Личностное развитие и качество уединения

Введение

Уединение редко становится предметом исследования в пространстве российской психологии. В англоязычных публикациях существует достаточно четкое терминологическое различение уединения (solitude) и одиночества (loneliness) с соответствующей каждому термину традицией исследования [Long, 2003; The Handbook of, 2014]: одиночество в этих работах, как правило, рассматривается как эмоциональное переживание, а уединение — как жизненная ситуация. Начиная с 1990-х гг. понятие уединения операционализировано в целом ряде исследований [Burger, 1995; Detrixhe, 2014]. В отечественных работах уединение чаще всего рассматривается в качестве одного из аспектов многопланового и амбивалентного конструкта одиночества [Кочеткова, 2015; Полякова, 2009]. Лишь в последнее время стали предприниматься попытки рассмотрения уединения как самостоятельного феномена.

Одиночество, как правило, понимается как негативное переживание собственной невовлеченности в глубокие отношения с другими людьми, нехватки близости и рассматривается как негативный феномен [Осин, 2013; Слободчиков, 2007]. Однако, находясь в уединении, человек необязательно переживает одиночество. Уединение может проявлять себя и как эмоционально позитивный, и как негативный опыт, может выступать ценным ресурсом рефлексии, творческой деятельности и важным условием для развития аутокоммуникации, позволяя человеку переработать и интегрировать накопившийся опыт впечатлений. В уединении обнаруживает себя «полифоничная диалогичность сознания», выступающая основой феномена внутренней диалоговой активности [Леонтьев, 2011а].

Один из наиболее интересных вопросов, возникающих в рамках исследования уединения — его связь с личностным развитием. Как теоретические работы, так и данные эмпирических исследований говорят о том, что способность к принятию своего одиночества как экзистенциального факта и готовность принимать и создавать ситуации уединения в собственной жизни связаны с рядом позитивных феноменов. Многие авторы, в числе которых В. Франкл, А. Лэнгле, А. Маслоу, К. Мустакас, К.Г. Юнг, Дж. Бьюдженталь, Ф. Перлз, Э. Фромм и С. Мадди, признавали, что личностное развитие предполагает признание и принятие факта своей фундаментальной отделенности от других людей. По данным эмпирических исследований, способность переживать ситуации уединения, не страдая от одиночества, связана с эффективностью в творческой деятельности, способствует самопознанию и саморазвитию [Мельник, 2004; Неумоева, 2005; Осин, 2013; Coplan, 2014; Long, 2003а].

Обсуждая преимущества уединения, К. Лонг и Дж. Эйврилл отмечают, что в этой ситуации у личности есть свобода реализовывать возможности, которые могут быть недоступны в обычной социальной среде [Long, 2003]. В этой связи в российской психологии развивается понятие о внутренней диалоговой активности [Кучинский, 1988] и психологической приватности [Нартова-Бочавер, 2008].

Аутокоммуникация, происходящая в уединении, может лежать в основе связи уединения с личностным развитием [Костенко, 2016; Леонтьев, 2011; Мацута, 2007; Осин, 2013].

По данным К. Лонга и коллег [Long, 2003а], для респондентов, переживающих одиночество в ситуациях уединения, характерны ценности безопасности (security) и власти (power), а также нейротизм, низкая самооценка, неудовлетворенность жизнью, предрасположенность к депрессии. В свою очередь, для респондентов, демонстрирующих предпочтение ситуаций уединения и способных использовать эти ситуации как ресурс для самопознания и саморазвития либо переживающих в уединении внутреннюю связь с другими людьми, природой, Богом, характерны ценности открытости изменениям и самотрансценденции и не характерны перечисленные выше негативные феномены.

Экспериментальное исследование Нгуен, Райана и Деси [Nguyen] показало, что ситуация уединения провоцирует негативные переживания у испытуемых с высоким нейротизмом, низкой открытостью опыту, а также испытывающих фрустрацию базовых психологических потребностей в автономии, компетентности и связанности с людьми. В лонгитюдном дневниковом исследовании эти же авторы [Nguyen, а] продемонстрировали, что связь уединения с благополучием опосредована возникающей в ситуациях уединения фрустрацией базовых психологических потребностей, однако эта фрустрация возникает лишь в том случае, когда уединение не переживается личностью как результат собственного выбора. Этот результат согласуется с данными более ранних исследований в русле теории самодетерминации [Chua, 2008].

