Suscitatio Somnus

Старушка Кати лежала в своей дубовой кровати и смотрела на потолок, с которого падали крупные капли дождевой воды. Они падали и стучали по большому обеденному столу, за которым много лет собиралась вся ее семья и друзья.

Кати лежала, считала по стуку капли и собиралась силами встать с кровати. Ей хотелось плакать и даже выть, как одинокой волчице, но она не могла себе этого позволить. После слез и причитаний она всегда слабела, у нее начинала кружиться голова и она погружалась в тяжелую дрёму.

Она знала, что этот июнь будет дождливым и холодно серым. Кати запомнила тревожные слова диктора радио, который объявил об опасности затопления района, где она прожила всю свою восьмидесятилетнюю жизнь. Она не могла поверить, что такое возможно.

Жила Кати в городке на зеленых холмах, да и Дунай был все ж таки вдали от ее дома, и местная речушка была спящей красавицей – тихой, прозрачной, угасающей. И тут ей пришло в голову, что, может быть потоп начнется с небес? «И разверзлись хляби небесные», - отозвалось в ее почти безволосой старческой голове и она еще больше испугалась стука капель по столу и шума ливня за окном.

И, вдруг, причудилась ей ясная картина из прошлого: она с мужем Яношем, плывет по озеру – красивая, молодая, сильная и, как он вдруг резко схватив ее за плечи, потащил с собой на самое дно. Она вырвалась, выплыла и полдня не разговаривала с мужем, посчитав, что он мог ее утопить. И после этого случая она всегда старалась купаться подальше от него, зная, что он может погубить ее по своей природной глупости, при этом любя ее и не желая ей зла.

Да, Янош был глуп и мог стать обычным выпивохой. Но она не позволила. Держала его крепко как в клещах кузнеца, иногда доводя его до самой крайности, до безысходности. И Янош отомстил ей за это жестоко, скончавшись три года назад. Она планировала, а она всегда все в жизни планировала, умереть вперед него. Чтобы вся суета с погребением и отпеванием ее иссушеннего временем тела легла на мужа. Да так легла, чтобы он почувствовал, наконец, кого он потерял – ее, женщину, почти ангела, сумевшую построить жизнь, сделать карьеру прокурорши, завоевать авторитет и уважение у горожан.

Вторая месть Яноша состояла в том, что он во всем поддерживал сына и всеми силами оберегал невестку от Кати. Это и привело к тому, что сейчас, в страшные дни потопа, прохудилась черепичная крыша старого дома Кати и из нее сочилась месть Яноша с небес. Он там в раю, скорее всего, уже нашел себе добрую женщину, позволяющую ему хлестать вино и совершать разные глупости. После смерти Яноша, Кати окончательно рассорилась с сыном и невесткой. Даже внуку сказала что-то недоброе, но вспомнить, что именно не могла. Сын жил с семьей в соседнем городке и работал продавцом в магазине. Несмотря на то, что она заставила его учиться в университете на инженера-механика, а невестка была учительницей – маленькой толстой женщиной в старомодных очках, которую Кати иначе как «жабой» за глаза не называла.

Кати была уверена, что невестка ждет ее смерти, чтобы поселиться в ее доме и стать полноправной хозяйкой ее образцового сада-огорода, ее скромного золотого ожерелья с тремя бриллиантами и серебряного перстня ее деда, учителя физики, памятник которому стоит возле городской гимназии.

Кати снова взглянула на потолок. С него по прежнему капала вода, причем гораздо сильнее, чем раньше, а на полу уже стояла большая лужа. И она подумала, что ей будет очень тяжело убрать эту лужу. Но для этого сначала надо было покинуть кровать. Пока она думала откуда ей взять силы, ей послышалось, что будто бы по крыше кто-то ползет. «Ветер что ли такой тяжелый?» – прошептала Кати и закрыла глаза.

Прошло какое-то время прежде, чем Кати вновь открыла глаза и обнаружила, что с потолка уже ничего не капает. Она взглянула в окно, где дождь не прекращал свое унылое действие. «Неужели течь закрылась сама собой с помощью сил небесных? Неужели надо мной сжалилась судьба?» – подумала Кати и неожиданно почувствовала прилив сил. Без обычного кряхтения и вздохов она покинула ненавистную кровать. Немного постояв на своих тонких больных ногах, словно проверяя их готовность двигаться, Кати осторожно и медленно пошла на кухню. Взяла кофейник, заправила его водой и кофейным порошком, включила и направилась вкаморку за шваброй с ведром.

И в этот момент в ее дверь, в которую не стучали по ее подсчетам тридцать четыре дня, тихо, как бы извиняясь, постучали. Кати взглянула на потолок. Капли больше не стучали и не разбивались на еле видимые брызги на дорогом для ее памяти обеденнем столе. Она пошла к двери. Когда она открыла дверь, перед ней стояли сын с внуком, промокшие до нитки, все в извести и цементе. Стирая с лица то ли пот, то ли капли дождя, сын тихо сказал: «Мама, мы кое-как замазали трещины на крыше и заменили шесть черепиц. Надеюсь, мы не сильно побеспокоили тебя?». От неожиданности Кати была готова рухнуть на пол, но только покачнулась, как рядом оказался внук, который подпер ее крепким юношеским плечом, как подпирают старые деревья стальными треногами. Кати обняла внука и редким для себя душевным голосом пролепетала: «А я как раз для вас кофе заварила...». И мелкими шагами бросилась к семейному столу протирать его, забыв о луже под старыми больными ногами.