Факторы выбора этнической категоризации в ситуации информационного воздействия на подростков и юношей

Постановка проблемы

Понятие социальной категоризации выступает одним из центральных для социально-психологического рассмотрения проблемы идентичности личности, которая, по мнению Г.М. Андреевой, в свою очередь, является «одной из центральных проблем современной социальной психологии»[Андреева, 2008, с. 109]. Посредством социальной категоризации человек систематизирует социальные события и объекты окружающего мира, осуществляет ориентацию в своем социальном окружении [Белинская, 2009].

Значимость процессов социальной категоризации, особенно в контексте межэтнических отношений, трудно переоценить. Многие социально-психологические феномены существенным образом трансформируются при актуализации этнических категорий (например, «вера в справедливый мир») [Correia, 2007]. Так, наличие/отсутствие этнических/национальных категорий влияет на распознавание эмоций [Young, 2010] и демонстрацию эм­патии [O'Doherty, 2007].

Здесь возникают вопросы. В какой мере внешнее воздействие может оказать влияние на процесс этнической ка­тегоризации? Какие механизмы социального воздействия сопровождает этот феномен? В современных социальных науках достаточно глубоко изучен механизм информационного воздействия, связанный с тематикой межэтнических отношений [Волков, 2014; Малькова, 2002;  Язык вражды в, 2003]. Существуют данные о том, что самокатегоризация сама по себе может действовать как механизм социального влияния [Агадуллина, 2012]. Однако социально-психологические закономерности обратного процесса остаются недостаточно изученными.

О.А. Гулевич выделяет 4 группы факторов, в целом влияющих на выбор социальной категории. Это особенность социальной категории, соотношение между категорией и контекстом категориза­ции, особенности контекста категориза­ции и индивидуальные особенности объекта категоризации. Одной из ключевых особенностей социальной категории является ее относительная доступность — «легкость, с которой она приходит в голову субъекту восприятия» [Гулевич, 2007, с. 121]. По нашему мнению, воздействие средств массовой информации на этническую категоризацию может объясняться именно тем, что масс-медиа повышают относительную доступность этничности и тем самым стимулируют ее использование в процессе социального познания. Проверке этого предположения и было посвящено наше исследование.

С другой стороны, можно допустить, что в ситуации самокатегоризации значимым фактором также являются индивидуальные особенности субъекта кате­горизации. Как отмечает О.А. Гулевич, если человек «является носителем стереотипов, например о какой-либо этнической группе, и считает что национальность это именно та характеристика, которая позволяет разделить окружающих на несколько типов, при восприятии происходящего он будет часто использовать категорию «этническая принадлежность» [Гулевич, 2007, с. 122].

В этой связи представляется важным, кроме ситуационных и социокультурных аспектов доступности этнической категории, учитывать факторы, которые имеют отношение к личности. В первую очередь, это социально-психологические переменные, имеющие отношение к «механизмам субъективной реконструкции социальных реалий» [Белинская, 2009, с. 6]. В контексте этнической категоризации наибольший интерес представляют два феномена.

Первый — это этническая идентичность, определяемая как «составная часть социальной идентичности, психологическая категория, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной этнической общности» [Стефаненко, 2006, с. 229]. По мнению Л.М. Дробиже- вой, этническая идентичность это не только «самоотождествление, но и представление о своем народе, его языке, культуре, территории, интересах, а также эмоциональное отношение к ним и при определенных условиях готовность действовать во имя этих представлений» [Дробижева, 2008, с. 219]. При этом важным вопросом является сочетание этнической идентичности со смежными параметрами социальной идентификации, прежде всего, с гражданской идентичностью [Павлова, 2013].

Второй — этнонациональные установки, определяемые как «предрасположенность индивида к оценке проявлений феномена национальности (этничности) или оценочное отношение к феномену национальности. Они являются генера­лизованными установками, так как существуют вне контекста конкретных меж­групповых отношений» [Хухлаев, 2011, с. 48].

