Динамика сердечного ритма у индивидов при оценке и описании ими эмоционально окрашенных изображений

Цель данного исследования состояла в определении особенностей динамики системной организации поведения, проявляющейся в изменении показателей сердечного ритма, при описании эмоциональных и нейтральных изображений. Участники исследования (n=30) описывали 24 изображения, которые по очереди появлялись на мониторе компьютера. После описания, но не раньше чем через минуту, участники оценивали изображения по 9-балльным шкалам эмоциональной валентности и эмоциональной интенсивности. Во время описания изображений проводилась регистрация сердечного ритма. В ходе исследования было выявлено снижение выборочной энтропии сердечного ритма при описании негативно окрашенных изображений, характеризовавшихся также высокой эмоциональной интенсивностью в группе участников, чьи оценки негативных и нейтральных изображений значимо различались. Полученные результаты позволяют предполагать, что повышение эмоциональной характеристики поведения связано с временной системной дедифференциацией.

 

Введение

Традиционные подходы к изучению эмоций основываются на противопоставлении эмоциональных и когнитивных компонентов, механизмов поведения. Иными словами, эмоции противопоставляются разуму [Юм, 1996] и рассматриваются как первичные психические состояния, предшествующие когнитивным процессам «в эволюционном и онтогенетическом плане» [Изард, 2006]. В некоторых культурах несдерживаемые эмоции расцениваются как особенности поведения, характерные исключительно для детского возраста [Myers, 1986], а взросление связывается с возможностью контролировать эмоции, с обретением «разума», которым «не обладает ребенок» [Briggs, 1970]. Ж.-П. Сартр называет эмоцию «падением сознания в магическое» [Сартр Ж.-П, 1933], при котором «... мы опускаемся и превращаем себя в такое существо, которое способно удовлетвориться грубыми и менее адаптированными решениями» [Александров, 2017]. Э. Клапаред, в свою очередь, указывал на регрессию поведения при эмоциях [Психология эмоций. Тексты, 1984].

Данные представления широко распространены в подходах, в рамках которых изучается влияние разума на эмоции, а эмоции изучаются через сопоставление их с разумом [Dalgleish, 2004].

Основные положения дизъюнктивных подходов, основывающихся на противопоставлении эмоций и разума, подвергались и подвергаются критике как в теоретическом, так и в эмпирическом планах [Александров, 2006; Alexandrov, 2005]. На неразрывную связь эмоций и интеллекта указывал Л.С. Выготский, подчеркивая, что в ходе развития индивида происходит лишь изменение их соотношения в поведении [Выготский, 1999]. С.Л. Рубинштейн полагал, что следует говорить о присутствии интеллектуального в эмоциях и эмоций в интеллекте, и отмечал единство интеллекта и эмоций [Рубинштейн, С.Л, 2002].

С разделяемых нами [Alexandrov, 2015; Alexandrov, 2018] позиций системно-эволюционного подхода [Швырков, 2006] решение указанной проблемы связано с пониманием развития. Процесс научения новому поведению (достижению нового полезного приспособительного результата) рассматривается как формирование функциональной системы; так, индивидуальное развитие представляет собой последовательность системогенезов, в ходе которых происходит увеличение системной дифференциаци индивидуального опыта [Александров, 2011]. На ранних этапах онтогенеза формируется минимальный уровень дифференциации при взаимодействии со средой, при котором осуществляется глобальная оценка ситуации: «хорошо» или «плохо». Постепенно в онтогенезе увеличивается сложность типов взаимодействия организма со средой в указанных ситуациях [Александров, 2006; Alexandrov, 2005]. Важно отметить, что в ходе поведенческой активности субъекта одновременно актуализируются системы, сформированные на разных этапах онтогенеза и представляющие собой типы взаимодействия организма со средой различной степени дифференциро­ванности. С этих позиций была сформулирована единая концепция сознания и эмоций, в рамках которой последние рассматриваются как характеристики единой системной организации поведения, а именно как характеристики «... разных, одновременно актуализируемых уровней системной организации поведения, представляющих собой трансформированные этапы развития и соответствующих различным уровням системной дифференциации» [Александров, 2006], большей и меньшей соответственно. Результатами многочисленных исследований было показано, что индивиды испытывают более интенсивные эмоции при воспоминании о перцептивных характеристиках объектов, знакомых уже с детства (т. е. на ранних этапах онтогенеза), по сравнению с характеристиками объектов, с которыми они ознакомились на более поздних этапах индивидуального развития [Колбенева, 2010]. В рамках подхода воспринимаемого качества значимость эмоциональной составляющей связывается с перцептивным опытом взаимодействия человека с объектами среды [Носуленко, 2007]. В частности, результаты проведенных исследований подтверждают роль предметной идентификации воспринимаемого объекта и социокультурного контекста в установлении субъективной иерархии эмоциональных оценок [Выскочил, 2012; Выскочил].

