Роль врожденных и средовых факторов в развитии эмпатии: обзор зарубежных исследований

Введение

В современных исследованиях понятие эмпатии рассматривается в различных исследовательских контекстах. Так, эмпатия изучается как способность индивида сопереживать эмоциональному опыту другого человека, как способность понимать его состояние, в том числе чувства и мысли, как способность уметь занять позицию другого [7; 12; 16; 23; 24; 62]. Наряду с этим многочисленные исследования посвящены работе нейрофизиологического механизма эмпатии, особенно активно изучаемого на материале зеркальных нейронов и мимического подражания [4; 46; 48; 40].

При всем множестве подходов к эмпатии исследователи с согласием выделяют два основных компонента в работе механизма эмпатии [4; 10; 22; 26]: 1) эмоциональная составляющая, или эмоциональный ответ на состояния другого, что часто, но не всегда включает разделение эмоции другого человека, и 2) когнитивная способность занять позицию другого, в то же время отделяя себя от другого. Когнитивный компонент часто связывают с работой модели психического.

Стоит сказать, что эмоциональный компонент в развитии механизма эмпатии в онтогенезе начинает свою работу раньше когнитивного, в то же время оба компонента могут развиваться неравномерно [37]. Отметим также и то, что на сегодняшний день ученые сильно продвинулись в понимании развития каждого из компонентов, однако не смогли прийти к пониманию модели взаимодействия обоих в структуре эмпатического поведения [37].

Традиционно эмпатическую реакцию рассматривают и как предиктор, и как триггер различных просоциальных актов (утешение, инструментальная помощь, альтруистический акт) [11]. Проявления эмпатической реакции выражаются в эмпатическом поведении в ответ на эмоционально-значимое событие другого человека. Примерами такого поведения могут быть просоциальные акты вербального или невербального утешения в ответ на фрустрацию другого, а также мимические или аффективные реакции собственного неудовольствия [36].

Некоторые из классиков психологии предполагали, что дети слишком эгоцентричны или не обладают достаточными когнитивными способностями, чтобы испытывать и проявлять эмпатию [18; 45]. Однако множество современных исследований с очевидностью демонстрируют, что уже на первом году жизни дети проявляют различные паттерны эмпатической реакции [23; 53; 60; 61].

Опираясь на существующие данные, мы кратко опишем начальные этапы развития эмпатии в онтогенезе, начиная с примеров исследований эмпати­ческих реакций в ранних периодах развития. Далее перейдем к подробному описанию данных о роли генетических и социальных факторов в процессе формирования способности к эмпатии у ребенка на разных этапах его развития. Отдельная часть статьи на примере ряда исследований приведет описание данных, посвященных соотношению генетического и средового влияния в процессе развития эмпатии. В заключение автор приведет свою точку зрения на перспективы исследования в данной области.

Начальные этапы развития эмпатии

Согласно общепринятому понимаю, эмпатия — это опыт разделения человеком состояния другого человека. Однако как мы обретаем такую способность и как она проявляется? Опишем подробнее ряд исследований начальных этапов развития способности к эмпатии.

Стандартным методом для измерения эмпатии на разных этапах развития является наблюдение за ответной реакцией ребенка на разновидности форм негативных эмоциональных реакций другого индивида. Результаты наблюдений ученых за наиболее ранними реакциями в онтогенезе ребенка показали, что между 18 и 72 часами жизни новорожденный ребенок демонстрирует беспокойство в ответ на плач других детей. Такая реакция названа рефлекторным, или реактивным, плачем, также ее называют эмоциональным заражением. Исследования зафиксировали, что новорожденные чаще реагируют плачем в ответ на крик другого новорожденного, чем на ряд других контрольных стимулов, как, например, белый шум, тишину, искусственный плач, крики животных, и даже на собственный плач [38; 49; 51].

По свидетельствам ряда исследователей, подобное эмоциональное заражение новорожденного является не простой реакцией на некий неприятный раздражитель, а, вероятно, ранней предпосылкой эмпатического ответа [23; 53; 60]. Такая специфика рефлекторного плача новорожденного в ответ на звуки плача другого младенца поддерживает идею ряда ученых о наличии биологической предрасположенности человека к просоциальному поведению. Психологи считают, что проявление негативной реакции в ответ на аффективные проявления другого на ранних этапах жизни служит предиктором способности к эмпатии и является выражением эгоцентрической потребности в собственном комфорте и спокойствии [23; 53; 60].

