Экспериментальная психология
2021. Том 14. № 2. С. 53–67
doi:10.17759/exppsy.2021140204
ISSN: 2072-7593 / 2311-7036 (online)
Атрибуция эмоций нейтральному выражению лица подростками в до- и постоперационном периоде и их матерями
Аннотация
Общая информация
Ключевые слова: подростки, атрибуция эмоций, нейтральные лица, стрессовые условия, хирургическая операция, социальная поддержка, родительское отношение
Рубрика издания: Наука о лице
Тип материала: научная статья
DOI: https://doi.org/10.17759/exppsy.2021140204
Финансирование. Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) в рамках научного проекта № 18-00-00393 К (18-00-00049).
Для цитаты: Никитина Е.А. Атрибуция эмоций нейтральному выражению лица подростками в до- и постоперационном периоде и их матерями // Экспериментальная психология. 2021. Том 14. № 2. С. 53–67. DOI: 10.17759/exppsy.2021140204
Полный текст
Введение
Способность к распознаванию эмоций по лицевой экспрессии является крайне важным навыком с точки зрения успешного выстраивания социальных взаимодействий. Именно поэтому изучению особенностей ее развития посвящено значительное число исследований в том числе у детей самого раннего возраста, примером чему служат классические эксперименты с кажущимся обрывом [25], в которых была показана взаимосвязь поведения годовалых детей с эмоциональным состоянием и выражением лица матери. Исследования восприятия эмоций детьми раннего возраста [22; 28; 29] демонстрируют поступательное развитие данной способности у ребенка, начиная с 5 месяцев, когда впервые обнаруживается дифференциация ребенком положительных и отрицательных эмоций по различному времени зрительной фиксации на стимульных изображениях. К младшему школьному возрасту вероятность правильного распознавания таких базовых эмоций, как радость, печаль, страх и гнев, существенно возрастает [17; 26]. Максимум эффективности различения эмоций, по-видимому, приходится на 18—30 лет, с некоторым снижением в старшем возрасте [19]. По сравнению с более молодыми, пожилые люди (старше 65 лет) испытывают больше затруднений в правильной расшифровке отрицательных эмоций: гнева, печали и страха [23].
Имеются также данные о том, что способность к распознаванию эмоций по выражениям лица подвергается серьезным нарушениям при ряде психиатрических заболеваний и психологических проблем (например, при шизофрении, депрессии, тревожном расстройстве, синдроме дефицита внимания и гиперактивности, расстройствах поведения у детей и подростков) [7; 11].
В то же время обнаружена связь успешности узнавания конкретных эмоций с эмоциональным состоянием респондентов, так называемая эмоциональная конгруэнтность, выражающаяся в том, что сензитивность к грусти оказывается выше у респондентов, находящихся в грустном состоянии, а чувствительность к радости — у испытывающих радость [3]. Категоризация эмоций изменяется даже в ситуации прослушивания отличающихся по знаку звуков или при прочтении эмоционально неконгруэнтных слов [18; 27]. Звучание печальной музыки в ходе экспериментов Н. Логесварана и Дж. Бхаттачарайи [16] приводило к увеличению оценок интенсивности грусти и снижению оценок счастья при восприятии изображений лица с нейтральным выражением. Данный факт также был подтвержден результатами исследования Л. Лоури с коллегами [15] с участием респондентов младшего (18—40 лет) и старшего (57—86 лет) возраста. Таким образом, восприятие характера эмоций и их валентности зависит от актуального состояния воспринимающего субъекта.
Ряд работ, опубликованных в последние годы, подтвердил возможность значимых искажений в восприятии лицевой экспрессии в условиях стресса. Так, было показано, что мальчики 9—10 лет, находящиеся в искусственно созданной в лабораторных условиях стрессовой ситуации, чаще, нежели их ровесники (испытуемые контрольной группы), не находившиеся в условиях стресса, оценивали лица с неоднозначным гневно-испуганным выражением лица как выражающие испуг [6]; молодые люди 18—30 лет в условиях стресса демонстрировали снижение порога различения при восприятии эмоции удивления и увеличение — в случае отвращения [8].
Также было обнаружено и подтверждено данными регистрации электроэнцефалограммы, что респонденты с высокой социальной тревожностью чаще приписывают эмоцию гнева нейтральному выражению лица [20], а стресс приводит к усилению реакции на стимульные изображения гневных лиц [30]. Авторы считают, что обнаруженная тенденция, а именно более высокая вероятность атрибуции негативных эмоций в стрессовых ситуациях, является адаптивной реакцией на потенциальную угрозу.