Показано, что такие факторы, как принятие алкоголя или стресс, угнетают активность нейронов «новых» систем при реализации поведения и принятии решений, что обусловливает снижение сложности соотношения индивида со средой [Арутюнова, 2017; Знаменская, 2016]. Такая системная дедифференциация обеспечивается большим вкладом систем раннего (менее дифференцированного) опыта при снижении вклада позднее сформированных систем (более дифференцированных) в реализуемое поведение, одним из аспектов которого является повышение эмоциональной характеристики реализуемого поведения [Александров, 2017].

Об изменении состава и координации компонентов системы, а также систем разной степени дифференцированности, актуализация которых обеспечивает реализацию текущего поведения, может говорить изменение показателей вариабельности сердечного ритма (ВСР) [Бахчина, 2017]. Динамика сердечного ритма также часто рассматривается в числе показателей, сопряженных с изменением эмоциональной характеристики поведения. Об этом свидетельствуют данные об изменении показателей ВСР при прослушивании эмоциональных фрагментов текста [Wallentin, 2011] и при просмотре эмоционально окрашенных изображений [Krypotos, 2011]. Было продемонстрировано, что высокие показатели ВСР связаны с более высоким эмоциональным благополучием, включающем низкий уровень беспокойства и тревожности. Предполагается, что индивидам с высокими показателями вариабельности сердечного ритма свойственна меньшая эмоциональность [Park, 2014; Mather, 2018].

Стандартное отклонение временных интервалов сердечного цикла (SDNN) является одним из основных статистических показателей ВСР [Баевский, 2001]. Кроме того, E.G. Vaschillo с соавторами [Vaschillo, 2008] показали, что при просмотре эмоционально окрашенных изображений наблюдаются изменения показателя pNN50 (квадратный корень средних квадратов разницы между смежными NN-интервалами). В этом же направлении, но с использованием методов нелинейной динамики, было проведено исследование, результаты которого продемонстрировали, что снижение энтропии сердечного ритма сопряжено со сравнительно большей ролью в организации поведения актуализации функциональных систем, сформированных на сравнительно более ранних этапах индивидуального развития [Бахчина, 2017; Bakhchina, 2018]. Для условий, приводящих к подобному изменению вклада низкодифференцированных систем в организацию поведения, т. е. к временной системной дедифференциации, характерно снижение энтропии сердечного ритма, в отличие от контрольных условий [Арутюнова, 2017]. Снижение энтропии сердечного ритма наблюдалось и в ситуациях переживания индивидами эмоций высокой интенсивности [Valenza, 2012]. Таким образом, анализ динамики сердечного ритма может использоваться в качестве способа оценки вклада функциональных систем разного возраста и степени дифференциации в реализацию текущего поведения.

Для изучения поведения, характеризующегося различным уровнем эмоциональности, часто применяют базы данных, содержащие эмоционально окрашенные фотоизображения [Marchewka, 2014]. Просмотр такого рода изображений сопровождается переживанием эмоций и чувств различной степени интенсивности, что позволяет в контролируемых условиях эксперимента регистрировать объективные данные о переживаниях участников эксперимента, а также получать данные о содержании субъективной составляющей этих переживаний, в частности с использованием процедур свободной вербализации. Качественно-количественный анализ вербализаций позволит определить возможные связи между данными разного типа [Выскочил, а]. В этой статье рассматриваются только материалы, касающиеся показателей динамики сердечного ритма и общих самооценок эмоциональной валентности и интенсивности воспринимаемых объектов. Результаты анализа свободных вербализаций и регистрации движений глаз будут представлены в последующих публикациях.