Таким образом, целью исследования была проверка гипотез о влиянии информационного воздействия и индивидуальных особенностей субъекта катего­ризации, а также о взаимовлиянии данных факторов в ситуации этнической ка­тегоризации.

О программе исследования

В исследовании принимали участие учащиеся средних школ г. Москвы в количестве 267 человек. Средний возраст 15 лет (от 13 до 17 лет), по половому признаку выборка делилась практически поровну (респондентов 48% мужского и 52 % женского пола). Выбор данной возрастной категории был обусловлен тем, что в этот период жизни происходит формирование системы представлений и оценок этнокультурных особенностей своей общности по сравнению с иноэт­ническим окружением.

Исследование было построено по схеме прайминга — проверки влияния предъявляемого стимула на социальную категоризацию. В качестве стимула выступило ознакомление с материалом, повышающим доступность этнической категории. В данном случае это была одна из двух статей про иноэтничных мигрантов. Прайминг доступности, в свою очередь, был разделен на две части по вектору эмоциональной окрашенности текста. Первая группа получала для прочтения негативно окрашенную статью про иноэт­ничных мигрантов (посвящена стигмати­зации образа мигранта как преступника). Вторая группа респондентов знакомилась со статьей, в которой этническая категория имела позитивную эмоциональную окраску (главный герой — дворник из Узбекистана, выращивающий арбузы для жителей подмосковного дома). Таким образом, был реализован прайминг позитивности этнической категории. Школьники из третьей группы получали для прочтения статью на нейтральную (в отношении этничности) тему.

После ознакомления со статьей респонденты выполняли задания методики изучения социальной категоризации (разработка О.Е. Хухлаева). Методика основана на представлении о том, что процесс социальной категоризации является частью общих процессов катего­ризации, которые, в свою очередь, составляют основу мышления, а точнее, процессов анализа, сравнения и синтеза, приводящих к формированию категории. При определенной специфичности для социального познания, категориза­ция в целом является универсальным процессом [Андреева, 2005]. Таким образом, для изучения социальной категоризации возможно использовать методы, применяемые для изучения обобщения, в том числе для обозначения группы предметов. В патопсихологической практике широкое распространение получил такой методический инструмент, как «Исключение предметов» («Четвертый лишний»), описанный Б.В. Зейгарник и С.Я. Ру­бинштейном [Белопольская, 2009], на основании которого была разработана наша методика.

Для исследования социальной кате­горизации было подобрано 16 групп фотографий с изображениями людей крупным планом. Каждая из групп предъявлялась отдельно и состояла из четырех фотопортретов. Респондентам было необходимо выделить общий признак, характеризующий три фотографии людей и исключить четвертую как не имеющую данного признака. При регистрации ответа фиксировалось наличие/отсутствие этнической категоризации в процессе обобщения. При этом группы фотографий были подобраны так, чтобы у респондента была потенциальная возможность осуществить как этническую, так и возрастную и половую категоризации (т.е. были представлены лица разного пола, возраста и отличающиеся по антропологическим признакам, визуально «сцепленным» с этничностью).

Для изучения связи социально-психологических особенностей субъекта ка­тегоризации с выбором этнической категории были выбраны следующие опросники, проведенные в формате самоза- полнения.

Шкала этнонациональных установок [ Этнонациональные установки и, 2011], разработанная О.Е. Хухлаевым совместно с И.М. Кузнецовым и Н.В. Тка­ченко и направленная на изучение установок по поводу четырех объектов: а) национальности как абстрактной категории; б) национальности как свойства носителя установки («моя» национальность); в) национальности, воплощенной в межличностном пространстве («люди моей национальности»); г) национальности, «объективированной» в людях «иной» национальности. Опросник позволяет выявить четыре формы установок:

—  националистические установки (неприязненное отношение к представителям иных национальностей);

—   патриотические установки (ощущение гордости за свою национальную принадлежность и ощущение связи с людьми «своей национальности»);

—  нейтральные этнонациональные установки (нейтральное, индифферентное отношение к своей национальной принадлежности; установка на «перифе- рийность» вопросов, связанных с национальностью);

—  негативистские этнонациональные установки (отрицательное отношение к феномену национальности и национальной принадлежности).

