Введение
В ходе экспертизы — судебной психологической (СПЭ), комплексной судебной психолого-психиатрической (КСППЭ) — по судебным спорам между родителями о воспитании и месте жительства ребенка ключевая задача эксперта состоит в установлении, могут ли родительское отношение и установки оказать негативное влияние на состояние и развитие ребенка. При этом эксперт должен указать, какие именно паттерны поведения родителей и каким образом будут оказывать негативное влияние на ребенка (Конищева, 2022; Русаковская, Новикова-Грунд, Андрианова, 2019; Харитонова и др., 2014.
В судебной экспертизе, в условиях амбулаторного обследования родителей, важно использовать методы, которые достоверно и объективно позволят установить особенности родительского отношения. При этом в экспертной практике для установления особенностей родительского отношения наиболее часто используются методики «Родительское сочинение» В.В. Столина (Бодалев, Столин, 2000) и «Анализ семейных взаимоотношений» Э.Г. Эйдемиллера, В. Юстицкиса (далее — АСВ) (Эйдемиллер, Городнова, Тарабанов, 2022; Полкунова, 2015; Русаковская, 2021; Сафуанов, 2023; Терехина, Ошевский, 2018).
Методика АСВ представляет собой опросник, разработанный и стандартизированный в ходе клинических исследований, направленный на выявление неосознаваемых родительских установок, которые обусловливают различные типы патологизирующего воспитания (Эйдемиллер, Городнова, Тарабанов, 2022). Опросник направлен на изучение влияния родителей на воспитание ребенка, содержит 11 шкал, отражающих основные особенности воспитания (уровень протекции, степень удовлетворения потребностей ребенка, уровень требований-обязанностей и требований-запретов, уровень санкций, неустойчивость стиля воспитания): 4 шкалы, характеризующие структурно-ролевой аспект жизнедеятельности семьи (расширение сферы родительских чувств, предпочтение детских качеств, воспитательная неуверенность); 2 шкалы, отражающие особенности функционирования системы взаимных влияний (неразвитость родительских чувств, проекция собственных нежелательных качеств); 3 шкалы, оценивающие работу механизмов семейной интеграции (вынесение супружеских конфликтов в сферу воспитания, предпочтение женских либо мужских качеств). Метод не защищен от социально желательных ответов родителей, что определяет ограничения применения его в экспертной практике (Русаковская, Новикова-Грунд, Андрианова, 2019).
Проективные методики, в том числе методика «Родительское сочинение», позволяют во многих случаях преодолеть социальную желательность ответов и оцениваются в связи с этим как более надежные (Полкунова, 2022). В то же время ограничением метода является необходимость проведения глубокого качественного анализа для получения информации об установках и стереотипах поведения родителей, что делает методику, в различных ее модификациях, эффективным инструментом диагностики (Бодалев, Столин, 2000; Овчарова, 2006; Русаковская, 2018; Русаковская, Новикова-Грунд, Андрианова, 2019; Шведовская, 2005).
Для получения более полной и разносторонней картины родительского отношения актуально использование средств, которые дополняют друг друга и сочетают проективный и опросный методы (Конищева, 2022). При этом, с одной стороны, «Родительское сочинение», как качественная методика, позволяет выявить особенности эмоционально-ценностного отношения к ребенку и родительских установок через анализ лексику, метафоры, акценты; помогает раскрыть внутренние переживания, даже неосознаваемые родителем. С другой стороны, применение опросников позволяет стандартизировать исследование и сделать его поддающимся квантификации. Идеи сочетания качественных и количественных методов в психологическом исследовании заложены, например, в системной парадигме Б.Ф. Ломова и находятся в общем тренде современных исследований, связанных с разработкой подходов, использующих так называемые «смешанные» методы (Истратова, 2017; Носуленко, 2021); в то же время сравнительное изучение данных методик ранее не проводилось, что определяет актуальность настоящего исследования.
Цель исследования — сравнить диагностические возможности методики «Родительское сочинение» и опросника АСВ для исследования особенностей родительского отношения у матерей, проживающих совместно и раздельно с детьми, проходящих судебную психологическую экспертизу по семейным спорам о воспитании.
