Вектор управления организационной культурой органов внутренних дел: психические состояния и «картина мира» сотрудников в динамике социальных страхов пандемии COVID-19

Введение

В данной работе затрагивается проблема изменения вектора развития российского общества, а именно — организационной культуры органов внутренних дел (далее — ОВД) как одного из основополагающих социальных институтов, связанная с длительным и системным социально-психологическим воздействием информационных потоков о COVID-19. Направленность изменений, состояние функционирования, потенциал развития, ослабление или усиление организационной культуры ОВД — это важнейший вопрос для государства, так как социальные институты принято характеризовать как общепринятые правила социальных отношений и связей, ценности и моральные предписания, систему санкций и контроля, обеспечивающих задаваемые нормы поведения (Г. Спенсер, Э. Дюркгейм, Ч. Милс, Т. Веблен, М. Вебер, Т. Парсонс, Э. Гиденс, П. Бергер, Т. Лукман и др.), принудительно устанавливаемые правящей элитой.

Науке хорошо известно, что управление социальными институтами — процесс информационный, определяющий содержание и направленность социально-психологического воздействия, приводящего к количественным, качественным и структурным преобразованиям состояния психики, поведения и образа мира как отдельного человека, так и социальных групп, и социальных систем. Поэтому организационная культура социального института представляет собой системное и управляемое информационное поле, включающее в себя доминирующее мировоззрение, идеологию, ценности, смыслы, убеждения, верования и установки, психическое состояние сотрудников, принятые организационные нормы отношений и поведения, которое представляет собой прогнозируемый сценарий его функционирования и развития, задаваемый субъектом организационной власти и способный трансформироваться посредством механизмов управления: целевого формирования «картин мира», образов добра и зла, уникальной символики, кадровой политики, традиций, обычаев, ритуалов и обрядов. По мнению Дж.М. Кейнса [12], неуправляемых информационных процессов не бывает. Управление — это всегда процесс целевого распространения информации реальным субъектом власти, контролирующим этот информационный ресурс.

Вектор функционирования и развития организационной культуры, как правило, определяется тем, как именно субъект управления представляет основу ее идеологии, мировоззрения, ценностей, установок и отношений и в какой мере обладает ресурсом власти — механизмами ее формирования и изменения. Под механизмами организационной культуры мы предлагаем понимать средства преобразования ранее известной информации, поддержания «достоверности» актуально необходимой или образования новой информации в целях обеспечения желаемого поведения сотрудников, а также поддержания или изменения существующего информационного поля организации — ее организационной культуры.

Теоретический анализ механизмов управления организационной культурой социальных институтов показывает, что в постиндустриальном обществе значительно возросла роль контроля и распространения информации, позволяющей элите транслировать желаемые образцы идеалов, ценностей и социального порядка, которые закрепляются институтами посредством номинальных средств легитимизации. Так, Э. Тоффлер [18, с. 143] указывает, что механизмы управления социальными институтами, свойственные индустриальному периоду, становятся менее эффективны. Вследствие этого он прогнозирует необходимость создания на основании контроля над информационными потоками некой «суперсимволической системы» управления, формируемой особой социальной группой — правящей элитой в своих корпоративных интересах. Д. Белл, М. Кастельс [9] и другие теоретики построения принципиально нового общественного устройства и культуры социальных институтов полагают, что эту задачу призваны решать информационные технологии, выступающие как механизмы управления организационной культурой.

