Этические установки российских психологов-консультантов: область разногласий и потенциальных конфликтов

В отечественных публикациях последних лет зафиксирован парадокс: с одной стороны, авторы отмечают бурное и в целом успешное развитие в России психологического консультирования с появлением за последние 20—30 лет собственных авторитетных фигур, профессиональных журналов, ассоциаций и учебных институтов; с другой стороны, они указывают на неравномерность этого процесса, в котором до сих пор отсутствуют социальные институты, регулирующие правовую и этическую сторону деятельности отечественных профессионалов [Армашова, 2018; Гарбер, 2014; Караваева, 2008; Куликов, 2004; Тарасова, 2017]. Большинство специалистов, рефлексирующих над состоянием консультативной психологии в России, отмечают острый дефицит литературы и учебных программ по этическим аспектам профессии. Так, журнал «Консультативная психология и психотерапия» (в прошлом — «Московский психотерапевтический журнал») существует 27 лет. Мы провели проверку электронного архива этого издания с помощью аппарата регулярных выражений языка Python 3.7. В архиве, содержащем на момент проверки 1328 статей, были выделены четырнадцать публикаций, аннотации которых содержали слова, однокоренные со словом «этика» и начинающиеся на «этик/этич», и три публикации, где заголовки содержали слова такого рода. Обращение к их содержанию показало, что непосредственно этике консультирования была посвящена лишь одна из них — статья И.В. Дианковой «Некоторые этические проблемы в современной американской психотерапии и психологическом консультировании» [Дианкова, 2002]. Статья У. Фрокмортона затрагивала этические аспекты частной проблемы — консультирования в связи с попытками изменить сексуальную ориентацию [Фрокмортон, 2006]; наконец, недавно опубликованная статья М.А. Гулиной касалась этических нюансов в подготовке психологов-консультантов в Великобритании [Гулина, 2017]. Характерно, что эти малочисленные публикации освещают сложившуюся за рубежом практику консультирования и обучения. Статьи, отражающие внедрение этических принципов в деятельность отечественных психологов, в архиве журнала не содержатся.

Безусловно, причины такого состояния дел требуют специального научного анализа. В поисках объяснений специалисты высказывают ряд системных гипотез: «Правовой нигилизм, игнорирование западных этических профессиональных стандартов как неприемлемых в наших условиях — российская норма и исходный пункт для продвижения вперед, к более цивилизованным отношениям» [Гарбер, 2014, с. 98].

Участившиеся случаи публичных скандалов на почве сомнительных действий психологов [Впервые в России; Гаджиева; Карпицкая] отчетливо показывают — сообщество российских консультантов стоит перед важной задачей по внедрению этического кодекса, способного формировать действенные отношения между профессионалами и обществом, в котором развертывается их практика. Как указывают зарубежные эксперты, решение этой задачи требует «... постоянного и частого появления этических вопросов в исследовательской литературе помогающей профессии... Две основные области профессиональной этики выступают мишенями таких исследований: а) определение этических принципов/правил и оценка действенности этических кодексов; б) оценка эффективности обучающих этике программ и развитие этического мышления у студентов» [Curran, 2019, с. 1]. Реализуя эти установки, Региональная общественная организация «Общество когнитивных психотерапевтов и консультантов» (председатель — доктор психологических наук, профессор А.Б. Холмогорова), члены которой стремятся поддерживать высокие стандарты в оказании психологической помощи, инициировало пилотажное исследование, нацеленное на анализ сложившейся практики. В фокус исследовательского интереса вошли следующие вопросы:

—   Какими этическими убеждениями руководствуются отечественные консультанты в условиях, когда общепринятый кодекс отсутствует и дефицит специальной литературы очевиден?

—   Насколько велики разногласия в этических представлениях российских психологов-консультантов?

—   Какие профессиональные действия они относят к этически допустимым? Какие профессиональные действия рассматривают как неэтичные?

—    Каковы характеристики российских психологов-консультантов, допускающих этически спорные действия?

Предполагается, что обнаружение слабых мест в позициях отечественных специалистов стимулирует компенсаторные меры, в частности, внедрение учебных программ, предупреждающих этические нарушения.

