Перейти к основному содержанию

Современная зарубежная психология
2023. Том 12. № 3. С. 8–18
doi:10.17759/jmfp.2023120301
ISSN: 2304-4977 (online)

Концептуальные подходы и методы диагностики психологической безопасности за рубежом

139

Кисляков П.А., Шмелева Е.А.

PDF (RUS)
GS
Информация
в Google Scholar

Аннотация

Рассмотрена проблема измерения психологической безопасности личности и общества, представляющей одно из приоритетных направлений психологической теории и практики. Подчеркивается междисциплинарный характер психологической безопасности, ставшей предметом психологии личности, психологии развития, социальной психологии, клинической и медицинской психологии, организационной психологии и психологии труда, использующих различные методы психодиагностики. Представлены концептуальные подходы к психологической безопасности, как ценности и потребности, личностной и средовой характеристике, а также показателю трудовой деятельности в коллективе, и методы ее диагностики, разработанные зарубежными исследователями. Часть методик, разработанных в XX веке, показали свою надежность и валидность и используются в модифицированных и адаптированных на разные языки вариантах и сегодня. Описаны также методики, разработанные в последние пять лет, характеризующихся ростом проблем психологической безопасности человека в изменяющихся социальных условиях. Для данных методик еще требуется широкая проверка психометрики с целью принятия окончательного решения об их надежности, валидности и сфере применения. Комплекс методов изучения психологической безопасности позволит более точно операционализировать это сравнительно недавно возникшее понятие, определить его методологическую базу для дальнейших теоретических и эмпирических исследований.

Общая информация

Ключевые слова: психологическая безопасность, безопасность личности, психодиагностика, опросник

Рубрика издания: Психология труда и инженерная психология

Тип материала: обзорная статья

DOI: https://doi.org/10.17759/jmfp.2023120301

Финансирование. Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда. № 22-18-00678, https://rscf.ru/project/22-18-00678 /, ИвГУ.

Получена: 02.07.2023

Принята в печать:

Для цитаты: Кисляков П.А., Шмелева Е.А. Концептуальные подходы и методы диагностики психологической безопасности за рубежом [Электронный ресурс] // Современная зарубежная психология. 2023. Том 12. № 3. С. 8–18. DOI: 10.17759/jmfp.2023120301

Полный текст

Введение

Современный социум как общество риска и катастроф (в терминологии У. Бека) обусловливает наличие большого количества угроз для личности. Футурологи и психологи отмечают, что главную опасность для человека и общества представляет рост психологических нагрузок, обусловленных качеством и темпом изменений в социальной реальности. Адаптационные возможности психики и психологические ресурсы ограничены, далеко не все способны конструктивно действовать в кризисных жизненных ситуациях, в ситуациях неопределенности, что может приводить к неблагоприятным последствиям для психического и психологического здоровья, к нарушениям психологической безопасности и благополучия личности. Психологическая безопасность, как состояние и свойство индивида, личности и субъекта деятельности (в том числе группового), позволяет справляться с жизненными трудностями, предоставляет возможности для развития.
В социальных науках понятие безопасности традиционно носит охранительный характер и на этом построены многие концепции общественной безопасности. Присутствует данный подход и в психологии, когда ощущение безопасности формируется у индивида на основе защиты от опасного мира иным субъектом на основе доверия, привязанности, поддержки, чувства принадлежности и пр.
В этом контексте в зарубежных публикациях, посвященных психологической безопасности личности, используются два варианта слова «безопасность», отличающихся по значению: «security» и «safety». Слово «safe» происходит от латинского «salvus», что означает «здоровый, без увечья», а «secure» — от латинского «securus», т. е. «без забот».
Как отмечают лингвисты, слово «security» подразумевает спокойствие, возникающее вследствии осознания того, что приняты необходимые меры, которые гарантируют защиту человека и его имущества от внешних факторов. «Security» — это гарантия безопасности, «national security» говорят применительно к национальной безопасности. «Safety» отражает более широкий контекст, подразумевающий также внутреннюю уверенность и эмоции. Когда речь идет о личной безопасности (безопасности личности), более корректно использовать «personal safety»[1]. Однако в зарубежных источниках при определении психологической безопасности личности используются как слово «safety», так и слово «security», иногда как синонимы, иногда в контексте указанных выше значений.
Термин «психологическая безопасность» вошел в научный обиход относительно недавно и стал предметом междисциплинарного анализа. Существует несколько направлений изучения психологической безопасности, ее компонентов, показателей, предикторов и барьеров.
Как предмет исследования данная категория широко применяется в таких областях психологии, как психология личности, психология развития, социальная психология, клиническая и медицинская психология, организационная психология и психология труда. К предметному полю психологической безопасности относятся понятия «ощущение безопасности», «переживание безопасности», «состояние безопасности», «потребность в безопасности», «безопасное поведение». При этом перед исследователями стоит задача операционализации понятия «психологическая безопасность», определения его методологической базы и метода диагностики.
Цель статьи — обзор зарубежных методов диагностики психологической безопасности, используемых в современных исследованиях.
Для достижения поставленной цели мы провели поиск статей в ряде международных баз данных (Web of Science, Scopus, Semantic Scholar, APA PsycNet), используя ключевые слова «psychological safety & scale/questionnaire», «psychological security & scale/questionnaire». После этого был составлен список психодиагностических методик (шкал, опросников). Далее мы проанализировали статьи, в которых в аннотации указывались названия ранее найденных методик за период с 2018 по 2023 год. Также в обзор вошли работы, включающие описание и опыт использования методик, связанных с психологической безопасностью, но не имеющих в своем названии данного термина (ценностные/мотивационные опросники, шкала психологического иммунитета, шкала убеждений).
Найденные методики были сгруппированы по предмету исследования: потребность в безопасности и ценность безопасности, психологическая безопасность личности, психологическая безопасность в трудовом коллективе.