Таким образом, целью данного исследования было выявление особенностей динамики системной организации поведения в ситуациях различной степени эмоциональности, которые складываются при описании эмоциональных и нейтральных изображений. Мы предполагали, что появление выраженных эмоций у участников эксперимента при просмотре изображений будет сопряжено с изменениями параметров сердечного ритма, которые характеризуют актуализацию систем, обеспечивающих сравнительно менее дифференцированное соотношение организма со средой.

Дизайн эксперимента и метод

Перед началом эксперимента каждому участнику предлагалось ознакомиться с инструкцией, заполнить анкету, указать наличие или отсутствие заболеваний и подписать информированное согласие на добровольное участие в исследовании. Для определения своего самочувствия каждый участник заполнял опросник САН.

Эксперимент состоял из двух частей, продолжительность каждой из которых составляла 15 минут. В первой части эксперимента последовательно предъявлялось 14 изображений, первые два из которых были предназначены для знакомства с процедурой эксперимента (в дальнейшем анализе не учитывались). Затем следовал пятиминутный перерыв, после которого участнику последовательно предъявлялись следующие 12 изображений.

Продолжительность экспозиции отдельного изображения на экране составляла 60 секунд. Задача участника заключалась в устном описании увиденного на экране. Сообщения участников записывались на цифровой диктофон. По истечении минуты под изображением появлялись шкалы оценки валентности и интенсивности эмоций, связанных с предъявленным изображением. Участнику предлагали оценить по 9-балльной шкале самооценки c наглядными графическими рисунками Self-Assessment-Manikin [Bradley, 1994]: «1» — негативные эмоции, «5» — нейтральные, «9» — позитивные. После этого появлялась аналогичная шкала для оценки интенсивности возникших эмоций: от «1» — низкая интенсивность до «9» — высокая интенсивность (рис. 1). Участники исследования оценивали валентность и интенсивность эмоций устно, называя цифру по шкале. Ответы регистрировались на цифровом диктофоне, а также записывались экспериментатором в протокол.

В исследовании были использованы 26 изображений, отобранных из базы NAPS [Marchewka, 2014] (см. Приложение ) с учетом фактора культуры для русскоязычной выборки [Марченко, 2018]: 8 позитивно эмоционально окрашенных, 8 негативно эмоционально окрашенных, 8 нейтральных; два тренировочных изображения имели нейтральный характер, результаты работы с ними в дальнейшем исключались из анализа. Изображения всех трех валентностей предъявлялись в случайном порядке.

Изображения демонстрировались в программе «NYAN Version 1.3» (Interactive Minds). Регистрация глазодвигательной активности осуществлялась прибором «Eyegaze Analyzing System». Показатели сердечного ритма регистрировалась с помощью беспроводного датчика «Zephyr HxM ВТ», который закреплялся на грудной клетке участника непосредственно перед началом демонстрации изображений. Для каждого изображения регистрация осуществлялась только в течение 60 секунд во время его предъявления. Передача данных RR-интервалов проводилась с помощью Bluetooth в программе «HR-Reader2» (В.В. Кожевников), установленной на мобильном устройстве с операционной системой Android.

Рис. 1. Схема экспериментальной процедуры. Изображения на схеме аналогичны
фотоизображениям из базы NAPS.

Для анализа динамики сердечного ритма использовалась оценка выборочной энтропии (SampEN) [Richman, 2000], рассчитанная с помощью программы «HeartAlgo-Analyzer» (Демидовский А.В.). Также были вычислены временные показатели вариабельности сердечного ритма (ВСР): SDNN (стандартное отклонение NN-интервалов), pNN50 (пропорция интервалов между смежными NN, превосходящих 50 мсек., к общему количеству NN- интервалов в записи) [Малик, 1999].

Статистический анализ данных проводился в программе SPSS.24. Для сравнения показателей сердечного ритма участников при просмотре изображений использовался критерий Вилкоксона. Достоверными считали различия при p < 0,05.

