Становление родительской идентичности у молодых мужчин и женщин, не имеющих детей

Цель. Работа направлена на исследование процесса становления родительской идентичности у мужчин и женщин, не имеющих детей. Представлены материалы эмпирического исследования, полученные на выборке молодых мужчин и женщин — студентов Кемеровского государственного университета. Метод. В исследовании (N=163) приняли участие респонденты в возрасте от 17 до 33 лет (M=19,32; SD=2,50), из которых 63% были женского пола. Использовались методики: опросник родительской идентичности Дж. Плека (ОРИ); тест статусов и структуры эго-идентичности. Е.Л. Солдатовой; Шкала измерения формирования идентичности (DIDS); Шкала определения стадии идентичности (ISRI); тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева. Результаты и выводы. Установлены различия содержательных характеристик родительской идентичности мужчин и женщин, не имеющих детей. Отмечается, что женщины больше информированы в данной сфере, более интересуются данными вопросами и более готовы принять на себя родительские обязательства в будущем, для мужчин характерны размытость представлений и затруднения в поиске информации по вопросам родительства. Такая неопределенность осложняет формирование осознанной готовности молодых мужчин к принятию родительских обязательств.

Введение

В современном мире проблемы идентичности личности стали объектом пристального внимания исследователей в последние годы [9; 31]. Это связано с современными тенденциями: молодые люди все чаще и чаще откладывают принятие на себя социальных обязательств (например, родительских), им требуется все больше времени, чтобы стать взрослыми в собственных глазах [9; 13]. Молодежи становится все труднее построить относительно стабильную систему идентичности [23]. В этой связи особый интерес представляют исследования родительской идентичности молодых мужчин и женщин, как наименее изученная область проблем идентичности.

Теоретический анализ проблемы. В отечественных работах идентичность определяется через тождество самому себе, преемственность индивида и его самосознания во времени [4; 5].

Идентичность понимается как самотождественность, включающая определение своего места в мире и социуме, и совокупность связанных с этим определенных, долгосрочных обязательств, принятых человеком в важных жизненных контекстах или сферах жизни (доменах) [11]. Вслед за Э. Эриксоном [16] процессы становления идентичности изучаются как в подростковом возрасте, так и во взрослости [17; 22] такими авторами как: Дж. Марсия [25], S. Schwartz, M.D. Berzonsky [24], K. Luyckx, E. Crocetti [31], J.E. Côté [13], W. Meeus [14; 27]. В современных исследованиях идентичность рассматривается процессуально через описание самостоятельных процессов достижения идентичности, таких как: поиск «вширь» — понимается как сбор информации, как внутри личности, так и в мире, о различных альтернативах идентичности; принятие обязательств — это принятие твердых решений в различных областях идентичности; глубокий поиск — включает внутренние личностные механизмы, такой сбор информации или такое обсуждение текущих обязательств, которые позволяют их оценить; отождествление с обязательством, определяемое как ощущение безопасности и уверенности в том, что существующие обязательства соответствуют собственным стандартам и желаниям человека. Кроме того, выделяется навязчивый поиск — неконструктивный процесс, включающий повторяющиеся попытки поиска в связи с неспособностью проводить рефлексивный поиск вширь и вглубь [24].

В последнее время исследования идентичности сосредоточились на изучении идентичности в различных сферах (доменах). После внимания к процессам становления идентичности в профессиональной сфере, интерес исследователей привлекает реляционная сфера — сфера отношений с близкими людьми [27]. Одно из самых новейших направлений исследования — родительская идентичность. Так, T.W. Maurer, J.H. Pleck и T.R. Rane впервые описали родительскую идентичность в терминах степени, в которой индивид считает родительскую сферу важной для себя и идентифицирует себя с родительской ролью [26]. При этом J. Pleck и соавторы выделили два полюса родительской идентичности: провайдерская родительская идентичность (т. е. принятие и осознание себя в роли кормильца) и воспитательно-ухаживающая родительская идентичность (т. е. принятие и осознание себя в уходе за ребенком). Эти полюса присущи как мужчинам, так и женщинам. Исследование данной проблематики находится на этапе сбора данных. И если особенности родительской идентичности женщин изучаются, то исследования родительской идентичности мужчин представлены недостаточно.