Отметим, что обзор литературы позволяет сделать вывод, что данные результатов измерений проявления эмпатии у детей раннего периода жизни носят несколько противоречивый характер. Так, ряд исследований показывают способность к проявлению эмпатии детьми раннего периода жизни [14; 23; 61], тогда как другие работы не находят этому подтверждения [13; 55]. Можно предположить, что сложности в измерении эмпатии, связанные с ее ограниченной вербальной выраженностью, могут объяснять вышеуказанные противоречия.

Наиболее масштабное исследование особенностей развития просоциального поведения детей в раннем периоде жизни провели К. Зан-Вакслер (Zahn- Waxler K.) с коллегами [61]. В данной работе в качестве испытуемых приняли участие дети в возрасте от 14 до 24 месяцев. Процедура исследования включала наблюдение со стороны матери и экспериментатора за поведением детей на протяжении второго года их жизни (14—24 месяца) в ряде естественных и лабораторных ситуаций, требующих со стороны ребенка проявления просоциальных актов (поделиться, помочь или утешить) по отношению к родителям, другим детям и незнакомым взрослым [61].

Результаты измерений выявили тенденцию к возрастанию частоты, разнообразия и качества просоциальных актов по мере взросления ребенка в течение второго года жизни. Так, если в первой половине второго года дети проявляли в основном моторные акты просоциального характера (инструментальную помощь), то дети в возрасте 20 месяцев были способны уже и к вербальным проявлениям утешения, а также прибегали к отвлечению внимания расстроенного взрослого [61]. Фактически почти все участники в возрасте 2 лет оказывали какую-либо помощь родителю во всех условиях экспериментальной процедуры. Полученные данные также зафиксировали, что дети этого возраста оказывали помощь и незнакомцу, однако гораздо реже, чем матери.

В исследовании способности к эмпатии детей раннего возраста, проведенном К. Данфилд (K. Dunfield) с коллегами [13], были зафиксированы иные результаты. В исследовании приняли участие дети 18 и 24 месяцев. Наряду с альтруистическими и инструментальными просоциальными актами ученые замеряли и проявления эмпатического поведения, моделируя ситуацию, в которой незнакомый взрослый на глазах ребенка случайно травмировал свое колено. Авторы фокусировались на поиске условий, в которых ребенок эмпатически отреагирует на негативную эмоцию другого (замерялись мимические и эмоциональные проявления неудовольствия, акт утешения). Процедура включала экспериментальное условие, в котором взрослый явно демонстрировал ребенку свою эмоциональную реакцию из-за случившегося (взгляд на ребенка, мимика и вербальное выражение боли и неудовольствия), и контрольное условие, в котором такая явная демонстрация со стороны взрослого отсутствовала (мимика нейтральная, взгляд в сторону, молчание). Результаты показали, что большинство детей из обеих возрастных групп (18 и 24 месяца) проявляли инструментальную помощь, но ни в одном из условий вышеописанной процедуры не проявили эмпатическое или альтруистическое поведение по отношению к незнакомому взрослому.

По многочисленным данным, в ситуациях выраженного дискомфорта другого человека у детей с конца раннего возраста наблюдается выраженная заинтересованность в проблеме другого, проявляющаяся во всем разнообразии возможных просоциальных актов, т. е. и инструментальной помощи, и утешения и альтруизма [14; 23; 29; 55; 61].

Данные свидетельствуют, что в дошкольном и младшем школьном возрасте наблюдается значительный скачок в сфере развития когнитивного компонента эмпатии [37]. Вероятно, отчасти это связано с ростом речевых возможностей, которые способствуют непосредственному отражению опыта другого через эмпатию, а также служат объективно измеряемым признаком эмпатического поведения. Важную роль в развитии когнитивной эмпатии, наблюдаемой у дошкольников, играет и то, что к возрасту 4—5 лет дети в целом способны встать на позицию другого, что проверено в различных экспериментах с пониманием ложного, или ошибочного, знания (false-belief task), что служит своего рода индикатором развития модели психического у ребенка [36; 58].