Гипотеза — категории, значимо различающиеся у матерей, проживающих совместно и раздельно с ребенком, могут быть выявлены и тем, и другим методом; результаты применения методик будут значимо коррелировать в тождественных категориях.
Материалы и методы
Характеристика выборки. В исследовании приняли участие 30 матерей, проходящих судебную психологическую экспертизу: группу 1 составили матери, проживающие совместно с детьми (N = 18, средний возраст — 34,1), группу 2 — матери, проживающие раздельно (N = 12, средний возраст — 30,1). В группе 1 в отношении двух матерей было дано заключение о наличии негативного влияния индивидуально-психологических особенностей, родительского отношения и стиля воспитания на психическое развитие ребенка.
Методы. Участникам исследования было предложено написать сочинение в свободной форме на тему «Мой ребенок», для результатов которого использовался качественный анализ варианта методики в адаптации А.И. Тащёвой (Истратова, 2017), а также ответить на вопросы опросника АСВ.
Статистический анализ данных проводился с помощью STATISTICA 10, сравнительный анализ групп — с помощью U-критерий Манна—Уитни, корреляционный анализ — методом ранговой корреляции Спирмена.
Результаты
Показатели категорий и шкал в целом по каждой группе (абсолютные и относительные) приведены в табл. 1, 2.
Таблица 1 / Table 1
Результаты методики Родительское сочинение (N = 30)
Results of the method Parental essay (N = 30)
|
Параметры отношения /
Attitude Parameters
|
Группа 1 (матери, проживающие совместно с детьми), N = 18 / Group 1 (mothers living with children), N = 18, M (SD)
|
Группа 2 (матери, проживающие раздельно с детьми), N = 12 / Group 2 (mothers living separately from their children), N = 12, M (SD)
|
Уровень значимости различий (p) / Significance Level of Differences (p)
|
|
Шкала «Симпатия» / «Sympathy» Scale
|
79,63 (20,26)
|
66,67 (24,62)
|
0,148
|
|
1. Любование, умиление ребенком, одобрение его поступков / Admiration, tenderness toward the child, approval of their actions
|
1,00 (0,00)
|
0,67 (0,49)
|
0,010*
|
|
2. Употребление имени ребенка, эмоционально окрашенных слов / Use of the child’s name, emotionally charged words
|
0,83 (0,38)
|
0,67 (0,49)
|
0,312
|
|
3. Оправдание негативных черт / Justification of negative traits
|
0,56 (0,51)
|
0,67 (0,49)
|
0,566
|
|
Шкала «Антипатия» / «Antipathy» Scale
|
19,44 (16,17)
|
16,67 (16,28)
|
0,652
|
|
1. Негативное отношение к внешности ребенка, негативная оценка черт характера / Negative attitude toward the child’s appearance, criticism of character traits
|
0,00 (0,00)
|
0,00 (0,00)
|
|
|
2. Недоброжелательное отношение к личности, мыслям, чувствам, увлечениям ребенка / Unfriendly attitude towards the child’s personality, thoughts, feelings, hobbies, feelings, or interests
|
0,56 (0,51)
|
0,50 (0,52)
|
0,787
|
|
3. Раздраженность по поводу динамических черт поведения ребенка / Irritation toward the child’s behavioral dynamics
|
0,22 (0,43)
|
0,00 (0,00)
|
0,091
|
|
4. Негодование, укор, злая ирония по поводу деятельности и др. ребенка / Resentment, reproach, or sarcasm regarding the child’s activities or other aspects
|
0,00 (0,00)
|
0,17 (0,39)
|
0,086
|
|
Шкала «Уважение» / «Respect» Scale
|
77,78 (19,80)
|
52,78 (17,16)
|
0,002**
|
|
1. Высокая оценка, признание достоинств ребенка / High appraisal, recognition of merits, respect for the child’s activities and interests
|
1,00 (0,00)
|
0,67 (0,49)
|
0,010*
|
|