По нашему мнению, одним из базовых механизмов построения такой «суперсимволической системы» управления в период продолжающейся пандемии CОVID-19 выступает экспорт «картины мира» (образа мира) [13], который формирует информационное поле объекта воздействия — социальных институтов, определяя будущее мировоззрение, идеологию, ценности, установки, убеждения и специфические психические состояния их сотрудников. Глобальным информационным инструментом, позволяющим успешно формировать необходимые психические состояния и чувство сопричастности к внедряемой новой «картине мира», являются СМИ, которые тотально транслируют объекту воздействия нужные образы жизни и ролевые модели, позволяющие более или менее успешно адаптироваться к изменяемой в процессе COVID-19 социальной среде. В настоящее время информационные потоки СМИ способны как никогда ранее трансформировать образы организационной культуры социальных институтов, создавать новые привлекательные «картины мира», изменять ценностно-смысловое содержание образов добра и зла, активно внедрять через информационные ресурсы глобальные ценности и мировоззрение постиндустриального общества, даже несмотря на первоначальное расхождение ценностей и мировоззрения, ролевых и поведенческих моделей. Полагаем, что одна из особенностей данного социально-психологического феномена заключается в тотальности психологического воздействия и его масштабах, который необходимо рассматривать как глобальное информационное воздействие, определяющее вектор трансформации организационной культуры социальных институтов. Другая особенность заключается в том, что человек или социальная группа, попадая в активно воздействующее информационное поле, в той или иной мере принимает транслируемую «картину мира» [14], определяясь, какой образ прошлого и будущего своей страны, а также организации или семьи считать приемлемым. На этой мировоззренческой основе человек организует свое поведение, как ему кажется, без принуждения, основываясь на собственных ценностях и интересах. Однако это ментальное заблуждение. Мозг человека, воспринимая и обрабатывая информацию, получаемую сегодня в основном через СМИ, невольно подключается к навязываемой «картине мира» и попадает в специфически организованное информационное поле, которое вызывает определенные эмоциональные реакции, психические состояния, трансформацию ценностей и установок, связанных с предъявляемым информационным контентом [2]. Информационное поле психически заразно и программирует поведение. При этом психика заражается не только при восприятии определенных образов, звуков, слов, символики, но и обладает особенностью самонастройки с ними в обход контроля сознания. Так, по данным современных филологических исследований, лексемы о COVID-19 все более становятся «частью новых составных прилагательных и выражают деление мира и времени на “до” и “после” [10, c. 56], формируя образ угрозы происходящего и влияя на менталитет современного человека и специфику коллективной психологии. Учеными отмечается, что одной из особенностей информационных потоков является способность формировать у социальных групп определенную «картину мира» [10]. По мнению М.А. Кормилицыной, такая способность находится в руках тех, кто управляет СМИ, определяет контент и направленность транслируемой информации. «Именно СМИ оказывают решающее влияние на формирование мировоззрения, взглядов, представлений, на мировосприятие, сознание и поведение членов общества» [14, с. 14].

Со времен «теории шприца» или «теории пули» X. Блумера [21] науке достаточно известен описанный выше социально-психологический феномен — любая программа, сформированная в сознании, требует реализации. Поэтому человек ведет себя в соответствии с теми мировоззрением, ценностями, правилами и установками программы, которые «установил» автор «картины мира». Так, восприятие зрительного ряда телеэкрана, монитора компьютера, смартфона или другого устройства, по мнению Л.П. Гримака, «требует непрерывного осознания визуального материала, порождаемые им ассоциативные образы требуют определенных интеллектуальных и эмоциональных усилий по их оценке и затормаживанию. Нервная система, будучи не в силах выдержать такой интенсивный процесс осознавания, уже спустя 15—20 минут формирует защитную тормозную реакцию в виде гипноидного состояния, которое резко ограничивает восприятие и переработку информации, но усиливает процессы ее запечатления и программирования поведения» [3]. По утверждению Дж. Кейнса, повинуясь эффекту социального заражения, редко кто из людей способен сформировать собственную «картину мира». Как правило, в том или ином виде она будет заимствована в ходе социализации из перечня картин, представленных субъектом управления [12].

