Роль индивидуальных ценностей, авторитарных установок и социальной идентичности в общей дискриминационной направленности личности в России

Цель исследования. Изучение роли индивидуальных ценностей, авторитарных установок и социальной идентичности в выраженности дискриминационной направленности личности в России. Контекст и актуальность исследования. Дискриминационные установки не только тормозят общественное развитие, но и самым негативным образом отражаются на межличностных и межгрупповых взаимоотношениях, создавая социальные и гуманитарные проблемы. Поэтому выяснение и объяснение причин формирования дискриминационной установки и определение способов их устранения являются важнейшими задачами современной социальной психологии. Дизайн исследования. В работе изучались взаимосвязи между степенью неприязни к представителям различных дискриминируемых групп и сферами дискриминации через подсчет корреляции Пирсона. Установлены предикторы дискриминационной установки с использованием регрессионного анализа (пошаговый метод). Проведено структурное моделирование детерминант дискриминационных установок личности по области (сфере) дискриминации и предмету (дискриминируемой группе) методом SEM. Выборка. В исследовании приняли участие 217 человек (средний возраст составляет 28,9±11,2 лет, 36% мужчин). Методы. Использованы разработанные анкета и шкалы дискриминационных установок, методика оценки ценностей Ш. Шварца, короткая версия шкал методики Дж. Даккита. Все шкалы проверены на содержательную валидность и надежность. Результаты. Установлено, что дискриминационная установка наиболее выражена в сфере спорта, образования и карьеры. Предубеждения и неприятие представителей разных групп в различных сферах жизнедеятельности связаны с высокой значимостью ценностей безопасности личностной и общественной, власти — ресурсов, традиций (положительно); ценностей конформизма межличностного и самостоятельности — мысли (отрицательно) и репутации как стремления поддержать публичный имидж (амбивалентно в разных сферах). Установлены направления связей между ценностями, авторитарными установками, социальной идентичностью и дискриминационными установками. Основные выводы. Показано, что гражданская идентичность выступает скорее фактором институциональной дискриминации, нежели бытовой. Приверженность к этнической группе влияет на силу бытовой дискриминационной установки прямо, а институциональной — опосредованно, через гражданскую идентичность. В результате моделирования структурными уравнениями определена подходящая модель, объясняющая до 24% вариаций аутгрупповой дискриминационной установки и до 25% вариаций проявления предубеждений в различных сферах жизнедеятельности.

Введение

Анализ различных характеристик дискриминационной направленности личности и группы, ее распространения на различные объекты и сферы, а также влияющих на ее силу факторов является важной задачей социальной психологии. В условиях социального многообразия и его потенциала для развития общества и государства важнейшим обстоятельством является устранение дискриминационной составляющей социальных отношений. У. Мак-Даугалл считал, что в обществе, богатом на различные мнения, возможен прогресс ценностей, идей [14]. Это заключение особенно важно с точки зрения формирования дискриминационных установок в процессе социализации, поскольку на разных ее этапах обнаруживаются разные эффекты, сопровождающие (провоцирующие) дискриминационное отношение к Другому [18]. Это столь же значимо и с точки зрения самореализации человека, к какой бы социальной группе он ни принадлежал, вне зависимости от возраста, пола, возможностей здоровья и т.д. Поэтому важным обстоятельством становится выяснение и объяснение причин формирования дискриминационной установки и определение способов их устранения. Памятуя о том, что существует множество теоретических позиций относительно возникновения дискриминационных установок и направленности в целом (социологическая, личностная, социобиологическая, группоцентрическая и т.п.), социально­психологический анализ представляется приоритетным, поскольку учитывает различные факторы — и внешние, и внутренние, исходя из представления о широкой системной детерминации этого явления.

Исследования дискриминационной установки в психологии в последнее десятилетие только усиливаются [4]. Это связано не только с тем, что дискриминационные установки тормозят экономическое развитие государства, но прежде всего с общественной нагрузкой, ростом скрытой социальной напряженности, которая может достичь уровня высокого риска для человека.

Наиболее важными аспектами выдвинутой проблемы являются усвоение дискриминационных установок в процессе социализации (включая его источники, институты и механизмы), типология предубеждений, выяснение характера распределения поведенческих реакций по отношению к дискриминируемым группам, соотношение нормативного и ненормативного в этих реакциях, прямого и опосредованного и т.п., а также тех личностных, социально-психологических и социальных детерминант, которые обусловливают и предсказывают силу предубеждений.

Необходимо отметить, что представления о дискриминируемых группах, переживания, связанные с взаимодействием с представителями этих групп, весьма ярко отражают имеющиеся в обществе тенденции [12; 19; 20; 34]. В исследовании Ю.С. Смирновой установлено, что бытовые представления о дискриминируемых группах и их типология весьма близки к научно-теоретическим позициям о типах стигм [17]. Вместе с тем, как удалось выяснить в исследовании Е.Е. Бочаровой, рационализация дискриминационного отношения весьма посредственна как по количеству, так и по глубине рефлексии и ограничена весьма малым количеством категорий [7].