Настоящая статья отражает первый этап пилотажного исследования, нацеленный на оценку этических убеждений отечественных психологов-консультантов. Авторы зарубежных обучающих программ придают огромное значение формированию этического мышления у будущих профессионалов и фиксируют сложность этой задачи [Burkholder, 2014]. Например, турецкие коллеги сетуют на глубокие различия между традиционными убеждениями и системой установок в современном консультировании [Ebrulkiz, 2017]. Однако основные трудности связаны не столько с культуральными конфликтами, сколько со значительностью необходимых преобразований в сознании будущего психолога-консультанта. Развитие этического мышления, в частности, способности к принятию этически верных решений, не сводимо к заучиванию правил и умению применять стандарты. Речь идет об интернализации установок, в ходе которой этические правила перестают восприниматься как внешние, навязываемые сторонней репрессивной силой, и становятся осознанными внутренними ограничениями [Bond, 2000]. Наконец, еще одна сложность сокрыта в необходимости поддерживать известный баланс: допуская неизбежность разногласий по этическим вопросам даже в тех профессиональных сообществах, где этот тип мышления хорошо сформирован, этические кодексы предполагают способность к достижению консенсуса и коллегиальных решений [American Counseling Association; Herlihy, 2014].

Метод

Выборка. В анонимном онлайн опросе приняли участие 217 психологов-консультантов и психотерапевтов — 189 женщин (87%) и 28 мужчин (13%). 82 респондента находились в возрасте от 20 до 35 лет (37,8%). 115 респондентов на момент обследования находились в возрастном диапазоне от 36 до 50 лет (53%), возраст еще 20 участников превышал 50 лет (9,2%). Большая часть респондентов имели значительный стаж консультативной практики.

Психотерапевтические направления были представлены следующим образом: в психодинамическом подходе практикуют 35 респондентов (16,1%); в КБТ — 57 (26,3%); в системной семейной психотерапии — 54 (24,9%); в экспириентальном подходе (клиент-центрированной терапии, психодраме, гештальт-терапии) — 71 (32,7%).

Анализ профессиональной подготовки респондентов показал, что 46 респондентов практикуют в сфере психологического консультирования и психотерапии, не имея профильного (психологического или медицинского) высшего образования (21,2%). Так, 28 консультантов (12,9%) получили высшее образование в сфере гуманитарных (филология, философия, юриспруденция, педагогика) или технических наук. 18 респондентов (8,3%) осуществляют психологическое консультирование, не имея какого-либо высшего образования и пройдя курсы профессиональной переподготовки по психологии (8,3%). Высшее психологическое образование имеют 145 респондентов (66,8%); высшее медицинское образование имеют 27 респондентов (12,4%).

На вопрос о послевузовской профессиональной подготовке 87 опрошенных психологов-консультантов (40,1%) сообщили, что не проходили профессиональной послевузовской подготовки в каком- либо из направлений психотерапии (табл. 1). Количество таких респондентов, практикующих в разных подходах, варьирует от 31,5 до 49,1%. Максимальное число лиц, практикующих без специального послевузовского обучения, зафиксировано среди психологов-кон - сультантов, отождествляющих себя с когнитивно-бихевиоральным подходом (почти половина опрошенных — 49,1%). В целом, по данным пилотажного исследования, послевузовскую профессиональную подготовку в каком-либо направлении психотерапии прошли менее половины опрошенных. Самый высокий показатель такого рода зафиксирован среди консультантов, практикующих в системном се - мейном подходе (42,6%).

Пункты с вопросами о прохождении супервизий вызвали настороженность со стороны респондентов — именно на этом этапе 24 человека завершили онлайн-опрос. Было выявлено, что большинство опрошенных психологов-консультантов регулярно посещают супервизии (табл. 2). Наибольшее число посещающих супервизии (с частотой не реже 1 раза в месяц) зафиксировано среди специалистов, практикующих в психодинамическом подходе (92,1%). В этой подгруппе респондентов не оказалось тех, кто совсем не участвует в супервизиях. Наименьшее (хотя и достаточно высокое само по себе) число лиц, посещающих супервизии с частотой не реже 1 раза в месяц, установлено среди специалистов в когнитивно-бихевиоральной терапии — 63,5%; среди них также зафиксировано максимальное число лиц, не участвующих в супервизиях — 15,3%.

Таблица 1

Показатели прохождения послевузовской профессиональной подготовки по психотерапии в обследованной выборке психологов-консультантов

Примечание: «*» — небольшое количество респондентов проходили повышение квалификации по психологии, не связанное с консультативной практикой.