Методика получила широкое использование и успешно апробирована на различных возрастных группах [Фомичева, 2013].

Методика оценки позитивности и неопределенности этнической идентичности Н.М. Лебедевой и А.Н. Татарко, которая позволяет оценить «эмоциональный компонент этнической идентичности, точнее, валентность (эмоциональную окрашенность) этнической идентичности» [Татарко, 2011, с.15]. Вторая шкала направлена на оценку степени неопределенности этнической идентичности.

Методика изучения выраженности этнической и гражданской идентичности, которая является модификацией опросников, предложенных Дж. Финни (мультигрупповой опросник этнической идентичности, MIEM-R и его вариант для гражданской принадлежности [Phinney, 2007]), составленный на основе русскоязычной адаптации, предложенной Т.Г. Стефа- ненко [Стефаненко, 2006].

Результаты исследования
и их обсуждение

В целом примерно в половине случаев социальной категоризации (необходимости выбора «лишней» фотографии) респонденты использовали категории, не запланированные исследователями. Далее (в порядке убывания) идет частота выбора половой (3,9 из 16), этнической (1,8 из 16) и возрастной категорий (1,5 из 16).

Рассмотрим влияние информационного прайминга, повышающего доступность этнической категории, на частоту выбора данной категории (табл. 1). По результатам одномерного дисперсионного анализа (ANOVA, F(2) = 12.84, p =0.000) частота выбора этнической категории значимо выше тогда, когда респонденты знакомились со статьей про иноэтничного мигранта, вне зависимости от эмоциональной окрашенности данной статьи. Таким образом, повышение доступности этнической категории в результате информационного воздействия (прочтения статьи) влияет на частоту использования этничности для социальной категоризации. При этом не важно, какой образ иноэтничного мигранта транслируется (позитивный или негативный), так как результат оказывается одним и тем же.

Таблица 1

Выбор этнической категории в различных ситуациях
информационного воздействия

Условные обозначения: «*» Парные сравнения средних (критерий Шеффе): достоверные раз*
личия с ситуацией 3, p ≤ 0.001.

Рассмотрим, как связаны социально­психологические особенности субъекта категоризации с выбором этнической категории (вне зависимости от контекста прайминга). В рамках первой регрессионной модели (табл. 2, использован прямой пошаговый метод) показана связь всех изученных социально-психологических личностных переменных с этнической категоризацией. Ее статистическая значимость ограничена — на уровне статистической тенденции p = 0.08. При этом квадрат коэффициента множественной корреляции (R2) крайне невелик. Такие данные говорят об отсутствии связи в целом. Однако на фоне других переменных резко выделяются националистические установки. Это единственный параметр, коэффициент регрессии которого находится в границах статистической значимости.

Таблица 2

Взаимосвязь социально-психологических особенностей
субъекта категоризации с выбором этнической категории

Условные обозначения: «*» p ≤ 0.01; «**» p ≤ 0.05; «***» p ≤ 0.001; R — коофициент множествен*
ной корреляции; R2 — квадрат коофициента множественной корреляции; Adj.R2 — скорректи*
рованный квадрат коофициента множественной корреляции; F — критерий Фишера.

Таким образом, можно говорить, что этническая и гражданская идентичность респондентов не оказывают значимого влияния на склонность использовать этническую категорию в ситуации социального восприятия.

Во второй регрессионной модели рассмотрены отдельно этнонациональные установки. Она уже становится достоверной, при этом несколько повышается квадрат коэффициента множественной корреляции. В третьей модели как независимая переменная выступают только националистические установки. При сравнении ее параметров с показателями второй модели следует отметить, что они практически идентичны. Таким образом, можно сказать, что националистические установки повышают вероятность социальной категоризации по этническому признаку. Однако по данным нашего исследования такое влияние относительно невелико, так как регрессионная модель объясняет не более 7% дисперсии и, следовательно, не обладает высокой предсказательной значимостью.