2. Указание в личности ребенка социально одобряемых черт / Attribution of socially approved traits to the child’s personality
|
0,89 (0,32)
|
0,92 (0,29)
|
0,838
|
|
3. Отношение как к равному / Treating the child as an equal
|
0,44 (0,51)
|
0,00 (0,00)
|
0,008**
|
|
Шкала «Неуважение / «Disrespect» Scale
|
18,52 (17,04)
|
22,22 (16,41)
|
0,566
|
|
1. Отрицание способностей и перспектив / Denial of the child’s abilities and potential
|
0,00 (0,00)
|
0,00 (0,00)
|
|
|
2. Отрицание прав ребенка, занижение его возраста, доминирование, властвование / Denial of the child’s rights, underestimation of their age, dominance, authoritarianism
|
0,56 (0,51)
|
0,00 (0,00)
|
0,002**
|
|
3. Указание на неадаптивные качества / Emphasis on maladaptive personality traits
|
0,00 (0,00)
|
0,67 (0,49)
|
0,000***
|
|
Шкала «Близость» / «Closeness» Scale
|
48,15 (26,13)
|
38,89 (19,25)
|
0,273
|
|
1. Ощущение родственности, единства / Sense of kinship, unity
|
0,83 (0,38)
|
0,17 (0,39)
|
0,000***
|
|
2. Хорошее знание ребенка / Deep knowledge of the child
|
0,56 (0,51)
|
0,25 (0,45)
|
0,109
|
|
3. Оправдание ребенка / Justification of the child’s behavior
|
0,06 (0,24)
|
0,75 (0,45)
|
0,000***
|
|
Шкала «Отдаленность» / «Distance» Scale
|
27,78 (26,20)
|
16,67 (17,41)
|
0,276
|
|
1. Формальное описание ребенка / Formal description of the child
|
0,33 (0,49)
|
0,08 (0,29)
|
0,125
|
|
2. Постоянное неупотребление имени ребенка / Consistent avoidance of using the child’s name
|
0,50 (0,51)
|
0,00 (0,00)
|
0,004**
|
|
3. Отстраненность, незнание друзей ребенка, его увлечений, забот, проблем / Detachment, lack of knowledge about the child’s friends, interests, concerns, or problems
|
0,00 (0,00)
|
0,42 (0,51)
|
0,003**
|
Примечание: M — среднее значение; SD — стандартное отклонение; «*» — различия на уровне значимости p < 0,05; «**» — различия на уровне значимости р < 0,01; «***» — различия на уровне значимости p < 0,001.
Note: M — mean value; SD — standard deviation; «*» — differences at the level of significance p < 0,05; «**» — differences at the level of significance p < 0,01; «***» — differences at the level of significance p < 0,001.
Таблица 2/ Table 2
Результаты опросника АСВ (N = 30)
Results of the ASV questionnaire (N = 30)
|
Параметры отношения /
Attitude Parameters
|
Группа 1 (матери, проживающие совместно с детьми), N = 18 / Group 1 (mothers living with children), N = 18, M (SD)
|
Группа 2 (матери, проживающие раздельно с детьми), N = 12 / Group 2 (mothers living separately from their children), N = 12, M (SD)
|
Уровень значимости различий (p) / Significance Level of Differences (p)
|
|
1. Гиперпротекция (Г+) / Hyperprotection (G+)
|
4,78 (2,24)
|
4,33 (2,46)
|
0,965
|
|
2. Гипопротекция (Г–) / Hypoprotection (G-)
|
2,22 (1,22)
|
2,75 (1,91)
|
0,619
|
|
3. Потворствование (У+) / Indulgence (U+)
|
4,17 (1,82)
|
3,33 (1,92)
|
0,225
|
|
4. Игнорирование потребностей ребенка (У–) / Ignoring the child’s needs (U–)
|
0,72 (1,13)
|
0,75 (0,97)
|
0,665
|
|
5. Чрезмерность требований-обязанностей (Т+) / Excessive demands-responsibilities (T+)
|
1,44 (0,70)
|
2,00 (1,13)
|
0,148
|
|
6. Недостаточность требований-обязанностей ребенка (Т–) / Insufficient demands-responsibilities (T–)
|
1,11 (0,90)
|
1,33 (0,89)
|
0,424
|
|
7. Чрезмерность требований-запретов (3+) / Excessive prohibitions (Z+)
|
1,39 (1,09)
|
1,92 (0,67)
|
0,027*
|
|
8. Недостаточность требований-запретов к ребенку (3–) / Insufficient prohibitions (Z–)
|
2,22 (0,94)