Потребность в безопасности и ценность безопасности

Одним из первых специалистов, рассматривающих категорию безопасности в психологическом контексте, был А. Маслоу. Согласно его концепции, безопасность представляет собой второй уровень в иерархии потребностей человека, включая защиту от опасностей; она основана на ощущении стабильности, предсказуемости и контроля в окружающей среде. Люди стремятся к безопасности, чтобы чувствовать себя защищенными от угроз, стресса, конфликтов и неопределенности. Безопасность может включать набор таких позитивных ощущений, которые предполагают стабильную работу/доход, уверенность в будущем, поддержку социальных связей и доверие к окружающим. Когда потребности в безопасности не удовлетворены, люди могут испытывать тревогу, беспокойство и страх, ожидать угрозы, что может препятствовать их способности реализовать более высокие уровни иерархии потребностей: в любви и принадлежности, самоуважении и самореализации.
В 1990-х годах на основе теории А. Маслоу была разработана восьмиуровневая модель потребностей, эмпирическая верификация которой нашла свое отражение в методике экспресс-диагностики потребностно-мотивационной сферы личности «Maslow Quick Test — МQТ», предложенной А. Чепменом [11]. Тест содержит 8 утверждений — по одному для каждой потребности, представленной в модели: «биологические и физиологические потребности, потребности в безопасности, потребности в любви и сопричастности, потребности в уважении, познавательные потребности, эстетические потребности, самоактуализация, трансценденция» [11]. Оценка соотношения данных потребностей личности позволяет выявить их структуру в данный период жизни. Модифицированная русскоязычная версия данного опросника (Maslow’s Motivation Test — ММТ-32), разработанная Д.В. Каширским и О.И. Мотковой, содержит 32 пункта (по 4 на каждую из потребностей) [4]. Данная версия опросника используется в современных исследованиях в России [7].
В конце 1990-х годов Ш. Шварц разработал теорию базовых человеческих ценностей, которые, по его мнению, определяют направленность как конкретных действий индивида, так и всей его жизненной активности. Одной из таких ценностей является ценность безопасности (Security), выраженная в стремлении к стабильности, защищенности, гармонии самого индивида и общества (предсказуемость мира, снижение неопределенности, защита граждан). В 2001 году на основе данной модели Шварцем была разработана методика «Портретный ценностный опросник» (Portrait Value Questionnaire — PVQ) — одна из самых популярных в своем роде в социальных науках.
На сегодняшний день существует несколько модификаций данной методики [29]. В масштабное и лонгитюдное социологическое исследование — Европейское социальное исследование (European Social Survey) — включена сокращенная версия из 21 пункта [14]. Данный опросник позволяет оценить значимость ценности «потребность в безопасности» в совокупности с другими ценностями и факторами (пол, возраст, культура и национальные особенности, межпоколенческие отношения, субъективное благополучие и пр.). Так, например, нами проведено исследование, в котором на основе данного опросника была выявлена взаимосвязь между ценностями безопасности и доброжелательности (заботы) в период пандемии COVID-19 [23].
Многие психологи-исследователи и психологи-практики отмечают, что депривация потребности в безопасности приводит к негативному восприятию мира, недоверию к нему, манипулятивному взаимодействию с другими людьми. Р. Янов-Бульман писала, что «…люди стремятся построить свой собственный “справедливый мир”, который состоит из убеждения, что мир доброжелателен, события в нем имеют смысл и сам человек заслуживает внимания. Этот мир предоставляет человеку чувство защищенности и безопасности» [19]. На основе своей теории в 1980-х годов Р. Янов-Бульман разработала методику «Шкала базисных убеждений» (World Assumptions Scale — WAS), которая выявляет отношение к следующим убеждениям: «…благосклонность мира, доброта людей, справедливость мира, контролируемость мира, случайность как принцип распределения происходящих событий, ценность собственного Я, степень самоконтроля (контроль над происходящими событиями), степень удачи, или везения» [19].
В 2008 году М.А. Падун и А.В. Котельникова разработали русскоязычную версию данного опросника. А.Г. Гладких и С.А. Богомаз в своем исследовании показали, что среднее арифметическое всех шкал «Шкалы базисных убеждений» можно использовать как индекс психологической безопасности [2]. В ряде современных российских и зарубежных работ данная методика используется при исследовании психологической безопасности и психического здоровья личности [6; 30].
Другой моделью восприятия мира в континууме «опасность—безопасность» выступает модель социальных верований Дж. Даккита. Данная модель включает два убеждения: «вера в опасный мир (dangerous world beliefs) — это убеждение в том, что общество хаотично, непредсказуемо, люди нападают на окружающих, а существующий социальный порядок находится под угрозой разрушения; вера в конкурентный мир (jungle world beliefs) — это убеждение человека в том, что окружающие люди стремятся «обыграть» его, поэтому, чтобы достичь успеха и выиграть соревнование, он должен использовать все преимущества, предоставляемые ситуацией, лгать людям и манипулировать ими» [33]. Человек, верящий в опасный мир, стремится к сохранению социального порядка и безопасности, а человек, верящий в конкурентный мир, стремится доминировать над другими. В 2002 году для измерения данных установок Даккитт разработал два соответствующих опросника. В 2014 году О.А. Гулевич с соавт. осуществили ее адаптацию на русский язык («Опросник социальных верований»).
Различные исследования показали, что социальные верования связаны с различными психологическими факторами. Так, вера в опасный мир приводит к повышенному уровню нейтротизма, межгрупповым предрассудкам, а вера в конкурентный мир — к закрытости новому опыту, низкому уровню эмпатии [36]. Данная методика широко используется исследователями, например для изучения особенностей профилактического (безопасного) поведения в период эпидемий [38].

