Достоевский в учебниках русского языка для американцев

Непрерывное взаимодействие культур разных народов современности является основой нашего мира. Каждая культура представляет собой деятельность народа, его создавшего, связанную с освоением и осмыслением окружающей действительности. Общение внутри одной культуры и между разными культурами происходит, в том числе, при помощи языковых средств. Литература как вид искусства, представляющий собой осмысление действительности посредством художественных образов, переданных в письменной форме, является одним из важнейших видов творческой деятельности человека. Литературные тексты способны выступать не только как ценное художественное произведение, но и как компонент учебного процесса по овладению иностранным языком: они могут служит материалом языкового, страноведческого, культурологического характера для обучающихся. Поскольку литературными текстами считаются такие, которые созданы конкретным автором (или авторами), мы можем говорить о важности личности самого автора как реального исторического лица и как творца конкретного текста, транслятора определенных идей и эстетических взглядов. Таким образом, говоря о лингводидактическом потенциале литературного текста, мы не можем не учитывать значимость его автора для представителей его родной культуры и для культуры иностранных обучающихся.

Преподавание русского языка и литературы в системе образования в США началось в конце XIX века, когда курсы русского языка и русской литературы стали появляться как учебная дисциплина в вузах США. Уже в это время энтузиасты введения преподавания русского языка и литературы в вузовскую программу прибегали к аргументам, связанным с богатством русской культуры, в частности, литературы, для обоснования необходимости появления таких дисциплин в американских вузах. В 1892 г. в Чикагском университете была предпринята первая попытка ввести преподавание русского языка в программу подготовки студентов. Натан Хаскелл Доул (N. Dole), переводчик, редактор, писатель, журналист, полиглот, самостоятельно выучивший русский язык, автор труда по истории русской драмы и некоторых других работ, посвященных России, обратился к президенту университета Уильяму Рейни Харперу с просьбой ввести преподавание русского языка, своевременность и необходимость которого он объяснил так: «Русский язык богат, а русская литература прекрасна. Если в России публикуется 7 000-8 000 книг в год, совершенно очевидно, что среди определенного количества неудачных найдутся те, которые заслуживают внимания всего мира. В русской литературе, которую читают шесть или семь миллионов россиян, американцы смогут обнаружить многие созвучные им идеи. Поэтому я считаю, что можно будет найти определенное количество заинтересованных студентов, которые бы хотели изучить русский язык под руководством преподавателя-энтузиаста... К тому же, это даст великолепный шанс опередить Гарвард и другие институты» [9; с. ii]. И хотя руководство Чикагского университета в это время не увидело необходимости во внедрении курсов русского языка и литературы в учебную программу и не выделило финансового обеспечения на такого рода курсы (Гарвардский университет, как и опасался Доул, стал первым вузом США, в котором появился русский язык как учебная дисциплина), сама попытка Доула и ее обоснование говорят о том, что в американском обществе конца XIX века существовало понимание того, что русская литература имеет мировое значение, что она вписана в общемировой литературный контекст и исследует проблемы общечеловеческого характера [Зенкевич, 2016].

Немного позже, а именно в начале ХХ века начали издаваться первые учебники русского языка, которые были составлены американскими авторами и предназначались для американской учебной аудитории [Бовшик, 2011]. Преподавание русского языка входило в систему американского образования довольно медленно. Это связано прежде всего с тем, что русский язык воспринимался в США как трудный для изучения носителями английского языка. Данная трудность, по мнению американских авторов некоторых учебников русского языка, изданных в начале и середине XX века, может компенсироваться культурной значимостью самого языка и русской литературы, поскольку российская культура является, по их мнению, достоянием не только русского народа, но и всего человечества, а значит неизбежно представляет интерес для американских обучающихся. Особенно значимой идея составителей учебников о вписанности русского языка и литературы в общемировой культурный контекст выглядит в период, когда СССР был изолирован от западного мира, находился в антагонистических отношениях с США во время существования «железного занавеса» между этими странами. Приведем несколько примеров. В предисловии к учебнику 1960 г. издания читаем следующее: «Изучивший русский сможет читать одну из величайших литератур мира и понимать образ жизни людей, живущих в той части света, чье влияние на человечество неизбежно и сильно» [7; c. 1-4]; [Зенкевич, 2016]. Несмотря на завершение политики маккартизма в конце 1950-х гг., отношение к коммунизму в США оставалось враждебным. В этой связи признание авторами американских учебников русского языка того факта, что русская литература, живопись, музыка, театр являются частью мирового контекста и представляют интерес для американцев, является особенно ценным и значимым: «На русском языке создана глубокая интересная литература. Кроме всеми почитаемого Пушкина, эта литература представлена такими писателями как Толстой, Достоевский, Чехов, которые оказали существенное влияние на западную литературу. Мировое искусство и наука были обогащены трудами таких русских как Глинка, Мусоргский, Чайковский, Рахманинов, Стравинский, Прокофьев, Шостакович, Станиславский, Нижинский, Репин; Ломоносов, Менделеев, Павлов и многие другие. В настоящее время советские ученые на равных конкурируют с европейскими и американскими. Русский - не только язык одной из ведущих мировых стран, которая оказывает существенное влияние на развитие современного мира, но и язык существенных достижений в искусстве и науке» [6; с. 1]; [Зенкевич, 2016].