Различные характеристики дискриминационных установок раскрыты в ряде исследований последнего времени. Большинство исследований затрагивают вопросы этнических [9; 11; 18; 39] и религиозных [3; 16; 23; 27; 40] предубеждений, предубеждений в отношении психического статуса [8; 28], сексуального поведения и гендерной принадлежности [2; 13; 23], миграции [6; 32; 41], пребывания без определенного места жительства [17] и др. Исследования Т.В. Бес­ковой убедительно свидетельствуют в пользу того, что опыт общения и отсутствие неопределенности собственной идентичности являются факторами принятия Других. Это относится как к религиозным предубеждениям [3], так и к наиболее выраженной (по результатам всех отечественных исследований) дискриминационной установке по отношению к сексуальным меньшинствам [2]. Вместе с тем дискриминационные установки распространяются и на нормативные группы, характеризующиеся социально-возрастным статусом. Весьма содержательное исследование дискриминационных установок по возрасту проведено Н.В. Усовой, в котором сделаны выводы как о содержательных категориях дискриминации представителей разных возрастных групп, так и о том, что эти установки включают характеристики, свидетельствующие о сложностях взаимодействия, и связаны с отсутствием, скорее, социальных навыков, а также характеристики, свидетельствующие о неспособности субъекта отстоять свои психологические границы во взаимодействии с Другими [19]. Американские исследователи [34] вывели две переменные — «компетентность» и «теплота», комбинации которых описывают различные стереотипы, образующие также и смешанные кластеры: высокую теплоту с низкой компетентностью (патерна­листский тип) или высокую компетентность с низкой теплотой (завистливый тип). В соответствии с этой концепцией предрассудки могут быть как вертикальными, так и горизонтальными. Важным моментом здесь является то, что стереотипы «укладываются» в определенные типы (и вызывают соответствующие эмоции — жалость, зависть, восхищение, презрение) на основе воспринимаемого статуса и конкуренции. Классические исследования дискриминационных установок и поведения, проведенные в разное время [36; 38; 39; 42], свидетельствуют в пользу того, что имеются как общие для разных дискриминаций, так и частные их проявления и факторы. Поэтому предлагаются общие и специфичные средства для устранения дискриминационных установок [17; 25; 32; 35; 37]. Вместе с тем основная идея этих работ сводится к установлению тесного социального и межличностного сотрудничества в рамках решения общих задач.

Дискриминационная установка определена нами ранее как предрасположенность личности к мыслям, идеям, поведению, направленному на ограничение активности и лишение определенных прав других людей, основанная на предыдущем опыте социализации, регулирующая целостное отношение и поступки человека к представителям аутгрупп [20]. Необходимо также отметить, что дискриминационная установка основана на эмоционально-оценочном отношении к обобщенным Другим. Еще Г. Олпорт подчеркивал весомую эмоциональную компоненту предрассудков как негативных установок, дискриминации [23]. Эмоциональная составляющая дискриминационной установки выражается (как правило) в неприязненности, брезгливости, страхах и прочих переживаниях по отношению к объекту дискриминационной установки.

Между тем важнейшими характеристиками личности, регулирующими поведение и деятельность, являются ценности и идеологические установки. Их связь с дискриминацией Других вовсе не однозначна [45]. Однако установление их связи с дискриминационной установкой, а также сферами дискриминации, соотнесение с идентичностью позволит приблизиться к выяснению важнейших личностных факторов дискриминации.

Цель исследования — изучить роль индивидуальных ценностей, авторитарных установок и социальной идентичности в выраженности дискриминационной направленности личности в России.

Предполагается наличие устойчивой связи между выраженностью общей дискриминационной направленности по предмету дискриминации и дискриминационной установки в различных сферах жизнедеятельности и идеологическими установками; наличие различий в дискриминационной емкости различных сфер жизнедеятельности; весомая роль определенных групп ценностей и гражданской идентичности и приверженности к этнической группе. Мы полагаем, что ценности и идеологические установки могут служить существенными и специфичными факторами дискриминации, соответствующими различным (дискриминируемым) группам и различным сферам дискриминации.

Процедура исследования

Выборка. В исследовании приняли участие 217 человек, средний возраст М=28,9; SD=11,2 (мужчин — 36%), жена- ты/замужем — 64,5%, не женаты/не замужем — 27,7%, другое — 7,8%; проживают в селе 23%, в малом городе — 12,7%, в большом городе — 64,3%; разного уровня образования, средний доход пропорционально распределен по всей выборке.

Процедура. Исследование проводилось в течение трех месяцев. Участникам были розданы опросники, включающие анкету и психодиагностические методики. Время заполнения не ограничивалось.

Методы. Использованы разработанные шкалы на оценку дискриминационных установок, на выявление степени выраженности дискриминационной установки к представителям различных групп (мигранты, бездомные, лица с физическими недостатками и т.д.) на основе вопроса «Оцените, пожалуйста, в какой степени вы испытываете неприятие и предрассудки к представителям перечисленных групп в разных обстоятельствах» (далее представлены группы и оценочные шкалы).

