Морфологический портрет имени прилагательного аварского языка

В статье исследуются актуальные не только для дагестановедения, но и для общего языкознания, неоднозначно трактуемые в лингвистической литературе вопросы выделения притяжательных прилагательных как самостоятельного разряда слов в дагестанских языках. Исследуются также вопросы реализации грамматических категорий в структуре имен прилагательных аварского языка, не нашедшие должного освещения в авароведении. Рассматриваются активно дискутируемые в кавказоведении вопросы грамматического статуса генитивных форм имени, функционирующих в атрибутивной функции. Определяется грамматический статус сравнительных конструкций, образованных на основе традиционных устойчивых сравнений, квалифицируемых в научной литературе то как сложные прилагательные, то как фразеологизмы. Отмечается возможность реализации посессивных отношений не только именем существительным в форме родительного падежа, но и именем существительным в форме номинатива. Наряду с описательным методом в статье применяется сравнительно-типологический метод. Для сравнения и типологического анализа привлекается материал родственных дагестанских языков. Часть иллюстративного материала впервые вводится в научный оборот. Полученные результаты позволяют говорить о том, что в аварском языке, в отличие от большинства родственных дагестанских языков, наряду с генитивными формами имени в атрибутивной функции, представлены морфологически оформленные притяжательные прилагательные.

Введение

В статье содержится интегральное описание всех морфологических характеристик имени прилагательного аварского языка. Ряд из них носит спорный характер и активно дискутируется в лингвистической литературе по дагестановедению. Суть такого описания языковой единицы состоит в том, чтобы дать всестороннюю характеристику «всех лингвистически существенных свойств лексемы, выполненную в рамках интегрального описания языка» [2, с. 303-304].

Прилагательное в аварском языке отличается от других частей речи нивелированностью своих форм по многочисленным диалектам и говорам аварского языка. Частеречный формант прилагательного -а-КЧП (классно-числовой показатель) неизменно представлен во всех говорах и диалектах аварского языка.

В аварском языке, исходя из семантики и структурной организации, можно выделить три разряда прилагательных: качественные, относительные и притяжательные, вопреки принятому в авароведении мнению о наличии в аварском язык двух разрядов прилагательных — качественных и относительных.

Качественные прилагательные, как правило, входят в основной словарный фонд, являются непроизводными и по своей семантике обозначают такое качество или признак предмета, который в той ли иной степени выражен в этом предмете. Это может быть признак предмета или явления по следующим параметрам:

1)    по форме: гургинаб «круглый», битIараб «прямой», лъаббокIонаб «треугольный», тIеренаб «тонкий», гIебаб «широкий» и т.д.

2)    по размеру или объему: кIудияб «большой», гIатIидаб «широкий», гьитIинаб «маленький», халатаб «длинный», къокъаб «короткий», гъваридаб «глубокий» и т.д.

3)    по цвету: багIараб «красный», чIегIераб «черный», гIурччинаб «зеленый», тIогьилаб «желтый», сурмияб «коричневый», кьерукъаб «бесцветный» и т.д.

4)    по запаху: цIцIекIаб «кислый», гьуъинаб «сладкий» и т.д.

5)    по вкусу: цIцIекIаб «кислый», гьуъинаб «сладкий», кьогIаб «горький», цIцIамхIалаб «соленый», тIагIамаб «вкусный» и т.д.

6)    по свойству, по физическим качествам предмета: лъамияб «жидкий», тамахаб «мягкий», къвакIараб «твердый», лъедераб «редкий» и т.д.

7)    по внешним, физическим качествам людей и животных: хIалакъаб (чу) «худой (конь)», кьарийаб «жирный», азараб «худой», къокъав «короткий», виццатав «толстый», къуватав «сильный» и т.д.

8)    по внутренним качествам характера, по психологическому складу: сихIирав «хитрый», барахшарав «жадный», хъантIарав «алчный», нахъегIанав «подлый», хIеренав «добрый», ццидалав «злой», сахаватав «щедрый» и т.д.

