Особенности эмоциональной регуляции у представителей русской и азербайджанской культур

Проверяется психометрическая эквивалентность русскоязычной версии опросника ERQ (Emotion Regulation Questionnaire) Дж. Гросса на российской и азербайджанской выборках (N = 472, из них 282 — русские, 190 — азербайджанцы, средний возраст — 19 лет, 33,8% мужского и 66,2% женского пола). Конфирматорный факторный анализ показал, что выполняется требование сильной эквивалентности, позволяющее сравнивать средние баллы по шкалам опросника в России и Азербайджане. Культурные различия по частоте использования когнитивной переоценки и подавления экспрессии не установлены, при этом в России каждая из стратегий используется независимо от другой, а в Азербайджане обе стратегии используются в равной степени (r = 0,33, p < 0,01). Как в России, так и в Азербайджане показатели по подавлению экспрессии у мужчин выше, чем у женщин (d = 0,40 и 0,64; p < 0,01 и 0,001) (по когнитивной переоценке нет значимых различий). Результаты по опроснику ERQ Дж. Грос­са сопоставляются с результатами по другим методикам, связанным с эмоциональной регуляцией, которые использовались в наших предыдущих исследованиях в России и Азербайджане.

Наш исследовательский проект посвящен изучению связи между ценностями культуры и особенностями эмоциональной регуляции в России и Азербайджане. В качестве главного объяснительного принципа, как и в большинстве зарубежных работ [Manstead, 2012], рассматривается уровень индивидуализма/ коллективизма культуры. Цели настоящей статьи: 1) проверить психометрическую эквивалентность опросника ERQ Дж. Гросса на российской и азербайджанской выборках; 2) сравнить представителей русской и азербайджанской культур по частоте использования когнитивной переоценки и подавления экспрессии; 3) сопоставить результаты по опроснику ERQ Дж. Гросса с результатами по другим методикам, связанным с эмоциональной регуляцией, которые проводились нами в России и Азербайджане.

Процессуальная модель эмоциональной регуляции

Дж. Гроссом была предложена процессуальная модель эмоциональной регуляции (см. рис.), в рамках которой рассматриваются этапы разворачивающегося во времени эмоционального ответа и соответствующие им способы влияния на эмоциональный ответ (в скобках приводятся примеры стратегий эмоциональной регуляции [Peña-Sarrionandia, 2015]): 1) выбор ситуации (копинг, связанный с избеганием, точность прогноза, настойчивость и т. д.); 2) модификация ситуации (копинг, связанный с решением проблемы, поиск социальной поддержки, конструктивное разрешение конфликта и т. д.); 3) переключение внимания (фокусировка на положительных аспектах ситуации, отвлечение и т. д.); 4) изменение когниций (когнитивная переоценка, самоэффективность, юмор и т. д.); 5) преобразование ответа (подавление экспрессии, употребление алкоголя, булимия и т. д.) [Gross, 2015; Gross, 2007; John, 2007].

Рис. Процессуальная модель эмоциональной регуляции по Дж. Гроссу

Данная модель опирается на когнитивную теорию эмоций, согласно которой между ситуацией и эмоциональным ответом есть промежуточное звено в виде когнитивных процессов. Дж. Гросс выделяет две глобальные стратегии эмоциональной регуляции, связанные с условиями возникновения эмоционального ответа (antecedent-focused emotion regulation) и уже возникшим эмоциональным ответом (response- focused emotion regulation). Для исследовательской работы были выбраны две частные стратегии — когнитивная переоценка (cognitive reappraisal) и подавление экспрессии (expressive suppression), которые отвечают следующим критериям: 1) являются примерами обозначенных выше глобальных стратегий; 2) используются в повседневной жизни; 3) могут быть смоделированы в лабораторных условиях и диагностированы с помощью опросника [Gross, 2003].

