Тема дома является ключевой в литературе русского зарубежья первой волны, и образ дома создается и осмысливается писателями, как правило, в соотношении с «чужим» пространством. Н.А. Байков (1872–1958) – известный писатель-эмигрант, занимающий свое особое место среди писателей Русского Зарубежья Дальнего Востока. Традиционно творчество Н.А. Байкова связывают с его научным интересом к природе, почему он и характеризуется часто как «натуралистический писатель и блестящий иллюстратор» [Ким Рехо, 1996, с. 48], и даже как «основатель экологической литературы» [Ли Янлин, 2008, с. 81].
Н. А. Байков приехал в Китай в 1901 году, прожил там длительное время, переживая первую мировую войну, революцию и все трудности постреволюционного времени, что нашло отражение в его творчестве, отличающемся автобиографичностью. Его любовь к природе, изучение ее, превосходное знание жизни животных и растительного мира, позволило ему создать оригинальные образцы художественной прозы, объединяющей в себе научные очерки натуралиста, путевые заметки и собственно рассказы, повести, романы, основанные чаще всего на личном опыте, воплотившемся в таких произведениях, как «Маньчжурский тигр» (1925), «Корень жизни» (1926), «В дебрях Маньчжурии» (1934), «Тигрица» (1940) и т. д. Являясь крупным представителем русской зарубежной эмиграции, одной из главных в своей прозе он делает тему жизни русского эмигранта.
Сборник «У костра» содержит в себе все традиционные для писателя темы и мотивы, при этом в нем усиливается тема эмиграции и создается образ русского эмигранта, что, несомненно, рождает и образ дома как особого пространства жизни.
Сборник рассказов «У костра» был опубликован в 1939 году в книгоиздательстве «Наше Знание» в Тяньцзине, он состоит из 33 рассказов новеллистического и очеркового характера. Ряд рассказов сборника посвящен жизненному опыту русских изгнанников за рубежом: «Диана», «Рассказ шоффера», «Судьба», «Контрабандисты», «На палубе парохода», «Затерянный в океане», «Клятва Гассана» и другие. Одним из ключевых в этих произведениях является топос «дома», определяющий во многом семантику художественного пространства рассказов.
М. Бахтин отмечал, что вещи «выстраивают в пределах общего пространства некое семантическое поле определенной структуры» [Бахтин, 1975, с. 341]. Известна также мысль В.Н. Топорова о том, что «вещи создают пространство» [Топоров, 1983, с. 238]. Поэтому мы рассматриваем образ «дома» как художественное пространство с особым смыслом, раскрывающемся в «вещах», наполняющих это пространство, что важно для понимания мировоззрения автора.
Количество исследований художественного пространства в прозе Н. Байкова немногочисленно. Значительный вклад в его изучение внесла исследователь Е.О. Кириллова [Кириллова, 2016; 2022a; 2022b; 2023], которая сосредоточилась на мифологических пространственных образах кедра, тигра и горы. Е.А. Неживая в своей кандидатской диссертации обратилась к теме «дома» в сборнике очерков «В горах и лесах Маньчжурии» Н.А. Байкова, отмечая, что «образами дома (охотничья избушка, фанза и т.д.)» в очерках представлено «ограниченное, закрытое пространство» [Неживая, 2000, с. 40]. Однако до сих пор анализ пространственного образа дома в сборнике рассказов Николая Байкова «У костра» не проводился, притом, что, на наш взгляд, его семантика значительно расширяется по сравнению с предыдущим творчеством, включая в себя образы кораблей, замков и необитаемых островов.