В то же время имеются данные о большей чувствительности, а также скорости распознавания не только отрицательных, но и положительных эмоций в условиях стресса, вызванного при использовании Теста социального стресса Триера (Trier Social Stress Test) [9; 10; 12; 14]. Исследование Э. Барела и А. Коена частично подтверждает эти данные: обнаружено улучшение распознавания эмоций гнева, удивления, радости, а также нейтрального выражения лица и ухудшение различения страха при стрессе [5]. Исследование было проведено с применением ранее разработанной ими тестовой процедуры, при которой респонденты испытывают кратковременный социальный стресс, вызванный отрицательными высказываниями экспериментаторов.
Таким образом, в настоящее время имеется 3 предположения о роли стресса в различении эмоций по лицевой экспрессии:
1) повышается чувствительность к негативным эмоциям (конгруэнтная ситуация);
2) повышается чувствительность к любым эмоциям;
3) наблюдается изменение сензитивности к конкретным эмоциям вне зависимости от их знака.
Одним из интересных методических приемов, используемых в психологических исследованиях последних лет, является изучение атрибуции эмоций нейтральному или неоднозначным выражениям лица. Нас заинтересовала возможность использования данного приема для оценки наличия дистресса у детей, готовящихся к оперативному вмешательству, и их родителей. Опасное заболевание ребенка является одним из наиболее серьезных стрессоров для всей семьи. Его воздействие может быть достаточно острым и длительным. В настоящее время существует ряд апробированных методик, направленных на оценку уровня стресса и связанных с ним характеристик у респондентов различных возрастных групп. Сопоставление наиболее часто используемых методик приводится в Приложении.
К числу основных ограничений их применения относятся: длительность проведения, необходимость использования дополнительного, иногда дорогостоящего оборудования и наличия навыков работы с ним, самооценочность (для опросников), длительность наблюдения (в случае экспертной оценки) и др.
Экспресс-метод контроля, не связанный с отмеченными ограничениями, позволил бы упростить работу с людьми разного возраста из группы риска. Мы предположили, что уровень испытываемого респондентами стресса будет положительно коррелировать с атрибуцией негативных эмоций и отрицательно — с атрибуцией позитивных эмоций нейтральному выражению лица (гипотеза 1). В то же время социальная поддержка от окружающих, а также положительное отношение к подростку со стороны матери могут выступать не только в качестве условия его психологического благополучия [2], но и в качестве защитных факторов, снижающих и уровень стресса, и атрибуцию отрицательных эмоций (гипотеза 2).
Методика
Респонденты. В исследовании приняли участие 92 человека: 46 подростков (19 девочек, 27 мальчиков 12—17 лет; M=14,02; SD=1,57) с впервые выявленными доброкачественными опухолями и опухолеподобными заболеваниями, находившиеся на лечении в отделении детской костной патологии и подростковой ортопедии НМИЦ ТО имени Н.Н. Приорова с марта 2019 г. по март 2020 г., а также их матери (32—51 года; M=41,24; SD=4,47), выразившие информированное согласие на включение в исследование.
Процедура и методики исследования. Все участники исследования (и дети, и матери) заполняли комплекс психологических методик дважды — при поступлении в стационар и после оперативного вмешательства, так как мы предполагали, что накануне операции подростки и их матери будут испытывать более сильный, чем после успешного проведения хирургического вмешательства, стресс, а значит, приписывать эмоциональные состояния страха, неуверенности и растерянности нейтральному выражению лица. По каждому ребенку были получены данные о диагнозе, травматичности операции, типе применяемой анестезии и дальнейшем прогнозе для здоровья.
Батарея психологических методик для детей включала:
• Шкалу воспринимаемого стресса для детей ШВС-Д (PSS-C) Б. Уайт, 2006;
• Опросник социальной поддержки SOZU-22 Дж. Соммер, Т. Фюдрик, 1993, в адаптации А.Б. Холмогоровой, 2007;
• Опросник «Оценка уровня боли по 10-балльной шкале Вонга—Бейкера».
Респонденты группы матерей заполняли комплект следующих методик:
• Шкалу воспринимаемого стресса ШВС (в адаптации В.А. Абабкова с коллегами);
• Опросник родительского отношения Варги—Столина;
• Опросник социальной поддержки SOZU-22.
Также при каждом обследовании всем респондентам предлагался комплект фотографий детских и юношеских лиц (N=11) с нейтральным эмоциональным выражением [4]. Изображения были распечатаны в цвете на белом фоне, размер фотографии — А5 (148x210 мм), размер лица 95x140 мм. Для описания эмоционального состояния натурщика предлагалось по 3 прилагательных с положительным, нейтральным и негативным оттенком, например, довольное—думающее—страдающее (рис. 1).