Под когнитивной переоценкой имеется в виду изменение отношения к ситуации, что позволяет изменить эмоциональный ответ, под подавлением экспрессии — сдерживание внешних проявлений уже возникшего эмоционального ответа. Например, заняв третье место в спортивных соревнованиях, можно успокоить себя тем, что это все равно призовое место, (когнитивная переоценка) или стоять на пьедестале, переживать по поводу третьего места и скрывать свои эмоции от окружающих людей (подавление экспрессии). Для диагностики данных стратегий эмоциональной регуляции Дж. Гроссом был разработан опросник ERQ (Emotion Regulation Questionnaire), который состоит из 10 пунктов [Панкратова, 2014; Gross, 2003]. Этот опросник был переведен нами на русский язык и адаптирован на российской выборке (N = 820) [Панкратова, 2017].

Приведем краткую характеристику психометрических показателей русскоязычной версии опросника: 1) структурная валидность и надежность: по результатам эксплораторного факторного анализа двухфак­торное решение объясняет 54% дисперсии, конфир- маторный факторный анализ подтвердил приемлемое соответствие теоретической модели данным, внутренняя согласованность шкал опросника равна 0,79 и 0,75 (альфа Кронбаха); 2) конвергентная валидность: стратегии эмоциональной регуляции положительно коррелируют со сходными конструктами (управление своими эмоциями и контроль экспрессии) на уровне 0,5—0,6; 5) дискриминантная валидность: стратегии эмоциональной регуляции демонстрируют типичный паттерн корреляций с личностными чертами Большой пятерки на уровне 0,1—0,2 и не коррелируют с академической успеваемостью.

Связь между ценностями культуры и особенностями эмоциональной регуляции

В масштабных кросс-культурных проектах под руководством Д. Мацумото анализировались связи: 1) между уровнем индивидуализма культуры (шкала «Индивидуализм» по Г. Хофстеде) и общим уровнем проявления эмоций (методика DRAI Д. Мацумото) [Matsumoto, 2008]; 2) между уровнем разных ценностей культуры (шкалы «Индивидуализм», «Дистанция власти», «Маскулинность», «Избегание неопределенности», «Долгосрочная ориентация», по Г. Хофстеде [Hofstede, 2001], и шкалы «Принадлежность—Автономия», «Равноправие—Иерархия», «Гармония—Мастерство», по Ш. Шварцу [Шварц, 2008]) и частотой использования когнитивной переоценки и подавления экспрессии (опросник ERQ Дж. Гросса) [Matsumoto, 2008а]. По результатам двух исследований, чем выше уровень индивидуализма культуры, тем выше общий уровень проявления эмоций и тем реже используется подавление экспрессии.

Во втором исследовании были получены корреляции, которые касаются в основном двух измерений культуры (шкал «Индивидуализм» и «Дистанция власти», по Г. Хофстеде, и соответствующих им шкал «Принадлежность—Автономия» и «Равноправие— Иерархия», по Ш. Шварцу) и подавления экспрессии. Так, подавление экспрессии чаще используется в коллективистических странах и странах с высоким уровнем дистанции власти и реже — в индивидуалистических странах и странах с низким уровнем дистанции власти. При этом к когнитивной переоценке чаще прибегают люди в странах с низким уровнем избегания неопределенности, где допускается нестандартное поведение. При высоком уровне коллективизма подавление экспрессии и когнитивная переоценка коррелируют положительно, а при высоком уровне индивидуализма — отрицательно.

Общая закономерность, связанная с гендерными различиями в проявлении эмоций, заключается в том, что мужчины являются более сдержанными, по сравнению с женщинами [Берн, 2004]. А. Фишер и А. Мэнстед провели дополнительный анализ данных, собранных в рамках проекта ISEAR (International Survey on Emotion Antecedents and Reaction) под руководством К. Шерера и Х. Валлботта [Scherer, 1994], чтобы выяснить, как ценности культуры («Индивидуализм» и «Маску­линность», по Г. Хофстеде) влияют на гендерные различия в проявлении эмоций [Fischer, 2000]. Используя данные Г. Хофстеде, страны, принимавшие участие в исследовании, были разделены на группы с низкими и высокими показателями по этим ценностям. Было установлено, что гендерные различия в проявлении эмоций больше в индивидуалистических странах, по сравнению с коллективистическими странами.