Рассмотрим образ дома в данном сборнике, основываясь на теории границ Ю.М. Лотмана, рассматривающего дом как точечное пространство (это «теплое», «родное» и «свое» пространство), в котором границы играют важную роль: «понятие границы отделяет пространство как определенный континуум от конкретного его заполнения» [Лотман, 1997, с. 623]. В центре нашего внимания находится именно пространственный образ дома. Как отметил Ван Айцзюнь, для того, «чтобы жизнь и мышление произведения проявились в полной мере, в первую очередь необходимо создать общий образ» [Ван Айцзюнь, 2010, с. 67]. Художественный образ создается уникальной эмоциональной деятельностью автора в процессе творчества, что наполняет его особым смыслом. Образ в художественном произведении символичен, имплицитен, суггестивен, загадочен, и так далее. Как пишет Цянь Лицюнь, «скрытый смысл каждого образа может быть постигнут только разнонаправленно» [Цянь Лицюнь, 1988, с. 282]. «Дом» в творчестве Байкова – это символический образ пространства.
Обратимся к рассказам, в которых образ дома является смыслообразующим и рассмотрим его реализацию на разных уровнях пространства. В рассказах сборника «У костра» автор представляет образ «дома», в первую очередь, как место, где человек может чувствовать себя уютно, несмотря на внешние обстоятельства. Гимн совместного времяпрепровождения, описанный в рассказе «Встреча Нового года», явно демонстрирует эту мысль: «Несмотря на сильный мороз, мы чувствовали себя прекрасно и расположились у ярко пылавшего костра, как у себя дома» [Байков, 1939, с. 72]. Здесь образ дома формируется не только физически, но и эмоционально: тепло костра создает атмосферу уюта и защищенности. Рассказ «Встреча Нового года» повествует о том, как герои (герой-рассказчик и его друг Александр Пяновский) охотились в тайге в преддверии Нового года. Новый год должен стать временем воссоединения семьи, но герои блуждают по опасному таежному пространству, которое подчеркивает важность уютного убежища – дома. Костер, разжигаемый героями, дает свет и тепло, и пространство, освещенное и согретое огнем, становится метафорой дома, в отличие от темного и холодного пространства «снаружи», которое отделено границей между тьмой и светом. Фраза о приятеле, спавшем «младенческим сном» [Байков, 1939, с. 73] также отражает тепло и уют дома. Для героев ограниченное пространство, освещенное огнем, является «своим» и защищенным, в то время как за пределами огня располагается пространство «чужое», означающее хаос, опасность и неопределенность, поскольку снаружи часто слышен рев диких зверей. Как говорит В.Н. Топоров, «вещи не только конституируют пространство через задание его границ, отделяющих пространство от не-пространства, но и организуют его структурно, придавая ему значимость и значение» [Топоров, 1983, с. 239]. Пространство дома в рассказе «Встреча Нового года» сочетает в себе гармонию (где герой чувствует тепло и счастье) и ценностно-смысловое наполнение (предметы имеют ценность для героя).
Костер – символ цивилизации и помощник охотника в лесу, он может спасти от нападения свирепых зверей и обеспечить охотников пищей, согреть, уменьшить страх и дать надежду; у костра герои могут на время забыть об опасностях внешнего мира, о своей бездомности и обрести внутренний покой и чувство причастности общей жизни. Это свойство дома – обеспечивать комфорт и согревать – расширяется на все жизненное пространство, даже если оно временное и природное.
Важной деталью в этом контексте является указание на совместное времяпрепровождение: «Со мной был мой друг и сослуживец…» [Байков, 1939, с. 72]. Сплочение двух людей в трудную пору — это то, что создает ощущение дома. Дом в таком случае становится символом социальных связей и дружбы, он выполняет функцию сбора, объединяя разных людей как социальное пространство.