Рис. 1. Пример стимульного изображения, использованного для изучения атрибуции эмоций нейтральным лицам
Инструкция для испытуемых группы подростков формулировалась следующим образом: «Внимательно посмотри на каждое изображение, вокруг изображения помещены три слова. Выбери то слово, которое наилучшим образом, с твоей точки зрения, описывает чувства и мысли изображенного на фотографии человека. Давай начнем с этой (начинаем с карточки-примера). Посмотри на этого человека. Как ты думаешь, что он чувствует? Какое у него выражение лица — шутливое—ис- пуганное—спокойное (указываем на слова, когда их называем)?» Оценивалась частота выбора положительных, нейтральных и отрицательных эмоций при оценивании стимульных фотоизображений.
Результаты
Необходимо отметить, что подросткам, принявшим участие в исследовании, были проведены в основном реконструктивно-пластические операции или краевые резекции по удалению опухолей. По итогам хирургического вмешательства 34 подростка (73,91%) получили определенный благоприятный прогноз, 12 подростков — неопределенный, неблагоприятных прогнозов не отмечалось. При сравнении с помощью критерия Манна— Уитни значимых различий в показателях атрибуции эмоций и уровня стресса у подростков с благоприятным и неопределенным прогнозом и у их матерей выявлено не было. Результаты анализа указывают только на более высокие значения удовлетворенности социальной поддержкой у матерей при благоприятном прогнозе (р=0,062), поэтому в дальнейшем анализе разделения респондентов на группы по критерию прогноза не проводилось.
Полученные данные по всей выборке представлены в таблице. Показано, что после проведения оперативного вмешательства происходит снижение уровня воспринимаемого стресса у подростков, но не у их матерей. Следует отметить, что значения уровня стресса у подростков и при первом, и при втором замерах находятся в основном в зоне низкого и среднего уровня стресса (максимально возможное значение — 39 баллов). При этом только у двух подростков до операции величина стресса превышала 20 баллов, после операции уровень стресса значительно снизился. В то же время уровень стресса у матерей сохранялся на среднем и высоком уровне на всем протяжении прохождения обследования — и до операции, и после нее (нормативные значения: низкий уровень — 0—13 баллов, средний уровень 14—26 баллов, высокий уровень — 27—40 баллов).
Таблица
Описательные статистики показателей атрибуции эмоций и уровня стресса до и после операции
Показатели |
До операции |
После операции |
Различие между замерами |
||||||
Min |
Max |
Среднее |
Ст. откл. |
Min |
Max |
Среднее |
Ст. откл. |
Z Wilcoxon |
|
Воспринимаемый стресс (ребенок) |
3 |
28 |
12,43 |
5,14 |
4 |
20 |
10,11 |
3,89 |
-2,999** |
Уровень боли |
0 |
8 |
2,04 |
2,15 |
0 |
7 |
2,02 |
1,94 |
-0,216 |
Воспринимаемый стресс (мать) |
14 |
35 |
25,64 |
4,54 |
15 |
36 |
24,68 |
5,33 |
-1,191 |
Атрибуция положительных эмоций (ребенок) |
2 |
8 |
4,05 |
1,51 |
1 |
7 |
4,05 |
1,74 |
-0,11 |
Атрибуция нейтральных эмоций (ребенок) |
2 |
7 |
4,02 |
1,24 |
1 |
9 |
4,05 |
1,83 |
-0,094 |
Атрибуция отрицательных эмоций (ребенок) |
0 |
6 |
2,88 |
1,22 |
0 |
8 |
2,90 |
1,92 |
-0,05 |
Атрибуция положительных эмоций (мать) |
0 |
6 |
3,32 |
1,32 |
2 |
7 |
4,13 |
1,64 |
-2,578** |
Атрибуций нейтральных эмоций (мать) |
1 |
7 |
4,42 |
1,57 |
0 |
8 |
4,26 |
1,87 |
-0,341 |
Атрибуция отрицательных эмоций (мать) |
1 |
6 |
3,18 |
1,41 |
1 |
8 |
2,62 |
1,58 |
-2,54* |
Примечание: отмечены значимые различия, * — p<0,05; ** — p<0,01.
По-видимому, переживания родителей из-за болезни ребенка не заканчиваются с успешным завершением операции, иногда матери только на этом этапе позволяют себе эмоционально отреагировать на стрессовую ситуацию. Результаты анализа свидетельствуют о том, что в группе матерей показатели атрибуции положительных эмоций нейтральному выражению несколько выше после операции, чем до операции, во время второго замера матери прооперированных детей все же чаще видят в нейтральных лицах положительные эмоции и реже отрицательные по сравнению с выполнением данного задания до операции, однако при низком уровне стресса такого рода динамика прослеживается лишь на уровне тенденции. При этом корреляции между уровнем выраженности стресса и вероятностью атрибуции эмоций того или иного знака у матерей подростков не выявлено.