Дискриминируемые группы были выявлены в результате пилотажных исследований, направленных [23] на оценку выраженности дискриминационной установки в определенной сфере (труд, учеба, спорт, фитнес и т.п.) с помощью вопроса «Попробуйте оценить, в каких сферах больше всего вам не хотелось бы видеть представителей группы, вызывающей у вас неприятие?» (далее представлены сферы). Все шкалы оценивались по 5-балльной системе (1 — не имею никакого неприятия и предубеждений, 5 — абсолютно не приемлю, испытываю крайне негативные чувства). Приверженность к этнической группе (Ethnic) и степень религиозности (Relig) также определялись с помощью разработанных шкал — «Оцените силу этнических чувств (гордость, радость, единение со своим народом) по шкале: 1 — практически никаких; 2 — слабые; 3 — средние; 4 — сильные; 5 — очень сильные»; «Оцените силу своих религиозных убеждений по шкале: 1 — практически никаких; 2 — слабые; 3 — средние; 4 — сильные; 5 — очень сильные».

Все шкалы прошли проверку на кон- структную валидность, согласованность определялась с помощью критерия Аль- фа-Кронбаха (а-Кронбаха составляет от 0,86 до 0,89).

Для оценки дискриминационной установки (неприятия и предубеждений в отношении представителей аутгрупп) использовались два основных показателя — обобщенная предметная (аутгруп- повая) дискриминационная установка (на основании оценок испытываемой неприязни к представителям различных групп) (а=0,89) и обобщенная дискриминационная установка по сферам дискриминации (на основании оценок выраженности неприязни к Другим в определенных сферах жизнедеятельности) (а=0,89).

Гражданская идентичность (CI) определялась с помощью шкалы, представленной А.Н. Татарко [18]. Она включает 4 вопроса, к которым предложены 5 вариантов ответов — от полного согласия до несогласия (а=0,90).

Выраженность ценностей определена с помощью методики Ш. Шварца [24]. В соответствии с методикой выделены 19 ценностей (Самостоятельность — Мысли (SDT); Самостоятельность — Поступки (SDA); Стимуляция (ST); Гедонизм (HE); Достижение (AC); Власть — Доминирование (POD);

Власть — Ресурсы (POR); Репутация (FAC); Безопасность — Личная (SEP); Безопасность непосредственного окружения (SES); Традиция (TR); Конформизм — Правила (COR); Конформизм — Межличностный (COI); Скромность (HUM); Универсализм — Забота о других (UNN); Универсализм — Забота о природе (UNC); Универсализм — Толерантность (UNT); Благожелательность — Забота (BEC); Благожелательность — Чувство долга (BED)), которые располагаются на континууме: смежные ценности являются наиболее совместимыми, а противоположные находятся в наибольшем конфликте друг с другом.

Для оценки авторитаризма правого толка, который отражает мотивацию и установки на поддержание социальной сплоченности, порядка, стабильности и коллективной безопасности, использовалась короткая версия методики Дж. Дак- кита, разработанная Д.С. Григорьевым [10]. Она включает 16 вопросов, распределенных по ряду шкал: авторитарное подчинение (а=0,62), авторитарная агрессия (а=0,75), конвенционализм (а=0,73), доминирование (а=0,79), эгалитаризм (а=0,71), вера в опасный мир (а=0,76), вера в конкурентный мир (а=0,64).

Методы обработки данных. Для обработки первичных данных использовалась статистическая программа Statistical Package for the Social Sciences (SPSS 20.0). Для определения внутренней согласованности психологических шкал вычислялся коэффициент а-Кронбаха. Использованы параметрический метод сравнения выборок (t-критерий Стьюдента), корреляционный и регрессионный анализы. Для структурного моделирования использована программа AMOS-19.

Результаты

Рассмотрим результаты корреляционного анализа между степенью неприязни к представителям различных дискриминируемых групп и сферами дискриминации (в которых больше всего не хотелось бы испытуемому видеть представителей этих групп)1. В результате корреляционного анализа удалось установить, что неприятие и предрассудки к представителям различных (дискриминируемых) групп связаны с определенными сферами дискриминации. Наиболее выраженными (по количеству связей) оказались сферы спорта, образования и карьеры. В этих сферах выраженность неприятия связана с 12 группами (или 63% от всех включенных в опрос). Менее всего в этом отношении выражена сфера соседства.

Из результатов корреляционного анализа следует, что наиболее ценност­но-детерминированными сферами дискриминации являются сфера спорта, политики, карьеры и соседства. При этом способствуют дискриминации ценности безопасности личностной и общественной, власти-ресурсов, традиций. Не выявлено взаимосвязей между идеологическими установками (методика Даккита) и общим показателем дискриминационной установки. Взаимосвязь конвенцио­нализма и показателя дискриминации по сферам (r=0,22, p<0,01) свидетельствует о том, что соблюдение норм, устоявшихся традиций и ценностей согласуется с дискриминацией представителей различных групп в ряде сфер.