Результаты этих недавних эмпирических исследований убедительно демонстрируют, что способность и готовность личности к принятию и продуктивному использованию ситуаций уединения («позитивное одиночество» [Осин, 2013]) выступает одним из аспектов позитивного функционирования. Однако проблема связи уединения с личностным развитием пока остается неизученной. В рамках данной работы мы сосредотачиваем внимание на личностных предпосылках опыта уединения, факторах его доступности для личности, а также его наполнении конкретными действиями и переживаниями.

Согласно нашей гипотезе, отношение личности к уединению зависит от уровня личностной зрелости, развития высших регуляторных механизмов. Представители экзистенциальной традиции [Moustakas, 1972; Tillich, 1963] рассматривают одиночество в качестве важнейшего вызова, ответом на который может быть принятие одиночества как жизненного факта и творческая адаптация к нему или же избегание одиночества, компульсивный поиск близости, страдание и личностный регресс. Схожие идеи предлагает культурно-исторический подход. Опираясь на работы Л.С. Выготского, И.М. Слободчиков рассматривает переживание одиночества как психический феномен, тесно связанный с процессом развития личности. По его мнению, в ходе развития личности этот феномен проходит ряд стадий, по мере прохождения которых интенсивность одиночества постепенно нарастает и провоцирует кризис развития, благоприятный исход которого связан со снижением интенсивности переживания одиночества [Слободчиков, 2008].

Гипотеза согласуется с логикой описанного в культурно-историческом подходе процесса развития высших психических функций путем овладения собственными психическими проявлениями: формирование личностной зрелости как совокупности высших психических функций связано с возрастанием роли осознанных, произвольных механизмов и их переходом из непосредственной, зависимой от других, интерпсихической формы в произвольную, интрапсихическую. Таким образом, развитие личности, возрастание ее автономии, предполагает, с одной стороны, развитие способности переносить ситуации уединения, не страдая от одиночества, и, с другой стороны, творчески их использовать.

Опираясь на описанные выше подходы к пониманию уединения и одиночества, мы предположили, что люди с различным уровнем развития личности будут по-разному переживать и использовать ситуации уединения. При этом для измерения уровня развития личности мы обратились к теории развития Эго Дж. Ле- винджер [Леонтьев, 2011], предлагающей хорошо теоретически и эмпирически проработанный подход к изучению личностного развития. В рамках данного подхода личностное развитие рассматривается как процесс постепенного усложнения форм саморегуляции. Используемый в данной теории метод — Методика незаконченных предложений Вашингтонского университета — представляется наиболее точной операционализацией культурно­исторического представления о развитии личности, рассматриваемого с точки зрения постепенного возрастания роли самосознания и процессов овладения собой на пути личностной эволюции.

Метод

Цель исследования Выборка и процедура исследования

Целью настоящего эмпирического исследования стало изучение особенностей переживания ситуаций уединения и деятельности в ситуациях уединения на различных уровнях развития Эго.

Выборка и процедура исследования 

Выборку исследования составили 204 человека (41 мужчина и 163 женщины) в возрасте от 16 до 44 лет (M=27,3, SD=5,98). Респондентам было предложено заполнить анонимную онлайн-анкету. Информация об исследовании распространялась с помощью социальных сетей.

Инструменты 

Для диагностики уровня развития Эго в данном исследовании применялся проективный инструмент — Методика неоконченных предложений Вашингтонского университета (НПВУ) [Леонтьев, 2010; Hy, 1996], представляющая собой операционализацию теории развития Эго Дж. Лёвин- джер. Методика содержит 36 неоконченных предложений (например: «Быть вместе с другими людьми...», «Когда люди беспомощны.»). Обработка результатов проводилась экспертами, прошедшими специальную подготовку по обработке стимульного материала. Кодировщик относил ответы респондента к одной из восьми стадий развития Эго: стадии E2 Импульсивной, Е3 Самозащиты, Е4 Конформизма, Е5 Самосознания, Е6 Совестливости, Е7 Индивидуалистической, Е8 Автономии и Е9 Интеграции (Е1 — Симбиотическая стадия, является довербальной и не диагностируется). В данном исследовании использовалась сокращенная версия методики, состоящая из первых 18 утверждений [Holt, 1980]. Полная и сокращенная версии методики продемонстрировали высокую надежность и валидность в целом ряде исследований на различных выборках [Gilmore, 2001]. Кодирование результатов производилось с участием двух экспертов. Согласованность независимых экспертных оценок оказалась достаточно высокой (р Спирмена = = 0,74, p < 0,001).