Что касается показателей атрибуции эмоций в группе подростков, то существенных изменений в оценках лиц детьми также не было обнаружено. Мы предположили, что несмотря на снижение уровня стресса, связанного с первой в жизни операцией, подростки, остающиеся в условиях стационара, продолжают переживать состояние эмоционального и физического дискомфорта: постоперационную боль, бытовые неудобства нахождения в многоместной палате, оторванность от привычного образа жизни и друзей. Для уточнения такого рода предположения необходимо в дальнейшим осуществить подбор диагностического инструментария, более чувствительного, чем ШВС, для оценки динамики эмоционального и психофизиологического состояния.
Сравнение показателей групп подростков, у которых количество выборов отрицательных эмоций увеличилось (N=16) и уменьшилось (N=15), не выявило значимых различий. Для дальнейшего анализа мы выделили группу подростков, у которых при втором замере увеличилось количество атрибуций положительных эмоций нейтральному выражению лица (Группа 1, N=16), и сравнили ее с помощью критерия Манна—Уитни с группой подростков, у которых такие изменения имели противоположный характер (Группа 2, N=14). Показатели детей, у которых изменений не произошло, не рассматривались. Результаты анализа указывают на более низкие значения оценки боли и до, и после операции у подростков первой группы (р<0,05), а также на более низкий уровень выраженности стресса и усилий по его преодолению у их матерей при втором замере (после операции). Существенных различий по шкалам опросников родительского отношения (ОРО) и социальной поддержки (SOZU-22) не было выявлено.
Предположив, что именно боль является наиболее важным фактором как в до-, так и в послеоперационный период, мы провели сравнительный анализ показателей группы подростков, у которых после операции боль уменьшилась (Группа А, N=16), и тех, у кого боль усилилась (Группа В, N=16). В результате проведенного анализа были обнаружены значимо более высокие значения удовлетворенности социальной поддержкой у подростков группы А (p=0,045) и их матерей (р=0,074), а также более высокие значения показателей выбора ими положительных эмоций. Таким образом, выдвинутая нами гипотеза 1 не подтвердилась. В ситуации оперативного лечения с атрибуцией эмоций нейтральному выражению лица связан не уровень стресса, а уровень болевых ощущений подростка.
Анализ взаимосвязи между уровнем переживаемого стресса и такими факторами, как отношение родителей к ребенку и наличие социальной поддержки, указывает на значимую отрицательную взаимосвязь уровня стресса и принятия ребенка матерью (Rho Спирмена= -0,376, p<0,05) у всех испытуемых группы подростков. Отношение к ребенку как к «маленькому неудачнику» взаимосвязано на уровне тенденции с частотой выбора им отрицательных определений для описания эмоций (Rho=0,29); данная взаимосвязь более выражена в случае мальчиков (Rho=0,34), причем у них такое отношение со стороны матери значимо коррелирует и с уровнем стресса (Rho=0,531, p<0,01). Недостаток эмоциональной поддержки со стороны окружающих также является стрессовым фактором для мальчиков-подростков (Rho= -0,413, p<0,05); в то же время существует вероятность и того, что, находясь в стрессовых условиях, мальчики оказываются менее чувствительными к выражаемой окружающими поддержке. Чем выше баллы по шкале эмоциональной поддержки, тем чаще мальчики описывают лица как имеющие нейтральное выражение (Rho=0,456, p<0,05).
Результаты анализа показателей группы девочек-подростков свидетельствуют о том, что для них наиболее важным фактором является симбиотическое отношение матери — оно коррелирует как с уровнем стресса (Rho=0,443), так и с выбором положительных и нейтральных определений для описания лицевых экспрессий (Rho= -0,630 и 0,617 при p<0,01). Показатели выраженности стресса и боли, в свою очередь, взаимосвязаны с выбором нейтральных определений для описания выражений лица (Rho=0,702 и 0,789 при p<0,01 соответственно). Показатели уровня социальной интеграции и уровня выраженности стресса у девочек-подростков находятся в отрицательной взаимосвязи (Rho= -0,527, p<0,05). Выбранный в данном исследовании методический инструментарий не позволяет сделать однозначный вывод о причинно-следственных связях между описываемыми явлениями, но можно предположить обоюдную направленность влияния выделенных факторов — высокий уровень стресса препятствует установлению полноценных социальных взаимодействий, а недостаточная включенность в социум служит препятствием к использованию ресурса общения с друзьями для противодействия стрессу.