Таким образом, можно констатировать, что информация, транслируемая СМИ, выступает фактором социальных рисков. Согласно выявленному нами ранее высокому уровню социальных страхов у российских граждан при вовлеченности в контент информационно-новостной ленты о COVID-19 [26], а также отрицательной их динамики [5] мы задались целью рассмотреть, как эта динамика отражается на состоянии организационной культуры у одного из ключевых российских социальных институтов — ОВД, которое является ее основой. Вместе с тем заслуживает внимания социально-психологическое воздействие информационных потоков о COVID-19 в контексте изменения вектора управления организационной культурой ОВД посредством формирования новых «картин мира» и психических состояний сотрудников. Результат его воздействия тем более важен в связи с тем, что среди основных целей реформирования ОВД в 2011 году было заявлено о восстановлении позитивного образа организационной культуры у сотрудников и граждан России; формировании в облике полицейского позитивных морально-нравственных профессиональных черт: уравновешенности, ответственности, смелости, доброжелательности, доверия окружающим и позитивности. Однако данные нашего лонгитюдного исследования свидетельствуют о том, что значимых различий между образами настоящего и будущего организационной культуры ОВД у полицейских в 2012 [7] и 2019 [6] гг. не выявлено. Результаты управления организационной культурой ОВД в послереформенный период указывают на недостижение заявленных целей. Это подтверждается тем, что образ организационной культуры ОВД у сотрудников и себя в ней все так же оставался слабо структурированным, нечетким и в значительной степени не однозначно позитивным. Полученные данные позволили нам утверждать, что организационная культура ОВД как никогда ранее зависима от СМИ, способных создавать новые «картины мира» и влиять на формирование установок и психических состояний полицейских. Полагаем, что масштаб этого социально-психологического феномена отчетливо проявился в период пандемии COVID-19 и тотальности информационного воздействия СМИ, определяющего вектор управления организационной культурой ОВД.

Метод

С целью изучения вектора управления организационной культурой ОВД в период COVID-19 мы выдвинули следующую гипотезу: изменение психических состояний и «картины мира» полицейских в динамике социальных страхов пандемии COVID-19 определяет вектор бесструктурного управления организационной культурой ОВД. Объект — организационная культура ОВД. Предмет — вектор управления организационной культурой ОВД, трансформируемый посредством изменения психических состояний и «картины мира» сотрудников в динамике социальных страхов пандемии COVID-19.

Выборка. Исследование проводилось на протяжении 2020 и первой половины 2021 годов. Общая численность выборки — 335 сотрудников полиции в возрасте от 23 до 49 лет, прошедших тестирование дважды (в 2020 и 2021 гг.). Из них 231 мужчина и 104 женщины. Принимая во внимание глобальный характер распространения коронавирусной инфекции и информационного воздействия СМИ на все слои населения, гендерные и возрастные различия не учитывались. Психодиагностическая процедура проводилась дистанционно с применением Google форм, что позволило сформировать выборку, представляющую сотрудников полиции 5 управлений внутренних дел в субъектах Российской Федерации.

Методики исследования.

1. Авторская анкета о степени вовлеченности в контент информационно-новостной ленты о COVID-19 для изучения уровня заинтересованности информацией о COVID-19.

2. Опросник «Социальные страхи» Л.Н. Грошевой [4] для выявления социальных страхов.

3. Опросник «Уровень субъективного контроля» Е.Ф. Бажина и др. [1] для изучения направленности локуса контроля.

4. Методика определения доминирующего состояния ДС-8 Л.В. Куликова [15] для выявления психических состояний.

5. Авторская модификация семантического дифференциала Ч. Осгуда с целью выявления семантических пространств для изучения «картины мира» сотрудников.

Обработка эмпирических данных проводилась при помощи статистических методов исследования с применением t-критерия Стьюдента, факторного и кластерного анализов в программе SPSS Statistics 23.

Результаты

На первом этапе с целью выявления динамики в показателях социальных страхов при заинтересованности контентом новостной ленты о COVID-19 в период 2020-2021 гг. нами применялись опросник «Социальные страхи» и авторская анкета о степени вовлеченности в контент информационно-новостной ленты о COVID-19. В результате анализа данных были выявлены достоверные различия (при р≤0,01) по всем шкалам социальных страхов: страх неудачи и поражения (t=-4,813); страх непринятия и подавления (t=-4,508); страх потери (t=-4,878); страх самостоятельности (t=-6,738) и страх коммуникации (t=-7,143); а также по уровню заинтересованности новостной лентой о COVID-19 (t=6,681). Результаты представлены на рис. 1.