9)    по весу: бакIаб «тяжелый», тIадагьаб «легкий» и т.д.

10)  по звуку: цIцIикIкIараб, кутакаб «громкий», сасараб, гIодобиччараб «тихий» и т.д.

11)  по температуре: хинаб «теплый», цIцIорораб «холодный», бухIараб «горячий» и т.д.

12)  общей оценке: берцинав «красивый», лебалав «живой», «проворный», тирияв «шустрый», кIохIалав «ленивый», сихIирав «хитрый», гIакъилав «умный», сурукъав «некрасивый», бахIарчийав «мужественный», басрийаб «старый» и т.д.

13)  по возрастным признакам людей или животных: гIолохъанав «молодой», херав «старый», кIодолъарав «преклонного возраста».

Качественные прилагательные в аварском языке располагают категорией сравнения, которая выражает степень качества предмета. В структуре прилагательного аварского языка данная категория не находит морфологического выражения ни в сравнительной, ни в превосходной степенях. Анализ семантики качественных имен прилагательных с целью выделения категории, в основу которой положено понятие «степень качества», позволило выделить два типа степеней качества: абсолютный и релятивный. Релятивный (относительный) тип представлен положительной (обычной), сравнительной и превосходной степенями сравнения имен прилагательных.

Положительная степень, как известно, репрезентирует качество безотносительно к степени сравнения. Сравнительная степень указывает на наличие в объекте какого-либо качества больше, чем в другом, а превосходная степень — больше, чем во всех остальных объектах.

Абсолютный тип степени качества представлен прилагательными с семантикой ослабления степени качества и со значением усиления степени качества. В аварском языке «усиление степени качества репрезентируют, как правило, сравнительные конструкции с четко выраженным уподобительно-усилительным значением. Уподобительно-усилительные составные прилагательные этого типа возникают на базе традиционных устойчивых сравнений типа: гIазугIан хъахIаб «как снег белый», тIурччигIан чIегIераб «как уголь черный», гъедугIан чIегIераб «как ворон черный», чинигIан хъахIаб «как фарфор белый», нисугIан хъахIаб «как творог белый»; рахьгIан хъахIаб «как молоко белый»; чакаргIан хъахIаб «как сахар белый», чакаргIан гьуъинаб «как сахар сладкий», гьоцIцIогIан гьуъинаб «как мед сладкий», загьругIан кьогIаб «как яд горький» и т.д. [11, с. 46]. В аварском языке прилагательные уподобительно-усилительной семантики могут быть представлены и без уподобительной частицы (послелога), например: гIазухъахIаб «как снег белый», рахьхъахIаб «как молоко белый», лахIчIегIераб «как сажа черный», кантIогьилаб «ярко-желтый» и т.д. Такие прилагательные Г.И. Мадиева относит к разряду сложных прилагательных [10, с. 80].

Аналогичные языковые единицы, возникшие на основе традиционных устойчивых сравнений, имеются во всех дагестанских языках. Вопрос о грамматическом статусе таких образований носит дискуссионный характер. На наличие большого количества таких сравнительных конструкций в кавказских языках, «определяемых то как сложные прилагательные, то как фразеологизмы», указывает С.М. Махмудова, отмечая, что: «Такие образования имеют широкое распространение и в рутульском языке: йиз кал джагварды «белый как снег», ит кал идды «сладкий как мед», укь кал шилды «зеленый как трава», сер кал лыхIды «как сажа черный» …» [12, с. 184]. С.М. Махмудова совершенно обоснованно считает «подобные образования прилагательными, так как семантика их — определение, признак, передаваемый с особым акцентом» [12, с. 184].