Исследователи в этой области обычно сравнивают субъективную значимость родительской роли со значимостью других принятых взрослыми ролей (профессионал или супруг) [29]. Результаты подобных исследований показывают, что, родительская роль субъективно важна для формирования идентичности личности, особенно для женщин [32]. Во взрослости значимость родительской роли ассоциируется у них с их повседневным функционированием и с их физическим здоровьем [29].

Обнаружено, что значимость родительской идентичности в самооценке родителей была связана с эмоциональным включением в родительскую роль, а также с необходимостью выполнения родительских функций [29]. Родители, которые значительно включены в свои родительские роли, оказались более уязвимы к эмоциональным нагрузкам, чем менее включенные родители. Недавно в работе P. Fadjukoff и коллег [17] родительская идентичность была определена как «идентичность личности как родителя» и может быть описана через процессы осознанного принятия решения о родительстве и глубинного поиска в сфере проблем воспитания детей.

Процессы становления родительской идентичности функционируют, не только при рождении детей, но и в период, предшествующий рождению ребенка — период самоопределения во многих сферах жизни личности [29], определяя становление родительской идентичности личности и собственно родительское поведение в дальнейшем, что делает актуальным исследование специфики протекания этих процессов у мужчин и женщин до рождения детей [25]. Однако исследований особенностей становления родительской идентичности личности до рождения ребенка до сих пор представлено не было.

Метод

Материалы и методы. Цель данной работы — исследовать специфику процессов становления родительской идентичности у мужчин и женщин, не имеющих детей. При этом нами была выдвинута гипотеза, что процессуальная сторона становления родительской идентичности характеризуется различием в темпах у мужчин и женщин, не имеющих детей.

Диагностические методики. Для сбора данных использовались личностные опросники.

1. Опросник родительской идентичности Дж. Плека (Caregiving and Breadwinning Reflected Appraisal Inventory (ОРИ) [1; 26]. Опросник родительской идентичности имеет шесть шкал, описывающих родительство, и построен на основе концептуальной теории родительской идентичности J.H. Pleck’а.

2. Тест статусов и структуры эго-идентичности Е.Л. Солдатовой (СЭИ-тест) [7; 8].

Процессуальный аспект идентичности изучался с помощью методик:

3. Шкала измерения формирования идентичности (Dimensions оf Identity Development Scale (DIDS)) [3; 24]. Методика состоит из 25 утверждений, диагностируя пять процессов становления идентичности, известных на сегодняшний день.

4. Шкала определения стадии идентичности (Identity Stage Resolution Index (ISRI)) [2; 12]. Данная компактная методика включает 6 утверждений и одну шкалу, определяющую стадию формирования идентичности: от диффузной (минимальные баллы) до достигнутой (максимальные баллы) идентичности [2].

5. В качестве вспомогательной методики использовался Тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева для изучения осмысленности выбора, в том числе обязательств идентичности.

Методы анализа данных. Были проведены: расчет описательных статистик; сравнение выборочных средних для независимых выборок с использованием t-критерия Стьюдента и дисперсионного анализа — для проверки гипотезы исследования; факторный анализ для изучения различия в содержательных характеристиках и процессах становления родительской идентичности. Для обработки данных использовалась программа STATISTICA 10.

Выборка. В исследовании приняли участие 163 человека, из них 60 мужчин и 103 женщины. Средний возраст испытуемых составил 19,32 года (мужчин — 20,08; женщин — 18,92). Все испытуемые — студенты Кемеровского государственного университета, обучающиеся на различных направлениях подготовки. Участие в исследовании происходило на основе добровольного мотивированного согласия испытуемых.