Психологическая безопасность личности

А. Маслоу определял психологическую безопасность как «состояние, в котором человек осознает, что его окружение безопасно и не угрожает ему причинением вреда. Человек же, испытывающий незащищенность, «…воспринимает мир как джунгли, полные угроз, а людей вокруг — опасными и эгоистичными; он чувствует себя отвергнутым и изолированным, встревоженным и враждебно настроенным; склонен к конфликтам, напряженности, закрытости; его беспокоят чувство вины, проблемы с самооценкой; тенденция к невротизму, эгоцентризму» [цит. по: 3, c. 343].
Маслоу с коллегами разработали концепцию, согласно которой психологическая безопасность (psychological security) представляет собой чувство безопасности и принадлежности, а также чувство контроля над социальной средой и уверенность в том, что человек свободен от страха, тогда как психологическая незащищенность (небезопасность) (psychological insecurity) — это противоположное чувство ожидания риска или опасности для себя [12].
Данная модель легла в основу опросника психологической безопасности-незащищенности (Security-Insecurity Test — S-I), разработанного в 1945 году. Опросник направлен на измерение безопасности человека в целом, а не какого-либо определенного аспекта безопасности. В опроснике выделяются следующие признаки, указывающие на психологическую безопасность/небезопасность личности: быть любимым и любить; чувство сопричастности; позитивное восприятие жизни и других людей; минимизация чувства угрозы и опасности; чувство доброжелательности и доверия к другим людям; оптимизм; умение быть счастливым; эмоциональная стабильность; ориентированность на мир, а не на себя; самопринятие; позитивная, обоснованная самооценка, ощущение силы; отсутствие невротических или психотических наклонностей; готовность к сотрудничеству и сочувствие. Авторы отмечали, что S-I-тест может быть применен для проведения исследований на больших группах, в том числе для сравнения популяций. Поскольку безопасность является одним из наиболее важных факторов, определяющих психическое здоровье, тест также может использоваться в вузах, колледжах, больницах и других учреждениях для выявления людей, нуждающихся в психологической помощи, например, при невротической склонности, дезадаптации, конфликте, склонностиь к суициду и в других случаях нарушения субъективного благополучия [12].
Несмотря на то, что S-I-тест был разработан почти 80 лет назад, варианты его адаптации на различные языки используются в практической работе и при проведении исследований также и в наши дни. Например, А. Хадиви-Занд с коллегами с помощью S-I-теста исследовали психологическую безопасность женщин, находящихся в трудной жизненной ситуации и переживающих депрессию [22]; Т. Тавалоли с коллегами с помощью S-I-теста оценивали эффективность программы по семейному консультированию и обеспечению психологической безопасности иранских женщин [32].
Китайские исследователи Чж. Конг и Л. Эн, опираясь на теорию Маслоу, определяют психологическую безопасность как чувство силы индивида, возникающее при столкновении с реальными или прогнозируемыми опасностями или рисками и связанное с уверенностью и контролем над ситуацией. Неуверенность, в свою очередь, порождает беспокойство по поводу потенциального вреда или угрозы. Чувство психологической безопасности представляет собой субъективное суждение о том, является ли окружение человека детерминированным и контролируемым, а также состояние сознания, основанное на его или ее собственных личностных чертах [13]. Люди с недостаточной психологической безопасностью могут чувствовать себя отвергнутыми и изолированными, а также воспринимать внешний мир и других людей как угрожающих, ненадежных и неуправляемых. Неуверенность может привести к трудным межличностным отношениям и обсессивно-компульсивному расстройству [13].
На основе данной модели авторами в 2004 году разработан «Опросник чувства безопасности» (Security Questionnaire — SQ), включающий две шкалы: «Межличностная безопасность» (опыт личной безопасности в межличностном общении) и «Уверенность в контроле» (прогнозирование личной жизни, предсказуемость событий, чувство уверенности и контроля). Данный опросник широко применяется психологами-практиками и исследователями в Китае, особенно в области клинической психологии при изучении различных аспектов психического здоровья пациентов и медицинских работников во взаимосвязи с психологической безопасностью [10; 18; 25; 27].
В 2022 году нами была проведена первичная русскоязычная адаптация данного опросника в рамках магистерской диссертации Л.В. Шикуновой, посвященной исследованию особенностей развития коммуникативных установок у медицинских работников с разным уровнем психологической безопасности.
По мнению венгерского психолога А. Олаха, обеспечить психологическую безопасность человека помогает формирование психологического иммунитета — «…интегрированного образования, объединяющего все адаптивные ресурсы личности (когнитивные, мотивационные, поведенческие), способствующие поддержанию психического состояния в ситуации стресса и обеспечивающие здоровое психическое состояние. По аналогии с иммунитетом организма, психологический иммунитет обеспечивает защищенность психики человека от вредоносного воздействия внешней и внутренней среды с помощью распознавания потенциальной опасности, активизации и мобилизации ресурсов преодоления негативного воздействия и направленного иммунного ответа» [цит. по: 5, с. 34]. В 2005 году Олах разработал методику диагностики психологического иммунитета (Psychological Immune System Inventory — PISI) [26], которая содержит 16 шкал, раскрывающих компоненты психологического иммунитета: оптимизм; чувство контроля; согласованности: жизненные цели, мышление, чувства и координация поведения; самоуважение; чувство роста; способность контролировать личные ресурсы; способность к мобилизации личных ресурсов; личная способность создавать ресурсы; возможность