Девиантное поведение детей и подростков как психолого-педагогическая проблема

Осуществляя исследования по данной проблеме, мы столкнулись с тем, что множество социально-психологических работ по девиантному поведению подростков и взрослых описыва­ет явления, так или иначе связанные с девиантностью, но в то же время не объясняет почти ниче­го. Внутренние механизмы девиации не очевидны. Так какова же природа такого «внутреннего», которое разнообразные социально-психологические факторы преобразует в девиантное поведение человека? Предварительное знакомство с детьми, находящимися в Центре временного содержания несовершеннолетних правонарушителей Волгоградской области, использование при работе с ними различных игровых, арт-терапевтических техник, приемов социально-психологического тренинга позволили нам предположить, что наиболее адекватным методом оценки детей будут проективные методы, максимально «сплавленные» с психокоррекционными процедурами.

Кроме того, нами было отмечено, что для подростков-девиантов характерны слабое осозна­ние собственных качеств личности, отсутствие адекватной оценки своего поведения, несформиро­ванность самооценки либо заблокированность ее механизма, т.е. показатели развитого самосозна­ния не проявляются. По сути дела, в исследовании мы были вынуждены опираться на тезис О.А. Бе­лобрыкиной о том, что методы личностной, когнитивной и коммуникативно-поведенческой диагно­стики детей до 4 лет (курсив мой. – Д.З.) не должны включать задания и вопросы, ориентированные на самосознание и взвешенную оценку собственных качеств и возможностей [1, с. 62].

Проективные методы позволили нацелиться на формирование совокупной картины личности ребенка в противоположность узкой направленности на отдельные черты объективных оценочных техник личностной диагностики. Отсутствие структуры при проективном тестировании обеспечи­ло условия, когда ребенок мог проецировать собственные потребности, эмоции, мыслительные про­цессы, конфликты и характеристики на тестовую ситуацию [2, с. 275].

Обобщенная социальная карта девиантов. Количество детей в коррекционной группе – 13 человек. Возраст – 11–15 лет. Пол – 10 мальчиков, 3 девочки. Правонарушения – кражи сладостей, сигарет, алкоголя, телефонов, велосипедов, металла, порча имущества и т.п. Семейная ситуация охватывает различные варианты: неблагополучная полная семья, родители лишены родительских прав, развод родителей, алкоголизм родителей, безработность родителей, проблемы с жильем, ни­щета, заключенные родители, смерть родителей, воспитывает мать, бабушка, отсутствует отец, пью­щий и/или судимый отчим. Реконструкция ситуации позволила полагать, что родители сами рос­ли без надлежащей заботы, руководства и надежной привязанности и все еще ищут их с детским усердием. Такие родители не способны удовлетворить потребности своих детей, перегружают их собственными проблемами. Академическая успеваемость подростков низкая. Материальное поло­жение преимущественно тяжелое. Место нахождения в период оценки – Центр временного содер­жания несовершеннолетних правонарушителей при УВД Волгоградской области. Время нахожде­ния – от 10 до 30 дней.

Описание развития девиантов строится с опорой на следующие модели:

• модель когнитивного детского развития (ж. Пиаже);
• модель эмоционального развития в течение жизни (Р. Лейн и Г. Шварц);
• модель психологического развития человека в течение жизни (Э. Эриксон);
• стадии психосексуального развития (З. Фрейд);
• основные стадии моторного развития в раннем детстве;
• рецептивное, экспрессивное и прагматичное речевое развитие в детстве;
• расстройства в виде дефицита внимания и нарушения поведения (Р. Барклей).

Также описываются биологические, социальные, психологические факторы и проблемы раз­вития детей.

1. Биологические факторы развития детей. Обусловлены социальными причинами, хрони­ческим недоеданием: плохое питание из-за низкого социально-экономического статуса. Отмечают­ся травмы головы. Подростки соматически выглядят существенно младше своего хронологическо­го возраста на 2–3 года относительно своих 11–15 лет.

2. Социальные факторы. Отсутствие поддерживающей группы, пренебрежительное отно­шение, высокий уровень ежедневного стресса, низкий социально-экономический статус, развод родителей, алкоголизм родителей, безработность родителей, проблемы с жильем, нищета, заклю­ченные родители, смерть родителей. Косвенным признаком неблагополучия социальной ситуации развития также является весьма часто вербализируемая потребность детей вернуться для прожи­вания в Центр, даже ценою новых правонарушений. Дети искренне говорят о том, что там хоро­шо, «можно есть, мыться, чистая постель, некоторые воспитатели добрые, есть цветные каранда­ши и т.п.». хотя, с точки зрения обычного человека, условия содержания в психологическом смыс­ле не самые благоприятные.