Напротив, «дом» в рассказе «На палубе парохода» воспринимается как неизбежная судьба, даже как символ трагедии. В данном рассказе герой-рассказчик описывает, как в 1922 году, когда правительство Великобритании высылало русских эмигрантов из Индии и Месопотамии на Дальний Восток, он встретился с офицером корабля «Франц Фердинанд» и выслушал его рассказ о перенесенной им трагедии, случившейся с ним в начале революции в Харькове. Первый дом, который мы видим, представлен в образе парохода «Франц Фердинанд», воплощающего собой замкнутое и узкое пространство, в котором очень жарко и душно («чем ближе мы подходили к экватору, тем жарче становился воздух и сильнее аромат цветущих берегов тропической Азии» [Байков, 1939, с. 84]), отчего человек чувствует себя все более и более неуютно. Герои переживают не только физические страдания, но и духовные. Русские эмигранты покидают знакомые места и отправляются, по сути, в неизвестность. Узость корабля и широкие водные просторы образуют семантический контраст, выражая растерянность людей перед будущим.
Корабль в данном рассказе – это пространство движения, символ нестабильности дома и бескорневости жизни мигрантов, а также метафора границы, отражающая противостояние двух культур, европейской и азиатской. Сойти на берег или покинуть дом означает попасть в другую культурную среду, что подразумевает пересечение культурных пространств. Это пересечение возможно для типа героев, определяемого Ю. Лотманом героем «степи», в развитии которого «… подразумевается свободная непредсказуемость направления движения» [Лотман, 1997, с. 626]. По словам ученого, такой герой может «переходить границы, непреодолимые для других, но не существующие в их пространстве» [Лотман, 1997, с. 626]. Человек оказывается в переломной точке «бытия», в ситуации «или-или», «между жизнью и смертью». Как отмечает В.Н. Топоров, «выход в новое пространство связан с чувством страха или неуверенности как некоей отрицательной эмоции. Новое пространство неизвестно человеку...» [Топоров, 1983, с. 250].
Русская революция лишила людей их дома, заставила их мигрировать, переходить из «своего» пространства в «чужое» и даже становиться странниками, то есть бездомными. Именно в этом «чужом» пространстве офицер рассказывает о трагических событиях, случившихся с ним и его семьей в годы революции. Он вспоминает о смерти оскорбленной жены, о трех мужчинах, которых он убил из своего пистолета, о переломе левой руки, о вступлении в Добровольческую армию и об убийстве в гневе матроса, оскорбившего его жену, – все это связано со смертью, которая стала основным содержанием жизни России эпохи революции. Данный рассказ обращает читателя во внутреннее пространство героя, который вспоминает утраченный им дом – Россию, и образ дома обретает смысл утраченного Рая, который воскрешается исполнением плывущими на корабле в «чужом» пространстве Индийского океана русскими эмигрантами национального гимна «Боже, Царя храни». При этом внутреннее пространство героя – офицера – оказывается наполненным чувством мести, которое определяет вектор его движения к России для осуществления этой мести. Дом утерян и вернуть его невозможно, трагедия в сознании и в сердце героя неразрешима, что подчеркивается также контрастом окружающего корабль пространством теплого моря, которое «искрилось голубоватым светом и дышало неведомыми ароматами тропиков» [Байков, 1939, c. 83].