Сходная закономерность была получена и с помощью опросника ERQ Дж. Гросса: по результатам на американской выборке мужчины чаще прибегают к подавлению экспрессии, по сравнению с женщинами [Gross, 2003]. Этот результат воспроизводится в Англии, Австралии [Spaapen, 2013] — странах с таким же высоким уровнем индивидуализма культуры, как в США, и не воспроизводится в Ливане [Merhi, 2015] — в стране с низким уровнем индивидуализма культуры, по данным Г. Хофстеде [The Hofstede Centre]. Это объясняется тем, что в индивидуалистических странах важно самоутверждение и поэтому поощряется свободное проявление эмоций, в кол­лективистических странах на первый план выходит поддержание социальных связей и поэтому вводится запрет на проявление эмоций, который касается как мужчин, так и женщин.

Сравнительный анализ ценностей русской и азербайджанской культур

Таким образом, в качестве главного объяснительного принципа в кросс-культурных исследованиях эмоциональной регуляции рассматривается уровень индивидуализма культуры. Для его оценки используются показатели по шкале «Индивидуализм» (данные Г. Хофстеде по 103 странам мира [The Hofstede Centre]) или показатели по шкалам «Принадлежность—Автономия», отражающим полюса данного измерения — коллективизм и индивидуализм культуры (данные Ш. Шварца по 80 странам мира [Schwartz, 2008]) [Schwartz, 1994]. К сожалению, Азербайджан, в отличие от России, не принимал участие ни в проекте Г. Хофстеде, ни в проекте Ш. Шварца. Учитывая сходство Азербайджана и Турции, обусловленное территориальной близостью, общим историческим прошлым, сходными культурными традициями, религией и языком, для ориентировочного сравнения нами использовались показатели по России и Турции.

Показатели по шкале «Индивидуализм» в России и Турции примерно одинаковые (39 и 37, шкала от 0 до 100, среднее — 39) [The Hofstede Centre], как и показатели по шкалам «Принадлежность» (3,81 и 3,77; шкала от 1 до 6; среднее — 3,79) и «Автономия» (3,90 и 3,91; среднее — 3,90) [Schwartz, 2008]. По результатам сравнительного анализа индивидуальных ценностей, по Ш. Шварцу [Магун, 2010], в России выше показатели по Безопасности (П), Благожелательности, Универсализму, в Турции — по Конформности (П), Традиции (П), Риску—Новизне (А), Гедонизму (А), Достижению, Власти—Богатству; по Самостоятельности (А) нет значимых различий (данные собирались в рамках проекта «European Social Survey» в 36 странах мира [European Social Survey]). Опираясь на соотношение культурных и индивидуальных ценностей, по Ш. Шварцу (см. в скобках: Принадлежность — П, Автономия — А) [Шварц, 2008], можно также говорить о примерно одинаковом уровне коллективизма и индивидуализма в России и Турции.

Россия и Азербайджан принимали участие в другом крупном проекте «Word Values Survey» в 1995—1998 (56 стран мира) и 2010—2014 (60 стран мира) годах [Word Values Survey]. По его результатам составляется культурная карта мира, в которой все страны располагаются относительно двух измерений — ценности выживания/самовыражения, традиционные/секу- лярно-рациональные ценности [Инглхарт, 2011]. И для России, и для Азербайджана характерны ценности выживания (акцент на экономической и физической безопасности, низкий уровень толерантности). При этом жители России в большей степени разделяют секу­лярно-рациональные ценности, а жители Азербайджана — традиционные ценности (важность религии, уважение к авторитету, традиционные семейные ценности). Эту традиционность азербайджанской культуры подтверждают и этнографические очерки [Гулиев, 2002], что может свидетельствовать о более выраженных коллективистических тенденциях.