Подобные образования в лакском языке Д.С. Измайлова [4] и Г.А. Гасанова [4] называют производными прилагательными с семантикой сравнения и находят их семантические эквиваленты в русском языке. «В случае отсутствия основания сравнения, в существительном выдвигаются на первый план переносные значения, и семантический объем такой единицы расширяется, как и в метафоре-существительном. Ср.: бюрни кунасса «подобный оленю» (букв.: олень подобный); бюрни куна лахъсса «олень как высокий»; бюрни куна ххуйсса, букв.: «олень как красивый»; бюрни куна цIаксса, букв.: «олень как сильный». Ср. также: бюрни «олень (о стройном, высоком, крепком, сильном юноше)». В русском языке переносные значения развиваются в семантической структуре прилагательных, образованных от существительных прибавлением суффиксов -ий, -ин-, -н-, -ск-, -ов- и др. с общим значением относительности: лисий, змеиный, зверский, орлиный, лошадиный, тараканий, отеческий, монашеский. Подобным метафорическим производным соответствуют лакские образования с кунасса» [4, с. 62].

Относительные прилагательные обозначают неградуированный признак, т.е. такой признак предмета, который не может быть в предмете в большей или меньшей степени. В отличие от качественных прилагательных, относительные прилагательные называют предмет не непосредственно, а через отношение к другому предмету [3, с. 21].

Относительные прилагательные не имеют краткой формы, степеней сравнения, не сочетаются с наречиями меры и степени, типа: цIакъ «очень», бищун «самый», гIемер «много», не могут образовывать синонимические и антонимические пары. С точки зрения деривации относительные прилагательные — это всегда производные прилагательные, образованные от именных основ и обладающие более конкретным характером, чем качественные прилагательные, грамматический статус которых не вызывает сомнения.

Семантика относительных прилагательных зависит от семантики производящей основы. В зависимости от семантики исходного слова относительные прилагательные репрезентируют следующие значения:

1) материала, из которого создан объект: маххул(аб) «железный» «металлический» (махх «железо», «металл» → махх-ул — форма генитива → махх-ул-аб — относительное прил.); цIцIорол(аб) «ледяной» (цIцIер «лед» → цIцIор-ол — форма генитива → цIцIор-ол-аб — относительное прил.); ганчIил(аб) «каменный» (гамачI «камень», → ганчI-ил — форма генитива → ганчI-ил-аб — относительное прил.); цIулал(аб) «деревянный» (цIул «дрова, дерево» → цIул-ал — форма генитива → цIул-ал-аб — относительное прил.); щагIил(аб) «глиняный» (щегI «глина» → щагI-ил — форма генитива → щагI-ил-аб — относительное прил.) и т. д.

2)    место нахождения или происхождения объекта: гIурул(аб) «речной» (гIор «река» → гIур-ул — форма генитива → гIур-ул-аб — относительное прил.); гIалхул(аб) «дикий» (гIалах «глушь», «неосвоенная земля» → гIалх-ул — форма генитива → гIалх-ул -аб — относительное прил.); районийаб «районный» (район «район» → район-ий-аб — относительное прил.); ватIанийаб «отечественный» (ватIан «родина» → ватIан-ий-аб — относительное прил.) и т.д. В двух последних примерах форма генитива образована по аналогии с русским языком. Как видим, заимствуется не только лексика, но и способы формообразования.

3)    время: гъоркьиссеб гIазу «прошлогодний снег», ихдалилаб роххел «весенняя радость», жакъассеб чед «сегодняшний хлеб», цебессеб макъала «предыдущая статья», кидагосеб хабар «всегдашний разговор» и т.д.

4)    количество: кIитIалаяб мина «двухэтажный дом», ункъбокIонаб бакI «четырехугольный стул», лъаббокIонаб бакI «треугольная табуретка», кIиабилеб тIала «второй этаж» и т.д.

5)    назначение гIелмияб хIалтIи «научная работа», критикияб макъала «критическая статья», промышленнияб къайи «промышленные товары», канцеляриялъал(аб) къайи «канцелярские товары»и т.д.