Результаты

Сравнение групп мужчин и женщин, не имеющих детей, по t-критерию Стьюдента (табл. 1) выявило значимые различия по следующим параметрам: воспитательно-ухаживающая и провайдерская родительская идентичность, навязчивый поиск, отцовские установки, локус контроля — Я, локус контроля — Жизнь и осмысленность жизни. При этом у женщин выше все параметры, кроме провайдерской родительской идентичности и навязчивого поиска.

Таблица 1

Результаты сравнения групп мужчин и женщин, не имеющих детей,
по t-критерию Стьюдента*

Параметры	Среднее (жен.)	Среднее (муж.)	t-знач.	p	Ст. отклонение (жен.)	Ст. отклонение (муж.)
РИ воспитательно-ухаживающая	3,38	3,02	6,82	0,00	0,28	0,40
РИ провайдерская	3,86	4,05	-2,05	0,04	0,58	0,48
Навязчивый поиск	14,87	16,57	-2,29	0,02	4,58	4,48
Отцовские установки	27,66	25,70	4,06	0,00	2,74	3,33
Локус контроля — Я	19,92	17,58	3,36	0,00	4,28	4,31
Локус контроля — жизнь	29,77	27,40	2,56	0,01	6,09	4,91
Осмысленность жизни	97,85	91,82	2,04	0,04	18,85	17,21

Примечание: «*» — представлены только значимые различия.

Дисперсионный анализ, предпринятый для полноты анализа, показал, что мужчины выше оценивают свои отношения с матерью и с отцом (рис. 1).

Воспитательно-ухаживающая родительская идентичность у них выражена ниже, а провайдерская — выше, чем у женщин (рис. 2).

Выявлены различия между характеристиками поиска и обязательств у мужчин и женщин, не имеющих детей (рис. 3). Принятие обязательств и идентификация с обязательствами у мужчин в среднем ниже, чем у женщин, при этом поиск вширь и навязчивый поиск выражены сильнее у мужчин. Однако глубокий поиск более выражен у женщин.

Кроме того, общегрупповые матрицы данных мужчин и женщин были подвергнуты факторному анализу с подпрограммой поворота осей. В результате обработки данных по каждой выборке было выявлено, что для изучаемого нами феномена можно выделить устойчивые факторы. Устойчивость проверялась путем аналогичной процедуры для половины выборки, полученной случайным образом. Знак факторной нагрузки имеет математический, а не оценочный смысл и показывает, к какому полюсу фактора относится рассматриваемая шкала.

Для молодых женщин (табл. 2) выделяется 3 фактора (факторный анализ с вращением varimax raw): первый фактор «Чувство идентичности» (0,15 от общей дисперсии) биполярен, второй фактор — «Осмысленные обязательства» (наиболее значимый — 0,31 от общей дисперсии) также биполярен, третий фактор «Отсутствие поиска» имеет малый вес (доля дисперсии 0,07 при общей дисперсии 2,1).

Рис. 1. Результаты дисперсионного анализа параметров отношения с родителями у мужчин и женщин, не имеющих детей

Рис. 2. Результаты дисперсионного анализа параметров родительской идентичности у мужчин и женщин, не имеющих детей

Рис. 3. Результаты дисперсионного анализа процессов становления идентичности у мужчин и женщин, не имеющих детей

