Роль психоэмоционального благополучия в восприятии жизненной ситуации безработными и работающими взрослыми

975

Аннотация

Цель — изучение роли психоэмоционального благополучия в восприятии жизненных ситуаций. Психоэмоциональное благополучие рассматривается как интегральная характеристика внутреннего мира личности, отражающая взаимосвязи эвдемонического и гедонистического благополучия в соотношении с базовыми эмоциональными характеристиками. Гипотеза: на оценку жизненной ситуации влияют ее объективные факторы (наличие или отсутствие работы) и психоэмоциональное благополучие. Выборка: 104 человека (66 работающих, 38 безработных), возраст 27—55 лет. Методы: комплекс методик, выявляющих компоненты психоэмоционального благополучия, методика «Семантический дифференциал жизненных ситуаций». Результаты: наиболее негативно жизненная ситуация воспринимается безработными с низким уровнем психоэмоционального благополучия. С ростом психоэмоционального благополучия восприятие ситуации безработными становится более позитивным, она представляется безопасной, дружественной, определенной, нормативной (p<0,01). У работающих с высоким уровнем психоэмоционального благополучия, напротив, восприятие жизненной ситуации менее позитивно. Выявлена роль психоэмоционального благополучия как медиатора в восприятии жизненной ситуации.

Общая информация

Ключевые слова: психоэмоциональное благополучие, субъективное благополучие, жизненная ситуация, восприятие жизненной ситуации, саморазвитие, устойчивые эмоциональные состояния, тревожность, удовлетворенность жизнью

Рубрика издания: Эмпирические исследования

Тип материала: научная статья

DOI: https://doi.org/10.17759/cpp.2019270203

Тематический сетевой сборник: Психологические ресурсы личности и вызовы современности

Для цитаты: Головей Л.А., Манукян В.Р., Трошихина Е.Г., Рыкман Л.В., Данилова М.В. Роль психоэмоционального благополучия в восприятии жизненной ситуации безработными и работающими взрослыми // Консультативная психология и психотерапия. 2019. Том 27. № 2. С. 27–49. DOI: 10.17759/cpp.2019270203

Полный текст

 

В современной науке не ослабевает интерес к изучению позитивного функционирования человека. Это понятие активно разрабатывается в рамках гуманистической и позитивной психологии. Ученые пришли к разведению двух концептов: «субъективного благополучия» и «психологического благополучия», основанных на разных подходах — гедонистическом и эвдемоническом. Теоретическую базу исследований субъективного благополучия заложили Н. Брэдберн и Э. Динер [22]. Наиболее общими индикаторами благополучия сторонники этого подхода считают переживание счастья, удовлетворенность жизнью, позитивное мышление и позитивное социальное поведение [18; 20; 23; 26 и др.].

Эмпирические исследования выявили такие предикторы субъективного благополучия, как темпераментные характеристики, удовлетворение базовых потребностей, материальное благосостояние. Субъективное благополучие связывают с хорошим здоровьем и долголетием, поддерживающими социальными отношениями, профессиональными достижениями, удовлетворенностью досугом, творчеством, качеством жизни [22; 23; 24; 32].

Показано, что рост доходов оказывает более сильное влияние на оценку людьми своей жизни, чем на эмоции, которые они испытывают, что подтверждает необходимость разведения когнитивной и эмоциональной составляющих субъективного благополучия [20; 21; 28]. Хотя выявлена относительная связанность этих компонентов [18].

К. Рифф выдвинула концепцию психологического или эвдемонического благополучия, основываясь на гуманистическом и экзистенциальном понимании необходимости самоактуализации и саморазвития для позитивного функционирования. Согласно К. Рифф, психологическое благополучие отражает восприятие и оценку собственного функционирования с точки зрения вершины потенциальных возможностей человека и включает шесть критериев: автономность, компетентность, личностный рост, позитивные отношения, жизненные цели и самопринятие [34; 35]. В отличие от субъективного благополучия, характеризующего текущее благоприятное состояние человека, психологическое благополучие активно и напряженно, оно предполагает затрату усилий, направленных на решение встающих перед человеком проблем. Такие экзистенциальные компоненты, как «цели в жизни» и «личностный рост», отличают конструкт психологического благополучия от субъективного [35].

Исследователи выявили обусловленность психологического благополучия личностными характеристиками — оптимизмом, стабильной самооценкой, отсутствием нейротизма, открытостью опыту, доброжелательностью, добросовестностью [25; 33]. Стратегии регулирования эмоций также влияют на благополучие [27]. Показано, что психологическое благополучие выполняет защитную функцию в отношении здоровья, уменьшает риск заболеваний и способствует продолжительности жизни [34].