Таким образом, говорить об однозначной взаимосвязи особенностей отношения матери к своему ребенку и уровня социальной поддержки с уровнем стресса и вероятностью выбора тех или иных определений для описания выражений лица нельзя, т. е. гипотеза 2 также не подтвердилась. Однако необходимо обратить внимание на различия в характере переживания до- и послеоперационного стресса между мальчиками и девочками. Мальчики характеризуются большей сензитивностью к негативному отношению матери к их неудачам и отсутствию эмоциональной поддержки от окружающих. Результаты анализа показателей оценки лицевых экспрессий указывают на то, что в благополучной ситуации частота выбора нейтральных определений возрастает. Для девочек неблагоприятными факторами являются симбиотическое отношение матери и недостаток социальной интеграции. У них выбор нейтральных определений для описаний выражений лица связан с высоким уровнем боли и стресса.
Обсуждение результатов
Итак, можно сделать вывод о противоречивом характере полученных результатов. С одной стороны, изменение оценок нейтрального выражения лица матерями до и после операции, сделанной их ребенку, оказывается, с нашей точки зрения, более чувствительным маркером изменения стрессового состояния, чем традиционно используемый опросник ШВС-10. Матери при беседах с психологом постоянно указывают на облегчение своего состояния, однако большинство из них только после успешного оперативного вмешательства позволяют себе внешне проявить эмоциональные переживания. В то же время они обращают внимание и на необходимости сосредоточиться на восстановлении здоровья сына или дочери, активно включаются в организацию дальнейшей реабилитации ребенка. На этом этапе повторное заполнение длинных опросниковых психологических методик часто рассматривается как утомительное и необязательное действие. В то же время выполнение коротких не бланковых методик (ЦТО, оценка изображений лиц) воспринимается более позитивно.
Такое же более заинтересованное по сравнению с опросниками отношение к оцениванию эмоций по изображениям лица демонстрировали и подростки.
Полученные нами данные свидетельствуют о половых различиях в особенностях переживания стрессовых ситуаций и согласуются c результатами исследований М. Клабунд (M. Klabunde), И.-Д. Сигфусдоттир (I.-D. Sigfusdottir), Н. Пикуэро (N.L. Piquero) [13; 21; 24] и многих других, подтверждающих наличие различий в психофизиологических и психологических реакциях на стресс у девочек и мальчиков. Так, девочки в стрессовых условиях чаще стараются закрыться, что коррелирует с нашими данными о снижении вероятности атрибуции эмоций и выборе нейтральных описаний лиц в ситуации большего стресса. У мальчиков состояние напряжения, наоборот, привлекает внимание к внешнему миру, увеличивая частоту приписывания эмоциональных проявлений по фотографиям. Однако для более подробного изучения и анализа закономерностей атрибуции эмоций по выражению лица подростками требуется увеличение выборки участников.
Остановимся также на ограничениях настоящего исследования. Прежде всего, это способ организации стимульного материала. Мы отказались от традиционного варианта с морфированными изображениями в пользу более экологически валидных изображений подлинных лиц. Однако респонденты были ограничены в каждом случае лишь тремя предложенными нами определениями для описания эмоционального состояния натурщика. В дальнейшем предполагается составить иную инструкцию для выполнения экспериментального задания, в соответствии с которой участники исследования могли бы свободно описывать эмоциональное состояние натурщика.
Серьезные ограничения связаны и с небольшим количеством и разнообразием изображений лиц, использованных в качестве стимулов. И здесь, вероятно, следовало бы учесть полученные в исследовании В.А. Барабанщикова и Е.Г. Хозе данные о том, что конфигурация лица натурщика может способствовать приписыванию той или иной экспрессии даже при его нейтральном выражении [1]. При изменении лиц с помощью программы FantaMoph авторы обнаружили, что, например, увеличение высоты линии рта и глаз, а также расстояния между зрачками приводит к оценке спокойного лица как радостного, а уменьшение высоты линии рта и глаз при увеличении длины носа придает лицу выражение страха. Вероятно, в дальнейшем необходимо также оценить пропорции лиц, изображения которых отбираются в качестве стимульного материала.
Следующее ограничение состоит в методах оценки уровня выраженности стресса. Недостаточно широкая вариативность этого параметра в нашем случае ограничивает возможность выделения контрастных групп. Эта проблема может быть преодолена, с нашей точки зрения, путем включения в исследование контрольной группы респондентов, находящихся в спокойных условиях.