Дом в рассказе «Клятва Гассана» воплощается в образе Метехского замка. Это грузинское оборонительное и культовое сооружение, олицетворяющее стремление грузинского народа к вере и свободе и являющееся символом независимости нации. Автор помещает читателя в историческое пространство, связанное с историческими и политическими событиями: «Когда-то, в средние века это была неприступная крепость, воздвигнутая в героическую эпоху борьбы христианской Грузии с мусульманским Востоком. После присоединения Грузии к России эта крепость потеряла свое значение и превращена была в пересыльную тюрьму» [Байков, 1939, c. 113] Но при этом главным автор делает нравственный аспект, что выражается в сюжетных отношениях между героем-рассказчиком – русским офицером и лезгином Гассаном, осужденным «в вечную каторгу за убийство семи человек, по адату кровавой мести» [Байков. 1939, с. 114]. Важно отметить, что семантика пространства тюрьмы, в котором совершается действие, освящается включением его в духовное пространство христианства: событие происходит «в сочельник Рождественской ночи» [Байков. 1939, с. 114]. И это делает сюжет рождественским, когда действуют духовные законы рождественских чудес, проявляющиеся во внутреннем преображении человека и проявлении им христианского милосердия. Острота сюжета заключается во встрече двух разных вер и духовных законов. В рассказе «Клятва Гассана» Гассан, заключенный в тюрьму, которого ждет ссылка в Сибирь, назван «вольным сыном Кавказа». Он действует в соответствии с «адатом», верит в ислам и является одновременно противником угнетения и носителем насилия. В тексте читаем: «Я не разбойник с большой дороги! Я убил врагов моего брата и его убийц! Если б я не убил их, то позор пал бы на голову мою и моего отца» [Байков, 1939, с. 115]. В глазах отца Гассана это было не преступление, а «святая месть», но по закону Российской империи за это убийство он был заключен в тюрьму и приговорен к вечному рабству. Метехский замок не является свободным пространством для Гассана, замкнутость пространства угнетает героя. Мы видим кавказца, который на чистом русском языке умоляет русского офицера навестить его отца. И чудо заключается в том, что, в нарушение всех военных законов, с риском для своей карьеры и всего своего будущего, русский офицер под «честное слово», данное Гассаном о своем возвращении к утру, отпускает его из тюрьмы для встречи с отцом. Мы видим разрешение нравственного конфликта, понимание героями правоты каждого: Гассан и его отец принимают и соглашаются с правотой действующих юридических законов Российской империи, не убегая от наказания, а герой-рассказчик, воплощающий в себе власть, проявляет истинное милосердие и уважение к людям, действующим по своим законам чести, за что и получает от отца Гассана в знак благодарности древний кинжал. В тексте автор описывает путешествие Гассана из тюрьмы в город, чтобы навестить отца, что является временным переходом из пространства «чужого» в пространство «свое», но очень короткое, длящееся всего пять часов. Конечно, называние героя «сыном свободы» находится в смысловой оппозиции к теме заточения в «тюрьме», в которой «дом» теряет тепло и безопасность и становится символом несвободы, что является выражением оппозиции между родным и чужим. Дальнейшее отбывание наказания в холодной и далекой Сибири означает начало страданий, а тюрьма становится отправной точкой трагической жизни Гассана. И все же трагизм ситуации преодолевается духовной победой высших ценностей и для Гассана, и для рассказчика, что выражено в его словах благодарности за кинжал: «Передай отцу Гассана… что мой поступок не заслуживает похвалы, а порицания, но что я не сожалею об этом и рад, что отец имел возможность благословить сына и дать ему последний отцовский поцелуй. Очень благодарю за столь ценный подарок и буду хранить его как память о бедном Гассане, пожертвовавшем собой для спасения чести семьи и всего рода!» [Байков, 1939, с. 122].
В отличие от рассказа «Клятва Гассана», в рассказе «Тайна бутылки» представлен образ дома в топосе тюрьмы, который дан уже в положительном смысловом значении. И также здесь решается автором тема эмиграции и осмысливается утрата героем дома – России. В рассказе «Тайна бутылки» главный герой (Александр Сергеевич Скальский), оказавшийся на необитаемом острове, без еды, страдающий от голода, болезни, утраты иллюзий, пишет в своем дневнике: «Но все же, если бы мне предложили вернуться в СССР, в лапы ГПУ, я отказался бы. Здесь тюрьма и одиночное заключение, а там настоящий ад для души и тела. Предпочитаю тюрьму на свободном острове» [Байков, 1939, с. 216].