Притяжательные прилагательные образуются путем прибавления суффикса -а-КЧП (классно-числовой показатель) к форме родительного падежа существительного, означающего живое существо, например: хIама «осел» — хIамил-аб «ослиный», гIанкI «заяц» — гIанкIил-аб «заячий», цер «лиса» — царал-аб «лисий», бацI «волк» — бацIил-аб «волчий» и т.д. По признанию всех авароведов, такие прилагательные в аварском языке не получили распространения. Еще в прошлом веке М.-С.Д. Саидов отмечал, что «притяжательные прилагательные в аварском языке употребляются сравнительно редко» [14, с. 749].

Мнения исследователей относительно наличия в дагестанских языках относительных и притяжательных прилагательных расходятся. Так, З.К. Тарланов считает, что «в лезгинских языках нет относительных и притяжательных прилагательных, которые хорошо представлены, например, во флективных языках, в том числе и в русском. В них роль этих прилагательных выполняет генитив, выражающий посессивные отношения и способный принимать в соответствующих синтаксических условиях тот же формант прилагательности или призначной определенности .... » [15, с. 146]. Далее приводятся примеры, где генитивные формы слов выполняют функции относительных прилагательных, которые «можно было бы квалифицировать как относительные прилагательные. Но поступать таким образом нет никаких грамматических оснований: нельзя называть прилагательным падежную форму существительного, закономерно соотнесенную с остальными падежными формами» [15, с. 147].

Рассматриваемые генитивные формы З.К. Тарланов предлагает рассматривать как «адъективные дериваты генитивного падежа, выражающие посессивные отношения субстантива адъективированно.

Выходит, таким образом, что в лезгинских языках сегмент грамматической системы, обслуживающий посессивные отношения, находится в совместном ведении двух частей речи — прилагательных и существительных. С другой стороны, сама природа посессивных отношений такова, что они могут быть представляемы и соответствующими прилагательными и соответствующими существительными» [15, с. 147].

С.М. Махмудова также отмечает, что «прилагательные рутульского языка формально не дифференцированы на качественные и относительные» [12, с. 147] и отмечает возможность функционирования причастных конструкций в атрибутивной функции [13].

Существительные, репрезентирующие посессивные отношения, представлены не только в лезгинских языках, но и в других дагестанских языках, и не только формами родительного падежа, но и формами номинатива. Так, И.Х. Абдуллаев [1, с. 126] не только выделяет в лакском языке целый ряд имен существительных в форме номинатива, выступающих в функции определений имени, но и полагает, что такие имена присущи и другим дагестанским языкам, в частности даргинскому и называет их «атрибутивными существительными». К атрибутивным существительным И.Х. Абдуллаев относит «используемые в качестве определений имена, не снабженные специальными атрибутивными аффиксами и вообще не принимающие таких формантов, т.е. не имеющие соотносительной оформленной основы. Обычно в качестве таких определений выступают имена существительные в форме именительного падежа. Такие определения являются названиями предметов, вещей, через соотнесение с которыми характеризуются другие предметы. В качестве атрибутивного существительного могут употребляться этнические, географические, социальные названия, а также названия некоторых предметов, лиц и др.» [1, с. 126-127]. Аварский язык в этом вопросе не является исключением, здесь также представлен целый ряд имен существительных, которые в форме номинатива в препозиции к определяемому имени могут выражать посессивные отношения, например: Гъуниб район «Гунибский район», Хунзахъ район «Хунзахский район», Совет хIукумат «советская власть», «советское правительство», гIараб мацIцI «арабский язык», ингилис мацIцI «английский язык» и т.д. В даргинском языке также представлены аналогичные атрибутивные существительные, например: дарган мез «даргинский язык», лезги мез «лезгинский язык», совет хIукумат «советская власть».