Таблица 2

Показатели прохождения супервизий в обследованной выборке психологов-консультантов

Примечание: «*» — небольшое количество респондентов посещают супервизии от случая к случаю и затрудняются с выбором точного ответа о регулярности таких посещений.

Респонденты также указывали, где они обучались этике психологического консультирования (табл. 3). Было выявлено, что от 44,1% (специализирующихся в экспириентальном подходе) до 68,4% консультантов (специализирующихся в КБТ) изучали этику в ходе обучения в вузе, а на этапе послевузовской профессиональной подготовки — менее половины. Обращает на себя внимание тот факт, что значительная часть опрошенных стремилась к самостоятельному изучению этики; лидерами в этом отношении становятся специалисты, практикующие в рамках психодинамического подхода (60%).

Таблица 3

Показатели обучения этике консультирования в обследованной выборке психологов-консультантов

Примечание: «*» — часть респондентов изучали этику всеми тремя указанными способами, поэтому суммы по строкам превышают 100%.

Методики. Так как для выявления этических убеждений консультантов не существует русскоязычных методик, авторы обратились к опыту зарубежных коллег и обнаружили специальный опросник для психологов-консультантов — «Опросник установок и убеждений по этическим вопросам» (An Inventory of Attitudes and Beliefs About Ethical Issues). Создатели методики Барбара Херлихи и Джералд Кори (B. Herlihy, G. Corey) — высоко авторитетные эксперты по этике психологического консультирования. Методика приводится в их учебнике «Книга кейсов по этическим стандартам Американской ассоциации психологов-консультантов» — одном из главных источников, рекомендуемых в США при изучении этических основ специальности [23, с. 25—32].

Опросник стимулирует психологов-консультантов к критическим размышлениям относительно этических проблем в их практике. Он содержит 35 пунктов: 28 из них отражают убеждения относительно этики консультирования и затрагивают аспекты компетентности, конфиденциальности, двойственных ролей, дискриминации клиентов по каким- либо признакам, информированного согласия, возможного влияния личных ценностей консультантов на процесс оказания помощи, способов урегулирования этических дилемм, обязательств консультантов по участию в проектах pro bono, практики на основе бартера. Три пункта опросника выявляют убеждения относительно этики исследовательских проектов в сфере консультирования, еще четыре пункта связаны с этикой обучения консультированию. Каждый пункт опросника включает четыре варианта ответа, среди которых, по замыслу создателей, не существует единственного правильного. Поэтому инструкция предлагает респонденту для каждого из пунктов выбрать букву или несколько букв, обозначающих определенный ответ (или ответы), который наиболее точно отражает его соображения по данному этическому вопросу. Если ни один из предлагаемых на выбор вариантов ответа не кажется респонденту приемлемым, он может изложить свой собственный на резервированных пустых строках.

Пример пункта опросника.

«Первичная обязанность психологов-консультантов — это:

a)    избежать судебных процессов (тяжб), связанных с должностными преступлениями;

b)    привлечь семью с тем, чтобы помочь клиенту достичь целей консультирования;

c)      содействовать продвижению общественных ценностей;

d)    уважать неприкосновенность клиента и содействовать его благополучию;

e)      (собственный вариант ответа)».

Создатели опросника не предложили унифицированного алгоритма обработки результатов. Они рассматривают его как средство самодиаг­ностики, стимулирующее психологов-консультантов и психотерапевтов к размышлению над этическими дилеммами и обнаружению областей, вызывающих особые трудности. В настоящем исследовании для анализа тенденций в обследованной группе респондентов был выбран следующий алгоритм: а) методом экспертных оценок пункты опрос - ника были рассортированы на этически бесспорные (ЭБС) и этически спорные (ЭС); б) с помощью коэффициента Каппа (к) Коэна подсчитывалась степень согласованности экспертных оценок; в) с помощью одновыборочного критерия х2 оценивалось согласие с равномерным распределением выборов респондентов в пунктах, отнесенных к ЭБС или ЭС; г) методом логистической регрессии выделялись этические убеждения, выступающие предикторами групповой принадлежности респондента (например, его принадлежности к какому-либо из психотерапевтических подходов).