В исследовании приняли участие 30 человек (11 мужчин, 19 женщин), в возрасте от 18 до 32 лет (M=21; SD=4,705; Med=18,5); все участники сообщали об отсутствии каких- либо заболеваний на момент эксперимента.

Результаты

В процессе анализа данных все первичные результаты оценок были разделены на 4 группы в зависимости от баллов по шкалам валентности и интенсивности. В первую группу (n=14), выделенную на основании сравнения оценок негативно окрашенных и нейтральных изображений, вошли результаты тех участников, чьи оценки негативно окрашенных изображений значимо отличались от оценок нейтральных изображений (критерий Вилкоксона, p < 0,05), т. е. оценки отрицательных эмоций в диапазоне 1—3,5 балла, а по интенсивности от 5 до 9 баллов. Вторую группу (n=16) (сравнение оценок негативно окрашенных и нейтральных изображений) составили участники, оценки которых не обнаруживали существенных различий между нейтральными и негативными эмоциями (критерий Вилкоксона, p > 0,05). В третью группу (n=7) (сравнение оценок позитивно окрашенных и нейтральных изображений) были включены участники, оценки эмоций которых имели существенные различия в отношении нейтральных и позитивно окрашенных изображений (критерий Вилкоксона, p < 0,05). Четвертая группа (n=23) (сравнение оценок для позитивно окрашенных и нейтральных изображений) состояла из участников, у которых не наблюдалось значимых различий в индивидуальных оценках эмоций, возникших при просмотре нейтральных и позитивно окрашенных изображений (критерий Вилкоксона, p > 0,05). Результаты анализа показателей каждого участника представлены дважды, в первой или второй группе, в которых происходило сравнение оценок негативных и нейтральных изображений, а также в третьей или четвертой, где сравнивались оценки позитивных и нейтральных.

Далее приведем результаты анализа показателей динамики сердечного ритма по группам. В первой группе (где наблюдались достоверные различия в оценках негативно окрашенных и нейтральных изображений) (рис. 2) .значения выборочной энтропии (SampEn) сердечного ритма обнаруживали достоверно более низкие величины (критерий Вилкоксона для зависимых выборок Z(14)=2,04; p=0,041) при просмотре негативно окрашенных изображений, чем при просмотре нейтральных. Не наблюдалось достоверных различий в значениях SDNN при оценке негативно окрашенных и нейтральных изображений (критерий Вилкоксона для зависимых выборок Z(14)=0,910; p=0,363). По показателю pNN50 значимых различий не наблюдалось (критерий Вилкоксона для зависимых выборок Z(14)=1,224; p=0,221).

Рис. 2. Динамика сердечного ритма в первой группе при демонстрации негативно окрашенных и нейтральных изображений. Показано снижение энтропии (SampEn) сердечного ритма при просмотре негативно окрашенных изображений, по сравнению с нейтральными (критерий Вилкоксона для зависимых выборок, «*» — p < 0.05). 

Во второй группе (отсутствие различий в оценках эмоций при просмотре негативно окрашенных и нейтральных изображений) не выявлено значимых различий в значениях показателей динамики сердечного ритма при оценке негативно окрашенных и нейтральных изображений (критерий Вилкоксона для зависимых выборок): SampEn: Z(16)=1,655; p=0,098. SDNN: Z(14)=0,052; p=0,959. pNN50: Z (14)=0,511; p=0,609).

В третьей группе (обнаружены различия в оценках эмоций при просмотре позитивно окрашенных и нейтральных изображений) значения SampEn (Z(7)0,676; p=0,499), SDNN (Z(7)=1,014; p=0,310), pNN50 (Z(7)=1,69; p=0,091) при описании позитивно окрашенных и нейтральных изображений значимо не различались (критерий Вилкоксона). В четвертой группе (отсутствие различий в оценках эмоций при просмотре позитивно окрашенных и нейтральных изображений) показатели динамики сердечного ритма при описании позитивно окрашенных и нейтральных изображений значимо не различались (критерий Вилкоксона): SampEn — Z(23)=1,034; p=0,301. SDNN — Z(23)=0,243; p=0,808. pNN50 — Z (23)=1,542, p=0,123).