Что касается имени существительного в форме генитива, выступающего в функции относительного прилагательного, то от него путем присоединения форманта прилагательного -а-КЧП регулярно образуются притяжательные прилагательные, например:

маххул «железный» — маххул-аб «(этот), который железный»;

цIцIорол «ледяной» — цIцIорол-аб «(этот), который ледяной»;

ганчIил «каменный» — ганчIил-аб «(этот), который каменный»;

цIулал «деревянный» — цIулал-аб «(этот), который деревянный»;

щагIил «глиняный» — щагIил-аб «(этот), который глиняный»;

меседил «золотой» — меседил-аб «(этот), который золотой»;

гIарцул «серебряный» — гIарцул-аб «(этот), который серебряный»;

квасул «шерстяной» — квасул-аб «(этот), который шерстяной» и т. д.

Вопрос выделения притяжательных прилагательных как самостоятельного разряда слов в дагестанских языках достаточно дискутируемый. Так, в единственной монографии, посвященной специально исследованию имени прилагательного аварского языка, Д.Р. Гаджиева выделяет следующие разряды имен прилагательных: «а) качественные; б) относительные, относительно-притяжательные, качественно-относительные» [3, с. 23]. Этой точки зрения придерживаются и все остальные авароведы. Г.И. Мадиева также считает, что в аварском языке по своему значению имена прилагательные бывают «качественные и относительные» [10, с. 70].

Прилагательные аварского языка располагают следующими формообразовательными категориями: числа, падежа и грамматического класса. Краткие формы прилагательных (по другой терминологии — неоформленные прилагательные) не изменяются по грамматическим классам, числам и падежам. По падежам прилагательные склоняются только при самостоятельном употреблении, например:

ном. кIудия-в вачIана «старший пришел»;

эрг. кIудия-с бачIана «старший принес»;

дат. кIудия-се босана «старшему купил»;

ген. кIудия-сул буго « у старшего есть».

В качестве определений к именам существительным, т.е. в атрибутивной функции имена прилагательные в аварском языке, как и во всех дагестанских языках, по падежам не изменяются, например:

ном. кIудия-в вас вачIана «старший сын пришел»;

эрг. кIудия-в вас-ас бачIана «старший сын принес»;

дат. кIудия-в васа-се босана «старшему сыну купил»;

ген. кIудия-в васа-сул буго « у старшего сына есть».

Имена прилагательные в атрибутивной функции согласуются с определяемым словом только в классе и числе, причем и грамматический класс и число выражаются единым совмещенным показателем:

-в — первый (мужской) грамматический класс единственного числа: кIудия-в вас «старший сын»;

-й — второй (женский) грамматический класс единственного числа: кIудия-й йас «старшая дочь»;

-б — третий грамматический класс единственного числа: кIудия-б росо «большое село»;

-л — множественное число всех трех грамматических классов: кIудия-л вас-ал «старшие сыновья», кIудия-л йас-ал «старшие дочери»; кIудия-л лъимал «старшие дети», кIудия-л роса-би «большие села».

В некоторых языках прилагательные при вершинах в косвенных падежах демонстрируют согласование по косвенности. В том или ином виде согласование по косвенности М.А. Даниэль отмечает, опираясь, в том числе, и на труды Дианы Форкер [16; 17] и Е.А. Лютиковой [9]: «в нахских, цезских, части лезгинских и хиналугском языках; в языках даргинской и аваро-андийской ветви и в лакском языке такое согласование не отмечается» [5, с. 102].

Исследовав стратегии согласования прилагательных в атрибутивной позиции по числу в нахско-дагестанских языках и языках других семей, находящихся в ситуации языкового контакта с нахско-дагестанскими языками, А.Н. Закирова [6; 7] выявляет факторы, влияющие на возможность такого согласования. На материале аварского языка А.Н. Закирова приходит к выводу, что «суффикс -l является специализированным показателем множественного числа атрибутивных зависимых, в то время как r- можно трактовать и как специализированный показатель множественного числа, и как кумулятивный КЧП» [7, с. 99]. По факту и тот, и другой суффикс являются совмещенным (кумулятивным) классно-числовым показателем, различаются они только тем, что обслуживают разные категории слов: -л — это суффикс прилагательных и причастий, -р — это суффикс наречий.