|
1,58 (0,90)
|
0,047*
|
|
9. Чрезмерность санкций (С+) / Excessive sanctions (S+)
|
0,78 (1,26)
|
1,17 (1,03)
|
0,202
|
|
10. Минимальность санкций (С–) / Minimal sanctions (S–)
|
3,17 (1,20)
|
3,42 (1,88)
|
0,382
|
|
11. Неустойчивость стиля воспитания (Н) / Instability of parenting style (N)
|
0,44 (0,92)
|
1,83 (1,53)
|
0,004**
|
|
12. Расширение сферы родительских чувств (РРЧ) / Expansion of parental feelings (RFE)
|
2,33 (1,50)
|
2,83 (1,64)
|
0,366
|
|
13. Предпочтение в подростке детских качеств (ПДК) / Preference for childlike qualities in the adolescent (PCQ)
|
1,61 (1,33)
|
1,00 (0,95)
|
0,193
|
|
14. Воспитательная неуверенность родителя (ВН) / Parental educational uncertainty (PEU)
|
1,44 (1,79)
|
2,25 (1,36)
|
0,116
|
|
15. Фобия утраты ребенка (ФУ) / Fear of losing the child (FLC)
|
0,78 (1,48)
|
0,83 (1,03
|
0,470
|
|
16. Неразвитость родительских чувств (НРЧ) / Underdeveloped parental feelings (UPF)
|
0,39 (1,04)
|
1,17 (0,83)
|
0,004**
|
|
17. Проекция на ребенка (подростка) собственных нежелаемых качеств (ПНК) / Projection of parent’s undesirable traits onto the child (PUC)
|
0,22 (0,43)
|
0,83 (1,27)
|
0,287
|
|
18. Вынесение конфликта между супругами в сферу воспитания (ВК) / Transfer of marital conflict into parenting (MCC)
|
1,28 (1,67)
|
2,83 (1,40)
|
0,012*
|
|
19. Шкала предпочтения мужских качеств (ПМК) / Preference for masculine qualities (PMQ)
|
2,94 (1,70)
|
2,92 (1,56)
|
0,778
|
|
20. Шкала предпочтения женских качеств (ПЖК) / Preference for feminine qualities (PFQ)
|
0,61 (1,09)
|
1,00 (1,41)
|
0,433
|
Примечание: M — среднее значение; SD — стандартное отклонение; «*» — различия на уровне значимости p < 0,05; «**» — различия на уровне значимости р < 0,01; «***» — различия на уровне значимости p < 0,001.
Note: M — mean value; SD — standard deviation; «*» — differences at the level of significance p < 0,05; «**» — differences at the level of significance p < 0,01; «***» — differences at the level of significance p < 0,001.
Результаты показывают, что матери группы 1 проявляют больше любования поступками ребенка и их одобрение, высоко оценивают, признают его достоинства, выражают более эмоционально-позитивное отношение, близость и единство. Значительно чаще демонстрируют уважение к ребенку, признают его личность и интересы, больше знают его, отмечают партнерский характер взаимоотношений, а также чаще проявляют раздраженность. В этой же группе демонстрируется более выраженное доминирование матери и занижение возраста ребенка.
В группе 2 матери указывают на неадаптивные личностные качества ребенка, значимо чаще оправдывают его, демонстрируют отстраненность.
Данные демонстрируют, что в группе 1 матери чаще проявляют недостаточность требований и запретов, а матери в группе 2, наоборот, — их чрезмерность. Им чаще свойственны неустойчивый стиль воспитания, неразвитость родительских чувств и вынесение конфликта между супругами в сферу воспитания.
С целью сравнения результатов, полученных с помощью методик АСВ и «Родительское сочинение» проведен корреляционный анализ. Результаты корреляционного анализа иллюстрируют рис. 1 и 2.
Высокий уровень гиперпротекции (Г+), характеризующийся чрезмерной опекой и контролем, положительно коррелировал с эмоциональной близостью родителя с ребенком (r = 0,52).
Недостаточность требований к ребенку (Т–) оказалась связана с проявлениями антипатии, выражающейся в раздражении из-за динамических особенностей его поведения (r = 0,63).