Наличие целей в жизни и заинтересованность в личностном росте вносят вклад в активное принятие на себя трудовых обязательств и высокую занятость на работе [38]. Наличие оплачиваемой работы влияет на позитивные аспекты функционирования человека: у мужчин оно ассоциируется с высоким уровнем личностного роста, у женщин — с самопринятием и компетентностью [30]. Образование и профессиональная занятость положительно сказываются на психологическом благополучии [29; 37], а преднамеренные изменения профессиональной активности предсказывают повышение уровня психологического благополучия [36; 38]. В свою очередь, у психологически благополучных людей более сформирована профессиональная идентичность, выше стремление к карьерному росту и удовлетворенность достижениями [17; 38]. У людей, которые преодолевают события, связанные с изменениями в их жизни, приобретая новые психологические умения и качества (гибкое самовосприятие, стратегии преодоления и др.), возрастает психологическое благополучие. Наличие целей в жизни, направленность на личностный рост и создание позитивных отношений способствуют сохранению физического и психологического здоровья даже перед лицом жизненных вызовов [34].

Поскольку конструкт К. Рифф, в отличие от субъективного благополучия, не включает эмоциональные шкалы, многие авторы считают его сугубо когнитивным. В современных исследованиях наметилось стремление к изучению взаимосвязи субъективного и психологического благополучия, созданию интегральных конструктов благополучия, в которых важная роль отводится эмоциональному состоянию [2; 5; 35].

Нами предложен конструкт «психоэмоциональное благополучие» (ПЭБ) — как интегральная характеристика внутреннего мира личности, отражающая взаимосвязи эвдемонического и гедонистического благополучия в соотношении с базовыми эмоциональными характеристиками (тревожность, устойчивые эмоциональные состояния). Использование конструкта ПЭБ дает возможность связать разные стороны позитивного функционирования, рассмотреть целостно состояние благополучия, с учетом всей сложности и противоречивости внутреннего мира человека [16].

Понятие жизненной ситуации включает объективные и субъективные характеристики, где к первым относят средовые значимые для человека условия, а ко вторым — особенности отношения субъекта к ним и к самому себе в этих условиях [1]. Ситуация безработицы многими авторами рассматривается как неординарная, проблемная и даже кризисная.

Получая статус безработного, человек утрачивает прежние позиции в обществе и зачастую испытывает высокую степень неудовлетворенности в связи с этим статусом и актуальным материальным положением. Наблюдается фрустрированность в сфере восприятия обстановки в обществе, появляются опасения потери квалификации [7; 12]. Возникающие чувства вины, страха, подавленности и комплекс «неудачника» препятствуют мотивации к поиску работы, усугубляют ситуацию, вызывая чувство безысходности. Одновременно растет внутренняя неудовлетворенность из-за отсутствия возможности реализовать себя в профессиональном плане [12]. Отрицательное влияние безработицы на семью проявляется в ухудшении семейных и супружеских отношений, росте числа семейных конфликтов, снижении удовлетворенности жизнью [12; 31].

Несмотря на то, что большинство авторов отмечают в основном негативное влияние безработицы на социальное и психологическое состояние человека, ряд исследователей показали неоднозначность ситуации и статуса безработного. Так, в исследовании Ю.М. Плюснина и соавторов 52% из 1500 безработных отмечают, что их статус имеет немало положительных моментов. В качестве позитивных сторон безработные указывают: наличие свободного времени, пособие по безработице, возможность уделять больше внимания семье и детям, возможность переосмыслить свои способности, отдохнуть, чувство свободы, новых перспектив, социальная поддержка со стороны государства, возможность обучения и переквалификации, повышение ответственности [13]. В исследованиях А.К. Осницкого, Т.С. Чуйковой, М.А. Конроу (M.A. Conroy) установлено, что, несмотря на серьезность кризисных переживаний, связанных с потерей работы, особенности разрешения ситуации зависят в большой мере от индивидуальных характеристик человека [11; 19].

Таким образом, анализ данных показывает, что ситуация безработицы характеризуется большим диапазоном индивидуальных различий в переживании данного явления, в которых наряду с проявлением негативных эмоций и чувств люди находят позитивные моменты и многое может зависеть от субъективной оценки жизненной ситуации.

Целью исследования явилось изучение роли ПЭБ как целостного конструкта в восприятии жизненных ситуаций безработными и работающими взрослыми.