3. Когнитивное развитие. Символическое и формальное мышление не развито, абстрактное понимание не доступно (при нормальном развитии у детей в 12–13 лет символическое мышление развито), нарушение навыков чтения и письма, математических способностей, академическая не­успеваемость. Подростки отказывались от упражнений, связанных с формальными операциями, избегали когнитивных стимуляций, словарных игр, хотя это соответствовало бы возрастной нор­ме. Таким образом, тип фазы развития мышления: дооперациональный, что соответствует детям 4–7 лет. Понимание добра и зла не интериоризировано.

4. Эмоциональное развитие. Ограниченный спектр переживаний, переживание по типу или­или (нет смешанных чувств) могут идентифицировать только один аффект одновременно, привя­зывать только один аффект к отдельной ситуации. Одномерные эмоциональные переживания обу­словливали быстрые смены настроения. живут «здесь и сейчас»). Испытуемые проявляли исклю­чительную эгоцентричность, т.е. способность принимать во внимание только собственную физиче­скую перспективу, не могли видеть мир децентрированно, т.е. с позиции другого человека, демон­стрировали упрямство и вспышки раздражения, агрессивность, импульсивность. Эмоциональный фон: страхи, подавленное настроение, депрессии, эмоциональная неустойчивость, агрессивность и т.д. Такие состояния характерны для нарциссических нарушений личности и поведения (х. Когут).

5. Психологическое развитие, по Э. Эриксону – конфликты разрешены в пользу недоверия, вины, сомнения, неполноценности, что соответствует описанию неразрешенных противоречий в 1 год – 6 лет.

6. Психосексуальное развитие, по З. Фрейду. Отмечаются как наиболее ярко выраженные по­требности оральной стадии: немедленное получение еды и сладостей, постоянное чувство голода, стремление к удовольствию от курения, принятия алкоголя или энергетиков, удовольствие, основан­ное на немедленном удовлетворении. Концентрация преимущественно на теме еды при играх, про­смотре мультфильмов, свободных беседах. Низкая толерантность к фрустрации, не проявляется спо­собность откладывать удовлетворение потребностей, что характерно для развития ребенка в ранние периоды его жизни. По нашему мнению, в данной ситуации проявляется фиксация, а не регрессия. Выражены были расстройства кормления и питания в младенчестве и раннем детстве, одно из про­явлений – извращенный аппетит: реально проявлялся в поедании чрезвычайно соленого теста для лепки, сырой фасоли, приносимой для игр, символически проявлялся в рисунке «Несуществующее животное» (поедание предметов, не пригодных для еды, таких как огонь, иглы, земля, краска, окур­ки, химические вещества). В целом пищевое и социальное поведение девиантов нами было оцене­но как «алчуще-ненасытное» – оральная фиксация. Ключевой глагол – «дай!», т.е. преобладает по­зиция взятия («taking»), а тема отдачи («giving») материальной или эмоциональной вызывала про­тест, что характерно для шизоидной позиции (Р. Фэйрберн).

7. Рецептивное, экспрессивное и прагматическое речевое развитие в детстве. Коммуника­тивные расстройства – ограничения словарного запаса, ошибки и трудности в построении предло­жений, что также мешает ребенку в учебной и социальной жизни. Отсутствуют навыки слушания, учета особенностей слушателя, примитивный грамматический синтаксис, телеграфическая речь, нет навыков ведения диалога (передача сообщения, вступление в диалог, поддержание темы и т.п.), что соответствует развитию детей в 36–60 месяцев.

8. Моторное развитие. Любят играть в игры, требующие крупных моторных навыков (фут­бол), что характерно для детей младшего школьного возраста. Любят осваивать новые задачи, ко­торые требуют от них использования моторных навыков. Нравится рисовать, резать и клеить, осва­ивать простые умения и занятия. Получают удовольствие от неструктурированной деятельности, которая является кинестетической стимуляцией. Любят возиться с клейкими материалами и соз­давать неопределенные формы из игрового теста. Эта деятельность удовлетворяет и как процесс создания конечного продукта, и как кинестетическая стимуляция, что привлекательно для детей 7–10 лет. Как значимое качество детьми отмечается умение бегать, возможно, это бессознательная тенденция «убежать прочь, «от…» и «к…».