Таблица 2

Результаты факторного анализа для выборки женщин,
не имеющих детей

Параметры/Факторы	Чувство идентичности	Осмысленные обязательства	Отсутствие поиска
Возраст	0,53	-0,10	-0,11
Отношение к детям	-0,26	0,44	0,20
Отношения с матерью	-0,44	0,36	0,24
Отношения с отцом	-0,19	0,31	0,24
Планирование детей в будущем	-0,10	0,01	-0,04
РИ воспитательно-ухаживающая	-0,09	0,14	-0,28
РИ провайдерская	-0,09	0,15	-0,14
Чувство взрослости	0,68	0,40	0,07
Оценка уважения окружающих	0,59	0,47	0,04
Чувство зрелости	0,68	0,33	0,13
Найденное место в жизни	0,59	0,55	0,09
Найденный стиль жизни	0,69	0,46	0,09
Найденный круг общения	0,44	0,42	-0,09
Чувство идентичности	0,78	0,56	0,07
Принятие обязательств	0,34	0,75	-0,13
Поиск вширь	-0,04	0,15	-0,76
Навязчивый поиск	-0,38	-0,36	-0,64
Идентификация с обязательствами	0,29	0,74	-0,16
Глубокий поиск	0,04	0,07	-0,71
Отцовские установки	-0,10	0,38	-0,34
Достигнутая идентичность	-0,09	0,68	-0,17
Диффузная идентичность	-0,04	-0,73	-0,01
Предрешенная идентичность	0,24	0,14	0,31
Цели в жизни	0,27	0,86	0,02
Процесс жизни	0,15	0,86	-0,01
Результативность жизни	0,25	0,83	0,05
Локус контроля — Я	0,31	0,84	0,02
Локус контроля — Жизнь	0,09	0,88	0,09
Осмысленность жизни	0,22	0,93	0,03
Общая дисперсия	4,23	8,90	2,10
Доля дисперсии	0,15	0,31	0,07

Для молодых мужчин с помощью факторного анализа с вращением varimax raw можно выделить четыре устойчивых фактора (табл. 3): с долями дисперсии 0,26; 0,18; 0,12 и 0,10 соответственно.

Первый фактор «Осмысленные обязательства» (общая дисперсия 7,43, доля дисперсии 0,26) — биполярный — объединяет на положительном полюсе различные аспекты осмысленности своих обязательств, достигнутой идентичности, на противоположном — диффузность идентичности.

Второй фактор «Чувство идентичности» (общая дисперсия 5,35, доля дисперсии 0,18) также биполярный, объединяет на положительном полюсе различные аспекты идентичности и чувства взрослости, на противоположном — поиск.

Третий фактор «Родительские установки» (дисперсия 3,38, доля дисперсии 0,12) и четвертый фактор «Поиск родительской идентичности» (общая дисперсия 2,81, доля дисперсии 0,10) также биполярны и наименее нагружены.

Обсуждение результатов

Таким образом, сравнивая наши результаты с данными других исследований [10; 15; 18] можно сказать, что особенности процессов становления идентичности в данном возрасте определяются поиском своей идентичности в различных сферах жизни. Для ранней взрослости характерно оформление родительской идентичности, связанной с принятием или непринятием гендерной роли отца или матери, формированием репродуктивной мотивации, а также с формированием пары. Именно поэтому так важно понимание специфики становления родительской идентичности у молодых мужчин и женщин, не имеющих детей.

Мы обнаружили, что между мужчинами и женщинами, не имеющих детей, наблюдаются значимые различия по следующим параметрам: воспитательно-ухаживающая и провайдерская родительская идентичность, навязчивый поиск, отцовские установки, локус контроля — Я, локус контроля — Жизнь и осмысленность жизни. При этом у женщин выше все параметры, кроме провайдерской родительской идентичности и навязчивого поиска, что согласуется с другими исследованиями мужчин и женщин, уже имеющих детей [1]. Более высокие отцовские установки у женщин, чем у мужчин, указывают на большие ожидания женщин по поводу выполнения отцовской роли ее будущим партнером; при этом в среднем молодые люди не готовы соответствовать таким ожиданиям, что может в будущем способствовать различным конфликтам на этой почве.