Факторы и механизмы развития эмпатии

Зеркальные нейроны

Известно, что несколько участков головного мозга принимают участие в проявлении эмпатического поведения и отвечают за его развитие [5; 10; 33; 34]. Исследования на макаках позволили выявить специфичный класс моторных нейронов, названный зеркальными нейронами, которые сходным образом активируются при восприятии действия другого и при воспроизведении этого действия [19; 34]. Человеческий мозг также снабжен системой зеркальных нейронов, которая расположена в премоторной зоне, близлежащих к ней зонах фронтального отдела и теменной зоны [33]. Сами по себе зеркальные нейроны не отвечают за эмпатические чувства, скорее они обеспечивают нейронную основу связи между своим и чужим опытом.

Функционированию зеркальных нейронов в работе механизма эмпатии придается значение в перцеп­тивно-действенной модели Ф. де Вааля (F.B.M. de Waal). Согласно его теории, зрительное восприятие чужого эмоционального состояния автоматически и бессознательно активизирует собственные ассоциации с этим состоянием, вызывая соответствующую своему опыту реакцию, в случае если ничто не ограничивает индивида в ее выражении [9; 46].

Многочисленными исследованиями в области работы мозга показано, что запуск эмпатической реакции происходит в сотрудничестве зеркальных нейронов со множеством других участков в головном мозге, особую роль в котором принимает лимбическая система [5; 9; 34; 35; 46]. Кроме того, ученые зафиксировали, что во время эмпатического процесса активизируются и многочисленные зоны мозга, отвечающие за дифференциацию себя от других, а также за понимание психического [35].

Важно, что в целях защиты организма от чрезмерного эмоционального напряжения в процессе эмпатического переживания в нейронной работе участвуют и механизмы эмоциональной регуляции, что позволяет наблюдателю подключать когнитивные процессы в отражении чужого опыта и влияет на про­дуцирование помогающего поведения [35].

В целом активные исследования работы мозга показывают, что проявление эмпатии обеспечивается целой системой взаимосвязанных нейронных механизмов. В то же время данный спектр нейронных механизмов, обусловливающих запуск эмпатической реакции, не отвечает на вопросы об индивидуальном характере формирования и проявления эмпатического поведения.

Соотношение генетического и средового влияния

На сегодняшний день ряд ученых провели масштабную работу по изучению соотношения средо­вого и генетического факторов в работе механизма эмпатии [29; 62]. Так, К. Зан-Вакслер и коллеги исследовали уровни влияния как генетического, так и средового компонентов на развитие эмпатии у 94 монозиготных и 90 дизиготных пар близнецов [62]. Процедура исследования включала измерение диапазона просоциальных реакций (эмпатические проявления, инструментальная помощь, альтруистические акты) у близнецов в монозиготных и ди- зиготных парах в возрасте 14 и 20 месяцев в ответ на негативные эмоции, фрустрацию или боль другого в процессе взаимодействия с матерью и незнакомцем, в естественных и лабораторных условиях.

Основной гипотезой ученых было то, что уровень положительной корреляции проявления просоциаль- ного поведения между близнецами в монозиготных парах будет выше, чем в дизиготных, что отражало бы влияние фактора наследственности. Действительно, и у 14-месячных, и у 20-месячных близнецов в моно- зиготных парах корреляция проявления просоциаль- ных актов была невысока, но статистически значимо выше, чем между близнецами в дизиготных парах [62]. Интересно, что в парах у девочек просоциальные акты фиксировались чаще, чем в парах у мальчиков. В целом исследователи приходят к выводу о присутствии наследственного фактора в формировании аффективного компонента эмпатии [62].

Позднее А. Нафо и коллеги расширили возрастную границу, добавив группы 24-месячных и 36-месячных пар испытуемых [29]. В исследовании участвовали 409 пар близнецов. В рамках процедуры исследования ученые моделировали стандартную экспериментальную ситуацию, в которой мать испытуемого или незнакомец случайно получал повреждение на глазах ребенка и симулировал боль. Ученые фиксировали различные проявления непосредственно эмпатической реакции на смоделированную ситуацию, включая экспрессивные признаки озабоченности ситуацией (грустный взгляд, вербальное выражение сочувствия), просоциальные поведенческие акты (поглаживание или объятие), а также предпосылки эмпатической реакции, в числе которых такие признаки, как эмоциональное заражение, выражение собственного неудовольствия от ситуации и самореферентные поведенческие проявления (проба на себе чужого опыта). Фокус данного исследования был направлен на соотношение вкладов среды и наследственности.

Результаты исследования А. Нафо и коллег [29] показали, что количество проявлений эмпатических реакций значительно увеличивается в течение периода с 14- до 36-месячного возраста. Кроме того, данные показали, что влияние наследственности на проявления просоциальности и эмпатии с возрастом растет, тогда как влияние средового фактора, напротив, ослабевает [29].