Из данных о взаимосвязи по дискриминируемым группам и сферам следует, что идеологические установки в меньшей степени, нежели ценности, сопряжены с дискриминационными установками как по предмету, так и в отношении их проявлений в сферах жизнедеятельности. Тем не менее отчасти эти данные согласуются с исследованиями ряда авторов, установивших дифференциацию во взаимосвязях идеологических установок с предубеждениями в отношении групп различного типа («опасных», «аутсайдерских или оступившихся» и «диссидентских») [31].

Обратимся к данным регрессионного анализа, в который в качестве зависимой переменной была включена общая дискриминационная установка по предмету и по сферам, а в качестве независимых — последовательно социально-демографические характеристики, ценности, характеристики авторитаризма правого толка.

Из результатов регрессионного анализа следует, что среди социально-демографических характеристик наиболее важное место занимают возраст и место проживания, которыми обусловлены вариации детерминации предметной дискриминационной установки, а также уровень образования, которым обусловлены вариации дискриминации по сферам жизнедеятельности. Исходя из следующего шага регрессионного анализа, можно сделать вывод о том, что ряд ценностей прямо детерминируют обе переменные, характеризующие дискриминационную установку. Детерминантами аутгруппо- вой дискриминационной установки являются ценности традиции (положительно), конформизма межличностного, универсализма — заботы о других и благожелательности — заботы (отрицательно). Ценности универсализма (забота о природе), конформизма межличностного и благожелательности — заботы детерминируют противоположный полюс дискриминационной установки. Наконец, включение в регрессионное уравнение показателя гражданской идентичности позволило установить небольшой уровень ее детер­минирующей роли в формировании дискриминационной установки (R2=0,05, F=10,25 при p<0,01). Кроме того, корреляционный анализ позволил установить связь между гражданской идентичностью и авторитарным подчинением (r=0,300; p<0,01), авторитарной агрессией (r=0,233; p<0,01) — показателями авторитаризма правого толка (по Даккиту).

Ввиду весомой значимости вопроса о связях дискриминационной установки и других социально-психологических характеристик личности на следующем этапе нашего исследования проведено структурное моделирование с включением экзогенных и эндогенных переменных, выявленных выше. Как видно из показателей согласия, приведенных под рисунком, они дали приемлемый результат.

Из приведенной модели видно, что она объясняет порядка 24% вариаций дискриминационной установки в отношении представителей аутгрупп и 25% проявлений дискриминационной установки в различных сферах жизнедеятельности. В качестве экзогенной переменной в модель была введена переменная возраста, наряду с которой использовалась также переменная образования.

Обсуждение результатов

Исходя из результатов корреляционного анализа следует, что соседство не выступает фактором угрозы или раздра-

жающим фактором в отношениях с представителями дискриминируемых групп. Возможно также и то, что межличностные контакты (в условиях соседства) способствуют снижению некоторых предубеждений. Важным результатом корреляционного анализа является и то, что удалось обнаружить и наиболее емкие с точки зрения неприязненности реализации дискриминационных установок в различных сферах, группах. Таковыми являются группа лиц с нетрадиционными сексуальными ориентациями, мигранты, бездомные, политические деятели, лица, достигшие большего, чем респондент, лица с высокими доходами (только в случае превосходства, т.к. в обратном случае связей не обнаружено), представители иных религий и этносов. Эти данные в основном согласуются с результатами исследования представлений о дискриминируемых группах и «емкости дискриминации» Ю.С. Смир­новой [17]. Исключением является группа экономически низкостатусных. Здесь, на наш взгляд, проявляются несколько «социальных норм». Это, прежде всего, норма на дифференциацию «свои-чу- жие», что проявляется в стремлении отгородиться от социальных аутсайдеров в любых обстоятельствах жизни и, соответственно, в любых сферах; норма на выравнивание, заключающаяся в стремлении выровнять достижения другого, а при невозможности — отвергнуть его, испытывая неприязнь, что согласуется с исследованиями В.А. Лабунской [13], Т.В. Бесковой [4] и др. Кроме того, в исследовании А.Дж. Кадди, С.Е. Фиск, П. Глик (A.J. Cuddy, S.T. Fiske, P. Glick) показано, что медиатором влияния зависти на активное нанесение вреда Другому является гнев [30]. Однако авторами отмечено, что завистливые группы («компетентные» и «холодные» по стереотипам) вызывают активный вред [30, с. 644]. Из этих результатов видно и то, что в представлении испытуемых к мар­гиналам приравниваются и политики, а также представители иных религий и эт­носов. Это вполне укладывается в представление о двух классах стереотипов (компетентности и теплоты), в соответствии с которыми данные группы относятся к кластеру низкой теплоты и низкой компетентности [34]. Однако со сферой соседства связи не выявлено. Возможно, соседство в условиях современного города не является столь значимым социальным институтом, чем все остальные, а в условиях малого города и села, напротив, оно остается традиционным институтом, предполагающим множественные межличностные контакты [22].