Дисперсионный анализ, предпринятый для полноты анализа, показал, что мужчины выше оценивают свои отношения с матерью и с отцом. Принятие обязательств и идентификация с обязательствами у мужчин в среднем ниже, чем у женщин, поиск вширь и навязчивый поиск — выше. Глубокий поиск более выражен у женщин. Мужчины в период ранней взрослости находятся на первичной стадии поиска (поиск вширь — вариантов поведения, траекторий развития, направлений, мест), поэтому, не определившись с вариантами, не могут определиться с обязательствами. Таким образом, они оказываются в состоянии моратория. Для женщин этого же возраста характерен поиск вглубь, связанный с уже принятыми обязательствами. То есть они уже прошли процессы поиска вширь, принятия обязательств. Это может быть связано с тем, что молодые женщины раньше определяются в жизни и «достигают» идентичности, но может быть связано и с предрешенной идентичностью. У молодых мужчин больше выражен навязчивый поиск — руминизация, или поиск по кругу, что согласуется с работами J. R Peters и коллег [28]. Это может быть связано со сложностью самоопределения в современных социальных условиях именно для мужчин молодого возраста, трудностями поиска своего места в меняющемся мире [6], как это представлено в работах M. Karwat [20], так как мужская роль более социально детерминирована, чем женская. Причем это касается не только родительской идентичности, но и становления эго-идентичности в целом [18]. Эти данные требуют дальнейшего исследования, направленного на изучение возрастной специфики процессов становления идентичности у мужчин и женщин.

С помощью факторного анализа была выявлена специфика родительской идентичности у молодых мужчин и женщин: для молодых женщин выделяется только три фактора: чувство идентичности, осмысленные обязательства и отсутствие поиска. Для молодых мужчин можно выделить четыре устойчивых фактора: осмысленные обязательства, чувство идентичности, родительские установки и поиск родительской идентичности.

Обращают на себя внимание особенности факторной структуры родительской идентичности у мужчин и женщин. Для женщин самый нагруженный фактор — «Осмысленные обязательства», кроме него выделяются факторы чувства идентичности и отсутствия поиска. Женщины включают материнские роли в свой репертуар, принимая обязательства, осмысляя их и последствия принятия этих обязательств, но не осуществляют писка для того, чтобы сформировать их для себя.

У молодых мужчин факторов больше. Они более равномерно нагружены. В отличие от женщин для мужчин характерен поиск родительской идентичности, связанный с отношениями с отцом и отношением к детям. Таким образом, мы выявили, что женщины больше информированы в данной сфере, более интересуются данными вопросами и более готовы принять на себя родительские обязательства в будущем; для мужчин характерны размытость представлений и затруднения в поиске информации по вопросам родительства, такая неопределенность осложняет формирование осознанной готовности к принятию родительских обязательств. Явление отсутствия осознанного отношения к родительству у молодых мужчин до просьбы партнерши о рождении ребенка было описано, однако, без выявления его механизмов в статье A. Rotkirch [30]. Таким образом, мы описали гендерные особенности этапа становления родительской идентичности у молодых людей, не имеющих детей, и впервые определили причины некоторых различий, проявляющиеся в разной скорости темпов становления родительской идентичности.

Несмотря на то, что исследование родительской идентичности находится только на этапе становления, уже сейчас выделяются некоторые тенденции ее изучения: выделение родительской идентичности в отдельную сферу исследования идентичности [29], понимание того, что, хотя родительство и имеет многочисленные прикладные аспекты в науке и практике, внутренние условия становления родительской идентичности представляют собой особо значимое для родительства явление, так как определяют все внешние практики родительства, также как и самочувствие, психологического здоровье и субъективное переживание благополучия личности.

В качестве ограничения данного исследования можно называть следующее. Во-первых, результаты этого исследования основываются на самоотчетах испытуемых. Это создает некоторые ограничения в интерпретации и экстраполяции результатов. Во-вторых, изучение в этом исследовании результатов небольшой выборки ограничивает обобщаемость результатов. В-третьих, нами не были изучены культурные особенности родительской идентичности, что в связи с полученными данными может быть следующим шагом в исследовании процессов становления родительской идентичности у мужчин и женщин, не имеющих детей.