Такие результаты означают, что определенная доля индивидуальных различий в проявлении эм­патии связана с генетическими вариациями. Также обнаружение того факта, что наследственность играет роль в проявлении эмпатической реакции, может свидетельствовать о врожденной природе чувствительности к нуждам других людей.

Темперамент

Согласно имеющимся в литературе данным, реализацию генетически заданных факторов, отражающихся в детском возрасте на проявлении эмпатии, можно увидеть и в темпераментальных различиях [56; 20; 27; 47; 59].

Так, например, в работе С. Янг и коллег, посвященной этому вопросу, было обнаружено, что интроверт­ные и флегматичные дети раннего возраста склонны реже проявлять эмпатию к незнакомцам [59]. В процедуре исследования у участников в возрасте 4 месяцев замерялись проявления свойств темперамента, такие как реактивность, скорость и сила реакции, а затем, в возрасте 2 лет, замерялись проявления эмпатического ответа (акты утешения, мимические и эмоциональные паттерны эмпатии) по отношению к близкому взрослому и незнакомцу. Полученные данные зафиксировали, что дети с низкой возбудимостью и низким уровнем моторных и эмоциональных реакций в раннем периоде своего развития значимо реже проявляют эмпатиче­ское поведение в ситуациях с незнакомцем [59].

По некоторым данным можно предположить и то, что детям с высоким уровнем торможения нервных процессов сложнее проявлять эмпатию по отношению к чужим людям по причине повышенной тревожности, которую они испытывают в незнакомой ситуации [51].

Подражание

В рамках пристального изучения механизма подражания наиболее известной в литературе является модель А. Мельцоффа (A. Meltzoff), названная автором «подобный мне» («like me») [42]. Согласно данной модели, в раннем возрасте дети репрезентируют поведенческие акты других и свои собственные в соотношении друг с другом. Они способны опознавать кросс-модальное сходство между наблюдаемыми у других моторными актами и своими собственными движениями, а также эмоциональные и перцептивные проявления других, сопоставляя их со своими [35; 42].

Именно через подражание лицевой экспрессии различных эмоций дети раннего возраста интернализиру­ют эмоциональное переживание другого. Так, согласно рассматриваемой модели, когда ребенок улыбается в ответ на улыбку другого, он и сам испытывает радость, как бы присваивая чужую эмоцию и, таким образом, разделяя ее [41; 42]. Можно предположить, что по мере взросления подобный механизм разделения эмоции может автоматизироваться и выкристаллизоваться в эмоциональный компонент механизма эмпатии.

Моторное подражание схожим образом способствует развитию когнитивной составляющей эмпатии [42]. Так, будучи свидетелем неприятной ситуации, случившейся с мамой, например ушибом, ребенок, подражая ей, начинает хромать, сообщая другим, что он упал и ударил ногу: так он начинает лучше осознавать ситуацию, в которой оказалась его мама.

Тенденция к лицевому и моторному подражанию у человека служит базовым компонентом механизма интернализации переживания чужого опыта. Отметим, что процесс «перехода извне внутрь», или ин- териоризация, не изучается зарубежными учеными в контексте исследования развития эмпатии, тогда как данный процесс может являться важной частью развития эмпатического поведения. Более того, в области изучения модели психического современные зарубежные исследователи отводят особое место ин- териоризации как составляющему процессу в ходе формирования способности ребенка понимать состояния другого [1]. Однако в рамках изучения эмпатии как компонента модели психического процессу инте- риоризации на сегодняшний день не нашлось отражения в зарубежных исследованиях.

Внутрисемейные отношения: синхронность,
теплота и выражение позитивных чувств, качество
эмоциональной привязанности

Распознавание психического, объяснению которого служит, к примеру, вышеописанный механизм «like me», можно назвать важной точкой эмпатиче­ского развития, однако не его главной составляющей. Родители и другие ухаживающие взрослые в процессе взаимодействия с ребенком вносят значительный вклад в его социализацию и, следовательно, могут играть немаловажную роль и в развитии эмпатии у ребенка. Имеющиеся данные демонстрируют, что одним из наиболее значимых факторов в этом процессе является уровень синхронности в поведении внутри отношений диады родитель—ребенок.