мониторинга социальных источников; способность к мобилизации и созданию социальных ресурсов; синхронность; настойчивость; контроль импульсивности: контроль инстинктов, рационализация поведения, способность выбирать соответствующие формы ожидаемых последствий в контексте; эмоциональный контроль; подавление раздражительности. Результаты PISI могут выявить сильные и слабые стороны в психологической адаптации человека и определить области, требующие улучшений. Одно из последних исследований, проведенных Олахом с коллегами с использованием PISI, посвящено лонгитюдному анализу копинг-стратегий студенческой молодежи [17]. В современной зарубежной литературе можно встретить несколько вариантов интерпретации концепции психологического иммунитета и соответствующие им психодиагностические методики. В качестве примера приведем следующие: уверенность в себе, эмоциональный контроль, психологическая устойчивость, вызов (принятие риска), оптимизм [31]; способность адаптироваться, понимание других, самопонимание, самооценка [20].
Задача выживания всегда стояла перед людьми, как на генетическом, так и на социальном уровне. Психолог и нейробиолог С. Порджес разработал поливагальную теорию (Polyvagal theory — PVT), включающую объяснение психологической безопасности на основе нейрофизиологии, психологии и эволюционной теории. Согласно этой теории, человек оценивает ситуацию как опасную или безопасную благодаря участию работы блуждающего нерва, регулирующего работу всех внутренних органов, регуляции эмоций и социального поведения, а также саморегуляции эмоционального состояния. Способность нервной системы обнаруживать риски в нашем окружении на бессознательном уровне названа Порджесом нейроцепцией (neuroception), позволяющей человеку участвовать в социальном поведении, различая безопасный и опасный контекст.
Чтобы выживать и процветать, люди должны уметь распознавать безопасные и опасные ситуации и адаптировать поведение к требованиям социальной среды. Чувство психологической безопасности необходимо для защиты от стресса, беспокойства и плохого настроения.
Когда мы чувствуем себя в безопасности, мы чувствуем связь с другими, вовлеченность, и наш мир, и наша вегетативная нервная система могут поддерживать процессы здоровья, роста и восстановления. Когда же мы чувствуем угрозу, активируется наша «реакция борьбы-бегства», возникают тревога или агрессия и прилив энергии для самозащиты.
Наши ощущения обостряются, и мы становимся бдительными, ища сигналы опасности, реальные или воображаемые. Большинство людей могут оценить угрозу или доброжелательность окружающих с помощью своих телесных ощущений. Люди же с ослабленными системами социального взаимодействия склонны ошибочно трактовать безопасность как угрозу, а объективную опасность — как безопасность.
В 2021 году Л. Мортон с коллегами на основе поливагальной теории разработали психодиагностическую методику «Шкала нейроцепции психологической безопасности» (Neuroception of Psychological Safety Scale — NPSS), сочетающую в себе психологические, физиологические и социальные компоненты и диагностирующую ощущение психологической безопасности через «социальную активность», «сострадание», «телесные ощущения» [8]. Данная методика была апробирована М. Багга на выборке учителей индийских школ [9].
В контексте психологии развития в качестве источника психологической безопасности ребенка рассматривается привязанность: ребенок чувствует себя эмоционально защищенным благодаря хорошей привязанности к матери (Дж. Боулби, М. Эйнсворт, К. Хорни и др.). Удовлетворение потребности в безопасности осуществляется при теплом отношении родителей к ребенку, при проявлении любви, ласки. Тем самым ребенок чувствует себя защищенным от опасностей внешнего мира. В рамках данного подхода в 1996 году Кэтрин Кернс разработала методику для детей 8—12 лет «Шкала безопасности» (The Kerns Security Scale — KSS), направленную на выявление безопасных или ненадежных отношений между матерью (отцом или значимым взрослым) и ребенком [21]. Опросник условно разделен на три раздела: утверждения, показывающие, насколько отзывчивым и реально доступным воспринимается родитель; утверждения, показывающие, в какой мере в ситуациях стресса, неприятностей или огорчений ребенок склонен искать поддержку у родителя; утверждения, показывающие стремление ребенка к открытому и доверительному общению с родителем.
В 2005 году Г.В. Бурменская осуществила адаптацию опросника на русский язык. В настоящее время данная методика переведена на несколько языков и широко используется в зарубежных исследованиях при изучении психологической безопасности детей в условиях родительской депривации, воспитания опекунами, в неполных, нуклеарных и расширенных семьях и пр. [35]. Методика также используется при исследовании психологической безопасности детей с ОВЗ [37].
Исследователи в структуре психологической безопасности помимо личностного выделяют средовой контекст. Субъективное ощущение безопасности возникает под воздействием внешней среды (городской, производственной, общественной, домашней и пр.). Одной из зарубежных диагностических методик изучения психологической безопасности среды является Шкала психологической безопасности горожан (Psychological Security of Urban Residents — URPS), разработанная в 2019 году Ц. Ваном с коллегами [24]. Данная методика содержит 4 шкалы: «Психологическая безопасность» (безопасность в восприятии будущей жизни и межличностных отношений), «Социальная безопасность» (чувство финансовой стабильности, возможности трудоустройства), «Медико-социальная безопасность» (общее восприятие медицинского обслуживания), «Экологическая безопасность» (представление о состоянии окружающей среды).
В 2022 году нами была проведена первичная русскоязычная адаптация данного опросника в рамках магистерской диссертации А.О. Якубы, посвященной исследованию восприятия молодежью безопасности современного города в контексте внедрения цифровых экосистем.