Для диагностики индивидуальных особенностей переживания одиночества и отношения к одиночеству использовался Дифференциальный опросник переживания одиночества (ДОПО) Д.А. Леонтьева и Е.Н. Осина [Осин, 2013] в полной версии (40 утверждений, 4-балльная шкала ответа). Инструмент включает восемь субшкал, которые образуют три основные шкалы, измеряющих Общее переживание одиночества (примеры пунктов: «Я чувствую себя одиноким», «Нет никого, к кому бы я мог обратиться») и два аспекта отношения к нему: Зависимость от общения («Я не люблю оставаться один», «Одинокие люди нуждаются в помощи») и Позитивное одиночество (например, «Я люблю помечтать в одиночестве», «В одиночестве приходят интересные идеи»).

Кроме того, в исследовании была использована Шкала Экзистенции А. Лэнгле и К. Орглер [Кривцова, 2009]. Инструмент разработан в рамках экзистенциально-аналитического подхода А. Лэнгле и измеряет четыре личностные способности («экзистенциальные компетенции» человека: самодистанцирование (SD — способность отходить на дистанцию в отношении самого себя), самотрансценденцию (ST — способность эмоционально чувствовать ценное для себя и стремиться к этому), свободу (F— способность найти реальную возможность действия в соответствии с ценностью), ответственность (V — способность довести до конца решение, принятое на основании личных ценностей). Эти диспозициональные характеристики могут рассматриваться как индикаторы позитивного функционирования (личностной зрелости) в ее экзистенциальном понимании. Опросник включает 52 пункта с 6-балльной шкалой ответа (например: «В моей жизни нет ничего ценного», «Я чувствую себя внутренне свободным»).

Для более полного изучения феноменологических особенностей переживания одиночества была разработана авторская анкета. Анкета включила ряд открытых вопросов, касающихся количества времени (в часах), проводимого в уединении в будние и выходные дни, а также типичных чувств и форм поведения в ситуациях уединения («Когда Вы находитесь в уединении, есть ли какие-то чувства, которые Вы испытываете, оказавшись наедине с собой? Пожалуйста, опишите их», «Что Вы обычно делаете в ситуациях уединения?»). Обработка результатов осуществлялась с помощью конвенционального контент-анализа [Hsieh, 2005]. Принципиальная особенность этого метода заключается в том, что количественные категории формируются и уточняются в процессе обобщения ответов респондентов, а не привносятся исследователем извне. Схема кодирования была разработана авторами совместно в ходе групповой дискуссии. Таким образом, в исследовании был использован вложенный смешанный (embedded mixed- methods) дизайн с количественной основой [Cresswell, 2011].

Результаты

Связи уровня развития Эго с показателями ДОПО и ШЭ

Поскольку уровень развития Эго измеряется по порядковой шкале, для изучения связей уровня развития Эго с другими личностными переменными использовался непараметрический корреляционный анализ (результаты представлены в табл. 1).

Таблица 1

Корреляции Спирмена между показателями методик НПВУ, ДОПО и ШЭ (N=204)

Примечание: «***» — p < ,001; «**» — p < ,01; «*» — p < ,05.

Показатель уровня развития Эго не продемонстрировал статистически достоверных связей со шкалой общего переживания одиночества и ее суб­шкалами, но показал слабые значимые связи с обоими показателями отношения к одиночеству: уровень развития Эго был обратно связан с зависимостью от общения и тенденцией рассматривать одиночество как проблему и прямо связан со шкалой позитивного одиночества.

Уровень развития Эго также продемонстрировал прямую связь со шкалой самотрансценденции, однако его связи с показателями самодистанцирования, свободы и ответственности оказались более слабыми и не достигли статистической достоверности. Показатели шкалы экзистенции были обратно связаны с общим переживанием одиночества и всеми его компонентами и обнаружили более слабые обратные связи лишь с негативным аспектом отношения к одиночеству — дисфорией одиночества и тенденцией рассматривать одиночество как проблему.

Поскольку число респондентов уровня развития Эго Е3 Самозащиты и Е8 Автономии оказалось равным 1 и 2 соответственно, было принято решение объединить уровни Е3—Е4 и Е7—Е8. Графический анализ средних значений (рис. 1) продемонстрировал, что все статистически достоверные корреляционные связи показателя развития Эго с другими переменными имеют ожидаемый монотонный характер.

Рис. 1. Связи уровня развития Эго с зависимостью от общения (ЗО) и позитивным одиночеством (ПО)

Время в уединении 

Субъективные оценки времени, проводимого в уединении, в среднем, в будний день в рабочее/ учебное время (M = 4,20, SD = 3,39) и в свободное время (M = 1,97, SD = 2,76), не показали значимых связей с данными методик, в отличие от субъективной оценки времени, проводимого в уединении в выходные (M = 5,65, SD = 4,90). Респонденты, считающие, что в выходные они проводят больше времени в уединении, более склонны испытывать переживание одиночества по данным опросника ДОПО (р = 0,22, p < 0,01) и чувствуют себя менее свободными, по данным ШЭ (р = -0,15, p < 0,05).