Склонность видеть в подростке детские черты (ПДК) положительно коррелировала с уважением к социально одобряемым качествам ребенка (r = 0,47).
Рис. 1. Результаты корреляционного анализа у матерей,
проживающих совместно с ребенком
Fig. 1. Results of correlation analysis in mothers
living with the child
Рис. 2. Результаты корреляционного анализа у матерей,
проживающих раздельно с ребенком
Fig. 2. Results of correlation analysis in mothers
living separately from their child
Гиперпротекция (Г+) показала обратную связь с антипатией (r = –0,50): чрезмерно опекающие матери реже демонстрировали неприятие личности ребенка, его мыслей или увлечений. Минимальность санкций (С–), отражающая нежелание применять дисциплинарные меры, обратно коррелировала с уважением (r = –0,54), снижение требовательности сопровождалось меньшим признанием социально значимых качеств ребенка.
Шкала расширения родительских чувств (РРЧ), связанная с эмоциональной зависимостью от ребенка, обнаружила обратную связь с формальностью в описании его жизни (r = –0,51).
Значимая отрицательная связь выявлена между близостью матери с ребенком, включающей его хорошее знание, и тремя параметрами:
- чрезмерные требования-обязанности (Т+) (r = –0,63);
- воспитательная неуверенность (ВН) (r = –0,57);
- неразвитость родительских чувств (НРЧ) (r = –0,50).
Наиболее выраженная положительная корреляция (r = 0,73) зафиксирована между хорошим знанием матерью ребенка его предпочтений, эмоциональных особенностей и учетом его потребностей (У–).
Была выявлена также устойчивая связь между чрезмерными требованиями к выполнению обязанностей (Т+) и проявлениями антипатии, выражающейся в критической оценке мыслей и увлечений ребенка (r = 0,61). Аналогичная закономерность обнаружена в сочетании строгих запретов (З+) (r = 0,66) с уверенностью в собственном понимании детских потребностей.
Парадоксальная, на первый взгляд, взаимосвязь выявлена между недостаточностью запретов (З–) и усилением критики: отсутствием четких требований и границ (r = 0,70).
Показатель шкалы НРЧ обнаружил положительную связь с декларируемым уважением к интеллектуальным способностям и увлечениям ребенка (r = 0,60).
Обратные корреляции также продемонстрировали некоторые закономерности. Снижение дисциплинарных санкций (С–) значимо сочеталось с уменьшением антипатичных реакций (r = –0,60). Непоследовательность воспитательного стиля (Н) отрицательно коррелировала с чувством семейной общности (r = –0,60).
Воспитательная неуверенность матерей (ВН) имеет обратную связь с критичностью оценок (r = –0,58), сомнения в собственной компетентности снижают склонность к негативным суждениям. Неразвитость эмоциональной привязанности (r = –0,62) и акцентирование «женских» качеств в воспитании (r = –0,62) препятствовали формированию семейной идентичности и тенденции к оправданию недостатков ребенка.
Обсуждение результатов
Проведенное исследование показывает, что проявляемое матерями группы 1 более выраженное любование и одобрение поступков ребенка, эмоционально-позитивное отношение, близость и единство, глубокая эмоциональная связь и более «правильные» родительские компетенции, в их понимании, по сравнению с другим родителем, могут быть обусловлены именно совместным проживанием с ребенком на период проведения судебной экспертизы.
Матери значительно чаще демонстрируют уважение к ребенку, признают его личность и интересы, больше его знают, отмечают партнерский характер взаимоотношений, у них отмечается недостаточность требований, мягкий стиль воспитания, что может быть связано с более тесным эмоциональным контактом и меньшей необходимостью в строгом контроле. В сочинениях матери отмечали, что дети часто нарушают порядок, проявляют неаккуратность или избыточную активность, что порой вызывало их раздражение.
В этой же группе демонстрируется более выраженное доминирование матери и занижение возраста ребенка, что не исключает желания удержать ребенка под своим влиянием в условиях судебного противостояния с другим родителем.
Гиперопекающие матери чаще демонстрировали глубокое понимание внутреннего мира ребенка — подробно описывали его интересы, привычки, особенности мышления и поведения, подчеркивая сходство с собой. В сочинении матери делали акцент на внимании к дисциплинированности, умении соблюдать нормы поведения в школе и общественных местах, что снижало риск конфликтов с окружением. Возможно, это связано с их желанием, чтобы подростки снова были послушными, как дети.