Психологическая безопасность в трудовом коллективе

В рамках организационной психологии психологическая безопасность рассматривается как конструкция группового уровня. Э. Эдмондсон дает следующее определение: психологическая безопасность — это восприятие того, что окружающая среда безопасна для межличностного риска, выявления уязвимости и представления точек зрения без страха быть пристыженным, обвиненным или проигнорированным. На основе данной концепции в 1999 году автором разработан опросник «Шкала психологической безопасности для рабочих групп» (Team Psychological Safety Scale — PS), состоящий из 7 утверждений [15]. Многочисленные исследования, проведенные с помощью данного опросника, показали, что наличие психологической безопасности связано с улучшенным командным обучением и инновациями, вовлеченностью лидеров, чувством доверия и принадлежности членов команды, с меньшим профессиональным выгоранием. И наоборот, психологическая небезопасность указывает на увеличение конфликтности и меньшую удовлетворенность работой в команде [16].
В 2017 году турецкими исследователями К. Йилдирим и С. Енипинар на основе теории Эдмондсон разработана «Шкала психологической незащищенности в педагогическом коллективе» (Psychological unsafety in schools), адресованная учителям и школьной администрации. Опросник включает три шкалы: «Отсутствие поддержки», «Робость», «Отчуждение». Проведенное авторами исследование показало, что наиболее востребованной является потребность в поддержке в педагогическом коллективе [39].
В 2019 году Д. Рой также, опираясь на подход Эдмондсон к определению психологической безопасности как возможности проявить себя в группе, не опасаясь негативных последствий со стороны ее членов, разработал и апробировал на выборке индийских старшеклассников «Шкалу психологической безопасности в школе» (Scale for Psychological Safety in School). Опросник включает четыре шкалы: «Защита», «Поддержка», «Поощрение», «Включение» [28].
Еще одним примером методики исследования психологической безопасности в организационном контексте мы можем считать «Опросник отношения к безопасности» (Safety Attitudes Questionnaire — SAQ), направленный на оценку отношения к культуре безопасности у сотрудников медицинской организации [34]. Опросник разработан в 2006 году сотрудниками научно-практического центра экспертизы безопасности пациентов университета штата Техас и получил широкое внедрение во многих странах. Опросник включает шесть шкал: «Атмосфера командной работы», «Атмосфера безопасности», «Удовлетворенность работой», «Распознавание стресса», «Восприятие менеджмента/руководства» (на двух уровнях — отделения и больницы в целом), «Рабочие условия».
В 2022 году К.Н. Царановым с коллегами произведена русскоязычная адаптация данного опросника. Авторы отмечают, что «…регулярное использование опросника в оценке деятельности медицинской организации позволяет применять его результаты при планировании мер социально-психологического управления персоналом медицинской организации, что в конечном итоге позволит повысить уровень качества и безопасности оказания медицинских услуг» [1].