При таком подходе к обоснованию необходимости изучения русского языка составители американских учебников русского языка, очевидно, не могли не представить произведения русской литературы и их авторов в учебной литературе, предназначенной для американских студентов. Нами было исследовано около 50 учебников русского языка, составленных американскими авторами для американской учебной аудитории. Судя по частотности упоминаний в учебниках фамилий русских писателей и названий их произведений, Ф. М. Достоевский не является самым популярным русским писателем в США. Самыми частотными именами собственными русских писателей в учебниках русского языка для американцев, созданных американскими авторами, являются фамилии Толстой и Пушкин, третья по частотности - фамилия Чехов, следом идут Достоевский, Горький и Тургенев, т.е. фамилия «Достоевский» упоминается в ограниченном количестве контекстов, которые можно разделить на несколько групп.

Первую группу контекстов составляют те, которые связаны с биографией, личностью самого писателя и его творческой манерой. Информации подобного рода в учебниках немного. В основном, их авторы ограничиваются сухой справкой о временном интервале жизни и деятельности писателя, например, в таком: Ф. М. Достоевский родился 30 октября 1821 г. и умер в 1881 г. в январе [12; 238, 240]. Очевидно, данный контекст помещен в учебнике не с целью ознакомить обучающихся с биографией Достоевского, а для отработки числительных при изучении дат: он не содержит значимой информации о биографии писателя. Личность писателя Достоевского описывается следующим образом: Ф. М. Достоевский - глубокий психолог и большой знаток человеческой души [4; с. 263]. Употребление именных словосочетаний «глубокий психолог» и «большой знаток» выводит на первый план обширность знаний и масштабность Достоевского-писателя, которые особо подчеркиваются конечной фразой данного предложения - «человеческая душа». Поскольку русскую литературу и ее авторов создатели американских учебников, в основном, воспринимали как принадлежащих общемировому литературному процессу, обучающийся понимает, что смысл сочетания «человеческая душа» состоит в том, что произведения Достоевского будут понятны и интересны читателям вне зависимости от национальности, а не только русским. Таким образом, творчество Достоевского приобретает наднациональный характер и общечеловеческую значимость. В то же время предмет интереса Достоевского-писателя, по мнению авторов учебников, может быть обозначен так: Вместо героев русского общества, Достоевского главным образом интересовали несчастливые и больные люди [Doherty, 1968; 204]. В русском восприятии Достоевский представляет собой писателя-гуманиста, верившего в духовность человека, его достоинство, радевшего за развитие человеческой личности и чувства ответственности. Авторы американских учебников русского языка, судя по приведенному выше контексту, видят в нем, прежде всего, писателя, изображавшего несчастья и боль. Сложно сказать, видится ли американцам в подобном спектре интересов писателя позитивное или негативное начало, хотя антитеза «герои русского общества» -- «несчастные и больные люди», скорее всего, свидетельствует о некотором осуждении творческого подхода писателя. Нами был найден всего один короткий контекст, прямо свидетельствующий о положительном отношении к творчеству Достоевского: По-моему, Достоевский - очень хороший писатель [13; с. 73].