Выводы

1. Становление родительской идентичности, как мужчин, так и женщин, начинается задолго до рождения ребенка и обусловлено развитием личности и поиском личностной идентичности.
2. Мужчины в период ранней взрослости находятся на первичной стадии поиска, когда происходит поиск вариантов поведения, траекторий развития, направлений, поиск своего места в новой системе координат (в данном случае в особой области жизни — родительстве), поэтому, не определившись с возможными и приемлемыми для них вариантами поведения, они не могут определиться с тем, какие обязательства они могут, хотят или готовы принять на себя в этой сфере жизни. Таким образом, они оказываются в состоянии моратория, оставляя для себя время для принятия решений и выбора возможных вариантов поведения и форм отношений в этой сфере до появления отношений с конкретной женщиной — матерью будущего ребенка. Для женщин этого же возраста характерна большая информированность в этой сфере, готовность принять на себя обязательства в данной сфере когда-либо в будущем, что, однако, оставляет возможность для поиска и сбора информации и обсуждения вопросов, связанных с родительством. Таким образом, процессуальная сторона становления родительской идентичности у мужчин и женщин, не имеющих детей, характеризуется различием в темпах развития.

1. Борисенко Ю.В. Адаптация методики Caregiving and Breadwinning Reflected Appraisal Inventory (CBIRAI) на русский язык // Вектор науки ТГУ. Серия: Педагогика, психология, 2013. № 4 (15). С. 34—37.
2. Борисенко Ю.В. Адаптация методики Identity Stage Resolution Index (ISRI) на русский язык // Вестник Кемеровского государственного университета. 2020. Том 22. № 3. С. 735—743. DOI: 10.21603/2078-8975-2020-22-3-735-743
3. Борисенко Ю.В. Апробация и адаптация методики исследования процессов идентичности «Dimensions of Identity Development Scale (DIDS)» // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Серия: Педагогика, психология. 2020. № 3 (42). С. 33—41.
4. Кон И.С. Мужчина в меняющемся мире М.: Время, 2009. 496 с.
5. Лукьянов О.В. Проблема становления идентичности в эпоху социальных изменений. Томск: Изд-во Томского государственного университета, 2008. 212 с.
6. Пеннер Р.В. Идентичность в эпоху постмодерна: постановка проблемы // Вестник ЧелГУ. 2020. № 5 (439). С. 68—74.
7. Солдатова Е.Л. Структура и динамика нормативного кризиса перехода к взрослости. Челябинск: Издательство ЮУрГУ, 2007. 267 с.
8. Солдатова Е.Л., Шляпникова И.А. Связь эго-идентичности и личностной зрелости // Вестник ЮУрГУ. Серия «Психология». 2015. Том 8. № 1. С. 29—33.
9. Arnett J.J., Robinson O., Lachman M. Rethinking adult development: Introduction to the special issue // American Psychologist. 2020. № 75. P. 425—430. DOI: 10.1037/amp0000633
10. Berzonsky M.D., Cieciuch J., Duriez B., et al. The how and what of identity formation: Associations between identity styles and value orientations // Personality and Individual Differences. 2011. № 50. P. 295—299.
11. Carr D. Personal identity is social identity // Phenomenology and the Cognitive Sciences. 2021. № 20. P. 1—11. DOI: 10.1007/s11097-020-09702-1
12. Cote J.E. Identity Stage Resolution Index (ISRI) An empirical test of the identity capital model // Journal of Adolescence. 1997. № 20. P. 421—437.
13. Côté J.E. The identity capital model: A handbook of theory, methods, and findings London: Department of Sociology, The University of Western Ontario, 2016. 80 p.
14. Crocetti E., Rubin M., Meeus W. Capturing the dynamics of identity formation in various ethnic groups: Development and validation of a three-dimensional model // Journal of Adolescence. 2008. № 31. P. 207—222.