Обсуждение результатов

Результаты проведенного исследования свидетельствуют о снижении энтропии сердечного ритма при просмотре изображений, которые оценивались участниками как негативно окрашенные, а, следовательно, вызывавшие у них негативные эмоции высокой интенсивности. При обсуждении полученных нами данных мы исходили из представлений [Швырков, 2006; Колбенева, 2014; Alexandrov, 2015; Alexandrov, 2018; Alexandrov, 2005; Alexandrov, 1998], согласно которым индивид при предъявлении сложных изображений, слов или простых сигналов актуализирует индивидуальный опыт достижения тех или иных целей поведения. Этот собственный опыт поведения и опосредует взаимодействие индивида со средой, служит своеобразным «языком» описания внешних объектов и событий. В последнее время сходные теоретические соображения высказываются и другими авторами [30; 3-4].

Как было отмечено выше, снижение энтропии сердечного ритма чаще всего возникает в ситуациях стресса и повышенной эмоциональности, при которых проявляются процессы системной дедифференциации, т. е. временного уменьшения дифференцированности индвидуального опыта, актуализированного при анализе изображений участниками эксперимента. Таким образом, можно предположить, что у участников исследования, сильно переживающих негативные эмоции при просмотре соответствующих изображений, отмечается временное снижение вклада систем сравнительно высокой дифференциации в организацию анализируемого поведения утаст- ников эксперимента. Такого эффекта не было обнаружено в случаях, когда оценки нейтральных и негативных изображений значимо не различались. Вероятно, такая временная системная де­дифференциация сама по себе связана не с просмотром изображения как таковым, а именно с субъективным эмоциональным переживанием по отношению к изображенному событию.

Не было выявлено достоверного снижения энтропии сердечного ритма в группе, где оценки по шкалам валентности и интенсивности при просмотре позитивных изображений значимо различались относительно нейтральных изображений.

Ранее отмечалось, что эмоции при просмотре позитивных изображений из базы NAPS чаще оцениваются как низкоинтенсивные [Marchewka, 2014]. Можно было бы думать, что именно это стало причиной отсутствия различий в энтропии сердечного ритма при просмотре изображений, оцениваемых как позитивные. Вероятно, это может играть определенную роль, однако нами были отобраны такие изображения, чтобы уровнять фактор интенсивности для негативных и позитивных изображений.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что такая временная системная дедиффе­ренциация связана не с просмотром изображения как таковым, а именно с субъективным эмоциональным переживанием по отношению к изображенному событию. Можно предположить, что снижение вклада высокодифференцированных систем при реализации поведения, характеризующегося высокой эмоциональностью, играет адаптационную роль в ситуации опасности и необходимости немедленной, грубой оценки ситуации с принятием эволюционно значимого решения «бежать или сражаться» и выбора необходимого опыта для осуществления этого избегательного (withdrawal) поведения [Александров, 2006; Alexandrov, 2007; Александров, 2017; Nummenmaa, 2012].

Сопоставив эти данные с теми, которые были получены нами при анализе положительных эмоций (отсутствие достоверных изменений измеряемых нами показателей ВСР), отметим, что авторы цитированной выше работы [Nummenmaa, 2012] также выявили, что достоверное повышение межиндивидуального сходства мозговой активности имеет место при отрицательных, но не положительных эмоциях. Они связали это с особой эволюционной важностью быстрых и эффективных действий именно в случае избегательного поведения. Ранее другие авторы на основании обширного обзора данных литературы также обосновывали большую «силу» и значимость для адаптационных процессов негативно окрашенных событий, по сравнению с позитивными [Baumeister, 2001].

Отмеченное различие между сравниваемыми типами поведения и характеризующими их эмоциями может быть рассмотрено и в дхр^]^<о^1 аспекте. Ранее [Александров, 2011; 215; Колбенева, 2014] были приведены теоретические и эмпирические аргументы в пользу положения о меньшей дифференциации домена опыта, связанного с положительными эмоциями (поведения «приближения»; approach), чем домена опыта, связанного с негативными (поведения «избегания»; withdrawal). Предположительно можно говорить о субъективной оценке валентности эмоций как показателе того, какой домен опыта актуализирован — приближения или избегания, а повышение интенсивности эмоций — как показателе снижения дифференцированности актуализируемых систем. При оценках интенсивности и валентности, которые значимо не различались с оценками нейтральных изображений, различий в динамике сердечного ритма при просмотре нейтральных и позитивных изображений не наблюдалось. Можно предположить, что хотя определенная дедифференциация при предъявлении позитивных изображений могла иметь место, но она была недостаточно выраженной для ее определения с помощью ииспользуемого показателя.