Исходя из полученных результатов можно утверждать, что прогнозы, предполагаемые теоретическими рамками исследования, подтвердились лишь частично. В частности, отсутствуют связи между общим показателем дискриминационной установки и авторитаризмом правого толка. Здесь можно усмотреть определенную специфику, заключающуюся в том, что авторитаризм может служить идеологическим основанием для дискриминации представителей одних и защиты представителей других групп. Это касается и ценностей. Роль поддержки дискриминации со стороны ценностей сохранения вполне понятна и объяснима. Однако роль ценностей самоопределения и открытости изменениям не столь однозначна. Из результатов данного исследования следует, что дискриминационные установки к представителям определенных групп характеризуются специфичными мотивационными целями, лежащими в основе индивидуальных ценностей и идеологических установок как коллективных стратегий поддержания социального порядка и групповой сплоченности.

Стремление контролировать ресурсы, стремление к безопасности как непосредственного окружения, так и общества в целом, стремление к стабильности в обществе, к сохранению традиций способствуют в большей мере проявлению дискриминационных установок. Как можно заметить, названные ценности относятся к числу ценностной области «сохранение» и «самоутверждение». Если первое в целом связано с распространенностью в обществе консервативных взглядов, то второе относится к той области, которая по своей сути не несет в себе никаких «охранительных» функций и обладает возможностью разрушения. Иначе говоря, Другой в этом случае становится лишь очередным объектом доказательства своего превосходства. Данные результаты согласуются с исследованиями ряда авторов, в которых установлено, что ценности сохранения воспроизводят полюс авторитаризма правого толка, а ценности самоопределения — ориентации на социальное доминирование [10, с. 33]. Напротив, снижают выраженность дискриминационной установки ценности конформизм межличностный и самостоятельность — мысли. Иначе говоря, стремление к свободе развивать собственные идеи и избегание причинения вреда другим не способствуют развитию дискриминационных установок.

Особая роль в детерминации дискриминационных установок выявлена в случае значимости ценности «репутация», заключающейся в том, что в сфере спорта и карьеры она сопряжена с низкими значениями дискриминации, а в сфере политики и соседства — с высокими. Это значит, что поддержание публичного имиджа в первых сферах связано с отсутствием высказываний дискриминационных установок, а в сфере политики и соседства, напротив, — с акцентированием дискриминации.

Результаты регрессионного анализа указывают на то, что более старшие участники исследования характеризуются более высокими показателями дискриминационной установки, что, очевидно, связано с усиливающимся с возрастом консерватизмом личности, склонностью к созданию вокруг себя упорядоченного мира, что согласуется с результатами ряда исследований, в которых показано, что некоторые известные установки отсутствуют в молодежных выборках [2; 3; 20]. Не менее выражена «урбанистическая» детерминация, заключающаяся в том, что пребывание в более масштабном поселении связано с более выраженной дискриминационной установкой. В случае проявления неприязненности в различных сферах жизнедеятельности важное значение имеет уровень образования: чем он ниже, тем сильнее дискриминация.

Высокий уровень приверженности к этнической группе тоже является значимым фактором неприятия представителей дискриминируемых групп. Эти данные нельзя объяснить лишь эффектом ингруппового фаворитизма, так как дискриминация относится не только к этническим или религиозным меньшинствам. Очевидно, сила выраженности этнической приверженности находится в связи с авторитаризмом и правой идеологией, что и служит весомым фактором неприятия Других по каким-либо признакам. Это предположение подтверждается результатами корреляционного анализа, в соответствии с которыми этническая приверженность связана с авторитарным подчинением (r=0,196; p<0,01) и авторитарной агрессией (r=0,147; p<0,05). Эти данные также согласуются с результатами исследований [10; 17; 37], в которых устанавливаются связи между приверженностью своей группе и неприятием другой. Однако здесь, пожалуй, проявляется не просто неприятие другой этнической, но любой Другой группы определенного типа, в отношении которой имеется предубеждение. Так, исследования, проведенные C. Cantal с коллегами, свидетельствуют в пользу дифференцированного «предсказывания» разных измерений предрассудков (к представителям групп, по-разному оцениваемых с точки зрения опасности, диссидентства, аутсайдерства) идеологическими установками авторитаризма и ориентации на социальное доминирование [28]. Это говорит о том, что в отношении представителей разных групп могут «срабатывать» разные идеологические установки.

Ценности самоопределения выступают в качестве целевых ориентиров, снижающих выраженность дискриминационной установки. Заметим также, что ценности обусловливают около 21% дисперсии зависимой переменной — дискриминационной установки в отношении представителей аутгрупп.

Детерминантами дискриминационной установки в различных сферах их проявлений являются ценности — безопасность общественная, скромность (положительно) и конформизм межличностный, благожелательность — забота (отрицательно). Иначе говоря, стремление к безопасности общественной и признание силы коллектива (незначительности существования человека в круговороте жизни) способствуют усилению дискриминационной установки в конкретных сферах жизнедеятельности, а стремление к равенству, к благополучию членов группы — ее снижению. Небольшой вклад в данную установку осуществляет следование правилам (правого толка) — конвенционализм.