В XX веке русская интеллигенция, представители разных слоев населения, подвергались преследованиям за инакомыслие, и образ тюрьмы проецировался на русских беженцев, поскольку многие из них были вынуждены отправиться в изгнание или эмигрировать в другие страны в поисках свободы и лучшей жизни. Александр Сергеевич Скальский был русским беженцем из «советского рая». Ему пятьдесят лет и он живет на необитаемом острове в суровых условиях выживания, жизнь на необитаемом острове очень трудна для него. В тексте показано психологическое пространство героя, которое раскрывается «изнутри», так как используется форма дневника, позволяющая герою вести повествование от первого лица. Главным для него является мотив свободы и человеческого достоинства, которое жестоко попиралось в условиях жизни в СССР. После революции для многих Родина перестала быть таковой, она стала «чужим» и враждебным пространством, нацеленным на уничтожение личности. И герой рассказа, сопоставляя жизнь в СССР с жизнью на необитаемом острове, в пространстве которого также кроется смерть для него, все же выбирает именно необитаемый остров: «мы не сожалеем, что уехали из СССР! Здесь, по крайней мере, мы чувствуем свободу, и никто не давит нашу душу. Если даже нам суждено здесь умереть, мы не сожалеем, т.к. предпочитаем смерть свободную и естественную, на лоне прекрасной природы, а не под вонючим и грязным сапогом коммуниста» [Байков, 1939, c. 211]. Таким образом, пространство СССР и пространство необитаемого острова характеризует отсутствие свободы, причем первое сравнивается с «адом». В данном случае автор явно иронизирует, поскольку «Ад» здесь представляет контраст с «советским раем» [Байков, 1939, с. 209] о котором говорится в рассказе «Тайна бутылки». В христианском религиозном контексте «ад» – это обитель дьявола, где души грешников будут мучиться вечно. Так и в СССР герой для советской власти был преступником и рабом, не имевшим свободы и человеческого достоинства, в то время как на необитаемом острове, где так же, как и в ставшей для героя «чужой» стране, перед ним близко стоит смерть, душа его ощущает свободу: «Я здесь свободен, хотя может быть, и погибну, но погибну не рабом, а человеком вольным» [Байков, 1939, с. 213].
«Свобода», о которой идет речь в рассказе, подразумевает свободу в пространстве души. Как утверждает В.Н. Топоров, «…свободу обретают внутри себя, через серию последовательных ограничений, повторных возвращений к своему Я — в том локусе, где свобода и необходимость лишь ипостаси друг друга…». [Топоров, 1983, с. 240].
Можно утверждать, что «остров свободы» в данном рассказе означает лишь физическую несвободу и изоляцию от внешнего мира, но он становится убежищем для души беженца, сохранившего внутреннюю свободу. В этом контексте «свое» пространство дома реализуется только на внутреннем плане образа героя и связано с чувством внутренней свободы. СССР для героя является «чужим», враждебным пространством, семантика которого определяется понятием тюрьмы как несвободы внешней и внутренней.
Итак, подводя итоги проведенному анализу ряда рассказов из сборника Н. Байкова «У костра», отметим следующее. Образ дома реализуется в разных топосах: корабля, острова, тюрьмы, океана, России, СССР. При этом реализуется он на двух уровнях – внешнем, выраженном в пространственных категориях – океана, острова, различных стран, и т.д., и внутреннем, в пространстве души героя, в его переживаниях, психологии, духовном состоянии. Ключевой темой рассказов является тема эмиграции, с которой связана утрата героями дома – Родины. И эта тема пронизывает оба пространства – внешнее и внутреннее, соединяя их в пространстве авторского сознания. Конечно, главной в авторском осмыслении «дома» становится оппозиция «свое» / «чужое», которая решается трагически, поскольку вынужденная эмиграция говорит не только об утрате дома-Родины, но и о том, что «свое» пространство – Россия – перестает существовать, трансформируясь в СССР, в пространство «чужое» и враждебное. Своеобразием семантики пространства дома является определяющее его содержание понятие свободы, причем, не внешней, но внутренней. И тогда образ тюрьмы на острове может нести в себе коннотацию «своего» пространства, пусть временного, но дома, поскольку сохраняет для героя возможность быть свободным. Являясь ограниченным пространством, символом несвободы тела, тюрьма становится метафорой свободы духа. А дом становится категорией сугубо внутренней, поскольку русские герои рассказов Байкова внешне являются бездомными, неся в себе боль и любовь к ушедшей России.