В задачи исследования входило: 1) изучение различий в восприятии жизненной ситуации работающими и безработными взрослыми; 2) выявление влияния ПЭБ и объективной жизненной ситуации на ее субъективное восприятие; 3) исследование роли ПЭБ в субъективном восприятии трудной и обычной жизненной ситуации.

Гипотезы. Мы исходили из следующих предположений.

1.    На субъективную оценку жизненной ситуации оказывают совокупное влияние факторы объективной ситуации (наличие или отсутствие работы) и психоэмоциональное благополучие.

2.    В условиях объективно сложной жизненной ситуации ПЭБ может играть роль ресурса жизнестойкости, способствующей преодолению трудной ситуации. В условиях нормативной жизненной ситуации ПЭБ может выступать в качестве фактора саморазвития.

Метод

Выборка. В исследовании приняли участие 104 респондента в возрасте 27—55 лет. В соответствии с задачами выделены две группы, различающиеся по объективной жизненной ситуации — наличию или отсутствию работы. Группа безработных включила 38 человек (19 мужчин, 19 женщин, средний возраст — 39,7 лет), состоящих на учете в службе занятости, из них 26 человек состоят на учете 3—6 месяцев, 8 — более 6 месяцев, 4 — более года. Группа работающих включила 66 человек (27 мужчин, 39 женщин, средний возраст — 36,4 лет).

Методики. Психоэмоциональное благополучие изучалось с помощью комплекса методик. Для оценки удовлетворенности использовались: Шкала удовлетворенности жизнью (Е. Динер, Р. Еммонс, Р. Лар­сен, С. Гриффин (адаптация Е.Н. Осина, Д.А. Леонтьева) [10]; субтест «Удовлетворенность условиями жизни» экспресс-диагностики уровня психоэмоционального напряжения и его источников (ПЭН, О.С. Копи­на, Е.А. Суслова, Е.В. Заикин) [8] и модификация методики Дембо—Рубинштейн (Т.В. Дембо, С.Я. Рубинштейн) для оценки удовлетворенности разными жизненными сферами [14]. Эвдемонические характеристики психологического благополучия изучались с помощью Шкалы К. Рифф в адаптации Л.В. Жуковской, Е.Г. Трошихиной [6], шкалы личностного роста опросника «Индекс стремлений» Э. Деси, Р. Райана (адаптация Ю.А. Котельниковой) [4] и шкалы «Ценность саморазвития» морфологического теста жизненных ценностей (МТЖС, В.Ф. Сопов, Л.В. Карпу­шина) [15]. Для изучения эмоциональных характеристик использовались: методика «Оценка психической активации, интереса, эмоционального тонуса, напряжения и комфортности» (Н.А. Курганский, Т.А. Немчин) [9], интегративный тест тревожности (ИТТ, А.П. Бизюк [3], Л.И. Вассер­ман, Б.В. Иовлев) и шкала счастья М. Фордиса [26].

Субъективное восприятие жизненной ситуации изучалось при помощи методики «Семантический дифференциал жизненной ситуации», позволяющей получить 11 обобщенных факторов: общая оценка, безопасность, дружественность, простота и легкость, определенность и кон­тролируемость, нормативность и обыденность, уникальность и глубина, активная публичность, компетентность в ситуации, многозначность, неизбежность ситуации [1].

Результаты

С помощью Т-критерия Стьюдента были изучены различия в восприятии текущей жизненной ситуации безработными и работающими 32

 

взрослыми, что позволило увидеть, как отражается различие жизненной ситуации в ее субъективной оценке (табл. 1).

Таблица 1

Различия в восприятии жизненной ситуации работающими и безработными

Показатель восприятия жизненной ситуации

Безработные

Работающие

Т-критерий

p

Общая оценка ситуации

4,02

3,22

6,452

0,000

Безопасность ситуации

3,66

3,04

4,159

0,000

Дружественность ситуации

3,79

3,44

2,383

0,021

Простота, легкость ситуации

3,32

3,57

-2,808

0,006

Определенность и контролируемость ситуации

3,83

3,40

2, 926

0,005

Нормативность и обыденность ситуации

3,97

3,37

6,137

0,000

Уникальность и глубина ситуации

3,65

2,96

3,975

0,000

Активность и публичность ситуации

3,15

3,77

-4,636

0,000

Компетентность в ситуации

4,00

3,51

3,478

0,000

Многозначность ситуации

3,39

3,62

-2,320

0,024

Неизбежность ситуации

3,40

3,08

3,088

0,003

 

 

Обнаружены значимые различия по всем показателям восприятия жизненной ситуации. В восприятии жизненной ситуации безработными обнаружилось много позитивных сторон. Они воспринимают свою ситуацию как более безопасную, дружественную, определенную, нормативную, вместе с тем — как уникальную, глубокую и неизбежную; ощущают свою компетентность в ней. Работающие взрослые воспринимают жизненную ситуацию как более простую и легкую, активную, публичную, более многозначную. Это подтвердило наше предположение о том, что восприятие жизненной ситуации определяется не только внешними, средовыми факторами, но может опосредоваться внутренними переменными, в частности психоэмоциональным благополучием личности.

