Становление человеческого в человеке – императив отечественного образования

В статье рассматривается возможность диалога современной научной психологии и духовной православной традиции. Постулируется необходимость гармонизации таких систем знаний о человеке, как христианская, психологическая и педагогическая антропологии. Отмечается, что только в свете согласованного и целостного знания о высшем назначении человека, о закономерностях и путях становления человеческого в человеке возможно обустроить пространство современного отечественного образования. Однако намечаемые сегодня перспективы его модернизации делают саму вероятность плодотворного полилога православия, психологии и педагогики ничтожно малой.

В самом начале я хотел бы обозначить, по крайней мере, два принципиальных рассогласования между святоотеческим наследием и современным психолого-педагогическим знанием.

Святоотеческое наследие огромно и оно не может напрямую сопоставляться со всем корпусом психолого-педагогических знаний – просто потому, что они несоизмеримы. Поэтому нас в данном случае должна интересовать та целостная часть этого наследия, которая именуется христианской антропологией. В этом случае несоразмерность уменьшается, но не исчезает.

С одной стороны, мы имеем учение о человеке – как о духовно-душевно-телесной монаде, с другой – учение об одном из его свойств, учение о психическом. Ну и как их можно сопоставлять, как сопоставлять субстанцию с акциденцией? Последнюю, скорее, нужно освящать в духе христианской антропологии, я бы сказал – воцерковлять, а не сопоставлять.

Однако она – психика и психология как знание о ней – до сих пор, за малым исключением, не воцерковляется, и даже недоумевает по поводу таких призывов. Я думаю, что подобное, действительно, невозможно до тех пор, пока в системе традиционной так называемой общей психологии не будет выстраиваться собственно психологическая антропология. А основания для такого строительства в современной психологии уже есть и довольно существенные. Это – суть первого рассогласования, на которое я хочу обратить ваше внимание.

Второе рассогласование связано с такой реальностью, которое объемлется категорией развитие. Некоторые богословствующие священники мне говорят, что в православном учении о человеке нет понятия «развитие», есть лишь представление о происхождении и об изменениях.

И в самом деле. В христианской антропологии человек рассматривается в масштабе Священной Истории, и, говоря словами о. Александра Шмемана, в трех базовых интуициях: творения (или – происхождения), падения (или – деградации) и спасения (преображения, даже сильнее – обожения) человека.

В свою очередь, в психологических теориях психические явления человека (подчеркну, не самого человека, а его психических особенностей) рассматриваются в интервале его индивидуальной истории (биографии) и в масштабе обстоятельств его личной жизни. Здесь – без всяких интуиций – отслеживаются такие изменения, как созревание нейропсихических структур и процессов, как их становление (т.е. как обретение культурных форм). Например, можно различить созревание речедвигательного аппарата и становление (обретение) членораздельной речи. И третий тип изменений – преобразование психологических структур (как уже необратимые изменения, скажем – метаморфоз; сюда же можно отнести и многообразные инсайты, ага-реакции, падения пелены с глаз и многое тому подобное). Названные три типа изменений психики человека как раз и именуются общей категорией «развитие».

Очень похоже, что так понимаемое в психологии развитие, а главное – такое понимание того, что развивается, имеют, в лучшем случае, лишь косвенное отношение к православному учению о человеке. И тем не менее, если хотя бы в какой-то мере наш диагноз общей ситуации реалистичен, то вопрос-то остается: что делать или, хотя бы, в каком направлении двигаться?

На мой взгляд, в поиске оптимального ответа на эти вопросы, должен сложиться умный, терпеливый и доброжелательный союз научной психологии, педагогики и православного богословия. Принципиально необходима гармонизация (а не бесплодный параллелизм или – разрушительные несогласия) систем знаний о человеке: союз христианской антропологии как учения о происхождении, назначении и абсолютных смыслах жизни человека, психологической антропологии как учения о закономерностях развития человека в интервале его индивидуальной жизни и педагогической антропологии как учения о путях становления базовых способностей, сущностных сил человека в универсуме образования. Кстати, нелишне будет напомнить, что в переводе с древнелатинского одно из значений слова «гармония» – согласие принципиально разногласного.

Именно в свете такого – согласованного и целостного – знания о высшем назначении и призвании человека, знания о закономерностях и путях становления «собственно человеческого в человеке» возможно обустроить пространство современного отечественного образования как наиболее естественное и адекватное место Встречи, место плодотворного полилога православия, психологии и педагогики.

Однако готово ли само наше образование к такой встрече и такому дискурсу? Или же это – только головная боль богословов, научных психологов и теоретиков образования? Мой ответ на этот главный вопрос – отрицательный. Современное образование в его существующем формате и в намечаемых перспективах его модернизации напрочь отрицает и саму эту встречу, и, тем более, – ответственное, содержательное обсуждение этих перспектив. Только две иллюстрации, подкрепляющие мой отрицательный ответ.