Далее перейдем к сравнению влияния информационного воздействия и социально-психологических параметров на использование этнического признака в процессе социальной категоризации.

Для решения этой задачи мы перевели показатели выраженности этнонацио- нальных установок в качественную шкалу, пригодную для использования в многофакторном дисперсионном анализе. Мы видим (табл. 3), что обе независимые переменные связаны с этнической кате­горизацией. Уровень достоверности воздействия фактора доступности («этнической» информации) на несколько порядков выше, чем националистических установок. Однако влияние установок также находится на уровне удовлетворительной статистической значимости.

Таблица 3

Сравнительный эффект влияния доступности этнической категории
и выраженности националистических установок на этническую категоризацию

Примечание. Параметры модели: квадрат коофициента множественной корреляции R2 = 0.21.

При этом взаимодействие данных факторов не обнаружено (его значимость недостоверна), что говорит о том, что фактор ситуации (информационное воздействие, повышающее доступность этнической категории) и фактор личности (социально-психологический параметр -националистические установки) действуют вне связи друг с другом. Подтверждением этому и является то, что объем объясненной дисперсии в данной модели наиболее высок (21%).

Мы обнаружили что респонденты, знакомящиеся со статьей про иноэтничных мигрантов, чаще использовали этничность в процессе социальной катего­ризации. Безусловно, каждый человек в ситуации социального восприятия использует широкий спектр социальных категорий (что отчасти и подтвердило наше исследование). Информационное воздействие оказывает определенное влияние на то, какая категория будет использована в данный момент. Информация из статьи, по сути дела, «напоминает» человеку о существовании такой категории, как этничность. Вслед за этим, получая задание выбрать «лишнюю» из четырех фотографий, респондент чаще использует этничность, так как она уже «под рукой», т.е. находится в пределах доступности ассоциативной памяти.

Более того, как отмечает О.А. Гуле­вич, «доступность какой-либо категории объясняется тем, что субъект восприятия понимает: большинство различий между людьми могут быть описаны в терминах этой категории» [Гулевич, 2007, с. 122]. Несмотря на то, что прямое доверие к печатным СМИ невысоко, газетный текст может оказывать социальное влияние посредством механизма, который Р. Чалдини обозначил как «принцип социального доказательства. <...> „мы считаем свое поведение правильным в данной ситуации, если часто видим других людей, ведущих себя подобным образом» [Чалдини, 2004, с. 114]. Читая статью про дворника из Узбекистана, мы знаем, что этот же текст читали и читают другие люди. Таким образом, тема «иноэтничности» становится тем, о чем «принято» говорить, и, значит, ее объяснительный потенциал возрастает.

Также данный результат может быть объяснен с привлечением данных когнитивной психологии. Д. Каннеман выделил ряд эвристических принципов, которые сводят сложные задачи оценки вероятностей и прогнозирования значений величин в ситуации принятия решения до более простых операций суждения [Канеман, 2005]. Одна из них — эвристика доступности. Это «оценка частоты и степени вероятности данного частного случая или происшествия, основанная на том, насколько легко или быстро приходят на память вызванные данной ситуацией ассоциации или примеры»[Тейлор, 2004, с. 87]. Под ее влиянием человек считает более вероятным событие, которое, например, произошло недавно или которое легко представить. Очевидно, что если незадолго до ситуации социальной категоризации человек имел дело с вопросами этнично- сти (прочитал соответствующую статью), скорее всего он будет склонен оценивать как более вероятный тот факт, что с помощью этничности можно описать различия между людьми.