Результаты

Согласованность экспертных оценок. В команду экспертов были привлечены четверо психологов-консультантов с углубленными знаниями современных этических кодексов и опытом коллективного обсуждения этических вопросов. Эксперт № 1 — семейный психолог-консультант; эксперт № 2 — клинический психолог, консультирующий в когнитивно-поведенческом подходе; эксперт № 3 — клинический психолог, консультирующий в когнитивно-поведенческом подходе с опытом преподавания этических основ консультирования и психотерапии; эксперт № 4 — семейный психотерапевт, преподаватель и исследователь в университете США с зарубежной подготовкой в области этики конеультирования. Все эксперты, кроме эксперта № 3 — члены инициативной группы «Коллегия по этике психологов и психотерапевтов». Экспертов инструктировали отнести каждый из 140 пунктов опросника Б. Херлихи и Дж. Кори к одной из двух категорий — «Этически спорные» (ЭС) или «Этически бесспорные» (ЭБС). В результате для дальнейшего анализа были отобраны пункты, относительно которых отмечалось 100% согласие экспертов; таких пунктов оказалосв 75 (чуть более половины), среди них 47 были отнесены к ЭБС, 28 — к ЭС. На примере приведенного выше пункта опросника, в ЭС вошел вариант ответа «а» — «Избежать судебных процессов (тяжб), связанных с должностными преступлениями»; а вариант «d» — «Уважать неприкосновенность клиента и содействовать его благополучию» — был отнесен к ЭБС.

Относительно небольшое количество пунктов, насчет которых эксперты достигли полного согласия — это интересное явление, заслуживающее специального анализа. С целью более точного определения гомогенности в судейских оценках подсчитывался коэффициент к Коэна. Серия из шести парных сравнений для четырех экспертов подтвердила статистическую значимость всех попарных значений коэффициента. Для всей совокупности пунктов он составил 0,512, причем парные коэффициенты, демонстрирующие степень согласия между любыми двумя из четырех экспертов, варьировали от 0,393 до 0,630. Для совокупности пунктов, отражающих этические убеждения в психологическом консультировании, он был несколько выше — 0,549; при этом парные коэффициенты менялись от 0,409 до 0,659, а для пунктов, связанных с проведением исследований и профессиональным образованием — 0,399. Итоговые значения показателя согласованности мнений всех четырех экспертов оказываются ниже значения 0,8, рекомендуемого для установления надежности экспертных оценок [Gwet, 2014].

Распределение выборов респондентов. С какой частотой респонденты, размышляя над пунктами опросника Б. Херлихи и Дж. Кори, будут выбирать те, что были отнесены экспертами к этически бесспорным? С какой частотой они будут совершать выборы в пользу этически спорных утверждений? В поисках ответов на поставленные вопросы анализировались гистограммы распределения выборов респондентов (рис. 1 и 2).

Рис. 1. Распределение согласий респондентов с ЭБС утверждениями: цифры в столбиках — количество респондентов, согласных с определенным числом ЭБС пунктов

Рис. 1 отражает частоту выборов респондентами ЭБС утверждений (т. е. выражение согласия с ними). Гистограмма этого распределения имеет отчетливую правостороннюю асимметрию: коэффициент асимметрии А=-1,553 и по модулю более чем в шесть раз превосходит стандартную ошибку асимметрии (0,245). Значительная часть испытуемых выражают согласие с 30—40 этически верными утверждениями. Данный результат свидетельствует о тенденции к совпадению экспертных оценок и мнений респондентов. Так, если с 20—21 этически верными утверждениями согласились всего 2 респондента, то с 36—37 — уже 15 респондентов; выбор 40 и более утверждений такого рода осуществили 23 респондента. Однако необходимо отметить, что при наличии ожидаемой тенденции (смещения гистограммы вправо) число респондентов (n=97), придерживающихся убеждений, представляющихся экспертам этически бесспорными, далеко от 100 процентов и составляет всего 44,7%.

Рис. 2. Распределение согласий респондентов с ЭС утверждениями: цифры в столбиках — количество респондентов, согласных с определенным числом ЭБС пунктов

Рис. 2 отражает частоту выражения согласия с ЭС утверждениями. Гистограмма этого распределения, наоборот, отчетливо левосторонне асимметрична: А=0,988 и более чем втрое превосходит стандартную ошибку асимметрии (0,243). Основная часть респондентов согласны лишь с одним или двумя—тремя этически спорными утверждениями, в то время как большего количества этически спорных убеждений (от 6 до 9) придерживаются лишь несколько респондентов. Данный результат свидетельствует о тенденции к совпадению экспертных оценок и мнений респондентов. Так, с одним этически спорным утверждением согласились 24 респондента, с двумя — 18, с четырьмя — 11, с шестью и восемью — по 3. Девять этически спорных утверждений были выбраны одним респондентом. Вместе с тем необходимо отметить, что при наличии ожидаемой тенденции число респондентов, придерживающихся хотя бы нескольких этически сомнительных убеждений в психологическом консультировании, остается достаточно большим — n=99, что составляет 45,6% выборки.