Для проверки гипотезы о влиянии ПЭБ на субъективную оценку жизненной ситуации дальнейший анализ результатов был проведен в два этапа: 1) с помощью кластерного анализа, проведенного на общей выборке, было выделено 3 группы с разным уровнем ПЭБ (табл. 2); 2) с помощью многомерного двухфакторного дисперсионного анализа проверена гипотеза о взаимном влиянии факторов объективной ситуации и ПЭБ на субъективную оценку жизненной ситуации.

Таблица 2

Результаты дисперсионного анализа между кластерными группами по показателям ПЭБ

Показатель

Группа1 (15,4 %)

Группа 2 (37,5 %)

Группа 3 (47,1%)

F-критерий

p

Общая удовлетворенность условиями жизни

39,313

43,026

49,082

24,154

0,000

Удовлетворенность жизнью в целом (Динер)

15,438

20,103

25,204

8,854

0,000

Удовлетворенность жизненными сферами

4,1— 6,5

4,8— 7,0

6,9—

8,1

>4,570

<0,013

Время переживания счастья

21,875

27,821

62,898

126,437

0,000

Время переживания несчастья

53,125

17,179

11,796

114,106

0,000

Время переживания нейтрального состояния

23,125

54,103

25,429

66,652

0,000

Устойчивые эмоциональные состояния: психическая активация, интерес, эмоциональный тонус, комфортность

12,3— 15,7

10,3— 12,2

9,2— 11,65

>3,382

<0,038

Устойчивые эмоциональные состояния: напряженность

14,688

12,333

12,020

6,480

0,002

Личностная тревожность (ИТТ)

7,875

6,795

6,286

4,093

0,020

Достижения в сфере саморазвития (Деси, Райан)

19,875

20,949

24,898

9,053

0,000

Саморазвитие в сфере образования (интерес—важность)

-0,313

-0,256

0,082

3,569

0,032

Компетентность (Рифф)

9,000

10,564

10,776

5,329

0,006

Личностный рост (Рифф)

9,938

11,667

12,837

12,731

0,000

Позитивные отношения (Рифф)

8,875

11,000

11,490

6,657

0,002

Жизненные цели (Рифф)

9,063

10,205

11,898

16,274

0,000

Самопринятие (Рифф)

8,188

10,667

11,429

11,613

0,000

Общий показатель психологического благополучия (Рифф)

54,938

64,538

69,061

17,811

0,000

 

 Результаты показывают, что выделенные группы различаются по большинству показателей ПЭБ. Группа 1 включает респондентов со сниженным ПЭБ, их доля составила 15,4% от всей выборки. Показатели удовлетворенности в этой группе соответствуют значениям ниже среднего (удовлетворенность жизнью в целом и некоторыми жизненными сферами) и средним (удовлетворенность условиями жизни). Преобладающими по времени являются переживания несчастья (53% времени). Выраженность устойчивых эмоциональных состояний попадает в зону средних значений, доминирующими являются интерес и напряжение. Испытуемых характеризует повышенный уровень личностной тревожности, сочетающийся с невысокими (по сравнению с другими группами) показателями психологического благополучия (по методике К. Рифф). Представители этой группы ниже других оценивают свои достижения в сфере саморазвития и имеют максимальный разрыв между интересом и важностью саморазвития; при этом важность превышает интерес, что свидетельствует о преобладании внешней мотивации саморазвития над внутренней.

Группа 3 (47,1% от выборки) включила респондентов с высоким уровнем ПЭБ. Наблюдаются высокие значения по всем параметрам удовлетворенности. Преобладающим по времени является переживание счастья (63% времени), минимальным — несчастья (12%). Выраженность устойчивых эмоциональных состояний соответствует среднему уровню, однако значительно более выражены интерес, психическая активация и комфортность, менее — напряженность. Личностная тревожность соответствует среднему уровню. Показатели по шкалам психологического благополучия являются максимальными, при наиболее высоких значениях личностного роста. Представители этой группы высоко оценивают свои достижения в сфере саморазвития, при этом интерес превышает важность, что говорит о преобладании внутренней мотивации.