По остальным показателям вариабельности сердечного ритма — SDNN и pNN50 — значимых различий не было выявлено, что может быть связано с их меньшей чувствительностью в анализе коротких последовательностей.

Как было отмечено выше, с позиций единой концепции сознания и эмоций, эмоции определяются как характеристика актуализации сравнительно низкодифференцированных функциональных систем, сформированных на ранних этапах онтогенеза. Полученные экспериментальные данные, а также теоретические аргументы свидетельствуют в пользу существования феномена временной обратимой системной дедифференциации индивидуального опыта в ситуациях, оцениваемых как негативные и сопровождающихся переживанием эмоций высокой интенсивности. Итак, можно предполагать, что в нашей экспериментальной ситуации описание негативных изображений сопровождалось более выраженным, чем при предъявлении позитивных изображений, процессом временной системной дедифференциации, увеличением вклада в организацию поведения систем относительно более низкой дифференциации, которое проявляется в изменении параметров сердечного ритма. Значение временной системной дедифференциации, характеризующейся также повышенной эмоциональностью, состоит в обеспечении эффективного системогенеза, успешной адаптации в новых условиях [Александров, 2017].

Заключение

Наличие временной системной дедифференциации при описании изображений, оцениваемых как негативные с высокой интенсивностью, сопряжено с изменением характеристик активности сердечного ритма, а именно снижением показателя выборочной энтропии, что может говорить об уменьшении вклада высоко дифференцированных систем в актуа­лизируемое поведение. При этом индивидуальная оценка субъектом изображения как эмоционального играет ключевую роль. Полученные результаты могут свидетельствовать о том, что в реализации поведения, в ситуациях, которые участник характеризует как эмоциональные, больший вклад вносят рано сформированные в онтогенезе и сравнительно низ­кодифференцированные функциональные системы, что определяется нами как временная системная дедифференциация, упрощение взаимодействия индивида со средой. В ситуациях, определяемых как позитивные, данная стратегия не была столь выражена, что может быть связано со сравнительно большим эволюционным значением быстрого эффективного поведения в избегательной ситуации.

Приложение 1

Изображения из базы NAPS

 