Влияние фактора позитивности этнической категории на этническую кате­горизацию в исследовании не обнаружено. Как показывает О.А. Гулевич [Гулевич, 2007а], этот параметр имеет отношение, в первую очередь, к самокатегоризации, так как действует посредством возможности повышения самооценки за счет причисления себя к более позитивной категории. Однако, с теоретической точки зрения, данный феномен может проявляться и при восприятии окружающего мира. Наличие негативно окрашенной категории, в том случае если «негативность» связана с представлением о более низком статусе аутгруппы (что соответствует образу иноэтничных трудовых мигрантов), с точки зрения гипотезы самооценки [ Social categorization and, 1971], предоставляет возможность более позитивной оценки ингруппы. Это, в свою очередь, должно стимулировать более частое предпочтение этнично­сти в ситуации такой социальной катего­ризации, когда прайминговый стимул представлен негативной информацией об этнической аутгруппе. Однако данные нашего исследования это не подтверждают, что может быть интепрети- ровано двояким образом.

Возможно, ситуация потенциально «подходящая» для повышения этнической самооценки не обязательно будет использована человеком. Более того, можно предположить, что сама по себе ситуация практически не важна, а на первый план выходит наличие или отсутствие у самого субъекта мотивов повышения этнической самооценки, что специально в нашем исследовании не учитывалось.

С другой стороны, существует вероятность того, что «эмоциональная окра­шенность» сама по себе не является прайминговым стимулом. Люди реагируют на сам образ («иноэтничный мигрант»), при этом его оценочные характеристики формируются на основании уже имеющейся у субъекта системы установок. Данный процесс может быть объяснен с помощью широко известного феномена избирательного внимания к релевантной информации о стереотипах [Нельсон, 2003]. Наличие предубежденности по отношению к мигрантам приведет к тому, что оценка образа, предъявляемого в статье, будет негативной вне зависимости от содержания текста. Таким образом, «объективные» (т.е. внешние по отношению к субъекту) характеристики объекта социальной категоризации не оказывают влияние на выбор этнической категори­зации — на первый план здесь выходят индивидуальные особенности субьекта. Рассмотрим этот вопрос подробнее.

На первый взгляд, наибольшее влияние на использование этничности для социальной категоризации должна оказывать выраженность этнической идентичности. Если для субъекта восприятия значима принадлежность к этнической общности — это, безусловно, будет вносить серьезный вклад в личное ощущение «реальности» («жизненности», «entitativity») группы. В свою очередь, параметр «реальности» группы является одним из значимых факторов, влияющих на выбор социальной категории [Гулевич, 2007а]. В российской реальности, когда «этнич- ность» и «национальность» (гражданская принадлежность) значимо «сцеплены» друг с другом, логично предположить, что гражданская идентичность также может выступать стимулом этнической категоризации. Однако результаты нашего исследования не подтверждают вышеизложенные положения. Более того, значимость коофициента регрессии настолько низка, что даже существенное увеличение объема выборки не привело бы, скорее всего, к выявлению достоверных взаимосвязей.

Эти данные можно объяснить, только рассмотрев различия между процессами социальной категоризации и идентичности. Общеизвестно, что социальная кате­горизация сопровождается самокатего- ризацией, отнесением себя к определенной группе [Микляева, 2008]. При этом на первый план выходит когнитивная составляющая, связанная с восприятием различий между аут- и ингруппой, а также сходства между членами ингрупп. Социальная идентификация, в трактовке создателя теории социальной идентичности А. Тешфела, является когнитивно-моти- вационым процессом [Иванова, 2009]. Опросные методики изучения этнической и гражданской идентичности в большей степени учитывают как когнитивные, так и моти­вационные аспекты и в целом имеют дело не с процессом, а с результатом — т. е. не с идентификацией, а с идентичностью. Категоризация же, напротив, процесс ситуативный, сильно подверженный влиянию социального контекста. Таким образом, мы можем предположить, что устойчивое внутреннее ощущение принадлежности к этнической общности связано с глубинными личностными смыслами и не оказывает существенного влияния на ситуативно ориентированный процесс социальной катего­ризации.