Внимания требует также и изучение дополнительных факторов, связанных с выбором нейтральных определений для выражений лица девочками и мальчиками. Нахождение в стрессовой ситуации и наличие постоянных болевых ощущений у девочек приводят к их замыканию в себе и снижению реакции на чужие эмоции. Именно поэтому, с нашей точки зрения, у девочек прослеживается тенденция к описанию выражения лица как нейтрального. Симбиотическая связь с матерью также позволяет девочке не выходить на контакт с «чужим» миром. Специфика закономерностей распознавания выражений лица у мальчиков представляется несколько иной: негативное отношение матери к неудачам и проблемам ребенка приводит его к поиску опоры в других людях, а значит, и к повышенному вниманию к их состоянию. В то же время ощущение эмоциональной поддержки от окружающих коррелирует со уменьшением уровня стресса и, вероятно, снижает необходимость считывать эмоции других, снижая чувствительность к ним.
Выводы
Выдвинутые нами гипотезы о связи вероятности атрибуции отрицательных эмоций с уровнем стресса, отношением матери к ребенку и социальной поддержкой в целом не подтвердились.
У матерей, несмотря на отсутствие изменений измеренного опросником ШВС уровня стресса после операции ребенка, значимо возрастает частота выбора положительных эмоций и снижается частота приписывания отрицательных эмоций нейтральному выражению лица. Это означает, что методика диагностики уровня стресса на основании оценки эмоционального состояния человека по выражению его лица представляется с учетом полученных в исследовании данных более эффективной, нежели стандартные опросниковые методы диагностики.
Результаты проведенного исследования свидетельствуют о существенном снижении уровня стресса у детей после операции, однако изменение оценки нейтрального выражения лиц оказывается связанным не с уровнем стресса, а с оценкой боли, а также с отдельными характеристиками материнского отношения и социальной поддержки. Также полученные данные указывают на связанные с полом различия в особенностях переживания боли, стрессовой ситуации и копинг-стратегиях: мальчики характеризуются повышенной чувствительностью к материнскому отношению к их неудачам и эмоциональной поддержке со стороны окружающих. Для девочек факторами риска являются симбиотическое отношение матери и недостаточная социальная интеграция. У них выбор нейтральных определений лиц связан с высоким уровнем боли и стресса.
Задачами дальнейших исследований в данной области и разработки валидного метода оценки уровня выраженности стресса являются увеличение численности выборки, изучение особенностей оценки эмоционального состояния другого человека по выражению его лица в стрессовой ситуации с привлечением контрольной группы, а также расширение и валидизация базы данных выражений лиц.
Методики для оценки уровня стресса
|
Самооценочные методики |
Внешняя оценка |
Проективные методики |
Инструментальные методики |
|
на наличие стрессовых событий в жизни |
на оценку собственного состояния |
||||
Примеры методик |
Опросник травматических ситуаций — Life Experience Questionnaire-LEQ (Norbeck, 1984; Тарабрина, 2007); The Life Events and Difficulties Schedule — LEDS (Brown, Harris, 1978); The Stress and Adversity Inventory —STRAIN (Slavich, Shields, 2018) |
Миссисипская шкала — Mississippi Scale-MS (Keane et al., 1987; Тарабрина, 2007); Опросник оценки выраженности психопатологической симптоматики — Simptom Check List-90-r- Revised, SCL-90-R (Derogatis et al, 1973; Тарабрина, 2007); Perceived Stress Scale — PSS-10 (Cohen et al., 1983; Абабков и др., 2016) |
Кодировка наблюдаемых поведенческих и мимических проявлений младенцев (Grunau et al., 1987), Клиническое наблюдение за ребенком (Yoo et al., 2014) |
Рисунок человека; Дом—Дерево— Человек; «Человек под дождем»; ИПАНАТ (Митина, Падун, Зелянина, 2017) |
Измерение ЧСС, ЧД, АД, SaO2, уровня кортизола и пр. |
Содержание |
Респондент заявляет о присутствии в его жизни событий из перечня потенциально стрессогенных ситуаций |
Респондент отмечает у себя психологические особенности или особенности поведения, характерные для людей, находящихся в ситуации стресса |
Наблюдатель фиксирует внешние проявления стресса у оцениваемого человека |
Стресс проявляется при выполнении кажущегося нейтральным задания |
Измерение физиологических и биохимических коррелятов стресса |
Ограничения |
Не дают информации о субъективном переживании событий, их стрессогенности. Не работают в случае стресса, вызванного будущими событиями или хронического стресса |
MS и SCL-90 в большей степени работают с посттравматическим состоянием, оценивают уровень ПТСР, менее чувствительны для невысокого стресса |
Требует длительного квалифицированного наблюдения |
Сложность интерпретации, более высокий вклад индивидуальных особенностей респондентов |
Необходимость специального оборудования и умения работать с ним, дополнительный стресс респондентов (особенно детей), вызываемый инструментальным обследованием; неоднозначность связи физиологических и психологических характеристик (например, изменение уровня кортизола может быть связано с динамикой инфекционного заболевания, ЧСС коррелирует с температурой тела) |
Литература
- Барабанщиков В.А., Хозе Е.Г. Конфигуративные признаки экспрессий спокойного лица [Электронный ресурс] // Экспериментальная психология, 2012. Том 5. № 1. С. 45—68.