Так, синхроннность, или согласованное во времени поведение взаимодействующих лиц, исследовалась в лонгитюдном исследовании Р. Фельдмана в рамках взаимодействия в диаде родитель—ребенок и связи уровня синхронности в диаде с развитием эмпатии у ребенка [17]. Процедурой предусматривалось несколько этапов. На первом этапе проводилось измерение уровня синхронности в паре родитель— ребенок на первом году жизни (3 и 9 месяцев) по следующим временным параметрам взаимодействия: согласованность, последовательность и организованность в естественной среде. Наблюдения фиксировали мимические и моторные проявления испытуемых в формате естественных, каждодневных взаимодействий в диаде на первом году жизни.

Последующие этапы лонгитюда проводились по достижении ребенком 6 и 13 лет и включали в себя использование методики измерения уровня морального развития, разработанной Л. Колбергом (1969). Методикой предусмотрено ведение двух спорных диалогов между матерью и ребенком на любую тему, выбранную матерью, во время которых экспериментаторы измеряли вербальные проявления эмпатии со стороны ребенка [32]. При кодировании данных наблюдения проявлениями эмпатии считались: а) эмоционально окрашенные реакции ребенка на негативные эмоции матери; б) способность ребенка занять позицию матери; в) способность ребенка изменить свою точку зрения, принимая во внимание комментарии матери; г) способность ребенка принять критику со стороны матери; и д) принять решение, учитывающее потребности окружающих.

Результаты исследования показали, что уровень синхронности между матерью и младенцем на первом году жизни (3 и 9 месяцев) положительно коррелирует с уровнем эмпатии, проявляемой ребенком вербально по отношению к матери при достижении им дошкольного (6 лет) и подросткового (13 лет) возраста. Таким образом, данные подтверждают, что чем чаще согласованные и взаимовлияющие акты наблюдаются в диаде во время мимических игр в период младенчества, тем более высокий уровень эмпатии в вербальной форме проявляет этот ребенок к матери в последующие периоды дошкольного детства и под- ростничества [17].

Отметим, что вышеописанные результаты получены с помощью корреляционного исследования и не проверяют собственно влияние фактора синхронности на развитие эмпатии. Стоит также сказать, что процедура вышеописанного исследования не включала измерений эмпатических проявлений ребенком при взаимодействии вне диады, т. е. с незнакомцем.

Тем не менее обнаруженная связь между уровнем синхронности поведения в диаде мать—ребенок в младенческом периоде и вербальными проявлениями эмпатии в дошкольном и подростковом возрасте обогащает взгляд на важность и содержательность вклада социальных отношений в развитие эмпатии в детском возрасте. Такая связь также согласуется с моделью, описанной нами выше, в соответствии с которой дети интернализируют чувства и опыт других, как бы симулируя их в процессе мимической и пантомимической имитации эмоционального состояния другого.

Интересны и результаты лонгитюдного исследования, проведенного К. Жоу (Q. Zhou) с коллегами. Они свидетельствуют о том, что дети раннего возраста и дошкольники, чьи родители выражают больше теплых и позитивных чувств по отношению к ним в различных актах взаимодействия, имеют тенденцию чаще проявлять эмпатию [63]. Экспериментатор предлагал паре родитель—ребенок к просмотру набор изображений людей, вызывающих различные эмоции. Процедурой предусматривались, во-первых, измерения уровня эмпатической реактивности у детей, а во-вторых, наблюдения за частотой проявления матерью теплых и позитивных чувств к ребенку в следующих ситуациях: а) в ситуации проявления эмпатического поведения со стороны ребенка (мимические и моторные акты, направленные на самоуспокоение или на другого), б) в ситуации проявления ребенком социальной компетенции и в) в ситуации вербального объяснения ребенком проблемы [63]. Наблюдения проводились учеными в два этапа, начиная с младшего школьного возраста (7—8 лет) и затем спустя два года, в период младшего подростни- чества (10—11 лет). В исследовании приняло участие 180 детей. Результаты продемонстрировали стабильность способности к проявлению эмпатии в процессе роста ребенка, а также наличие связи между частотой проявления эмпатической реакции ребенка и частотой выражения матерью позитивных и теплых чувств по отношению к ребенку [63].

Итак, данные показывают, что дети, чьи родители обеспечивают теплую и положительную атмосферу для их роста, чаще демонстрируют модель отзывчивого поведения по отношению к эмоциям и нуждам других.