Матери, склонные к эмоциональному слиянию с ребенком, делали акцент на чувствах и близости, воздерживаясь от формального перечисления фактов. Более выраженно это проявлялось у матерей детей младшего школьного возраста.
Можно предположить, что жесткие установки родителя препятствовали установлению доверительных отношений с ребенком; матери, сомневающиеся в своих воспитательных способностях, реже демонстрировали глубокое понимание ребенка; эмоциональная отстраненность коррелировала с поверхностным восприятием личности ребенка.
Выявленные закономерности подтверждают, что баланс между контролем, эмоциональной включенностью и гибкостью требований играет ключевую роль в формировании гармоничных детско-родительских отношений (Авдеева, 2017; Ainsworth, 1991).
В группе 2 матери чаще указывают на неадаптивные личностные качества ребенка, что скорее отражает воспринимаемые последствия негативного влияния на него со стороны отца, опосредованное отношение через критичное восприятие ребенка к воспитательным мерам бывшего супруга. Например, матери, настаивающие на обязательном продолжении ребенком посещения выбранных секций или кружков, склонны расценивать изменение интересов ребенка как безответственность со стороны отца.
Матери данной группы значимо чаще оправдывают своего ребенка, испытывая чувство вины или компенсации за недостаточное, а порой и полное отсутствие взаимодействия с ним, влияния на него со стороны отца. Возможно, матери пытаются восполнить недостаток эмоциональной близости и взаимодействия с ребенком, делая акцент на его достижениях и успехах.
Отмечается более высокий уровень контроля, вероятно, как проявление тревоги вследствие отстраненности, вытеснения матери из жизни ребенка. Матерям, проживающим раздельно с ребенком, чаще свойственен неустойчивый стиль воспитания в связи с трудностями в поддержании последовательности из-за несистематического, редкого общения с ребенком. Этим же могут быть обусловлены недостаточная развитость родительских чувств с более выраженной эмоциональной дистанцией, недостатком теплоты и близости в диаде «мать—ребенок».
Вынесение конфликта между супругами в сферу воспитания отмечалось одновременно с недовольством действиями и поведением ребенка в условиях его проживания с отцом, было вызвано конфликтным характером отношений между родителями и его переносом на отношения с ребенком. Матери, часто меняющие подходы, реже использовали формулировки типа «мы преодолеем трудности вместе», отражающие единство с ребенком, что вполне закономерно, в условиях взаимодействия на период судебного спора в описываемой группе.
Таким образом, проживающие совместно с детьми матери демонстрируют более эмоционально насыщенные, близкие и уважительные отношения с ребенком, склонны к мягкому и разрешающему стилю воспитания, с меньшим количеством запретов и большей эмоциональной близостью, связанными, возможно, с недостатком строгости и последовательности в установлении границ, но при этом чаще могут проявлять доминантность и представлять ребенка более уязвимым, незрелым, подверженным влиянию отца. Проживающие раздельно с детьми матери критичнее оценивают ребенка и при этом оправдывают его, демонстрируют отстраненность в связи с недостатком близкого с ним общения, проявляют больше контроля и неустойчивости в воспитании с эмоциональной дистанцией и склонностью к переносу супружеских конфликтов на ребенка.
Заключение
В настоящем исследовании выделены ключевые параметры родительского отношения, значимо различающиеся у матерей, проживающих совместно и раздельно с ребенком. Установлена чувствительность к данным параметрам как опросника АСВ, так и проективной методики «Родительское сочинение», что позволяет рассматривать оба метода как дополняющие друг друга. В то же время для оценки надежности методов применительно к экспертной практике необходимо проведение дальнейших исследований, в том числе сравнения двух групп родителей: тех, в отношении которых дано заключение о наличии негативного влияния индивидуально-психологических особенностей, родительского отношения и стиля воспитания на психическое развитие ребенка, и тех, в отношении которых дано заключение об отсутствии такого влияния.
Перспективы дальнейших исследований состоят в распределении групп детей по возрасту, особенностям раздельного проживания матери с ребенком, качеству и интенсивности их общения и др.