15. Debast I., Rossi G., Van Alphen S.P. et al. Age neutrality of categorically and dimensionally measured DSM-5 section II personality disorder symptoms // Journal of Personality Assessment. 2015. № 97. P. 321—329. DOI: 10.1080/00223891.2015.1021814
16. Erikson E.H. Identity, youth and crisis. New York: Norton, 1968. 336 p.
17. Fadjukoff P., Feldt T., Kokko K., Pulkkinen L. Identity Status Change Within Personal Style Clusters: A Longitudinal Perspective From Early Adulthood to Midlife // Identity. 2019. № 19. P. 1—17. DOI: 10.1080/15283488.2019.1566066
18. Galanaki E., Leontopoulou S. Criteria for the transition to adulthood, developmental features of emerging adulthood, and views of the future among greek studying youth // Europe’s Journal of Psychology. 2017. № 13(3). P. 417—440. DOI: 10.5964/ ejop.v13i3.1327
19. Henley K., Pasley K. Conditions Affecting the Association between Father Identity and Father Involvement // Fathering. 2005. Vol. 3. Issue 1. P. 59—80.
20. Karwat M. Authenticity as a Test of Identity // Politeja. 2021. Issue 17. P. 35—62.
21. Kwan R. The moderating role of parenting self-efficacy and co-parenting alliance on marital satisfaction among Chinese fathers and mothers // Journal of Family Studies. 2015. Issue 24(12). P. 3506—3515.DOI: 10.1007/s10826-015-0152-4
22. Kroger J. Identity in childhood and adolescence // International Encyclopedia of the Social and Behavior Sciences. 2015. Issue 11. P. 537—542. DOI: 10.1016/B978- 0-08-097086-8.34015-6
23. Kroger J. Identity development. Adolescence through adulthood. Thousand Oaks, CA: Sage, 2007. 306 p.
24. Luyckx K., Schwartz S. J., Berzonsky M.D., et al. Capturing ruminative exploration: Extending the four-dimensional model of identity formation in late adolescence // Journal of Research in Personality. 2008. Issue 42. P. 58—82.
25. Marcia J.E. Identity and psychosocial development in adulthood // Identity: An International Journal of Theory and Research. 2002. Issue 2. P. 7—28.
26. Maurer T.W., Pleck J.H., Rane T.R. Parental identity and reflected appraisals: Measurement and gender dynamics // Journal of Marriage and the Family. 2001. Issue 63. P. 309—321.
27. Meeus W. The study of adolescent identity formation 2000—2010: A review of longitudinal research // Journal of Research on Adolescence. 2011. Issue 21. P. 75—94.
28. Peters J.R., Eisenlohr-Moul T.A., Upton B.T., et al. Characteristics of repetitive thought associated with borderline personality features: A multimodal investigation of ruminative content and style // Journal of Psychopathology and Behavioral Assessment. 2017. Issue 39. P. 456—466. DOI: 10.1007/s10862-017-9594-x
29. Piotrowski K. Adaptation of the Utrecht-Management of Identity Commitments Scale (U-MICS) to the measurement of the parental identity domain // Scandinavian Journal of Psychology. 2018. Issue 59. P. 157—166. DOI: https://doi.org/10.1111/ sjop.12416
30. Rotkirch A. All that she wants is a (nother) baby’? Longing for children as a fertility incentive of growing importance // Journal of Evolutionary Psychology. 2007. Issue 5. P. 89—104.
31. Schwartz S., Luyckx K., Crocetti E. What have we learned since Schwartz (2001)? A reappraisal of the field of identity development. In K. McLean, & M. Syed (Eds.). The Oxford handbook of identity development. Oxford: Oxford University Press, 2015. P. 539—561.
32. Verschueren M., Rassart J., Claes L., et al. Identity statuses throughout adolescence and emerging adulthood: A large-scale study into gender, age, and contextual differences // Psychologica Belgica. 2017. Issue 57. P. 32—42. DOI: 10.5334/pb.348

PlumX

Метрики публикации