Заключение

Проведенное в данной статье исследование семантики и структурной организации прилагательных аварского языка позволяет выделить три самостоятельных разряда прилагательных: качественные, относительные и притяжательные. Традиционно в грамматических исследованиях аварского языка притяжательные прилагательные не выделяются. Каждый из этих разрядов имеет свой семантический диапазон, свою сферу функционирования и особенности структуры. Все разряды имеют в ауслауте переменный классно-числовой показатель, который согласуется с определяемым именем в классе и числе. Краткие формы прилагательных не изменяются по грамматическим классам, числам и падежам. По падежам прилагательные склоняются только при самостоятельном употреблении.

1. Абдуллаев И.Х. Лакский язык в историко-сравнительном освещении. Морфология. 2010. Махачкала: ИЯЛИ. 385 с.
2. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Том 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка / 2-е изд., испр. и доп. 1995. М.: Школа «Языки русской культуры». 472 с.
3. Гаджиева Д.Р. Имя прилагательное в аварском языке. 1979. Махачкала: Дагучпедгиз. 100 с.
4. Гасанова Г.А. Производные прилагательные с семантикой сравнения в лакском языке в сопоставлении с русским // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. № 12. Ч. 4. Тамбов: Грамота. С. 59-63.
5. Даниэль М.А. Согласование по косвенности в нахско-дагестанских языках: обзор эмпирических данных // Рема. Rhema. 2021. № 2. С. 102-130. DOI: 10.31862/2500-2953-2021-2-102-130
6. Закирова А.Н. Согласование по числу в андийском языке: экспансия из парадигмы существительных // Родной язык. 2020. № 2. С. 94-123.
7. Закирова А.Н. Согласование прилагательных по числу в нахско-дагестанских языках: генеалогические и ареальные закономерности // Родной язык. 2022. № 1. С. 5-49.
8. Измайлова Д.С. Лексико-грамматические особенности имен прилагательных в лакском языке: автореф. дисс. … канд. филол. наук. 1995. Махачкала. 21 с.
9. Лютикова Е.А. Согласование по косвенности в хваршинском языке // Дурхъаси хазна. Сборник статей к 60-летию Р.О. Муталова / Под ред. Т.А. Майсака, Н.Р. Сумбатовой, Я.Г. Тестельца. 2021. М.: ООО «Буки-Веди». С. 187-213.
10. Мадиева Г.И. Морфология аварского литературного языка. 1981. Махачкала. 158 с.
11. Маллаева З.М. Способы выражения категории степени качества в аварском языке // Вестник Дагестанского научного центра РАН. 2022. № 84. С. 43-46. DOI: 10.31029/vestdnc84/7
12. Махмудова С.М. Морфология рутульского языка. 2001. М. 256 с.
13. Махмудова С.М. Простые осложненные конструкции с причастными оборотами в рутульском языке [Электронный ресурс] // Язык и текст. 2021. Том 8. № 2. С. 70-76. DOI: 10.17759/langt.2021080207
14. Саидов М.-С.Д. Краткий грамматический очерк аварского языка // Аварско-русский словарь. 1967. М.: Советская энциклопедия. С. 705-806.
15. Тарланов З.К. Проблемы общей грамматики и грамматика агульского языка. 2013. Махачкала: ИЯЛИ. 392 с.
16. Forker D. Avar Grammar sketch // Handbook of Caucasian Languages / M. Polinsky (ed.). 2020. Oxford: Oxford University Press.
17. Forker D. Gender agreement is different // Linguistics. 2018. Vol. 56, no. 4, pp. 865-894.