Ю.Ф. Поляков и психологическая коррекция и психотерапия в психиатрии
Общая информация
Ключевые слова: Поляков Ю.Ф., психологическая коррекция
Тип материала: научная статья
Для цитаты: Слоневский Ю.А. Ю.Ф. Поляков и психологическая коррекция и психотерапия в психиатрии // Медицинская (клиническая) психология: традиции и перспективы (К 85-летию Юрия Федоровича Полякова).
Фрагмент статьи
Одна из основных задач этой статьи состоит в том, чтобы с одной стороны прояснить суть отношения Ю.Ф. Полякова к психологической коррекции и психотерапии, а с другой стороны попытаться рассказать о его реальном, осознанном и ответственном вкладе в их развитие. Данные размышления – это послесловие к серии рабочих диалогов с Ю.Ф. Поляковым, как с талантливым и мудрым человеком, с коллегой, с ученым и одним из основателей новой психологической традиции.
Полный текст
Одна из основных задач этой статьи состоит в том, чтобы с
одной стороны прояснить суть отношения Ю.Ф. Полякова к психологической
коррекции и психотерапии, а с другой стороны попытаться рассказать о его
реальном, осознанном и ответственном вкладе в их развитие. Данные размышления –
это послесловие к серии рабочих диалогов с Ю.Ф. Поляковым, как с талантливым и
мудрым человеком, с коллегой, с ученым и одним из основателей новой
психологической традиции.
Ю.Ф.Поляков в качестве приоритетного проекта научных исследований выбрал
направление, связанное с развитием динамической междисциплинарной
психодиагностики. Мы оцениваем диагностический потенциал психологической
коррекции как ключевой аргумент в пользу развития неклинической психотерапии.
Ю.Ф.Поляков и его сотрудники научно обосновывали и искали пути реализации для
законного и естественного права клинической психологии на активное участие в
создании моделей реабилитационной, консультативной, психокоррекционной и
психотерапевтической помощи и поддержки в клинике эндогенных расстройств.
Психологическая практика середины 70-х начала 80-х годов прошлого века
значительно опережала науку в своем решительном и последовательном
творчески-поисковом освоении сфер и областей многомерного жизненного
пространства. Постоянно расширялся спектр социально-психологических запросов к
психологам, как институционального, так и индивидуального характера. Изменения
социально-исторического и общего бытийного контекста требовали от психологии
незамедлительного и адекватного ответа на реальные вызовы.
Это было время интенсивного, разнонаправленного и инновационного создания
принципиально новых психологических технологий, методов и моделей, а так же
адаптации уже известных психотехник. В разных профессиональных областях
формировался запрос на активное использование психологического знания. Особенно
это касалось сфер, тесно соприкасавшихся с проблемами психического здоровья и
предъявлявших повышенные требования к умениям и навыкам эффективно использовать
личностный, эмоционально-волевой, коммуникативный, когнитивный и социальный
ресурс человека.
Следует отметить, что по-настоящему знаковые, системообразующие события,
касающиеся качественных изменений в содержании и формах профессиональной
деятельности в психологии, происходили в это время не столько в академической,
сколько в практической работе. У активных методов обучения, тренингов,
психологической коррекции, разных форм консультирования и психотерапия
становилось все больше союзников и последователей. Можно было говорить о
возникновении комплекса социальных условий, создающих реальные возможности и
условия для формирования новых граней и даже типов профессиональной
идентичности в психологии. В это время создавались многочисленные неформальные
профессиональные объединения. Успешный поиск решения целого ряда конкретных
социально-психологических проблем становился итогом объединения усилий
специалистов из разных областей психологической практики и из жестко
конкурирующих между собой научных школ и направлений.
Рождалась особая, качественно иная реальность профессионального поиска. В ней
чрезвычайно высоко оценивались навыки и умения, связанные с владением
современным психотехническим арсеналом. Самостоятельную ценность приобретали
специфические способности изменять, трансформировать, оптимизировать течение
многих психических процессов. При этом обязательный для «прежней» психологии
этап предварительного обоснования любой коррекционной и образовательной
программы с помощью экспериментально-диагностического исследования и
осторожность в формулировании целей, задач и смысла изменений, как правило,
просто игнорировался. Интерес к поиску путей качественного и системного
изменения функционирования целостного и единого терапевтического пространства в
интересах конкретных пациентов с их актуальным запросом вступал зачастую в
противоречие со стремлением специалистов расширить арсенал своего рабочего
инструментария и получить новый личный опыт. Характерной чертой этого времени
было широко распространенное стремление не столько вникнуть в суть тех или иных
конкретных психотехник и серьезно овладеть ими, сколько достаточно поверхностно
ознакомиться с ними. В обществе формировалось весьма специфическое пространство
активного применения этого знания с целью решения различных задач - от
познавательных и психотерапевтических до экзистенциально-развлекательных.