- Ермолаева М.В., Смирнова О.В. Особенности родительского общения как фактор психологического благополучия подростков [Электронный ресурс] // Психологическая наука и образование. 2020. Том 25. № 1. С. 51—62. DOI:10.17759/pse.2020250105
- Люсин Д.В., Кожухова Ю.А., Сучкова Е.А. Эмоциональная конгруэнтность при восприятии неоднозначных выражений лица [Электронный ресурс] // Экспериментальная психология. 2019. Том 12. № 1. С. 27—39. DOI: 10.17759/exppsy.2019120103
- Никитина Е.А. Восприятие эмоционально нейтральных лиц женщинами, находящимися в стрессовых условиях / Психология стресса и совладающего поведения: вызовы, ресурсы, благополучие: материалы V Междунар. науч. конф.: в 2 т. Т. 1 (Кострома, 26—28 сент. 2019 г.) / Отв. ред. М.В. Сапоровская, Т.Л. Крюкова, С.А. Хазова. Кострома: Изд-во Костром. гос. ун-та, 2019. С. 223—226.
- Barel E., Cohen A. Effects of Acute Psychosocial Stress on Facial Emotion Recognition // Psychology. 2018. Vol. 9. P. 403—412. DOI: 10.4236/psych.2018.93025
- Chen F.S., Schmitz J., Domes G., Tuschen-Caffier B., Heinrichs M. Effects of acute social stress on emotion processing in children // Psychoneuroendocrinology. 2014. Vol. 40. P. 91—95.
- Cooper S., Hobson H.W., van Goozen S. Facial emotion recognition in children with externalizing behaviours: A systematic review // Clinical Child Psychology and Psychiatry. 2020. Vol. 25. P. 1068—1085. DOI: 10.1177/1359104520945390
- Daudelin-Peltier C., Forget H., Blais C., Deschênes A., Fiset D. The effect of acute social stress on the recognition of facial expression of emotions [Электронный ресурс] // Scientific Reports. 2017. Vol. 7(1). P. 1036. URL: https://www.nature.com/articles/s41598-017-01053-3.pdf. (дата обращения: 20.08.2020).
- von Dawans B., Spenthof I., Zimmer P., Domes G. Acute Psychosocial Stress Modulates the Detection Sensitivity for Facial Emotions // Experimental Psychology. 2020. Vol. 67(2). P. 140—149. DOI: 10.1027/1618-3169/a000473
- Deckers J.W., Lobbestael J., van Wingen G.A., Kessels R.P., Arntz A., Egger J.I. The Influence of Stress on Social Cognition in Patients with Borderline Personality disorder // Psychoneuroendocrinology. 2015. Vol. 52. P. 119—129. DOI: 10.1016/j.psyneuen.2014.11.003
- Demenescu L.R., Kortekaas R., denBoer J.A., Aleman A.I mpaired attribution of emotion to facial expressions in anxiety and major depression [Электронный ресурс] // PLoS One. 2010. Vol. 5(12). P. 15058. URL: https://journals.plos.org/plosone/article/file?id=10.1371/journal.pone.0015058&type=printable. DOI: 10.1371/journal.pone.0015058 (дата обращения: 20.08.2020).
- Domes G., Zimmer P. Acute stress enhances the sensitivity for facial emotions: a signal detection approach // Stress. 2019. Vol. 22(4). P. 455—460. DOI: 10.1080/10253890.2019.1593366
- Klabunde M., Weems Karl F., Raman M, Carrion V.G. The moderating effects of sex on insula subdivision structure in youth with posttraumatic stress symptoms // Journal of Depression and Anxiety. 2017. Vol. 34(1). P. 51—58.