Выявленные различия свидетельствуют о том, что к 2021 году продолжается тенденция роста социальных страхов полицейских, однако при снижении интереса к информации о COVID-19, транслируемой СМИ. Обнаруженная динамика снижения интереса подтверждает выдвинутые нами ранее предположения о возможном выходе на плато интереса к информации о COVID-19 у российских граждан, установленного к моменту пика второй волны [5].

Полученные результаты могут объясняться фактом заражения социальными страхами на этапе первой волны, когда основной детерминантой, актуализирующей массовое состояние страха, были новизна и неизвестность ситуации, подогревавшие интерес к информирующим о COVID-19 СМИ. Продолжающийся рост социальных страхов к 2021 году может объясняться «кумулятивным эффектом», который поддерживается продолжающейся неопределенностью ситуации и системно воздействующим информационным потоком новостей, характеризующимся тотальностью воздействия. При этом, с одной стороны, мы наблюдаем тенденцию снижения интереса к содержанию новостей о COVID-19, а с другой — рост социальных страхов, усиливающий у полицейских состояние напряжения в ожидании очередной угрозы.

В результате статистического анализа данных выявлена отрицательная динамика психических состояний (ДС-8) и уровня субъективного контроля (УСК) (рис. 2).

Согласно данным, представленным на рис. 2, различия (при p≤0,01) обнаружены среди показателей:

1) психических состояний по шкалам: Бо (z=-4,456); То (t=5,322); Ра (t=3,771); Сп (t=4,81); Ус (t=4,475); Уд (t=4,051).

2) уровня субъективного контроля по шкалам: Ио (t=3,384); Ип (t=4,252).

Выявленные различия свидетельствуют о том, что в условиях COVID-19 у полицейских к 2021 году наблюдается динамика роста неудовлетворенности собственной жизнью, снижения тонуса жизненных сил и веры в возможность достижения поставленных целей из-за нарастающего ожидания угрозы. Кроме того, выявлена тенденция в стремлении к социально одобряемому поведению при росте напряженности и эмоциональной неустойчивости на фоне преобладающего негативно окрашенного эмоционального тона. Вместе с тем при выявленной отрицательной динамике психического состояния сотрудников наблюдается рост желания делегировать ответственность за события собственной жизни как в личной, так и в профессиональной сферах.

Опираясь на полученные результаты, а также на результаты наших предшествующих исследований [5; 26], мы предположили, что тенденции, связанные с COVID-19 и его последствиями, фактически разделившими жизнь на «до» и «после», должны изучаться в непосредственной взаимосвязи с актуальными «картинами мира» сотрудников ОВД.

C целью изучения «картины мира» полицейским предлагалось оценить мир, общение, себя и работоспособность во время COVID-19 по 9-ти семибалльно биполярно градуированным шкалам, противоположные полюса которых заданы посредством вербальных антонимов. Данные подверглись факторному анализу (рис. 3, табл. 1).

В результате факторного анализа было установлено, что восприятие мира связано с тремя факторами; восприятие общения и себя — с двумя факторами, восприятие работоспособности — также с двумя факторами. Общая дисперсия данных, описывающая факторы, составляет 60,83% для трех факторов восприятия мира; 49,06% — для двух факторов восприятия общения; 54,87% — для двух факторов восприятия «Я» и 59,79% — для двух факторов восприятия работоспособности во время COVID-19.

В табл. 1 представлены связи шкал с каждым из рассматриваемых факторов (далее — Ф), нагрузка которых >0,5.

Ф 1 (Мир: собственное значение 2,96; вес 20,76%) определяется положительными полюсами шкал 6 (упорядоченный), 7 (спокойный) и 9 (дружелюбный). Этот фактор можно обозначить как «упорядоченный—неупорядоченный».

Ф 2 (Мир: собственное значение 1,45; вес 20,65%) определяется положительными полюсами шкал 3 (неизменный), 4 (безвольный) и 8 (пессимистичный). Этот фактор можно обозначить как «пессимистичный—оптимистичный».