Для более детального изучения согласованности оценок респондентов с экспертными оценками проверялось согласие распределения выборов ответов на каждый пункт опросника с равномерным распределением по одновыборочному критерию х2. Равномерность распределения означает, что в генеральной совокупности ответы «согласен» и «не согласен» на каждый из этих вопросов встречаются у половины психологов- консультантов, т. е. мнения делятся ровно пополам. Подчеркнем, что речь идет именно о генеральной совокупности: в выборке процентные доли ответов обоих типов на конкретный вопрос не обязательно равны 50%, но если статистический критерий х2 подтверждает согласие с равномерным распределением, значит эти отклонения могут объясняться чисто случайными причинами.

По результатам такой проверки, согласие с равномерным распределением подтвердилось для 25 пунктов из 140, среди которых оказалось семь, отнесенных экспертами к ЭБС. Содержание этих пунктов, а также показатели согласия с ними респондентов приведены в табл. 4.

Приведенные в табл. 4 пункты вызывают наибольшее разногласие между опрошенными психологами-консультантами. Так, предметом ожесточенной дискуссии может стать допустимость двойственных отношений с клиентом. Обязательство по тщательному отбору участников консультативных групп и проведению с ними интервью до начала групповой работы также не признается половиной профессионального сообщества. Выраженное разногласие отмечается и в вопросе о компетентности специалистов — почти половина респондентов не согласны с требованием практиковать в строгом соответствии с полученным образованием и пройденными тренингами. Аналогичная степень расхождений отмечается относительно способов реагирования в ситуациях этических нарушений. Так, многие участники опроса выражают несогласие с рекомендацией этического кодекса о поиске неформального урегулирования как меры первого выбора при получении информации об этических нарушениях кем-либо из коллег.

Предикторы групповой принадлежности респондентов. С целью определения наиболее значимых убеждений — предикторов групповой принадлежности респондентов — методом логистического регрессионного анализа (ЛРА) с пошаговым включением переменных в уравнение при использовании отношения максимального правдоподобия было построено несколько моделей.

Таблица 4

Пункты опросника Б. Херлихи и Дж. Кори, где распределение выборов согласуется с равномерным (критерий х2)

Модель 1 была нацелена на выявление убеждений, выступающих значимыми предикторами принадлежности испытуемого к группе практикующих в когнитивно-поведенческом подходе (КБТ). В качестве независимых переменных выступали пункты опросника, которые были оценены экспертами как ЭБС или ЭС. Модель регрессии правильно предсказывает принадлежность к группе КБТ с точностью 55,6%, а к группе практикующих в других подходах — с точностью 91,3%. Респондент скорее относится к группе практикующих в КБТ, если он отвечает «нет» на вопросы B12, С32 и «да» на вопросы D6, B13, D30. Влияние совокупности предикторов на зависимую переменную достоверно (х2= 32,218; р<0,001). Предиктив­ной способностью обладают пять пунктов опросника (табл. 5).

Таблица 5

Предикторы принадлежности респондентов к группе практикующих в когнитивно-бихевиоральном подходе

Примечание: ОЭ — оценка экспертов; ОР — согласие или несогласие респондентов; Р — стандартизованные регрессионные коэффициенты; p — уровень значимости.

Результаты показывают, что дискриминативным признаком консультантов в КБТ становятся спорные представления об условиях завершения консультирования — они не считают, что отсутствие дальнейшей необходимости в нем служит сигналом к этому. Они не стремятся прояснить смысл подарка, преподносимого клиентом, что является этически спорным решением. Респонденты этой группы проявляют излишнюю доминантность в вопросах о приватности своих клиентов, оставляя за консультантом право на ее определение и возможность отмены в «интересах клиента».