Исходя из результатов регрессионного и корреляционного анализов следует, что дискриминационная установка связана с гражданскими установками нашего общества, которые, в свою очередь, согласованы с некритичным подчинением и принятием установленной внутригрупповой власти и общей агрессивностью, направленной на инакомыслящих, нарушителей социальных норм и аутгруппы (по [29]). Вместе с тем в нашем исследовании прямой однозначной связи между этими характеристиками и дискриминационной установкой не выявлено, что означает наличие разных оснований у бытовой и институциональной дискриминационных установок.

Структурное моделирование позволило вскрыть роль различных переменных в вариациях дискриминационной установки. Важнейшей переменной в этой модели является приверженность к этнической группе. Сила ее детерминирующей роли в отношении дискриминационной установки весьма велика, положительно способствует ее проявлениям. Кроме того, она опосредует связь между ценностью безопасности общественной и дискриминационной установкой. Как видно из модели, ценности самостоятельность — мысли и универсализм — забота о природе подрывают действие дискриминационной установки, а возраст, напротив, является положительным фактором, из чего следует, что с возрастом дискриминационная установка только усиливается. Примечательно и то, что дискриминационная установка снижает приверженность к ценности конформизма межличностного, тем самым ставя барьер на избегании причинения вреда другим и, очевидно, на проявлениях чувства вины. При этом установка влияет на проявления предубеждений в различных сферах жизнедеятельности, а конформизм межличностный предстает здесь в качестве медиатора, ослабляя прямую причинную связь. Из модели видна и существенная роль в проявлениях предубеждений личности в различных сферах ценностей безопасности — и личной, и общественной. Значит, ощущение отсутствия защиты, стремление к безопасности усиливают дискриминационные проявления, равно как и низкий уровень образования.

Весьма важным компонентом этой модели, во многом объясняющим специфику проявлений дискриминационных установок в российской провинции, является высокий уровень детерминации этнической приверженности ценностью общественной безопасности (которая объясняет около 10% вариаций приверженности к этнической группе).

Заключение

В результате проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

1. Дискриминационная направленность наиболее выражена в сферах спорта, образования и карьеры, в которых проявляется неприятие к 63% дискриминируемых групп. Наименее емкой с точки зрения неприязни является сфера соседства. Наиболее емкими с точки зрения неприязненности, реализации дискриминационных установок в различных сферах являются группы лиц с нетрадиционными сексуальными ориентациями, мигранты, бездомные, политические деятели, лица, достигшие большего, чем респонденты, лица с высокими доходами (только в случае превосходства, т.к. в обратном случае связей не обнаружено), представители иных религий и этносов (в порядке от большей к меньшей выраженности).

2. Ценностная детерминация неприятия и предубеждений в различных сферах жизнедеятельности связана с ценностями безопасности личностной и общественной, власти — ресурсов, традиций (положительно); ценностями конформизма межличностного и самостоятельности — мысли (отрицательно) и репутации как стремления поддержать публичный имидж и избежать унижения (амбивалентно в разных сферах).

3. Гражданская идентичность выступает скорее фактором институциональной дискриминации, нежели бытовой. В то время как приверженность к этнической группе влияет на силу бытовой

дискриминационной установки прямо, а институциональной — опосредованно, через гражданскую идентичность.

4. Приверженность к этнической группе и возраст (положительно) наряду с ценностями самостоятельность — мысли и универсализм — забота о природе (отрицательно) объясняют 24% вариаций аутгрупповой дискриминационной установки, которая совместно с ценностями безопасности и конформизма межличностного и образованием объясняет до 25% вариаций проявления предубеждений в различных сферах жизнедеятельности. Роль ценностей в формировании дискриминационной установки двояка: одни — усиливают ее (безопасность), другие — снижают (универсализм — забота о природе, самостоятельность — мысли и конформизм межличностный).

Таким образом, приверженность личности к определенным ценностям в сопряженности с социально-демографическими характеристиками и приверженностью к этнической группе обусловливают выраженность дискриминационной установки личности. Роль гражданской идентичности и авторитаризма правого толка в изучаемом ракурсе не очевидна. Тем не менее подтвердилась гипотеза о том, что различным дискриминируемым группам и сферам дискриминации соответствуют определенные идеологические установки и ценности. Недостатком данного исследования является неопределенность конкретных дискриминационных проявлений в отношении представителей аутгрупп. Необходимы дополнительные исследования, направленные на анализ пределов дискриминационных действий в случае сильных установок в отношении Других вообще и в отношении представителей конкретных групп в частности.

 

 

 

1 Анализировались сферы отдыха, спорта, образования, карьеры, соседства, политики, работы, учебы, межличностных отношений.

 

1.                   Безносов Д.С., Почебут Л.Г. Психологические аспекты экстремизма и терроризма // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 12. Психология. Социология. Педагогика. 2010. № 1. С. 287—299.

2.                   Бескова Т.В. Особенности отношения к представителям сексуальных меньшинств и его мотивы [Электронный ресурс] // Интернет-журнал «Мир науки». 2018. № 6. Том 9. URL: https://mir-nauki.com/issue-6-2018.html (дата обращения: 11.01.2019).