Учитывая, что в России и Турции — стране, близкой по культуре к Азербайджану — были получены сходные показатели по шкале «Индивидуализм» (на уровне средних показателей по 103 странам мира), можно предположить, что русские и азербайджанцы будут использовать подавление экспрессии при регуляции своих эмоций в равной степени с типичным преимуществом мужчин в использовании данной стратегии, по сравнению с женщинами. Что касается когнитивной переоценки, в России были получены более высокие показатели по шкале Избегание неопределенности, чем в Турции (95 и 85, шкала от 0 до 100, по данным Г. Хоф- стеде [The Hofstede Centre]). Но учитывая, что в обеих странах достаточно высокий уровень избегания неопределенности, можно предположить, что русские и азербайджанцы будут использовать когнитивную переоценку при регуляции своих эмоций также в равной степени.

Выборка 

В исследовании с помощью опросника ERQ Дж. Гросса приняли участие в общей сложности 472 человека из России (г. Москва) и Азербайджана (г. Баку). Российская выборка: 282 человека — студенты МГУ имени М.В. Ломоносова, МФТИ, РНИ­МУ имени Н.И. Пирогова, из них 34,2% мужского и 65,8% женского пола, в возрасте от 17 до 29 лет (среднее — 19,2 года; стандартное отклонение — 1,7). Азербайджанская выборка: 190 человек — студенты Бакинского филиала МГУ имени М.В. Ломоносова и БГУ, из них 33,2% мужского и 66,8% женского пола, в возрасте от 16 до 28 лет (среднее — 18,6 лет; стандартное отклонение — 2,1). Все респонденты из Азербайджана владели русским языков и заполняли русскоязычную версию опросника ERQ.

Методики 

Опросник ERQ Дж. Гросса состоит из 10 пунктов, 6 из которых направлены на диагностику когнитивной переоценки, 4 — на диагностику подавления экспрессии (см. Приложение). От респондента требуется отметить степень согласия с предложенными утверждениями по шкале от 1 до 7. В данной статье проверяется психометрическая эквивалентность опросника ERQ на российской и азербайджанской выборках, что необходимо для корректного сравнения результатов по шкалам опросника в двух культурных группах. Кроме этого, результаты по опроснику ERQ сопоставляются с результатами по опросникам ECV (Emotion Control Values) А. Маусс [Панкратова, 2015], ЭмИн Д.В. Люсина [Панкратова, 2013] и методике DRAI (Display Rule Assessment Inventory) Д. Мацумото [Панкратова, 2016], которые проводились нами на других, сходных по демографическому составу, выборках в России и Азербайджане.

Методы математической обработки 

Математическая обработка данных проводилась с помощью статистических пакетов Mplus 7.31 (с использованием робастной статистики MLR) и SPSS 18.0. На первом этапе проверялась психометрическая эквивалентность опросника ERQ Дж. Гросса в России и Азербайджане (конфирматорный факторный анализ) и внутренняя согласованность его шкал (альфа Кронбаха). На втором этапе оценивались культурные и гендерные различия по частоте использовании стратегий эмоциональной регуляции (t-критерий Стъю- дента), а также связи между стратегиями эмоциональной регуляции (коэффициент корреляции Пирсона).

Результаты и обсуждение результатов

1.    Проверка психометрической эквивалентности опросника ERQ в России и Азербайджане 

В качестве теоретической модели использовался ключ к оригинальной версии опросника ERQ Дж. Гросса, полученный на американской и подтвержденный на российской выборке (см. Приложение). Сначала проверялось соответствие теоретической модели данным в России и Азербайджане по отдельности (см. показатели соответствия в табл. 1, строки 1, 2). Затем сравнивались четыре мультигрупповые
модели, каждая из которых включала дополнительные ограничения по сравнению с предыдущей: 1) инвариантность структуры (scalar ivariance); 2) инвариантность факторных нагрузок (metric invariance, weak invariance); 3) инвариантность остаточных средних или интерцептов (scalar invariance, strong invariance); 4) инвариантность ковариации ошибок (см. показатели соответствия в табл. 1, строки 3—6).