Виды деятельности в уединении 

На основе данных ответов респондентов виды деятельности в ситуациях уединения были сгруппированы в 12 категорий с помощью метода конвенционального контент-анализа. Один и тот же ответ мог относиться к нескольким категориям. Полученная сетка категорий представлена в табл. 2.

Таблица 2

Частотный анализ ответов по категориям (табл. 3) показал, что наиболее часто встречающимися видами деятельности в уединении являются: чтение, потребление медиа, размышления, творчество и работа в сети Интернет. Уровень развития Эго был связан с предпочтением таких видов деятельности, как размышления, физическая активность, творчество, работа и учеба (на уровне тенденции). Ответы респондентов с более высоким уровнем развития Эго включали большее число разнообразных категорий, при этом среди них чаще встречались и те, кто демонстрировал уход от ответа.

Таблица 3

Частоты категорий видов деятельности в одиночестве и их корреляция (Спирмена) с показателем уровня развития эго (N=204)

Примечание: «**» — p < 0.001; «**» — p < 0.01; «*» — p < 0.05. В число использованных категорий не входит уход от ответа.

Связи видов деятельности в уединении с показателями опросника ДОПО отмечены как более слабые. Показатель зависимости от общения был слабо обратно связан с категорией «Домашние дела» (р = -0,16, p < 0,05), а показатель позитивного одиночества был прямо связан с творчеством (р = 0,18, p < 0,01) и чтением (р = 0,17, p < 0,05). Связи видов деятельности с показателями ШЭ также были немногочисленными. Категория «Интернет» была обратно связана с самодистанцировани­ем (р = -0,20, p < 0,01), свободой и ответственностью (р = -0,15 и -0,14, p < 0,05); категория «Потребление ме­диа» обратно связана с показателем свободы (р = -0,15, p < 0,05). Общее число использованных категорий по видам деятельности было прямо связано с показателем самотрансценденции (р = 0,18, p < 0,01).

Переживания в уединении

При анализе описаний чувств, которые респонденты испытывают в уединении, мы объединили выделенные категории в две большие группы, соответствующие позитивным и негативным эмоциональным переживаниям, и подсчитали число упоминаний переживаний двух видов в каждой анкете. Мы также рассчитали показатель баланса аффекта как разность между количеством позитивных и негативных эмоций. Связи этих показателей с данными других методик представлены в табл. 4.

Связи шкал ДОПО с показателями переживаний в уединении согласуются со смыслом шкал: респонденты, страдающие от одиночества и негативно относящиеся к уединению (зависимость от общения), чаще сообщают о негативных переживаниях в уединении и реже — о позитивных; шкала позитивного одиночества демонстрирует обратную картину. Показатели ШЭ оказались обратно связанными с частотой негативных эмоций в уединении, а показатель уровня развития Эго прямо связан с частотой позитивных эмоций в уединении. Графически связи уровня развития Эго с переживаниями в уединении представлены на рис. 2: у респондентов с уровнями развития Эго Е3 Самозащиты и Е4 Конформизма показатели ПЭ и НЭ практически не различаются, в то время как у респондентов средних и высоких уровней развития Эго ПЭ чаще преобладают над НЭ.

Корреляции Спирмена между переживаниями в уединении и показателями методик НПВУ, ДОПО и ШЭ (N=204)

Примечание: «***» —p < 0,001; «**» — p < 0,01; «*» — p < 0,05.

Рис. 2. Соотношение позитивных эмоций (ПЭ) и негативных эмоций (НЭ) в уединении у респондентов с различным уровнем развития Эго

Некоторые респонденты, отвечая на вопрос о переживаниях в уединении, описывали когнитивные процессы (размышления, воспоминания и т. д.) (N = 57) или говорили об увлеченности каким-либо делом или стремлении к нему (N = 43). Обе эти категории оказались прямо связаны с уровнем развития Эго (p = 0,21 и 0,19, соответственно, p < 0,01) при отсутствии связей с другими переменными.

Обсуждение

Полученные результаты согласуются с существующими в экзистенциальной психологии и философии идеями о позитивной связи уровня развития личности с отношением к одиночеству и вносят вклад в подтверждение теоретических положений культурно-исторического подхода применительно к вопросам личностного развития.