Простое любопытство чаще, чем осмысленный и целенаправленный профессиональный
интерес, определяло круг изучаемых специалистом психотехник. К сожалению, это
была общая для психологии и медицины проблема. Для специалистов из области
медицины, образования и психологии наступил период искушения в связи с легким
доступом к особому психотехническому знанию.
Следует отметить, что в области клинической психологии в это время существовал
достаточно острый дефицит хорошо подготовленных кадров. В основном он
преодолевался за счет привлечения профессионалов, не имеющих базовой
специализации. В среде «новообращенных» патопсихологов существовала стойкая
анозогнозия к психотерапевтическому, консультативному и психообразовательному
ресурсу традиционного патопсихологического экспериментального исследования. Все
это было психологически понятно, так как овладение мастерством диагностики в
рамках патопсихологии и нейропсихологии и использование всего спектра ее
психотерапевтических возможностей требовало высокого уровня профессиональной
мотивации и затраты больших сил и времени. Следует иметь в виду, что появились
иные, достаточно привлекательные, варианты и пути личностного самоопределения в
меняющемся пространстве профессиональной деятельности. Происходило размывание
представлений о границах профессиональной компетенции. Внутри профессионального
сообщества и около него формировался особый круг «универсальных» специалистов,
«независимых», «свободных» от целого ряда нормативных и этических обязательств,
обычно обусловленных спецификой деятельности в конкретных областях прикладной
психологии. Основным полем их активности были тренинги, консультирование,
ознакомление всех желающих с психотехниками. На уровне обычной жизни владение
психотехниками из профессиональной проблемы все больше трансформировалось в
особый культурный феномен и становилось важным элементом психологической моды,
а так же средством экзистенциального поиска.
В этот сложный и интересный период, полный новых возможностей для психологии, я
принял решение перейти на работу в одно из отделений клиники ВНЦПЗ АМН СССР,
которое занималось исследованием разных вариантов шизофрении, дебютирующей в
подростково-юношеском возрасте. ВНЦПЗ был в моем представлении учреждением,
предоставлявшем сотрудникам условия для серьезного инновационного
научно-практического профессионального поиска.
Для меня, как одного из учеников Б.В. Зейгарник, выпускника кафедры нейро-и
патопсихологии МГУ им. М.В. Ломоносова, имевшего опыт разнообразной
практической психологической работы в большой областной психиатрической
больнице (в том числе экспертной, социально- реабилитационной,
психокоррекционной и психотерапевтической работы с больными разных
нозологических групп), достаточно поучительным было знакомство с опытом работы
психологической лаборатории ВНЦПЗ АМН СССР, которой руководил профессор
Ю.Ф.Поляков. Она включала серьезные экспериментально-диагностические
исследования когнитивных процессов и их нарушений при психической патологии
определенного типа. Несколько необычным стало так же повседневное
научно-практическое сотрудничество с сотрудниками лаборатории, которые были
выпускниками других кафедр факультета психологии МГУ (в частности, социальной).
Для них был характерен несколько иной подход в понимании и исследовании
проявлений психической патологии, в выборе критериев и методов для оценки
уровней психического благополучия и здоровья.
Достаточно важным оказалось согласование содержания некоторых важных и
привычных, для работающего в клинике психолога, понятий. Речь, в частности, шла
о широко используемом в практике понятии патопсихологического синдрома, а так
же о психологическом понимании и путях исследования типов дефекта, а так же
вариантов жизненного самоопределения и адаптации у больных с эндогенными
расстройствами.
Несколько лет я работал практическим психологом в отделе эндогенных расстройств
юношеского возраста. Именно в нем, под руководством и при активном личном
участии М.Я. Цуцульковской, осуществлялись программы комплексных
междисциплинарных научно-практических исследований. Вся повседневная работа
сотрудников отдела была сосредоточена на поиске ответов на многочисленные
вопросы, связанные с дифференциальной диагностикой, с ранним прогнозом
дальнейшего течения заболевания, с подбором лечения, адекватного состоянию,
психофизиологическим и психологическим особенностям возраста, с обязательным и
своевременным включением социальной реабилитации. Это была содержательно
насыщенная, интенсивная, слаженная и по-настоящему командная работа.