9. Социально-психологические проблемы развития. Задержки в развитии самосознания. Инт­рапсихические проблемы: низкие самооценка и самоуважение, отсутствие интересов или увлече­ний, избегание неудачи. В семье нередко присутствует фигура агрессора, эпизодического или по­стоянного. Ребенок интроецирует фигуру агрессора в процессе защитной проективной идентифи­кации, а затем переносит эту модель отношений на сверстников. Межличностная адаптация свя­зана с проблемами, которые проявляются в контексте взаимоотношений с другими, например, с семьей и друзьями, включая сложности во взаимоотношениях со сверстниками, ссоры с родителя­ми, отсутствие доверия и школьную тревожность. Дети, настроенные агрессивно, часто отвергают­ся референтной группой. хотя именно в этом возрасте группа сверстников приобретает все боль­шее значение. Родительский стиль воспитания – «попустительски-отсутствующий». В условиях ма­лой структурированности в семье дети зачастую только догадываются об адекватности своего по­ведения и приемлемости эмоций. Поскольку ребенок не имеет исходного чувства добра и зла, та­кой стиль дезориентирует и провоцирует рост тревожности. Инфантильные родители часто стро­ят с детьми не родительские отношения, а отношения, характерные для сверстников. Поскольку ребенок нуждается во взрослом в своем окружении, чтобы иметь критерии определения того, что правильно, а что нет, такой родительский стиль провоцирует его дезинтегрированность, дезадап­тированность и неуверенность в себе. Дети при ответе на вопрос о желаемом возрасте называли дошкольный период детства. Социологические факторы – в нашем случае отсутствуют (реальные) позитивные ролевые модели и идеальные герои, что оставляет детей с нереализованной потребно­стью в самоуважении и смысле, что обусловливает депрессии и переживание безнадежности с со­знательной или бессознательной тенденцией к суициду.

Реактивное нарушение привязанности характеризуется расстройством социальных отноше­ний ребенка, что проявляется либо в неспособности начать социальное взаимодействие, либо в не­уместной общительности. Ему способствует патогенный характер родительского ухода за ребен­ком в виде полного невнимания к базовым физическим или эмоциональным потребностям ребен­ка или повторяющейся смены людей, заботящихся о ребенке, что нарушает формирование стабиль­ной привязанности.

Дополнительные сведения – при наличии опыта общения с положительной родительской фи­гурой (мать, бабушка) дети имеют более благополучный психологический статус, что проявляется в результатах проективных заданий. Очень немногие дети имеют позитивный опыт общения, ког­да взрослый (в психокоррекционной группе) уделял им внимание и уважал его поведение в тече­ние продолжительного периода времени. Соответственно они часто не хотят завершать приятный и неожиданный опыт работы, ожидают его продолжения.

10. Особенности Я-концепции. По двум важным составляющим Я-концепции – самоуваже­ние и уверенность – у подростков-девиантов проявляются низкие самоуважение и уверенность, они ведут себя сверхкомпенсаторно, развивая деструктивную исследовательскую активность и речевую активность, не придерживаясь ограничений и безопасных границ. Самопонимание и самооценка неадекватны реальности. Самоидентичность не развита, подростки не имеют приоритетов в заня­тиях, не готовы к новым задачам из-за страха потерпеть неудачу. Я-концепция включает постанов­ку ценностей, целей, идеалов, направленность (данный компонент нами не был выявлен, что мож­но объяснить отсутствием у детей опыта общения со средой, которая способствовала бы формиро­ванию внутренних ценностей, их согласованности и ограничений). Отсутствует или заблокирова­на временная ретроспектива и перспектива, предположительно в целях сохранения минимальной целостности, недопущения в сознание невыносимых переживаний.

11. Расстройства в виде дефицита внимания. Дефицит внимания/гиперактивность. Присут­ствуют симптомы невнимательности – подростки легко отвлекаемы, не выполняют инструкции, ис­пытывают трудности при сохранении внимания, забывчивы, выражены трудности в организации деятельности. Присутствуют симптомы гиперактивности-импульсивности – суетливые движения рук или ног, чрезмерная разговорчивость, активность как у «заведенного», нечеткие ответы, пре­рывание других.

12. Расстройства в виде нарушения поведения. Расстройства поведения подростков-девиантов характеризовались по меньшей мере тремя явными симптомами, которые отражают отсутствие ува­жения к правам окружающих и социальным нормам или правилам в различных обстоятельствах. Эти симптомы также включают воровство, поджоги, ложь, жесткость к животным или людям, дра­ки с оружием или без него, порча имущества и другие более тяжелые формы поведения. Подобное поведение проявлялось впервые до 10-летнего возраста. Также можно говорить о расстройстве в виде оппозиционно-вызывающего поведения, которое характеризуется по крайней мере явными симптомами негативизма, враждебности и отклонениями, выходящими за пределы того, что мож­но ожидать от ребенка в этом возрасте, например, любовь к спорам, экстернализация упреков, от­сутствие сдержанности, раздражающее и своевольное поведение и т.д.

13. Расстройства настроения. Депрессивное или субдепрессивное состояния. Тревожные расстройства – в данном случае расстройство в виде генерализованной тревожности – раздражи­тельность, мышечное напряжение, трудности в сосредоточении, быстрая утомляемость и беспо­койства. Расстройства адаптации – в данном случае можно говорить о хроническом расстройстве адаптации со смешанным тревожным и депрессивным настроением и смешанным эмоциональным и поведенческим расстройством.