1. Александров Ю.И. От эмоцийк сознанию // Психология творчества: школа Я.А. Пономарева / Под ред. Д.В. Ушакова. М.: 2006. С. 293—328.
2. Александров, Ю.И. Развитие как дифференциация / Ю.И. Александров // Дифференционно- интеграционная теория развития / Сост. Н.И. Чуприкова, А.Д. Кошелев. М.: Языки славянских культур, 2011. С. 49—69.
3. Александров Ю.И., Сварник О.Е., Знаменская И.И., Колбенева М.Г., Арутюнова К.Р., Крылов А.К., Булава А.И. Регрессия как этап развития. — М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2017. 191 с.
4. Арутюнова К.Р., Бахчина А.В., Крылов А.К., Александров Ю.И. Воздействие алкоголя на сердечныйритм и оценку действий при решении моральных дилемм // Экспериментальная психология. 2017. Т. 10. № 1. С. 5—22.
5. Баевский Р.М., Иванов Г.Г., Чирейкин Л.В. и др. Анализ вариабельности сердечного ритма при использовании различных электрокардиографических систем // Вестник аритмологии. 2001. № 24. С. 1—23.
6. Бахчина А.В., Александров Ю.И. Сложность сердечного ритма при временнойсистемнойдедифференциации // Экспериментальная психология. 2017. Т. 10. № 2. С. 114—130.
7. Психология эмоций. Тексты / Под ред. В.К. Вилюнаса, Ю.Б. Гиппенрейтер. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. 288 с.
8. Выготский Л.С. Мышление и речь. 5-е изд, испр. М.: Лабиринт, 1999. 352 с.
9. Выскочил Н.А., Носуленко В.Н. Роль предметной идентификации источника акустического события в формировании эмоциональной составляющей его воспринимаемого качества // Пятая международная конференция по когнитивной науке. Т. 1. Калининград, 2012, Россия. С. 306—307.
10. Выскочил Н.А., Носуленко В.Н., Самойленко Е.С. Межкультурное исследование эмоциональной составляющей воспринимаемого качества акустических событий // Экспериментальная психология. 2016a. Т. 9. №. 4. С. 33—47.
11. Выскочил Н.А., Носуленко В.Н., Самойленко Е.С. Метод анализа вербализаций в задаче эмпирического выбора эмоционально окрашенных акустических событий / Психологические и психоаналитические исследования. Ежегодник 2015—2016 / Под ред. А.А. Демидова. М.: Московский институт психоанализа, 2016b. C. 104—115.
12. Знаменская И.И., Марков А.В., Бахчина А.В., Александров Ю.И. Отношение к «чужим» при стрессе: системная дедифференциация // Психологическийжурнал. 2016. Т. 37. № 4. С. 44—58.
13. Изард К.Э. Психология эмоций Серия: Мастера психологии СПб: Питер, 2006. 464 с.
14. Колбенева М.Г., Александров Ю.И. Органы чувств, эмоции и прилагательные русского языка: Лингво-психологическийсловарь / Ин-т психологии РАН. — М.: Языки славянских культур, 2010. 368 с.
15. Колбенева М.Г., Александров Ю.И. Органы чувств, язык и системная дифференциация в процессах индивидуального развития // Дифференционно-интеграционная теория развития. Кн. 2 / Сост. и ред. Н.И. Чуприкова, Е.В. Волкова. М.: Языки славянскойкультуры, 2014. С. 363—382.
16. Марченко О.П. Роль фактора культуры в подборе аффективно-окрашенного cтимульного материала для когнитивных исследований [Электронный ресурс] // Когнитивные исследования на современном этапе: материалы Всероссийской конференции с международным участием по когнититвной науке (Архангельск, 19—22 ноября 2018 г.). Электронные текстовые данные. Архангельск: САФУ, 2018. C. 187—190.
17. Малик, М., Биггер, Д. Т., Камм, А. Д., Клей-гер, Р. Э., Маллиани, А., Мосс, А.Д., Шварц П.Д. Вариабельность сердечного ритма. Стандарты измерения, физиологическойинтерпретации и клинического использования. Рабочая группа Европейского кардиологического общества и Северо-Американского общества стимуляции и электрофизиологии (Рекомендации) // Вестник аритмологии. 1999. № 11. C. 53—78.
18. Носуленко В.Н. Психофизика восприятия естественной среды. Проблема воспринимаемого качества. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. 400 с.
19. Рубинштейн, С.Л. Основы общей психологии СПб.: Питер, 2002. 720 c.
20. Сартр Ж.-П. Очерк теории эмоций // Психология эмоций. Тексты. 2-е изд. М., 1933. 136 с.
21. Швырков В.Б. Введение в объективную психологию / Под ред. Ю.И. Александрова. М.: Институт психологии РАН, 2006. 592 с.
22. Юм Д. Трактат о человеческой природе // Сочинения: в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1996. 799 с.