Таблица 1 

Показатели соответствия конфирматорных моделей для опросника ERQ

Примечание: X — значение статистики хи-квадрат; df — число степеней свободы; p — уровень значимости; CFI — сравнительный индекс соответствия Бентлера; RMSEA — корень из среднеквадратической ошибки аппроксимации; 90% CI — 90% доверительный интервал для RMSEA; SRMR — стандартизованный корень среднеквадратического остатка.

В модель вводилась ковариация ошибок пунктов 5 и 10, которые относятся к шкале «Когнитивная переоценка» и связаны с отвлечением внимания от проблемной ситуации (формулировки см. в Приложении). Показателями хорошего соответствия модели данным можно считать значения: CFI > 0,95; RMSEA < 0,05 SRMR < 0,08 [Hu, 1999]. При сравнении вложенных моделей мы ориентировались на значения: ACFI < 0,010; ARMSEA < 0,015; ASRMR < 0,025 [Chen, 2007]. Таким образом, все модели показали приемлемое соответствие данным, а различия между вложенными моделями в практических индексах соответствия не превышали выбранных пороговых значений. Это позволяет говорить о психометрической эквивалентности опросника и дает возможность сравнивать средние показатели по его шкалам в двух культурных группах.

Внутренняя согласованность шкал опросника «Когнитивная переоценка» и «Подавление экспрессии» равна 0,77 и 0,79 в России и 0,73 и 0,66 в Азербайджане.

2.    Культурные и гендерные различия по частоте использования стратегий эмоциональной регуляции 

Культурные различия по частоте использования когнитивной переоценки и подавления экспрессии не установлены (среднее и стандартное отклонение по шкалам см. в табл. 2). На российской выборке когнитивная переоценка и подавление экспрессии не коррелируют между собой (r = 0,04; эффект не достиг уровня значимости), на азербайджанской выборке — коррелируют положительно (r = 0,3; p < 0,01). Другими словами, русские используют каждую из стратегий независимо от другой, азербайджанцы более склонны использовать обе стратегии одновременно. Показатели по подавлению экспрессии выше у мужчин, по сравнению с женщинами, как в России (t = 3,19; p < 0,01; d = 0,40), так и в Азербайджане (t = 4,12; p < 0,001; d = 0,64), по когнитивной переоценке нет значимых различий (среднее и стандартное отклонение по шкалам см. в табл. 2).

Таблица 2

Описательная статистика для шкал опросника ERQ в России и Азербайджане

Таким образом, наши гипотезы о культурных и гендерных различиях по частоте использования когнитивной переоценки и подавления экспрессии при регуляции своих эмоций подтвердились. Отсутствие культурных различий по частоте использования подавления экспрессии с типичным преимуществом мужчин в использовании этой стратегии, по сравнению с женщинами, свидетельствует о сходном уровне индивидуализма/коллективизма культуры в России и Азербайджане. При этом склонность азербайджанцев, в отличие от русских, использовать обе стратегии эмоциональной регуляции одновременно свидетельствует о более строгих требованиях азербайджанской культуры к эмоциональному контролю, что характерно для стран с более выраженными коллективистическими тенденциями.