Ф 3 (Мир: собственное значение 1,06; вес 19,42%) определяется положительными полюсами шкал 1 (неуравновешенный) и 2 (энергичный). Данный фактор можно обозначить как «неустойчивый—устойчивый».

Ф 1 (Общение: собственное значение 3,11; вес 20,76%) и Ф 1 («Я»: собственное значение 3,75; вес 29,69%) определяются положительными полюсами шкал 1 (неуравновешенный), 3 (неизменный), 4 (безвольный), 5 (неудовлетворительный), 8 (пессимистичный), которые можно описать как «безвольный—волевой».

Ф 2 (Общение: собственное значение 1,30; вес 22,55%) и Ф 2 («Я»: собственное значение 1,19; вес 25,18%) определяются положительными полюсами шкал 2 (энергичный), 6 (упорядоченный), 7 (спокойный) и 9 (дружелюбный), которые можно обозначить как «энергичный—вялый».

Ф 1 (Работоспособность: собственное значение 4,13; вес 37,61%) определяется положительными полюсами шкал 1 (неуравновешенный), 3 (неизменный), 4 (безвольный), 5 (неудовлетворительный), 8 (пессимистичный) и отрицательным полюсом переменной 2 (вялый). Этот фактор можно обозначить как «фрустрированный—удовлетворенный».

Ф 2 (Работоспособность: собственное значение 1,25; вес 22,185%) определяется положительными полюсами шкал 6 (упорядоченный), 7 (спокойный) и 9 (дружелюбный). Этот фактор можно обозначить как «стабильно спокойный—тревожный».

Интересно, что выявленные факторы сгруппировались не по традиционно выделяемым критериям, а исключительно по полярности полюса предлагаемых шкал. Это позволило нам предположить, что длительность и интенсивность бесструктурного воздействия негативно окрашенной официальной и фейковой информации о COVID-19 не только влияют на психическое состояние населения [5; 20; 22; 23; 26; 30; 33; 34; 35], но и могут привести к неоднородному преобразованию «картины мира» среди полицейских, которое в итоге способствует кризису организационной культуры и задает изменение вектора ее управления.

С целью проверки выдвинутого предположения мы прибегли к кластерному анализу посредством разбиения показателей факторов восприятия мира, общения, себя и работоспособности на однородные в некотором смысле группы, для определения оптимального количества которых проводился иерархический кластерный анализ (рис. 4).

Согласно дендрограмме (рис. 4) для дальнейшего анализа мы определили 4 кластера. Однако после применения метода k-средних с целью выявления характеристик выделенных 4 кластеров выяснилось, что число наблюдений в первом и четвертом кластерах крайне мало, а их средние — полярные относительно друг друга значения и достаточно близкие к значениям кластеров 2 и 3 (табл. 2). Очевидна тенденция к объединению наблюдений в два кластера при увеличении выборки. Таким образом, было принято решение о целесообразности выбора 2 кластеров для дальнейшего анализа.

Согласно данным, представленным в табл. 2, можно описать характеристики каждого кластера.

Кластер 1 позволяет выделить первый тип, в котором показатели всех факторов восприятия мира, общения, «Я» и работоспособности соответствуют области значений отрицательного полюса. Мир во время COVID-19 данным типом воспринимается неупорядоченным, неустойчивым и пессимистичным; общение и «Я» — вялыми и безвольными; работоспособность — фрустрированной и тревожной. Таким образом, данный тип можно охарактеризовать как тип с угрожающей «картиной мира».

Кластер 2 позволяет выделить второй тип, в котором показатели всех факторов восприятия мира, общения, «Я» и работоспособности соответствуют области значений положительного полюса. Мир во время COVID-19 данным типом воспринимается упорядоченным, устойчивым и оптимистичным, общение и «Я» — энергичными и волевыми; работоспособность — спокойной и удовлетворенной. Таким образом, данный тип можно охарактеризовать как тип с доверительной «картиной мира».