3.                   Бескова Т.В. Особенности отношения православных россиян к представителям других религий и его мотивы // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Познание. 2018. № 11 (86). С. 30—35.

4.                   Бескова Т.В. Социально-психологическая структура и детерминанты зависти. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2013. 324 с.

5.                   Бовина И.Б., Бовин Б.Г. Стигматизация: социально-психологические аспекты (часть 1) // Психология и право. 2013. № 3. С. 11—21.

6.                   Бодзяны М. «Стеклянные стены» — размышления о европейском мультикультурализме // Социальная психология и общество. 2017. Том 8. № 3. С. 20—30. DOI:10.17759/sps.2017080303

7.                   Бочарова Е.Е. Содержательные характеристики «предметного поля» дискриминационных установок // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Психология и педагогика. 2018. Т. 15. № 3. С. 308—322. DOI: 10.22363/2313-1683-2018-15-3-308-322

8.                   Голенков А.В. Общественные предубеждения к психиатрии в Чувашии // Психическое здоровье. 2010. Т. 8. № 4 (47). С. 42—46.

9.                   Григорьев Д.С. Дискриминация мигрантов в социоэкономической сфере: роль межгрупповых установок принимающего населения // Социальная психология и общество. 2017. Т. 8. № 3. С. 63—84. DOI:10.17759/sps.2017080306

10.               Григорьев Д.С. Разработка короткой версии шкал из методики Дж. Даккита: авторитаризм правого толка, ориентация на социальное доминирование, вера в опасный и конкурентный мир // Национальный психологический журнал. 2017. № 4 (28) С. 30—44. DOI: 10.11621/npj.2017.0403

11.               Григорьев Д.С., Батхина А.А., Дубров Д.И. Ассимиляционизм, мультикультурализм, этнический дальтонизм и поликультурализм в российском контексте // Культурно- историческая психология. 2018. Т. 14. № 2. С. 53—65. DOI:10.17759/chp.2018140206

12.               Григорьева М.В. Теоретический анализ проблемы реализации дискриминационных установок личности в поведении // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Философия. Психология. Педагогика. 2018. Т. 18. Вып. 3. С. 305—310. DOI: 10.18500/1819-7671- 2018-18-3-305-310

13.               Лабунская В.А. Зависть, безнадежность и надежда как способы преобразования бытия субъекта // Личность и бытие: субъектный подход. Личность как субъект бытия: теоретико-методологические основания анализа / Под ред. В.В. Знакова и З.И. Рябикиной. Краснодар: КГУ, Просвещение — Юг, 2005. С. 120—137.

14.               Мак-Даугал У. Основные проблемы социальной психологии. М.: Космос, 2016. 282 с.

15.               Некрасова Ю.В. Негативное влияние гендерных стереотипов в обществе // Экономика и социум. 2016. № 6-2 (25). С. 271—275.

16.               Ростовцева М.В. Проблема интолерантности в современном обществе // Социодинамика. 2016. № 6. С. 13—17. DOI:http://dx.doi.org/10.7256/2409- 7144.2016.6.18113

17.               Смирнова Ю.С. Прототипический подход к анализу феномена предубеждений // Журнал Белорусского государственного университета. Философия. Психология. 2017. № 1. С. 69—73.

18.               Татарко А.Н. Социально-психологический капитал личности в поликультурном обществе. М.: Институт психологии РАН, 2014. 384 с.

19.               Ткаченко Н.В. Этнонациональные установки и этнические предубеждения: проблемы взаимосвязи // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Психологические науки. 2009. № 1. С. 149—158.

20.               Усова Н.В. Содержательные характеристики дискриминационных установок по возрасту [Электронный ресурс] // Письма в Эмиссия. Оффлайн: электронный научный журнал. 2018. № 8. ART 2643. URL: http://www.emissia.org/ offline/2018/2643.htm (дата обращения: 11.01.2019).

21.               Шамионов Р.М. Формирование дискриминационных установок личности в процессе ее социализации // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Акмеология образования. Психология развития. 2018. Т. 7. Вып. 2 (26). С. 129—135. DOI: 10.18500/2304- 9790-2018-7-2-129-132

22.               Шамионов Р.М. Базовые убеждения и культурные установки как предикторы эмоционального и психологического благополучия горожан и сельчан // Социальная психология и общество. 2015. Том 6. № 4. С. 109—122. DOI:10.17759/sps.2015060408

23.               Шамионов Р.М., Григорьева М.В. Взаимосвязь дискриминационных установок личности и социально-демографических характеристик, социально-политических и социально-экономических предпочтений // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Акмеология образования. Психология развития. 2018. Т. 7. Вып. 4 (28). С. 326—332. DOI: http://dx.doi.org/ 10.18500/2304-9790-2018-7-4-326-332

24.               Шварц Ш., Бутенко Т.П., Седова Д.С., Липатова А.С. Уточненная теория базовых индивидуальных ценностей: применение в России // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2012. Т. 9. № 1. С. 43—70.