Первая иллюстрация. Чем должно было бы стать введение в общеобразовательную школу основ православной культуры? Очевидно, что ее (подчеркну – культуры, а не информации о ней) вхождение в содержание общего образования имеет совсем не то же значение, что имело некогда вхождение в это содержание, например, информатики или обществоведения. С православной культурой в школу входит самое главное, самое фундаментальное учение о Мире и Человеке, которое может высветить, а с Божией помощью и просветить другие системы рационального знания о Человеке и Мире, позволит обнаружить их частичность, а часто – неистинность этих знаний.

Но не только изменения в характере самих знаний, изменения могут произойти и в самом духовно-нравственном строе школы. Школа, просвещенная светом Православия может обрести совсем другой уклад жизни, может стать соборным единством, где главнейшим субъектом образования будет не администратор-менеджер, даже в виде учителя, а детско-взрослая учебно-профессиональная со-бытийная образовательная общность. Школа может стать пространством хранения и механизмом трансляции ценностей и смыслов отеческой культуры, пространством становления подлинно личностного способа жизни человека, а не местом купли-продажи образовательных услуг.

Но именно в такое место и пытаются превратить современное образование. А православная культура – конечно, не без помощи функционеров от образования – все более вырождается либо в примитивное религиоведение, либо подменяется светской этикой, которая большинством населения понимается как этикет. Подлинной встречи православной культуры с педагогикой (я уж не говорю – с психологией) не получается, а без специальных усилий с нашей стороны может и вообще не получится.

Вторая иллюстрация. В интернете сегодня уже представлен образ «Нашей новой школы», «Школы будущего», «Школы ХХI века» и т.п. в виде дорожной карты общественно-политического форсайт-проекта – «Детство 2030», который достаточно активно поддерживается функционерами высокого ранга и в Общественной Палате, и в Администрации Президента. Обозначу лишь наиболее яркие замыслы и упования этого «проекта».

Так вот, детям 2030 г. не нужно будет учить иностранные языки, потому что уже к 2014 году широко распространится портативное устройство, которое за счет синхронного голосового перевода позволит непосредственно общаться людям, говорящим на разных языках. Появится устройство для загрузки информации непосредственно в кору головного мозга. Дети смогут получать образование через Интернет и освоить там любую профессию — таким образом, школы и вузы могут оказаться не нужными уже к 2025 году. К этому же времени появится возможность программировать способности и полезные качества детей. Их воспитанием смогут заниматься роботы. Ну, и тому подобное. Кому интересно, могут узнать подробности в Интернете.

Именно эти два обозначенных мною момента вынуждают меня усомниться в возможности и плодотворности Встречи православия, психологии и педагогики на площадке налично существующего отечественного образования. Однако ситуация может оказаться еще более удручающей, если не будут предприняты усилия по кардинальному переосмыслению самого понятия «образование».

Оно должно пониматься и осваиваться как особая философско-антропологическая категория, фиксирующая фундаментальные основы жизни человека и форму становления «человеческого в человеке». Образование – это атрибут бытия человека, а не утилитарно-служебная функция социума. И в этом – базовом – смысле образование является всеобщей культурно-исторической формой становления сущностных сил человека, его родовых способностей, обретения им образа человеческого в пространстве культуры и во времени, истории.

В антропологически ориентированном образовании, в образовании, понятом как особая антропопрактика, как практика вочеловечивания человека, речь должна идти не о формовании его разрозненных знаний, умений, способностей, компетенций, которые только и востребованы социально-производственными системами и которые легко утилизируются этими же системами. А когда у человека за душой ничего больше нет, кроме перечисленного набора свойств, то он так же легко и, главное, – целиком может стать таким же предметом утилизации.

И это не случайно так. По сей день главным ориентиром сложившихся принципов и форм организации образования остается тщательная подготовка выпускника для использования его в этих самых социально-производственных системах. Сегодня речь уже идет о «профессиональной» (в кавычках, конечно) подготовке дошкольника к школе, младшего школьника – к старшей школе, старшеклассника – к профессиональной школе и т.д.

В образовании же как антропологической практике главным целевым ориентиром и главным образовательным результатом является способность человека к саморазвитию – во всех его духовно-душевно-телесных измерениях: как жизнеспособного индивида, как субъекта собственной жизни и деятельности, как личности во встрече с Другими, как уникальной индивидуальности перед лицом Абсолютного Бытия, перед Богом.

Еще раз и другими словами, развитие собственно человеческого в человеке – это становление и манифестация индивидуального духа. Это приобщение молодого человека к его родовой человеческой сущности, способность и возможность следовать высшим образцам человеческой культуры, нравственным принципам, способность к утверждению ценностей отеческой истории и традиций, к практическому преобразованию действительности, основанных на любви к качеству жизни и воле к совершенству во всех ее областях. Достичь подобного возможно только совместными усилиями христианской антропологии, педагогики и психологии развития человека.