В круг ключевых обязанностей практического психолога, наряду с
экспериментально-психологической, социальной и психокоррекционной работой,
входил активный поиск возможностей для расширения и углубления
содержательно-тематического сотрудничества с сотрудниками психологической
лаборатории. Отдел был прекрасной площадкой для проведения творчески-поисковой
научно-практической работы. В нем была сформирована и продолжала расширяться
тщательно подобранная катамнестическая когорта больных шизофренией.
Ю.Ф. Поляков прекрасно это осознавал и использовал для планирования будущих
исследований. Думаю, что большую роль в выборе тем для работы, играла его
готовность найти и выслушать специалиста, способного выступить в роли эксперта
при их оценке. Одним из таких серьезных и компетентных экспертов была Мэлла
Яковлевна Цуцульковская. Она обладала и обладает удивительной способностью
инициировать и поддерживать многие из совместных клинико-психологических
научно-практических проектов. Для Юрия Федоровича, высоко ценившего мнение
серьезных клиницистов, умевших широко, креативно и ответственно мыслить, все
это имело весьма важное значение при принятии целого ряда ключевых
решений.
С самого начала моей работы практическим психологом в отделении наши беседы с
Юрием Федоровичем, в частности, по поводу разных по целям и содержанию моделей
работы практического психолога в клинике, приобрели регулярный характер. На них
шло обсуждение круга возможных и фактических функциональных обязанностей
практического психолога, о его месте и роли в построении системы
конструктивного сотрудничества научного отдела, отделения клиники и
психологической лаборатории.
Ю.Ф. Поляков высоко ценил все, что было сделано сотрудниками лаборатории в
направлении исследования когнитивной сферы при шизофрении. Он был одним из
лучших популяризаторов и лоббистов этих уникальных достижений. Однако он, как
никто другой, понимал, что пришло время для рассмотрения основных итогов
исследований в контексте постановки и решения задач реабилитации и
психотерапии. Кроме того, по его глубокому убеждению они должны были быть
дополнены оригинальными методами исследования личности, эмоциональной сферы,
самооценки, уровня притязаний, механизмов осуществления психической регуляции
не только с учетом психического состояния, но и совокупного социального
контекста жизни больного.
У него не было никаких сомнений в правильности, своевременности и
обоснованности курса, избранного руководством некоторых научных отделов и
клинических отделений НЦПЗ РАМН, на развитие и внедрение индивидуальной и
групповой форм психокоррекционной работы в качестве обязательного и
стандартного способа поддержки и сопровождения больных и их родственников. Ему
были близки и интересны наши попытки соединения в рамках интегративной модели
психологической помощи и поддержки сильных сторон и преимуществ некоторых
психотерапевтических направлений. Речь, прежде всего, идет о потенциале
логотерапии, когнитивно-бихевиорального, экзистенциального и некоторых других
подходов.
Вместе с тем он опасался, что активное участие психологов в развитии
разнообразных форм и методов психотерапии может подтолкнуть процессы, которые
могут привести к размыванию границ профессиональной идентичности и выходу за
пределы компетенции. Возможно, что именно поэтому он несколько медлил с
включением научных исследований по социальной и личностной адаптации, роли
методов психокоррекции, психотерапии и семейного консультирования. Так или
иначе, он интересовался ходом практического поиска в этом направлении, который
происходил в отделениях клиники при активном участии научных сотрудников
отделов.
Можно утверждать, что ему импонировало наше стремление рассматривать методы
индивидуальной и групповой психокоррекционной работы, прежде всего, в контексте
возможностей их использования как специфического диагностического способа для
качественной оценки общего реабилитационного потенциала и личностного ресурса
жизнестойкости и социальной адаптации больных. Он приветствовал практику
открытого обсуждения на рабочих семинарах всего круга мотивов, причин и
поводов, которые помогали обосновать и понять важность развития практики
консультирования и психологической коррекции в клинике эндогенных
расстройств.
Особый интерес у него вызывало проводимое нами пилотажное исследование такого
сложного конструкта как уровень психологической готовности и подготовленности
больных и здоровых к участию в определенных формах и программах психологической
помощи и поддержки. Юрий Федорович поддерживал так же идею косвенного и прежде
всего индикативного управления сложными процессами, происходящими в рабочем
психотерапевтическом пространстве. Серьезное внимание он уделял различным
возможностям оптимизации процессов непрерывного профессионального развития
личности. При этом он подчеркивал важность своевременного формирования
содержательной и конструктивной социальной идентичности и ее влияние на
становление консолидированной и устойчивой системы личностных смыслов,
ценностей и мотивов. Для него было свойственно побуждать коллег к обсуждению
существенных различий в системе профессиональных требований и ожиданий, которые
могут быть предъявлены к психологам, работающим в научных подразделениях центра
или в отделениях клиники.