Вторая модель строилась для выявления этических убеждений группы практикующих в системном семейном подходе (ССТ). Это самая удачная из трех моделей: общая точность предсказания очень высокая — 90,6%. При этом модель регрессии правильно предсказывает принадлежность к этой группе тоже с большой точностью — 70,0%, а еще лучше — к группе практикующих в других подходах — 96,1%. Следовательно, выявленные этические представления достаточно хорошо характеризуют эту профессиональную группу психологов-консультантов. Респондент более вероятно относится к группе практикующих в ССТ, если он отвечает «нет» на вопрос B15, С14 и «да» на вопрос А29, А32, В3, В10, В11, С6, С29, D3. Влияние совокупности предикторов на зависимую переменную статистически значимо (х2=50,219; р<0,001). Пункты опросника, обладающие предиктивной способностью, перечислены в табл. 6.

Таким образом, семейные консультанты характеризуются максимальным числом отличительных убеждений. Парадоксальным образом они не считают, что должны постоянно осуществлять шаги по поддержанию компетентности, оспаривают необходимость сохранять терапевтические записи законным способом. Семейные консультанты придерживаются конфликтующих представлений о финансовой стороне практики: с одной стороны, утверждают, что не следует когда-либо снижать размер гонорара, с другой стороны, полагают, что консультанты, отказывающиеся от работы pro bono, неэтичны, мотивированы лишь собственной выгодой и должны покинуть специальность.

Наконец, третья модель строилась для выявления взглядов, характерных для практикующих в экспириентальном подходе (ЭП). Точность предсказания здесь — 72,9%. Модель регрессии правильно предсказывает принадлежность к этой группе с очень малой точностью — всего 35,3%, но к группе практикующих в других подходах — с высокой точностью — 93,5%. Это означает, что наличие указанных ниже ответов на пункты-предикторы вряд ли может служить достаточным основанием для отнесения их к группе практикующих в ЭП. Перечислим все же выделенные три предиктора: ответы «нет» на вопросы D15, С23 и «да» на вопрос B23. Влияние на зависимую переменную совокупности всех пре­дикторов достоверно: х2=21,848 (р<0,001). Содержание указанных пунктов опросника представлено в табл. 7.

Слабым отличительным признаком респондентов экспириентального лагеря становятся убеждения, затрагивающие критерии компетентности и допустимого в учебных программах. Так, эти респонденты не согласны с требованием практиковать в строгом соответствии с полученным образованием; они также не согласны с отнесением работы над личными проблемами в ходе тренингов к неэтичным приемам, полагая при этом, что она допустима при использовании специальных мер с целью снижения рисков.

Таблица 6

Предикторы принадлежности респондентов к группе практикующих в системном-семейном подходе

Примечание: ОЭ — оценка экспертов; ОР — согласие или несогласие респондентов; Р — стандартизованные регрессионные коэффициенты,р — уровень значимости.

Таблица 7

Предикторы принадлежности респондентов к группе практикующих в экспириентальном подходе

Примечание: ОЭ — оценка экспертов; ОР — согласие или несогласие респондентов; Р — стандартизованные регрессионные коэффициенты, p — уровень значимости.

Обсуждение результатов

К полученным данным следует отнестись с осторожностью, так как репрезентативность обследованной выборки психологов остается неясной. Они скорее указывают на зоны потенциальных проблем и, безусловно, требуют репликации в расширенной по численности выборке.

Так, пятая часть участников сообщили, что не имеют высшего образования по психологии; при этом 8% респондентов занимаются психологическим консультированием, вообще не имея высшего образования. Насколько такая практика согласуется с законом? Изучение правовых документов не дает окончательного ответа на поставленный вопрос. Согласно закону № 43 «О психологической помощи населению в г. Москве», оказание психологической помощи лицами, не имеющими базового психологического образования, возможно: «Специалисты-психологи — лица, имеющие высшее профессиональное образование или прошедшие профессиональную переподготовку в области психологии...» [О психологической помощи]. Однако этический кодекс РПО однозначно закрепляет полномочия психолога только за лицами, имеющими высшее психологическое образование [Этический кодекс психолога]. В дополнение к этому проект федерального закона № 553338-6, отклоненный Государственной Думой в 2012 г., требовал подтверждения высшего психологического образования дипломом не ниже уровня специалиста [О психологической помощи, а]. Данный вопрос, несомненно, требует скорого решения. При этом необходимо понимать, что современная практика требует значительной подготовки и эрудиции, так как теоретические и эмпирические основы консультативной психологии бурно развиваются, а проблемы клиентов значительно усложняются (например, в молодежной популяции зафиксирован резкий рост показателей личностного неблагополучия в виде нарциссизма и перфекционизма) [Curran, 2019; Twenge, 2008].