Заключение

Проблема измерения психологической безопасности личности и общества, раскрытой к настоящему моменту в различных научных направлениях как многомерная и сложная конструкция, с одной стороны, представляет собой, отчетливо субъективное оценивание, основанное на индивиде и его взаимодействии со средой, а с другой стороны, имеет социальные параметры, основанные на нормах и ценностях общества и группы.
Понимание данной дефиниции подразумевает личностную удовлетворенность потребности в безопасности, ценности безопасности, психическое здоровье личности, защищенность личности от внешних угроз, конструктивное решение поставленных жизненных задач, переживание личностью состояния успеха, социальные верования в континууме «опасность—безопасность», межличностную безопасность и предсказуемость событий, психологический иммунитет и устойчивость, безопасную среду жизнедеятельности и т. д.
Различные концептуальные подходы, на основе которых в разные годы были разработаны методы измерения психологической безопасности, подтверждают ее многомерность. Психологическая безопасность не только зависит от воздействий внешнего мира на личность, но и связана с внутренними психологическими характеристиками человека. Именно эта многомерность отражена в представленной систематизации имеющихся в зарубежной практике методов исследования психологической безопасности как ценности и потребности, как личностной и средовой характеристики, а также показателя деятельности в трудовом коллективе.
Большое число публикаций, посвященных исследованию психологической безопасности индивида, личности, субъекта деятельности и экспериментальных данных, полученных с использованием различных тестов, говорит о значительном интересе к этому феномену. Вместе с тем методология психологической безопасности обладает спецификой, иногда затрудняющей экстраполяцию полученных различными исследователями закономерностей и тенденций.
Для ряда новых методик измерения психологической безопасности требуется широкая проверка психометрики с целью принятия окончательного решения об их надежности, валидности и сфере применения.
Развитие методологии и совершенствование методик исследования психологической безопасности безусловно актуально как элемент структуры дальнейших теоретических и эмпирических исследований.
 
[1] Разница между словами «safety» и «security». URL: https://englsecrets.ru/vsyakaya-vsyachina/safety-vs-security.html (дата обращения: 10.10.2022).