Юрий Федорович склонялся к тому, что определенная избыточность тем и
направлений профессионального поиска в среде практических психологов является
обязательным условием для развития плодотворного научного сотрудничества
психологической лаборатории с научными отделами. Он всегда очень внимательно
относился к анализу содержания докладов и выступлений практических психологов
отделений на конференциях клиники. Он подчеркивал важность сохранения за ними
права на определенную степень независимости в выборе адекватного задачам и
обстоятельствам методического инструментария. Он верил в фактическую реализацию
принципа естественного взаимного дополнения в едином проекте опыта научных и
практических подразделений.
События последних лет подтвердили реальность многих прогнозов, опасений и
надежд, высказывавшихся на регулярных рабочих встречах Ю.Ф. Полякова с
коллегами, занимавшихся разработкой и апробацией проекта реабилитационного,
консультативного и психокоррекционного сопровождения пациентов и их
родственников. В частности, в то время его волновало сохранение и развитие
клинических традиций уникальной психиатрической школы А.В. Снежневского.
Юрий Федорович считал, что любые по-настоящему серьезные инновационные
исследования в медицинской психологии возможны лишь в конструктивном диалоге и
тесном сотрудничестве с представителями отечественных психиатрических школ и
направлений.
С другой стороны, он был уверен, что и будущее психиатрии все в большей мере
будет зависеть от уровня развития психологии и прежде всего отечественной.
Особое значение Юрий Федорович придавал постдипломному профессиональной и
личностной идентичности у специализирующихся в области психиатрии и медицинской
психологии. Он высоко ценил способность и умение ориентироваться в том, что
составляет основу содержания и смысла профессиональной компетентности и
неразрывно связанной с ней личностной ответственности.
Важнейшими условиями плодотворного развития междисциплинарных исследований в
области психического здоровья он считал сохранение традиций формирования
клинического менталитета и бережного отношения к этике, культуре и технологии
проведения научно-практических и фундаментальных исследований в психиатрии.
Благодаря его личному авторитету и при непосредственном участии в истории НЦПЗ
РАМН осуществлялась в течение многих лет регулярная, по-настоящему
творчески-поисковая психокоррекционная и психотерапевтическая работа с
амбулаторными и стационарными больными. Эффективность и слаженность этой работы
была обусловлена оригинальными экспериментально-психологическими исследованиями
сотрудников лаборатории Мелешко Т.К., Критской В.П., Хломова Д.Н., Зверевой
Н.В., Гаранян Н.Г., а в последующем Казьминой О.Ю. и др.
В наше время существует огромное число психотерапевтических школ и направлений.
Сложились и успешно функционируют многочисленные государственные и частные
структуры, оказывающие помощь и поддержку психически больным и их
родственникам, как в стационарных, так и амбулаторных условиях. В некоторых из
них в основе отношений психологов и психиатров преобладает равноправное
сотрудничество, в других психологи выполняют хотя и важные, но, по мнению
врачей-психиатров, лишь второстепенные функции. В этих структурах врачи берут
на себя избыточные, не свойственные их специальности функции самостоятельного
психологического ведения и сопровождения больных. Впрочем, существуют обширные
сферы и области, в которых врач-психиатр занимает явно второстепенные позиции.
Нужно отметить, что имеют место настойчивые попытки некоторых религиозных
конфессий, объединений и сообществ заниматься помощью и поддержкой
дезадаптированных людей без учета важности специальной клинической и
психологической диагностики их психического состояния. Это подтверждает
необходимость осознания границ профессиональной компетенции и овладения
культурой и навыками сотрудничества. Увеличение числа психотерапевтических
направлений, зачастую жестко конкурирующих между собой в разных областях жизни,
приводит к реальному размыванию представления о границах компетенции и зонах
профессиональной ответственности. Возрастают требования к личной
ответственности и уровню профессионализма, предъявляемых к участникам
междисциплинарных комплексных программ в сфере исследования проблем
психического здоровья.
Ю.Ф. Поляков неоднократно предупреждал о подобном сценарии развития событий. Он
подчеркивал, что в особо затруднительном положении может оказаться как сфера
специального профессионального образования, так и области медицины и
психологии, занятые оказанием психиатрической помощи. Разумеется, что он был
уверен, что любой кризис в медицинской психологии и психиатрии может и должен
быть преодолен в результате их совместных и согласованных усилий (на
индивидуальном и институциональном уровне).