- Kirschbaum C., Pirke K.M., Hellhammer D.H. The ‘Trier Social Stress Test’ — a tool for investigating psychobiological stress responses in a laboratory setting // Neuropsychobiology, 1993. Vol. 28(1—2). P. 76—81. DOI: 10.1159/000119004
- Lawrie L., Jackson M.C., Phillips L.H. Effects of induced sad mood on facial emotion perception in young and older adults [Электронный ресурс] // Aging, Neuropsychology, and Cognition. 2018. URL: https:// www.tandfonline.com/doi/abs/10.1080/13825585.2018.1438584 (дата обращения: 20.08.2020). DOI: 10.1080/13825585.2018.1438584
- Logeswaran N., Bhattacharya J. Crossmodal transfer of emotion by music // Neuroscience Letters. 209. Vol. 455. P. 129—133.
- Mancini G., Agnoli S., Baldaro B., Bitti P., Surcinelli P. Facial Expressions of Emotions: Recognition Accuracy and Affective Reactions During Late Childhood // The Journal of Psychology. 2013. Vol. 147(6). P. 599—617. DOI: 10.1080/00223980.2012.727891
- Müller V.I., Habel U., Derntl B., Schneider F., Zilles K., Turetsky B.I., Eickhoff S.B. Incongruence effects in crossmodal emotional integration // Neuro Image. 2011. Vol. 54(3). P. 2257—2266. DOI: 10.1016/j. neuroimage.2010.10.047
- Olderbak S., Wilhelm O., Hildebrandt A., Quoidbach J. Sex differences in facial emotion perception ability across the life span. //Cognitionand Emotion.2018.Vol.22.P.1—10.DOI:10.1080/02699931.2018.1454403
- Peschard V., Philippot P. Overestimation of threat from neutral faces and voices in social anxiety // Journal of Behavior Therapy and Experimental Psychiatry. 2017. Vol. 57. P. 206—211.
- Piquero N.L., Fox K., Piquero A.R., Capowich G., Mazerolle P. Gender, General Strain Theory, negative emotions, and disordered eating // Journal of Youth and Adolescents. 2010. Vol. 39(4). P. 380—392. DOI: 10.1007/s10964-009-9466-0
- Ruba A.L., Repacholi B.M. Do Preverbal Infants Understand Discrete Facial Expressions of Emotion // Emotion Review. 2019. Vol. 12(4). P. 235-250. DOI:10.1177/1754073919871098
- Ruffman T., Henry J.D., Livingstone V., Phillips L.H. A meta-analytic review of emotion recognition and aging: implications for neuropsychological models of aging // Neuroscience and Biobehavioral Reviews. 2008. Vol. 32. P. 863—881. DOI: 10.1016/j.neubiorev.2008.01.001
- Sigfusdottir I.G., Asgeirsdottir B.B. Gender differences in co-occurrence of depressive and anger symptoms among adolescents in five Nordic countries // Scandinavian Journal of Public Health. 2015. Vol. 43(2). P. 183—189. DOI: 10.1177/1403494814561817
- Sorce J.F., Emde R.N., Campos J., Klinnert M. Maternal emotional signaling: its effect on the visual cliff behavior of 1-year-olds // Developmental psychology. 1985. Vol. 21. P. 195—200. DOI: 10.1037/0012-1649.21.1.195
- Tremblay С., Kirouac G., Dore F.Y. The Recognition of Adults’ and Children’s Facial Expressions of Emotions // The Journal of Psychology. 1987. Vol. 121(4). P. 341—350. DOI: 10.1080/00223980.1987.9712674
- Vesker M., Bahn D., Kauschke C., Tschense M., Degé F., Schwarzer G. Auditory Emotion Word Primes Influence Emotional Face Categorization in Children and Adults, but Not Vice Versa [Электронный ресурс] // Frontiers in Psychology. 2018. Vol. 9. Article 618. URL: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/ pmc/articles/PMC5938388/pdf/fpsyg-09-00618.pdf (дата обращения: 10.08.2020). DOI: 10.3389/ fpsyg.2018.00618
- Walle E.A., Reschke P.J., Camras L.A., Campos J.J. Infant differential behavioral responding to discrete emotions // Emotion. 2017. V. 17 (7). P. 1078-1091. DOI:10.1037/emo0000307.
- Widen S.C. Children’s interpretation of facial expressions: the long path from valence-based to specific discrete categories // Emotion Review. 2013. Vol. 5. P. 72—77. DOI: 10.1177/1754073912451492
- Wieser M.J., Pauli P., Reicherts P., Mühlberger A. Don’t look at me in anger! Enhanced processing of angry faces in anticipation of public speaking // Psychophysiology. 2010. Vol. 47. P. 271—280.
Информация об авторах
Метрики
Просмотров
Всего: 612
В прошлом месяце: 12
В текущем месяце: 2
Скачиваний
Всего: 223
В прошлом месяце: 4
В текущем месяце: 1