Обсуждение результатов

Выявленные типы сотрудников полиции с полярными «картинами мира» (доверительной и угрожающей) свидетельствуют о четком их разделении в организационной культуре ОВД при воздействии информационных потоков СМИ о COVID-19. С одной стороны, подобная полярность «картин мира» полицейских указывает на кризис организационной культуры, а с другой — показывает, что руководство ОВД в полной мере не является субъектом изменения вектора управления организационной культурой.

Современная тенденция распространения информации о COVID-19 указывает на изменение вектора управления организационной культурой ОВД, определяемого «картинами мира» сотрудников в динамике их социальных страхов пандемии. Важнейшая роль в наблюдаемой динамике принадлежит системному использованию механизмов социально-психологического воздействия для внедрения в организационную культуру ОВД определенных представлений, ценностей, установок, норм и отношений, позволяющих достигнуть целей группового субъекта управления. Вместе с тем информационное воздействие на организационную культуру ОВД в силу его многовариантности и тотальности в том числе имеет признаки бесструктурного управления информационными потоками, которое реализуется посредством построения «картин мира» и их трансляции через различные СМИ (официально не объединенные одной структурой) для формирования необходимой социально-психологической атмосферы, влияющей на психическое состояние сотрудников. Позитивно или негативно окрашенная атмосфера, которая через транслируемые СМИ «картины мира», их символику, образы, слова, а также формируемые поведенческие реакции на них вызывает различные социально-психологические эффекты (подражание, заражение и др.), проявляется в тенденциях к изменению организационной культуры ОВД. Так, анализ новостной ленты о COVID-19 [11; 25; 32; 33] показывает, что поддержание социальных страхов [2; 8; 28; 31], а также внедрение в сознание сотрудников новых «картин мира», ранее воспринимавшихся в качестве деструктивных, предполагают обязательную «связку» некоторых ее негативных образов с прочно сформированными ранее положительными образами в их сознании. Возникающий при этом эффект замещения образов позволяет внедряемой «картине мира» беспрепятственно входить в сознание сотрудников и определять их стереотипы поведения в соответствии с целями субъекта управления.

Сила воздействия «картин мира» на основы организационной культуры ОВД наглядно представляется на примере ее бесструктурного управления во время пандемии COVID-19. Правящая элита как групповой субъект бесструктурного управления использует СМИ в качестве механизма психологического воздействия, формирующего необходимые «картины мира». Системно создаваемое СМИ информационное поле как бы обволакивает психику человека, попадающего в него, вызывая определенные поведенческие реакции и в целом значительные изменения в организационной культуре ОВД — мировоззрении, представлениях, установках, ценностях, нормах, отношениях и психических состояниях.

Вектор такого изменения, по нашему мнению, зависит от целей субъекта управления. Так, системная трансляция негативных образов, экспертных мнений и прогнозов будущего в СМИ вызывает эффекты социального заражения и подражания на фоне усиления страха, подавления воли и растущего чувства беспомощности. Как известно, длительно испытываемое чувство беспомощности сопровождается не только падением силы духа сотрудников, готовности принимать ответственность в сложных ситуациях правоприменения, способности справиться с негативной информационной волной и адаптироваться к изменениям, но и снижением иммунитета [19].

Учитывая, что ситуация, связанная с COVID-19, уже длительное время характеризуется продолжающейся опасностью и неопределенностью сроков ее завершения, проблема оказания психологической помощи, прежде всего сотрудникам, обеспечивающим правопорядок и безопасность государства, приобретает особую остроту.

Исследования показывают, что продолжающийся новостной поток о пандемии провоцирует дестабилизацию эмоционального фона и рост психического напряжения полицейских, создавая условия для формирования состояния психической травматизации сотрудников ОВД [17]. Кроме того, влияние страха смерти, неконтролируемой угрозы за соблюдение групповых норм, по мнению Т.А. Нестика [16], будет способствовать снижению институционального доверия и росту социального пессимизма, проявляя долгосрочный эффект даже после снятия ограничительных мер и снижения роста заболеваемости COVID-19. В этом контексте вызывают интерес не только формы оказания помощи сотрудникам по устранению психологических последствий пандемии и проведения для этого необходимых мероприятий, но и выявление тенденций, а также возможных угроз для развития организационной культуры социальных институтов при воздействии на них непрекращающегося, специфически окрашенного информационного потока [11; 25; 27; 32; 33], который усиливает социальные страхи COVID-19 [2; 8; 24; 28; 31].