3.    Сравнительный анализ результатов по опроснику ERQ с другими методиками

В табл. 3 приводится сравнительный анализ результатов по методикам, связанным с эмоциональной регуляцией, которые проводились нами на разных выборках в России и Азербайджане [подробную характеристику выборок и размеры эффекта см. в оригинальных статьях: 7; 8; 9]. В качестве вариантов ответа в методике DRAI используются правила проявления эмоций: 1) усиление: проявляю в большей степени, чем чувствую; 2) выражение: проявляю так, как чувствую; 3) ослабление: проявляю в меньшей степени, чем чувствую; 4) ограничение: проявляю, но с другим выражением лица; 5) нейтрализация: скрываю, ничего не показывая; 6) маскировка: скрываю, показывая что-то другое. Стратегия эмоциональной регуляции «Подавление экспрессии» из опросника ERQ соответствует правилу «Нейтрализация» из методики DRAI.

Таблица 3

Особенности эмоциональной регуляции в России и Азербайджане

При анализе результатов правила проявления эмоций были разделены нами на две группы — правила, связанные с проявлением эмоций (правила 1—3) и сокрытием своего истинного эмоционального состояния (правила 4—6). Русские выражают свои эмоции или ослабляют их внешние проявления (в случае гнева и печали), азербайджанцы усиливают внешние проявления всех своих эмоций (кроме удивления). Наряду с этим, в Азербайджане выше ценность эмоционального контроля и чаще используется частичная или полная маскировка своего истинного эмоционального состояния, по сравнению с Россией. Стоит отметить, что результаты по опроснику ERQ и методике DRAI согласуются между собой: подавление экспрессии при регуляции своих эмоций используется русскими и азербайджанцами в равной степени.

При этом для азербайджанцев типичной стратегией сокрытия, которая используется в отношении всех эмоций, является ограничение, связанное с частичной маскировкой своего состояния. На наш взгляд, эта стратегия сокрытия свидетельствует о недостаточно эффективной эмоциональной регуляции, когда у человека не до конца получается справиться со своими эмоциями. Например, когда человек расстроен и при этом улыбается, чтобы скрыть свое истинное эмоциональное состояние, это рассогласование внутри невербальных сигналов часто заметно со стороны. Если принять наше допущение, то результат, полученный по методике DRAI, согласуется с результатами по опросникам ECV и ЭмИн: русские считают, что эмоции поддаются контролю и что они лучше справляются с пониманием и управлением своими эмоциями, по сравнению с азербайджанцами.

Таким образом, представители русской культуры выражают свои эмоции или ослабляют их внешние проявления, для представителей азербайджанской культуры характерна определенная демонстративность, связанная с усилением внешних проявлений своих эмоций. При этом в азербайджанской культуре, в отличие от русской культуры, предъявляются более жесткие требования к эмоциональному контролю, которым у азербайджанцев не всегда получается соответствовать. На наш взгляд, полученные результаты можно объяснить преобладанием в России и Азербайджане разных вариантов индивидуализма и коллективизма, по Г. Триандису [Singelis, 1995; Triandis, 1998] (при одинаковом общем уровне индивидуализма/коллекти- визма культуры в данных странах), что будет анализироваться в наших дальнейших публикациях.

Выводы

1.   Доказана психометрическая эквивалентность опросника ERQ Дж. Гросса на российской и азербайджанской выборках, который может использоваться другими исследователями в этих двух странах.

2.   Представители русской и азербайджанской культур в равной степени используют когнитивную переоценку и подавление экспрессии при регуляции своих эмоций.

3.   В России использование стратегий эмоциональной регуляции не связано между собой, в Азербайджане, чем чаще используется когнитивная переоценка, тем чаще используется и подавление экспрессии.

4.   Как в России, так и в Азербайджане, мужчины чаще прибегают к подавлению экспрессии при регуляции своих эмоций, чем женщины (по когнитивной переоценке нет значимых различий).

Приложение

Русскоязычная версия опросника ERQ Дж. Гросса

Ключ к опроснику:

Шкала «Когнитивная переоценка»: 1, 3, 4, 5, 7, 10.

Шкала «Подавление экспрессии»: 2, 6, 8, 9.

Финансирование

Исследование выполнено при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований, проект № 16-06-00363 «Связь между ценностями культуры и особенностями проявления эмоций у ее представителей».