Уровень развития Эго не был связан с общим переживанием одиночества, но был связан с изменением отношения к нему: для респондентов, демонстрирующих более высокий уровень развития Эго, более характерно позитивное отношение к уединению и менее характерна зависимость от общения. Этот результат как содержательно, так и по величине полученных эффектов хорошо воспроизводит данные исследования на другой выборке [Костенко, 2016]. Зрелая личность переживает одиночество не менее остро, но более толерантно относится к этому факту: не стремится избегать его и готова находить в уединении ресурс для самопознания и саморазвития.

Находясь в уединении, респонденты с высоким уровнем развития Эго испытывают негативные чувства не реже, чем респонденты с низким уровнем развития Эго, но позитивные — значительно чаще. Это соответствует теоретическим ожиданиям того, что высокие уровни развития Эго должны быть связаны с большей вероятностью переживания счастья и психологического благополучия, однако выраженность этой связи не должна быть сильной [Bauer, 2011].

В нашей выборке личностная зрелость не показывает связей с количеством времени, проводимого в уединении, но убедительно демонстрирует связи с его качеством: высокий уровень развития Эго связан с большим разнообразием видов деятельности в уединении. Как и в случае с эмоциями, респонденты с высоким уровнем развития Эго не реже сообщают о видах деятельности, которые можно условно назвать пассивными, но чаще сочетают их с размышлениями, творчеством, физической активностью.

Эти результаты согласуются с представлением Дж. Лёвинджер о природе Эго, для высоких уровней развития которого характерны более сложная диалектика внутреннего и внешнего, дифференцированные когнитивные стили, когнитивная сложность и толерантность к неопределенности [Blumentritt, 2011]. Респонденты с более высоким уровнем развития Эго более активны в уединении и, кроме того, способны к более дифференцированному описанию своего опыта.

Из показателей ШЭ лишь самотрансценденция демонстрирует позитивную связь с уровнем развития Эго и разнообразием видов деятельности в уединении. Три остальные шкалы демонстрируют обратные связи с переживанием одиночества, негативными эмоциями в уединении и зависимостью от общения. Самотрансценденция выглядит наиболее близкой характеристикой к личностной зрелости, что согласуется с теоретическим смыслом этой шкалы [Кривцова, 2009], измеряющей способность устанавливать внутреннее отношение между собственным переживанием ценного и объектами внешнего мира, порождая мотивацию к расширению репертуара видов деятельности.

Связи ДОПО с феноменологическими характеристиками переживаний в уединении вносят вклад в массив данных, свидетельствующих о валидности этого опросника. Предсказуемо показатели ШЭ и ДОПО демонстрируют сравнительно небольшое количество связей с содержанием деятельности в уединении, по сравнению с уровнем развития Эго. Можно предполагать, что уровень развития Эго выступает общей причиной наблюдаемых связей между феноменологическими характеристиками опыта в уединении и показателями психологического благополучия, которые были обнаружены в предыдущих исследованиях.

Магнитуда полученных связей между данными измерительных процедур различного типа (тестов- опросников ДОПО и ШЭ, проективной методики НПВУ и контент-анализа свободных описаний) невелика, но близка к типичному для психологии индивидуальных различий размеру эффекта (r = 0,20) [Gignac, 2016]. Статистическая мощность для обнаружения такого эффекта при уровне значимости p < 0,05 на нашей выборке составила 0,82. Учитывая поисковый характер исследования, мы воздержались от принятия более жесткого критерия или введения поправок на множественные сравнения, что снизило бы статистическую мощность.

Для дальнейшей проверки гипотезы о связи личностного развития с опытом уединения необходимы более крупные выборки и использование более точных количественных методик измерения количественных и качественных характеристик субъективного опыта в уединении. Проведенное исследование можно считать первым шагом в этом направлении. Как отмечал П. Тиллих [Tillich, 1963], одиночество может победить лишь тот, кто способен вынести уединение. Перефразируя эту идею с позиций культурно-деятельностного подхода, можно сказать: кто овладел своим одиночеством, тот способен творчески использовать уединение.

Выводы

1.   Уровень развития Эго прямо связан с позитивным отношением к уединению и обратно связан с зависимостью от общения.

2.   Респонденты с высоким уровнем развития Эго чаще испытывают позитивные эмоциональные состояния в ситуациях уединении и склонны к большему разнообразию видов деятельности в уединении.

Финансирование

Работа выполнена при поддержке РФФИ, проект № 14-36-01035 «Роль внутреннего диалога и саморефлексии в личностной саморегуляции, самоотношении и саморазвитии».