Из всех социально-психологических параметров, задействованных в исследовании, только националистические установки демонстрируют наличие влияния на социальную категоризацию по этническому признаку. Данные установки связаны, в первую очередь, с неприязненным отношением к представителям иных национальностей (презрение, отвращение и пр.). По мнению М. Биллига [Billig, 2005; Billig, 2009], за таким отношением стоит не просто предубежденность, а принятие без доказательств естественности («naturalness») существования нации-государства. В основе националистического взгляда на мир всегда лежит представление о естественности разделения человечества на нации. Некоторые исследователи также обращают внимание на то, что, кроме социальной идентичности, у национализма существует и второй значимый предиктор [Emotional prejudice, essentialism, 2003]. Это эссенциализм, т.е. отношение к различиям как к неотъемлемым атрибутам ин- и аутгруппы, как к своего рода «непроходимым барьерам» между культурами. Такое «радикальное уважение различий» как раз и лежит в основе национализма как внешнего проявления дегуманизации аутгруппы. Сама по себе этническая идентичность не вызывает негативного отношения к иной этногруппе. Только в сочетании с эссен- циалистским представлением о «карди­нальности» различий она ведет к росту этнической неприязни, а эссенциалист- ское представление об этничности является прямым основанием повышения субъективного ощущения «реальности» этнической группы — ведущего фактора этнической категоризации [Гулевич, 2007].

При этом фактор, носящий социально-психологический характер (националистические установки), и внешний фактор информационного воздействия, повышающего доступность этнической категории, действуют без значимой связи друг с другом. Напротив, их воздействие суммируется, повышая вероятность выбора этничности в процессе социального восприятия. Можно говорить о том, что актуализация этнической категории определяется суммативным воздействием контекста и установок самого субъекта категоризации. Эти выводы возвращают нас к предположениям дуалистической модели нормативного и информационного влияния, разработанной для анализа причин конформизма [Майерс, 1999], но имеющей потенциально более широкое значение. Согласно этому подходу к объяснению социального воздействия, нормативное влияние связано с вопросами самооценки и «получением правильных представлений о реальности» [Тернер, 2003, с. 201], а также задействует, в первую очередь, социальные установки, имеющиеся у индивида. Информационное влияние действует посредством механизма конформности через убеждение в валидности взглядов других людей. Традиционно в социальной психологии принята идея о разграничении данных процессов, хотя и существуют данные о том, что информационное влияние может усиливать действие влияния нормативного [Семечкин, 2003]. Однако, с точки зрения теории самокате- горизации Дж. Тернера, «информация будет убеждающей лишь в той мере, в какой она была валидизирована через ее использование для достижения внутригруппового консенсуса» [Тернер, 2003, с. 238]. Таким образом, теория самокатегоризации «предлагает общий подход к объяснению социальной ценности и информационных процессов» [Тернер, 2003, с. 238].

Полученные в нашем исследовании результаты не соответствуют модели Дж. Тернера, потому что взаимовлияние информации и установок на этническую категоризацию не обнаружено. Мы можем предположить, что подход Дж. Тер­нера ограничен ситуацией, когда информационное влияние действует напрямую — посредством убеждения, предполагающего, в конечном итоге, изменение установок. В изучаемой нами ситуации ключевым является эффект прайминга, т.е. непроизвольного и нецелевого воздействия. Если предположить, что авторы статей про иноэтничных мигрантов (которые были использованы в эксперименте) ставили себе задачу убедить читателя в определенной оценке данной социальной группы или ее отдельных представителей, то влияние такого рода может быть объяснено только с учетом теории Дж. Тернера. Однако эффект, обнаруженный нами, связан с упоминанием этничности в контексте феномена миграции, упоминанием, которое не было призвано «убеждать» в чем-то «само по себе». Посредством повышения доступности этнической категории влияние было осуществлено без задействования внутренних установок индивида. Следует отметить, что личные установки авторов статей также не обязательно имели отношение к результату, достаточно было соответствующего редакционного задания. Таким образом, мы видим, что этническая категоризация может быть не только функцией внутригрупповых процессов, но и продуктом ситуативного стечения обстоятельств контекста, своего рода «случайностью», которая зачастую может приводить к непредсказуемым последствиям.