Важно подчеркнуть, что большое значение в тех условиях имели личный авторитет
Юрия Федоровича, глубокие профессиональные знания, его умение осуществлять
комплексное психологическое сопровождение инновационных междисциплинарных
исследований на всех их основных этапах осуществления. Именно это позволило уже
в самом начале 80–х годов развернуть широкую программу практических, а позднее
и научно-практических многоцелевых исследований с целью обоснования и
последующего решения задачи оптимизации процессов реабилитации и адекватного
выбора структур, которые могли быть адекватной мишенью для психологической
коррекции. Все это позволило выйти на создание и апробацию
диагностико-коррекционных психологических комплексов. Была сформирована
программа из серии авторских образовательных семинаров, имеющих целью
приобрести навыки по применению индивидуальной и групповой форм психологической
коррекции. Образовательные семинары проводились как со студентами
университетов, так и слушателями курсов повышения квалификации. К безусловно
положительным результатам можно отнести выделение в качестве отдельной и
самостоятельной темы многогранного исследования уникального диагностического
потенциала как индивидуальных, так и групповых форм психологической коррекции.
Было положено начало разработке специфических процедур «стресс-диагностики» и
системы критериев для динамической оценки ее результатов. Созданный при
активной поддержке Юрия Федоровича тренинг социальных навыков стал методом,
который органично вписался в практику системной социально-реабилитационной,
консультативной и психокоррекционной работы с пациентами и их родственниками, в
том числе и во внебольничных условиях. Конечно, вызывает сожаление, что не
удалось обсудить перспективы развития некоторых вариантов экзистенциальной,
духовно-психологической помощи, в том числе с использованием «сакрального»
ресурса текстов, традиций, социальных и культурных пространств, зачастую
выполняющих спонтанно и естественно особые функции и задачи жизненной поддержки
и сопровождения.
Как и предполагал Юрий Федорович, самыми востребованными инструментами и
условиями эффективной работы в области психиатрии и психологии здоровья
по-прежнему остаются интегральный институциональный ресурс психиатрии. Также
очень важен присущий ее представителям специфический клинический менталитет,
базирующийся на этике, нормах, принципах и культуре профессионального подхода к
оказанию системной помощи и поддержки больных с душевной патологией.
Литература
- Борисова О. А., Гусев В. В., Дробашенко Т. Г., Пятницкая Л. Н., Слоневский Ю.А., Комиссарова С.А. Опыт конфессионально-ориентированной реабилитационной работы с психически больными, основанной на анализе их религиозного мировоззрения //Журн. Консультативная психология и психотерапия, 2010, 3.
- Критская В.П., Мелешко Т.К., Поляков Ю.Ф. Патология психической деятельности при шизофрении: мотивация, общение, познание. - М., изд. МГУ, 1991.
- Слоневский Ю.А., Бильжо А.Г. Реабилитация больных нервно-психическими заболеваниями и алкоголизмом. - Л., 1986. - С. 130-132.
- Слоневский Ю.А., Бильжо А.Г., Владимирова Т.В., Василенко Е.В., Пожарицкая Д.А. Особенности организации психосоциальной и трудовой реабилитации больных с юношеской шизофренией (клинико-психологическое изучение малопрогредиентных форм с благоприятным исходом) // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. - 1988. - .Т. 8. - С. 101-108.
- Слоневский Ю.А. Психологическая диагностика и выбор типа психотерапевтической поддержки подросткам и юношам/ Ю.А. Слоневский// Вестник психосоциальной и коррекционно-реабилитационной работы, М., 1995, №3.
- Поляков Ю.Ф., Хломов Д.Н., Слоневский Ю.А. Место психологической коррекции в процессе реабилитации больных шизофренией // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1987- Т. 87. Вып. 7. С. 1059— 1064.
- Хломов Д. Н., Слоневский Ю.А., Владимирова Т. В. и др. Применение методов психологической коррекции для профилактики социальной дезадаптации и оптимизации социального функционирования при эндогенных психических расстройствах юношеского возраста: Методические рекомендации. М., 1988.
- Слоневский Ю.А. Пространства психотерапевтического поиска. Журнал Символдрама № 1(6) 2011.
- “Programme of socioreabilitational and psychotherapeutical held for psychic-disordered juvenile patients” // The system we live in/ Family therapy contexts, Book of abstracts.- Krakow. – September 2-7, 1990. –International Family Conference. – p. 169 (в соавт. со Слоневским Ю.А.)
Информация об авторах
Метрики
Просмотров
Всего: 3074
В прошлом месяце: 6
В текущем месяце: 6
Скачиваний
Всего: 96
В прошлом месяце: 2
В текущем месяце: 0