25.               Allport G.W. The Nature of Prejudice. Addison-Wesley Publishing Company, 1979. 537 p.

26.               Anderson J., Ferguson R. Demographic and ideological correlates of negative attitudes towards asylum seekers: A meta-analytic review // Australian journal of psychology. 2018. Vol. 70. № 1. Р. 18—29.

27.               Brannon T.N., Carter E.R., Murdock-Perriera L.A., Higginbotham G.D. From Backlash to Inclusion for All: Instituting Diversity Efforts to Maximize Benefits Across Group Lines // Social issues and policy review. 2018. Vol. 12 (1). P. 57—90.

28.               Cantal C., Milfont T.L., Wilson M.S., Gouveia V.V. Differential effects of Right-Wing Authoritarianism and Social Dominance Orientation on dimensions of generalized prejudice in Brazil // European Journal of Personality. 2014. Vol. 29 (1). P. 17—27. DOI: http://dx.doi.org/10.1002/per.1978

29.               Ching B.H-H., Xu J.T. The Effects of Gender Neuroessentialism on Transprejudice: An Experimental Study // Sex roles. 2018. Vol. 78. № 3 (4). Р. 228—241.

30.               Cuddy A.J., Fiske S.T., Glick P. The BIAS map: behaviors from intergroup affect and stereotypes // Journal of Personality and Social Psychology. 2004. Vol. 92 (4). Р. 631— 648. DOI:10.1037/0022-3514.92.4.631

31.               Duckitt J., Sible C.G. Right wing authoritarianism, social dominance orientation and the dimensions of generalized prejudice // European Journal of Personality. 2007. Vol. 21 (2). Р. 113—130. DOI:http://dx.doi.org/10.1002/per.614

32.               Delgado N., Arino E., Betancor V., Rodríguez-Pérez A. Intergroup trust and anxiety: The two sides of stigma towards people with Down syndrome // Anales de psicologia. 2018. Vol. 34. № 1. P. 117—122.

33.               Dunwoody P.T., McFarland S.G. Support for Anti-Muslim Policies: The Role of Political Traits and Threat Perception // Political psychology. 2018. Vol. 39. № 1. P. 89—106.

34.               Fiske S.T., Cuddy A.J., Glick P., Xu J. A model of (often mixed) stereotype content: Competence and warmth respectively follow from perceived status and competition // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. Vol. 82 (6). P. 878—902. DOI: 10.1037/0022-3514.82.6.878

35.               Gravani M., Soureti A., Stathi S. Using nostalgia to reduce prejudice toward immigrants // European journal of social psychology. 2018. Vol. 48 (2). P. 168—174.

36.               Hodson G., Dhont K. The person-based nature of prejudice: Individual difference predictors of intergroup negativity // European Review of Social Psychology. 2015. Vol. 26. № 1 P. 1—42. DOI: 10.1080/10463283.2015.1070018

37.               Husnu S., Mertan B., Cicek O. Reducing Turkish Cypriot children’s prejudice toward Greek Cypriots: Vicarious and extended intergroup contact through storytelling // Group processes & Intergroup relations. 2018. Vol. 21. № 1. P. 178—192.

38.               Jones J. Prejudice and racism. New York, 1997. 592 p.

39.               McDermott D.T., Brooks A.S., Rohleder P., Blair K.L. Ameliorating trans negativity: assessing the immediate and extended efficacy of a pedagogic prejudice reduction intervention // Psychology & Sexuality. 2018. Vol. 9. № 1. P. 69—85.

40.               Pettigrew T.F. Intergroup contact theory // Annual Review of Psychology. 1988. № 49. Р. 65—85. DOI: 10.1146/annurev.psych.49.1.65.

41.               Pettigrew T.F., Tropp L.R. How does intergroup contact reduce prejudice? Metaanalytic tests of three mediators // European Journal of Social Psychology. 2008. № 38. Р. 922— 34. DOI:10.1002/ejsp.504

42.               Pirchio S., Passiatore Y., Panno A., Maricchiolo F., Carrus G. A Chip Off the Old Block: Parents’ Subtle Ethnic Prejudice Predicts Children’s Implicit Prejudice [Электронный ресурс] // Frontiers in psychology. 2018. № 9. P. 110. URL: https://www.frontiersin. org/articles/10.3389/fpsyg.2018.00110/full (дата обращения: 11.01.2019).

43.               Sekerdej M., Kossowska M., Czernatowicz-Kukuczka A. Uncertainty and prejudice: The role of religiosity in shaping group attitudes // European journal of social psychology. 2018. Vol. 48. № 2. P. 91—102.

44.               Sinn J. Mapping Ideology: Combining the Schwartz Value Circumplex with Evolutionary Theory to Explain Ideological Differences // Evolutionary Psychological Science. 2019. Vol. 5. No 1. P. 44—57.

45.               Tajfel H. Social stereotypes and social groups // Intergroup behavior / In J.C. Turner, H. Giles (eds.). Oxford, 1981. Р. 144—167.

PlumX

Метрики публикации