Напомним, однако, что корреляционное исследование показывает лишь связь между переменными. В то же время обсуждаемые выше факторы родительского поведения, а именно: эмоциональная и моторная синхронность с поведением ребенка, теплота и позитивность по отношению к ребенку, связанные с развитием и проявлением эмпатии у ребенка, можно назвать индексами, характеризующими качество отношений внутри диады родитель—ребенок.

Другим известным измерителем качества взаимодействия с ребенком является эмоциональная привязанность ребенка к родителю или другому ухаживающему взрослому. Понятие привязанности характеризует систему ранних отношений, сложившихся между младенцем и ухаживающим за ним взрослым [2]. Принято выделять надежную и ненадежную привязанности ребенка к взрослому, последнюю из которых разделяют на ряд типов [2]. Типичной процедурой измерения качества привязанности является «незнакомая ситуация», во время которой исследователи проводят наблюдения за реакциями ребенка на цепочку ситуаций, связанных с разлучением и воссоединением с родителем [2]. Дети с надежной привязанностью демонстрируют согласованное поведение, соответствующее доверительному характеру взаимоотношений с родителем. Такие дети обычно расстраиваются в ситуации разлуки с родителем и успокаиваются в ситуации воссоединения, а в присутствии родителя демонстрируют уверенность при исследовании окружающей обстановки [2]. Дети с ненадежной привязанностью, как правило, либо вообще не проявляют никаких эмоций при воссоединении с родителем, либо, наоборот, не могут успокоиться, несмотря на возвращение родителя, либо демонстрируют отсутствие организованной стратегии воссоединения с родителем.

Ряд исследований позволили обнаружить, что надежный тип привязанности связан с высоким уровнем развития эмпатии у детей. Так, например, Р. Кестенбаум с коллегами обнаружили, что в дошкольном периоде дети, у которых ранее была сформирована надежная привязанность, более отзывчивы в ситуации необходимости проявления эмпатии по сравнению с детьми с ненадежным качеством привязанности [28]. Также в социально-психологических исследованиях на взрослых показано, что качество привязанности, сформированное в раннем возрасте, отражается на эмпатических реакциях и уровне сопереживания другим [43].

Исследованиями удалось зафиксировать, что корреляция надежной привязанности с развитием привязанности имеет разные значения [57]. Такие результаты могут говорить о том, что развитие эмпатии зависит в том числе и от индивидуальных характеристик ребенка, а также от взаимодействия социальных и личностных факторов развития между собой [57].

И. ван дер Марк и коллеги исследовали факторы, определяющие траекторию развития эмпатии у детей на втором году жизни [57]. В частности, в данном исследовании изучалась связь таких факторов, как чувствительность родителей, тревожность ребенка и эмоциональная привязанность в их связи с уровнем эмпатии у ребенка. В процедуре принимали участие девочки в возрасте 16 и 22 месяцев. Исследование проводилось в домашних и лабораторных условиях. Проявление эмпатической реакции детей наблюдалось учеными в экспериментальной ситуации, где маме или незнакомому взрослому, демонстрирующим отрицательные эмоции, требовалась эмпатическая помощь со стороны ребенка. Результаты зафиксировали снижение уровня эмпатической реакции по отношению к незнакомцу в период от 16 до 22 месяцев и, напротив, его рост по отношению к матери. Было обнаружено и то, что тревожные девочки из группы с ненадежной привязанностью проявляют меньшую эмпатическую реакцию с незнакомым взрослым [57].

Вероятно, тревожные дети и дети с ненадежным типом привязанности переполнены собственными страхами и тревогами, что препятствует проявлению ими эмпатических актов. Возможно, что в случае, когда ребенок с высокой чувствительностью нервной системы воспитывается в среде, обеспечивающей надежную привязанность, уровень его эмоционального напряжения гораздо ниже, что позволяет ему вести себя сообразно своим естественным способностям к сопереживанию другим, проявляя эмпатическое поведение даже в провоцирующей тревогу, незнакомой обстановке.

Интересны многочисленные исследования отношений в диаде мать — ребенок, проведенные Г. Кочан- ска. В рамках своих исследований психолог предложила понятие взаимной ориентации реакций (Mutual Reaction Orientation), отражающее специфическую особенность отношений в диаде родитель—ребенок [30]. Как считают Г. Кочанска и коллеги, благодаря модели отношений, включающей взаимное разделение эмоций и реакций в процессе взаимодействий в диаде родитель—ребенок, дети, чье раннее развитие сопровождалось чувствительностью и отзывчивостью со стороны матери, с большим желанием усваивают ценности своих родителей, а также обладают более высоким уровнем сознательного поведения в последующих периодах своего развития [30; 31].