По данным анкеты, значительная часть обследованных не проходила послевузовской подготовки в каком-либо из психотерапевтических подходов (40%). Можно предположить, что это явление в значительной степени обусловлено недоступностью дорогостоящего обучения для многих выпускников российских вузов. Максимальное число таких респондентов зафиксировано среди психологов-консультантов, практикующих на основе КБТ. Эту тенденцию отчасти можно объяснить спецификой руководств, где технологии КБТ представлены в открытом и детализированном виде, что может создавать опасную иллюзию полностью самостоятельного овладения методом.

В отношении супервизий ситуация относительно благополучна: ежемесячно их проходят более половины респондентов, практикующих в разных подходах. Максимальное число регулярно супервизирующихся установлено среди консультантов психодинамического направления. Следует отметить, что супервизирование не является обязательным условием практики для специалистов со стажем, выполнивших образовательный стандарт в рамках обучения какому-либо психотерапевтическому подходу. Тем не менее, настораживающий факт неучастия в этой работе 15% консультантов, практикующих в рамках КБТ, вряд ли может быть объяснен этим обстоятельством, учитывая приведенные выше сведения. По данным анкеты, большинство респондентов знакомились с этическими основами консультирования в ходе как вузовского, так и послевузов­ского обучения. Тем не менее, создается впечатление, что вопросы этики мало освещаются в специализированных послевузовских программах. Авторитетный эксперт по этике, психоаналитик Г. Габбард, сетуя на подобное явление в американских обучающих программах, однозначно высказывается за необходимость соответствующих преобразований [Габбард, 2014].

Эксперты, относившие пункты опросника к этически спорным и этически бесспорным, — психологи с опытом изучения этики консультирования и решения этических дилемм, превышающим средний для сообщества. Но согласованность их суждений оказалась невысокой; она была совсем мала для пунктов, тестирующих этические убеждения в области исследований и образовательных программ. Невысокая гомогенность в экспертных оценках позволяет предположить, что достижение консенсуса при решении важнейших профессиональных вопросов станет для отечественных специалистов сложной задачей.

Распределение выборов, сделанных респондентами, показывает, что более половины участников исследования не придерживаются этических убеждений, которые экспертам представляются бесспорными и затрагивают такие важнейшие аспекты консультирования, как недопустимость двойственных ролей, своевременность завершения работы, необходимость направления к другому специалисту в случае недостаточной компетентности и т. д. При этом значительная часть респондентов (45,6%) придерживаются хотя бы нескольких (от 1 до 9) этически сомнительных убеждений в психологическом консультировании.

Были установлены области максимальных разногласий между опрошенными. Так, половина респондентов не согласны с тем, что консультанты должны хорошо осознавать место своих личных ценностей в сложном и многообразном обществе, которое представляет современный мир. Эти ответы могут, на наш взгляд, объясняться двумя причинами: а) трудностями в отыскании наиболее точного перевода этого оригинального пункта; б) недостаточным опытом размышлений над вопросами о том, как личные ценности психологов соотносятся с ценностными ориентациями разных социальных групп, образующих российское общество, и как их несовпадение может отражаться на консультативном процессе.

Предметом ожесточенной дискуссии может стать допустимость двойственных отношений с клиентом. Половина опрошенных не согласны с их определением как «всегда неэтичных и открывающих возможности эксплуатации». Этот результат свидетельствует о том, что одно из важнейших этических правил современных кодексов не стало внутренним ограничением для значительной части российских специалистов.

Половина опрошенных консультантов не признают необходимость тщательного отбора участников психологических групп и проведения с ними скринингового интервью до начала работы. Участие в группах, сформированных на основе такого подхода, может стать рискованным для уязвимых и остро нуждающихся в безопасной среде клиентов.

Несогласие половины опрошенных респондентов вызывает требование практиковать в строгом соответствии с полученным образованием и пройденными тренингами. Результат вполне предсказуем: значительное число специалистов, не прошедших углубленной подготовки в каком- либо психотерапевтическом подходе, могут агрессивно противостоять этому этическому правилу и отстаивать свое право на работу с различными контингентами клиентов — со всеми вытекающими из такого поведения последствиями.