Проблему усугубляют тотальность и объем информации о массовости и масштабе последствий заражения COVID-19, которые формируют «картину мира» социальной катастрофы в настоящем и будущем. Вместе с тем даже во время ведения войн такая информация максимально нивелировалась государственными структурами управления для поддержания психических ресурсов народа, помогающих справиться с жизненно травмирующей ситуацией и развить потенциал сопротивления ей. В числе механизмов, направленных на формирование таких ресурсов, как раз и выступают атрибуты организационной культуры социальных институтов — идеология, мировоззрение, ценности, убеждения и установки, а также сказания, былины, истории о героях, национальные традиции, обряды, ритуалы и иные практики обучения и психологической настройки для преодоления трудностей. При этом для человека особенно важно наличие референтной группы или субъекта, поддерживающего и ободряющего его во время социального кризиса. Рассматриваемые в этом контексте атрибуты организационной культуры играют важнейшую роль в искомой поддержке твердости духа сотрудников перед лицом возникшей опасности, формировании позитивной групповой атмосферы и развитии чувства ответственности за преодоление социальных страхов.

Однако, когда на уровне субъекта управления через СМИ транслируется информация, преимущественно вызывающая негативные психические состояния, мы можем прогнозировать кризис организационной культуры социальных институтов, который проявляется в процессе так называемого ее «размораживания» [29] — изменения ценностей, норм, отношений, установок и «картин мира» сотрудников. Угроза современного процесса «размораживания», проявляющегося в нагнетании социальных страхов СМИ, заключается в том, что вектор организационного изменения субъектом управления не декларируется и слабо осознается сотрудниками. Процесс идет латентно, постепенно набирая силу. При этом, учитывая выявленную тенденцию к снижению у полицейских чувства ответственности за основные события их жизни, на фоне растущих социальных страхов и резкого разделения сотрудников на два типа (с позитивной и негативной «картиной мира») мы можем утверждать, что мировоззренческие и поведенческие модели полицейских, транслируемые и закладываемые СМИ в «картинах мира» о настоящем и будущем после пандемии COVID-19, могут представлять угрозу для развития организационной культуры ОВД. Причины и следствия наметившегося вектора изменения общего дизайна организационной культуры являются вызовом к ее управлению и представляются перспективными для дальнейших исследований, в частности, исследования особенностей состояния организационной культуры ОВД.

Выводы

1. С момента начала COVID-19 к середине 2021 года у сотрудников ОВД выявлена тенденция снижения интереса к содержанию новостей о COVID-19 при динамике роста переживания социальных страхов, усиливающих у полицейских состояние напряжения в ожидании очередной угрозы.

2. Выявлена тенденция растущей неустойчивости психических состояний и снижения уровня субъективного контроля у сотрудников ОВД.

3. В результате воздействия информации о COVID-19 в организационной культуре ОВД сформировано два типа сотрудников: первый тип характеризуется доверительной «картиной мира», второй — угрожающей «картиной мира». Подобная полярность «картин мира» у сотрудников разных типов указывает на кризис функционирования организационной культуры ОВД.

4. Длительное и интенсивное бесструктурное воздействие СМИ в контексте негативно окрашенной информации о COVID-19, проявляющееся в динамике роста социальных страхов и неоднородности «картин мира» полицейских, показывает, что руководство ОВД в полной мере не является субъектом изменения вектора управления организационной культурой.

Рис. 1. Динамика социальных страхов и заинтересованности контентом
информационно-новостной ленты о COVID-19 в период 2020 и 2021 гг.

Рис. 3. Графики собственных значений факторов

Факторная структура по 9 шкалам, метод главных компонент,
варимакс вращение (N=335)

Результаты средних по факторам, связанным с восприятием мира, общения,
себя и работоспособности во время COVID-19