23. Alexandrov Yu.I. The subject of behavior and dynamics of its states // Rossiiskii psikhologicheskii zhurnal // Russian Psychological Journal. 2018. Vol. 15. № 2/1. P. 131—150.
24. Alexandrov Yu.I. Cognition as systemogenesys // Anticipation: learning from the past: the Russian/ Soviet con- tributions to the science of anticipation / Ed. M. Nadin // Switzerland: Springer International Publishing. 2015. Vol. 25. P. 193—220.
25. Alexandrov Yu.I., Klucharev V., Sams M. Effect of emotional context in auditory-cortex processing // International Journal of Psychophysiology. Vol. 65. 2007. P. 261—271.
26. Alexandrov Yu.I., Sams M.E., Emotion and consciousness: Ends of a continuum // Cognitive brain reserch. 2005.Vol. 25. P. 387—405.
27. Alexandrov Yu.I., Sams, M., Lavikainen, Yu., Reinikainen, K., Naatanen R., Differential effects of alcohol on the cortical processing of foreign and native language // International Journal of Psychophysiology. 1998. Vol. 28. P. 1—10.
28. Bakhchina A.V.; Arutyunova K.R.; Sozinov A.A.; Demidovsky A.V.; Alexandrov Y.I. Sample Entropy of the Heart Rate Reflects Properties of the System Organization of Behaviour // Entropy. 2018. Vol. 20. P. 449.
29. Baumeister R.F., Bratslavsky E., Finkenauer C., Vohs K. D. Bad is stronger than good // Review of General Psychology. 2001. Vol. 5. P. 323—370.
30. Bar M., The proactive brain: using analogies and associations to generate predictions // Trends Cogn. Sci. 2007. Vol. 11. P. 280—289.
31. Bradley M.M., Lang P.J. Measuring emotion: The Self-Assessment Manikin and the semantic differential // Journal of Behavior Therapy & Experimental Psychiatry. 1994. Vol. 25. P. 49—59.
32. Briggs J.L. Never in Anger: Portrait of an Eskino Family. Cambridge, MA, 1970. P. 111.
33. Dalgleish T. The emotional brain. Nature reviews // Neuroscience. 2004. Vol. 5. P. 582—589.
34. Engel A.K., Maye A., Kurthen M., König P. Where’s the action? The pragmatic turn in cognitive science // Trends in Cognitive Sciences. 2013. Vol. 17(5). P. 202—209.
35. Krypotos A-M., Jahfari S., van Ast V. A., Kindt M., Forstmann B.U. Individual differences in heart rate variability predict the degree of slowing during response inhibition and initiation in the presence of emotional stimuli // Frontiers in Psychology. 2011. Vol. 2. P. 278.
36. Marchewka A., Żurawski Ł., Jednoróg K., Grabowska A. The Nencki Affective Picture System (NAPS): Introduction to a novel, standardized, wide-range, high-quality, realistic picture database // Behavior Research Methods. 2014. Vol. 46(2). P. 596—610.
37. Mather M., Thayer J.F How heart rate variability affects emotion regulation brain networks // Current Opinion in Behavioral Sciences. 2018. Vol. 19. P. 98—104.
38. Myers F.R. Pintupi Country, Pintupi Self: Sentiment, Place, and Politics Among Western Desert Aborigines. Washington; Canberra, 1986. P. 107.
39. Nummenmaa L., Glerean E., Viinikainen M., Jääskeläinen I.P., Hari R., Sams M. Emotions promote social interaction by synchronizing brain activity across individuals // Proceedings of the National Academy of Sciences of the USA. 2012. Vol. 109. № 24. P. 9599—9604.
40. Park G., Thayer J.F. From the heart to the mind: cardiac vagal tone modulates top-down and bottom-up visual perception and attention to emotional stimuli // Frontiers in Psychology. 2014. Vol. 5. P. 278.
41. Richman J.S., Moorman J.R. Physiological time-series analysis using approximate entropy and sample entropy // American Journal of Physiology. Heart and Circulatory Physiology. 2000. Vol. 278 (6): P. 2039— 2049.
42. Valenza G., Allegrini P., Lanatà A., Scilingo E.P. Dominant Lyapunov exponent and approximate entropy in heart rate variability during emotional visual elicitation // Frontiers in neuroengineering. 2012. Vol. 5. № 3. P. 1—7.
43. Vaschillo E.G., Bates M.E., Vaschillo B., Lehrer P., Udo T., Mun E.Y., Ray S. Heart rate variability response to alcohol, placebo, and emotional picture cue challenges: effects of 0.1-Hz stimulation // Psychophysiology. 2008. Vol. 45. P. 847—858.
44. Wallentin M., Nielsen A.H., Vuust P., Dohn A., Roepstorff A., Lund T. E. Amygdala and heart rate variability responses from listening to emotionally intense parts of a story// NeuroImage. 2011. Vol. 58. P. 963—973.

PlumX

Метрики публикации