Заключение

На сегодняшний день имеются многочисленные исследовательские данные, посвященные тем или иным аспектам развития эмпатии. Данная статья призвана осветить имеющиеся в литературе исследования ролей ряда врожденных и средовых факторов в развитии характера проявления эмпатической способности у детей.

Известно, что эмпатия является важным элементом в человеческих взаимоотношениях, являясь необходимым условием просоциальной активности человека. Понятие эмпатии рассматривается психологами с различных точек зрения, представляющих различные ветви научной психологии. Механизм эм­патического поведения включает в себя эмоциональный и когнитивный компоненты, развитие которых в онтогенезе происходит неравномерно.

Начальный этап развития способности к эмпа­тическому ответу у человека берет начало в период новорожденности и выражается в рефлекторном плаче на плач другого новорожденного. В младенческом и двух первых третях раннего возраста ребенок проявляет эмпатическое поведение по отношению к чужим переживаниям для целей самоутешения. К концу раннего возраста дети обретают способность к проявлению эмпатической реакции, направленной на успокоение другого. По достижении детьми дошкольного возраста у них наблюдается скачок в развитии когнитивного компонента эмпатии, отражающего развитие модели психического у ребенка. Данные исследований указывают на стабильность проявления индивидуальной способности к эмпатии в процессе взросления.

Ряд генетических и средовых факторов вносит свой вклад в развитие эмпатии у ребенка и задает индивидуальную траекторию развития этой способности. Генетический фактор проявляется в формировании нервной системы с теми или иными темпераментальными характеристиками, которые затрудняют или облегчают проявления эмпатической реактивности и в целом внимания к собственным и чужим эмоциям. Важным нейронным механизмом, служащим основой работы эмпатии, являются зеркальные нейроны, расположенные в нескольких участках в головном мозге. Среди средовых факторов наиболее важную роль, по мнению исследователей, играют: механизм моторного и мимического подражания, внутрисемейные отношения, в том числе, теплота и позитивность чувств матери к ребенку, синхронность поведения в диаде ребенок—родитель, качество эмоциональной привязанности.

Стоит отметить, что, несмотря на широту и разнообразие данных, существует явное преобладание работ с использованием корреляционных методов и дефицит экспериментально организованных исследований в рассматриваемой тематике. Обзор литературы позволяет сделать также вывод о том, что до сих пор непонятым остается механизм взаимодействия различных факторов запуска эмпатической реакции.

Важно сказать, что в ситуации необходимости проявления эмпатического поведения ребенок раннего возраста использует необходимые ресурсы эмоционального и когнитивного компонентов при условии, что он способен репрезентировать чужой наблюдаемый опыт. В структуре такой репрезентации и последующего эмпатического поведения в раннем возрасте важную роль могут играть ряд эмоциональных и социально-когнитивных факторов собственного опыта ребенка, усвоенного им в различных социально значимых, эмоционально окрашенных ситуациях. В ситуации наблюдаемого ребенком негативного переживания другого такими факторами, в частности, могут быть: 1) поведенческий репертуар, демонстрируемый взрослым и тем самым присутствующий в опыте ребенка и соответствующий данному типу социальной ситуации и 2) собственный актуальный эмоциональный опыт негативного переживания в данной ситуации. Такие факторы могут иметь фасилитиру- ющее значение собственно для проявления эмпатии ребенком раннего возраста и служить основой для дальнейшего процесса интериоризации форм эмпа­тического поведения. Однако, несмотря на активный интерес зарубежных исследователей к социальным факторам развития эмпатии у детей, процесс интери- оризации не нашел должного внимания к себе в рассматриваемой области исследования.

Так, по результатам проведенного обзора, исследование роли социально-когнитивной и эмоциональной составляющих в структуре собственного опыта ребенка и степени участия этих составляющих в запуске эмпатического поведения, а также интериоризации является перспективным направлением экспериментального исследования. В целом можно отметить, что на сегодняшний день область исследований, связанная с работой и развитием механизмов, отвечающих за проявление поведения эмпатии, имеет ряд вопросов, требующих более пристального изучения.

Финансирование

Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 15-06-10943.

Funding

This work was supported by grant RFH № 15-06-10943.