Литература

  1. Адаптация и первичная апробация русскоязычной версии опросника «Отношение к безопасности» для медицинских организаций / К.Н. Царанов, А.Г. Тарбастаев, Р.Э. Рахматуллин, Е.М. Климова, А.Н. Кононов, Д.Н. Проценко, И.И. Хайруллин // Менеджер здравоохранения. 2022. № 2. С. 57—64. DOI:10.21045/1811-0185-2022-2-57-64
  2. Богомаз С.А., Гладких А.Г. Психологическая безопасность и ее измерение с помощью Шкалы базисных убеждений [Электронный ресурс] // Вестник Томского государственного университета. 2009. № 318. С. 191—194. URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=13418419 (дата обращения: 05.10.2023).
  3. Зеленев И.А., Прохода В.А. Субъективное благополучие и доверие в контексте психологической безопасности в современной России и других европейских странах // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2020. № 1. С. 340—367. DOI:10.14515/monitoring.2020.1.14
  4. Каширский Д.В. Психометрический анализ опросника МQТ — Maslow’s quick test (A. Chapman): адаптация на российской выборке [Электронный ресурс] // Психология, социология и педагогика. 2015. № 4. URL: https://psychology.snauka.ru/2015/04/4810 (дата обращения: 18.05.2023).
  5. Москаленко Г.В., Зелинская И.А. Представление о психологическом иммунитете в отечественной психологии // Российский психологический журнал. 2019. Том 16. № 3. С. 33—44. DOI:10.21702/rpj.2019.3.3
  6. Особенности психологического здоровья студенческой молодежи с позиции развития личностных ресурсов: базисных убеждений, жизнестойкости, регуляторно-личностных характеристик / И.А. Филенко, С.А. Богомаз, Э.В. Галажинский, Н.А. Буравлёва, Т.Е. Левицкая, А.А. Халимова // Сибирский психологический журнал. 2023. № 88. С. 38—63. DOI:10.17223/17267080/88/3
  7. Потребностно-мотивационная сфера субъектов образовательного процесса в условиях цифровизации образования / Ю.Г. Хлоповских, Г.И. Веденеева, С.А. Сашенков, Г.В. Орлова // Перспективы науки и образования. 2022. № 2(56). С. 347—360. DOI:10.32744/pse.2022.2.21
  8. A new measure of feeling safe: Developing psychometric properties of the Neuroception of Psychological Safety Scale (NPSS) / L. Morton, N. Cogan, J. Kolacz, C. Calderwood, M. Nikolic, T. Bacon, E. Pathe, D. Williams, S.W. Porges // Psychological Trauma: Theory, Research, Practice, and Policy. 2022. 31 p. Advance online publication. DOI:10.1037/tra0001313
  9. Bagga M.K. The Psychological Safety of Indian School Teachers: Where the Mind is Without Fear // Education and Self-Development. 2022. Vol. 17. № 4. P. 14—21. DOI:10.26907/esd.17.4.02
  10. Cao L. The Relationship Between Adjustment and Mental Health of Chinese Freshmen: The Mediating Effect of Security and the Moderating Effect of Gender // Frontiers in Public Health. 2022. Vol. 10. Article ID 916329. 6 p. DOI:10.3389/fpubh.2022.916329
  11. Chapman A. Quick Self-test Based on the Adapted 8-stage ‘Hierarchy of Needs’. [Электронный ресурс] // Business Balls. URL: http://www.businessballs.com/maslowtest.pdf (дата обращения: 09.04.2023).
  12. Clinically Derived Test for Measuring Psychological Security-Insecurity / A.H. Maslow, E. Hirsh, M. Stein, I.A. Honigmann // The Journal of General Psychology. 1945. Vol. 33. № 1. P. 21—41. DOI:10.1080/00221309.1945.10544493
  13. Cong Z., An L. Developing of Security Questionnaire and its Reliability and Validity // Chinese Mental Health Journal. 2004. Vol. 18. № 2. P. 97—99.
  14. Davidov E., Schmidt P., Schwartz Sh.H. Bringing Values Back In: The Adequacy of the European Social Survey to Measure Values in 20 Countries // Public Opinion Quarterly. 2008. Vol. 72. № 3. P. 420—445. DOI:10.1093/poq/nfn035
  15. Edmondson A.C. Psychological Safety and Learning Behavior in Work Teams // Administrative Science Quarterly. 1999. Vol. 44. № 2. P. 350—383. DOI:10.2307/2666999
  16. Edmondson A.C., Bransby D.P. Psychological safety comes of age: Observed themes in an established literature // Annual Review of Organizational Psychology and Organizational Behavior. 2023. Vol. 10. P. 55—78. DOI:10.1146/annurev-orgpsych-120920-055217
  17. Exploring coping strategies of different generations of students starting university / R. Takács, S. Takács, J.T. Kárász, Z. Horváth, A. Oláh // Frontiers in Psychology. 2021. Vol. 12. Article ID 740569. 10 p. DOI:10.3389/fpsyg.2021.740569
  18. Han W., Zheng Z., Zhang N. Three Mediating Pathways of Anxiety and Security in the Relationship between Coping Style and Disordered Eating Behaviors among Chinese Female College Students // Neural Plasticity. 2021. Vol. 2021. Article ID 7506754. 6 p. DOI:10.1155/2021/7506754
  19. Janoff-Bulman R. Assumptive Worlds and the Stress of Traumatic Events: Application of Schema Construct // Social Cognition. 1989. Vol. 7. № 2. P. 113—136. DOI:10.1521/soco.1989.7.2.113
  20. Kantathanawat T. Development of psychological immunity scale for undergraduate students [Электронный ресурс] // Journal of Industrial Education. 2020. Vol. 19. № 3. P. 1—10. URL: https://ph01.tci-thaijo.org/index.php/JIE/article/view/241855 (дата обращения: 18.05.2023).
  21. Kerns K.A., Klepac L., Cole A. Peer relationships and preadolescents' perceptions of security in the child-mother relationship // Developmental Psychology. 1996. Vol. 32. № 3. P. 457—466. DOI:10.1037/0012-1649.32.3.457