Резюмируя, можно сказать, что диагностические процедуры позволили сконструировать внутреннюю картину депрессивной орально-агрессивной личности подростка со слабо социализи­рованным поведением. С нашей точки зрения, такая психологическая модель личности удачнее все­го теоретически концептуализируется в психоаналитической парадигме развития и функциониро­вания личности. Проанализировав еще раз концептуальные подходы к психокоррекции и психоте­рапии и собственную систему взглядов, мы пришли к выводу, что наиболее подходящей в данном случае будет попытка выделить причины данных расстройств в контексте психодинамического под­хода. Именно в психоанализе придается максимальное значение депрессивной позиции личности, депрессивным состояниям и агрессивной энергии. Нами была изучена природа депрессивности и агрессивности с точки зрения психосексуальных стадий развития З. Фрейда, объектных отноше­ний М. Кляйн, концепций Д. Винникотта, х. Когута, О. Кернберга и др.

Первой исходной предпосылкой при нашем анализе психоаналитического подхода к при­роде девиантности стала позиция х. Когута о том, что в подавляющем большинстве случаев не­правильное развитие, фиксации и неразрешимые внутренние конфликты, характеризующие лич­ность взрослого человека, объясняются специфической патогенной личностью родителя (родите­лей) и специфическими особенностями патогенной атмосферы, в которой растет ребенок. Очевид­ные события в ранней жизни ребенка (например, рождение, болезни и смерть родных братьев или сестер, болезни и смерть родителей, распад семьи, длительная разлука ребенка со значимыми для него взрослыми, его тяжелые и продолжительные болезни и т. д.) играют важную роль в перепле­тении генетических факторов, которые ведут к последующему психологическому расстройству, но при этом часто оказываются не более чем точкой кристаллизации для промежуточных систем па­мяти, которые, если проследить далее, ведут к действительному пониманию причин возникнове­ния расстройства [5].

На основе опросной диагностики было отмечено преобладание шизоидных черт у девиан­тов по сравнению с недевиантами. Предварительное понимание этих данных мы строим на идее М. Кляйн о естественной параноидно-шизоидной позиции младенца, которая при постоянной фру­страции так и остается непреодоленной, не происходит внутренней интеграции «хорошего и пло­хого» [4]. Таким образом, уровень развития личности девианта скорее психотический либо погра­ничный, но не невротический.

Также мы предполагаем, что девиантность относится к нарциссическим (защищающим от травм) нарушениям личности с депрессивным компонентом (ослабление или серьезное искажение самости, депрессия, ипохондрия, повышенная чувствительность к пренебрежению) и нарциссиче­ским нарушениям поведения (делинквентность, пагубные привычки, аддикции, перверсия), что об­условлено ранними депривациями и травмами.

Четвертой исходной посылкой стала позиция Д. Винникотта о природе девиантности и де­линквентности как проявлении стремления ребенка к получению ощущения безопасности и роста символически, например, путем воровства. Другими словами, ребенок бессознательно стремится восполнить, компенсировать то, что ему «недодали» [3].

С точки зрения Д. Винникотта, в деструктивности, антиобщественных наклонностях могут проявляться поиски ребенком чего-то недостающего, в том числе поиски контейнирования его не­нависти. Самое важное в этих различных формах делинквентного и предделинквентного (чревато­го правонарушениями) поведения – чтобы нашелся кто-то, кто мог бы распознать в них бессозна­тельный поиск, кто бы мог соответствовать тому, что Д. Винникотт называет «моментом надеж­ды». Если момент надежды находит отклик, будет уделено внимание потребности, выражаемой в плохом и даже злобном поведении, и оно постепенно может стать ненужным.

Когда психоррекционный процесс действительно центрирован на ребенке, Я-концепция ре­бенка и его восприятие других людей начинает меньше зависеть от установок окружающих, что позволяет ребенку обрести веру в свои силы и способность управлять собой. Научившись владеть собственными чувствами и поступками, ребенок ощущает себя более сильным и гибким.

1. Белобрыкина О.А. Диагностика развития самосознания в детском возрасте. СПб. : Речь, 2006.
2. Бремс К. Полное руководство по детской психотерапии. М. : Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002.
3. Кейсмент П. Ненависть и контейнирование // журнал практической психологии и психоанализа. URl : http: //www.psyjournal.ru.
4. Кляйн М. Заметки о некоторых шизоидных механизмах // журнал практической психологии и пси­хоанализа. URl : http: //www.psyjournal.ru.
5. Когут Х. Биполярная самость // журнал практической психологии и психоанализа. URl : http: // www.psyjournal.ru.