  22. Khadivi-Zand, A., Khodabakhshi-Koolaee A., Falsafinejad M.R. Role of Psychological and Social Security in Predicting Depression Among Women Living in the Homeless Shelters of Tehran // Journal of Client-Centered Nursing Care. 2020. Vol. 6. № 4. P. 213—222. DOI:10.32598/JCCNC.6.4.33.13
  23. Kislyakov P.A., Shmeleva E.A. Prosocial Orientation of Russians During the COVID-19 Pandemic: Caring for Others and Yourself // Frontiers in Psychology. 2021. Vol. 12. Article ID 629467. 10 p. DOI:10.3389/fpsyg.2021.629467
  24. Measuring the Psychological Security of Urban Residents: Construction and Validation of a New Scale / J. Wang, R. Long, H. Chen, Q. Li // Frontiers in Psychology. 2019. № 10. Article ID 2423. 15 p. DOI:10.3389/fpsyg.2019.02423
  25. Mindfulness and mental health in medical staff in the COVID-19 period: Mediating role of perceived social support and sense of security / J. Liao, X. Sun, X. Mai, Y. Du, F. Li // Journal of Psychology in Africa. 2022. Vol. 32. № 5. P. 447—453. DOI:10.1080/14330237.2022.2121055
  26. Oláh A. Measurement of psychological immunity: psychometric properties of a new inventory and validity study of a new concept. Budapest: Ifjúsági, Családügyi, Szociális és Esélyegyenlőségi Minisztérium, 2005. 119 p.
  27. Perceived stress and mobile phone addiction among college students: The roles of self-control and security / A. Zhang, S. Xiong, Y. Peng, Y. Zeng, C. Zeng, Y. Yang, B. Zhang // Frontiers in Psychiatry. 2022. Vol. 13. Article ID 1005062. 10 p. DOI:10.3389/fpsyt.2022.1005062
  28. Roy D. Development and Validation of a Scale for Psychological Safety in School Among High School Students in India // Management and Labour Studies. 2019. Vol. 44. № 4. P. 394—416. DOI:10.1177/0258042X19870330
  29. Schwartz Sh.H. A Repository of Schwartz Value Scales with Instructions and an Introduction // Online Readings in Psychology and Culture. 2021. Vol. 2. № 2. Article ID 9. 11 p. DOI:10.9707/2307-0919.1173
  30. Self-efficacy of future athletes with different levels of psychological safety / I. Popovych, O. Blynova, I. Halian, O. Savchuk // Journal of Physical Education and Sport. 2020. Vol. 20. № 5. P. 2718—2724. DOI:10.7752/jpes.2020.05370
  31. Shapan N.L., Ahmed A.F. Rationing of Psychological Immunity Scale on a Sample of Visually Impaired Adolescents // International Journal for Innovation Education and Research. 2020. Vol. 8. № 3. P. 345—356. DOI:10.31686/ijier.vol8.iss3.2236
  32. Tavaloli T., Kimiaee S.A., Agha Mohammadian H.R. The Effectiveness of Marriage Enrichment Training of TIME Plan on Improving Marital Intimacy and Women’s Psychological Security // Journal of Practice in Clinical Psychology. 2022. Vol. 10. № 3. P. 259—274. DOI:10.32598/jpcp.10.3.857.1
  33. The psychological bases of ideology and prejudice: Testing a dual process model / J. Duckitt, C. Wagner, I. du Plessis, I. Birum // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. Vol. 83. № 1. P. 75—93. DOI:10.1037//0022-3514.83.1.75
  34. The Safety Attitudes Questionnaire: psychometric properties, benchmarking data, and emerging research / J.B. Sexton, R.L. Helmreich, T.B. Neilands, K. Rowan, K. Vella, J. Boyden, P.R. Roberts, E.J. Thomas // BMC Health Services Research. 2006. Vol. 6. Article ID 44. 10 p. DOI:10.1186/1472-6963-6-44
  35. The Security Scale as a measure of attachment: meta-analytic evidence of validity / L.E. Brumariu, S. Madigan, K.R. Giuseppone, M.M. Abtahi, K.A. Kerns // Attachment & Human Development. 2018. Vol. 20. № 6. P. 600—625. DOI:10.1080/14616734.2018.1433217
  36. The world is a scary place: Individual differences in belief in a dangerous world predict specific intergroup prejudices / C.L. Cook, Y.J. Li, S.M. Newell, C.A. Cottrell, R. Neel // Group Processes & Intergroup Relations. 2018. Vol. 21. № 4. P. 584—596. DOI:10.1177/1368430216670024
  37. Ünal D, Çelebi F. Is There a Difference in Parental Attitudes and Attachment for ADHD-social Phobia Comorbidity? // Turkish Journal of Psychiatry. 2023. Vol. 34. № 1. P. 24—30. DOI:10.5080/u26580
  38. Yeo S., Phua D., Hong Y. The Effects of Dangerous World Beliefs on COVID-19 Preventive Behaviors in Singapore: The Moderating Role of Public Health Communication // International Journal of Strategic Communication. 2022. Vol. 16. № 3. P. 485—498. DOI:10.1080/1553118X.2022.2036742
  39. Yildirim K., Yenipinar S. Psychological Unsafety in Schools: The Development and Validation of a Scale // Journal of Education and Training Studies. 2017. Vol. 5. № 6. P. 167—176. DOI:10.11114/jets.v5i6.2372

Информация об авторах

Кисляков Павел Александрович, доктор психологических наук, доцент, профессор кафедры психологии, конфликтологии и бихевиористики, Российский государственный социальный университет (ФГБОУ ВО РГСУ), главный научный сотрудник НИИ ФСИН России, Москва, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0003-1238-9183, e-mail: pack.81@mail.ru

Шмелева Елена Александровна, доктор психологических наук, доцент, профессор, кафедра психологии и социальной педагогики, Ивановский государственный университет, профессор, кафедра физической культуры и здорового образа жизни, Российский государственный социальный университет, Иваново, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-4698-5226, e-mail: noc_shmeleva@mail.ru

Метрики

Просмотров

Всего: 596
В прошлом месяце: 126
В текущем месяце: 4

Скачиваний

Всего: 139
В прошлом месяце: 31
В текущем месяце: 1