В группе 2 (37,5% выборки) наблюдаются промежуточные показатели, свидетельствующие о среднем уровне ПЭБ. Удовлетворенность жизнью в целом и ее условиями соответствует среднему уровню и колеблется в диапазоне от средних до высоких значений. Доминирует по времени нейтральное состояние (54% времени). Наиболее выражены эмоциональные состояния интереса и психической активации. Тревожность — средняя с тенденцией к повышению, показатели по шкалам Рифф и саморазвития также занимают промежуточное положение.

Следует отметить, что среди работающих преобладают респонденты с высоким уровнем ПЭБ (51,5%), среди безработных — со средним (47,4%), однако эти различия не значимы (хи-квадрат Пирсона 2,490, р=0,29). Таким образом, ПЭБ участников исследования не связано непосредственно с объективной жизненной ситуацией, а является более устойчивой характеристикой, возможно, отражающей их индивидуальные особенности.

Для проверки гипотезы о совокупном влиянии ПЭБ и объективной жизненной ситуации на ее субъективное восприятие, был проведен многомерный двухфакторный дисперсионный анализ, где в качестве факторов выступили: принадлежность к группе работающих или безработных, что явилось объективным показателем жизненной ситуации, и номер кластерной группы, отражающий уровень ПЭБ. Зависимые переменные — показатели семантического дифференциала жизненной ситуации. Дисперсионный анализ показал, что взаимодействие данных факторов является статистически значимым (След Пиллая: значение 0,577; F-критерий 3,278; р=0,000).

Влияние факторов принадлежности к группе работающих/безработных и ПЭБ на восприятие жизненной ситуации оказалось значимо для восьми показателей восприятия жизненной ситуации из одиннадцати (3,169<F<25,063; 0,046<p<0,000). На рис. 1—7 можно увидеть, как изменяется восприятие жизненной ситуации в зависимости от уровня ПЭБ у работающих и безработных (при р<0,01).

Безработные с высоким и средним уровнем ПЭБ (номер кластера 3 и 2 соответственно) дают более позитивную общую оценку жизненной ситуации. В группе работающих взрослых, напротив, чем выше уровень ПЭБ, тем сдержанней восприятие жизненной ситуации (рис. 1).

На рис. 2 видно, что восприятие безопасности ситуации более всего различается у респондентов с высоким уровнем ПЭБ (номер кластера — 3): безработными ситуация воспринимается скорее как безопасная, комфортная и добровольная, а работающими — как опасная, дискомфорт­ная и вынужденная.


Рис. 1. Общая оценка ситуации: здесь и далее кластер 1— низкий уровень ПЭБ; кластер 2 — средний уровень ПЭБ; кластер 3 — высокий уровень ПЭБ


Рис. 2. Восприятие безопасности ситуации

 

По показателю дружественности ситуации у взрослых с высоким и низким уровнем ПЭБ также обнаруживаются противоположные тенденции. Безработные с высоким ПЭБ воспринимают ее как наиболее дружественную и принимающую, безработные с низким ПЭБ — как отвергающую и враждебную. В группе работающих оценка дружественности ситуации умеренно позитивная, при этом респонденты с низким ПЭБ воспринимают ситуацию более положительно (рис. 3).

По показателю определенности и управляемости ситуации разброс показателей между группами с разным уровнем ПЭБ наиболее выражен. Безработные с высоким ПЭБ воспринимают ситуацию как определенную и управляемую. Работающие с высоким ПЭБ в меньшей степени уверены в управляемости, определенности и логичности их жизненной ситуации (рис. 4).

Максимальные различия в восприятии нормативности жизненной ситуации демонстрируют респонденты с высоким уровнем ПЭБ: безработные воспринимают ситуацию как нормативную и безопасную, работающие — как менее безопасную и не нормативную (рис. 5).

Показатели уникальности и глубины ситуации более выражены у безработных с высоким ПЭБ, значения безработных со средним и низким ПЭБ близки к средним. Работающие с высоким ПЭБ воспринимают ситуацию как обыденную и поверхностную, тогда как работающие с низким ПЭБ — как более уникальную и глубокую (рис. 6).

Рис. 3. Восприятие дружественности ситуации

 


Рис. 4. Восприятие определенности и управляемости ситуации

 


Рис. 5. Восприятие нормативности ситуации

 

Рис. 6. Восприятие уникальности ситуации

 

Ощущение компетентности в жизненной ситуации более выражено у безработных с высоким уровнем ПЭБ, ситуация является для них понятной; безработные с низким уровнем ПЭБ меньше всех уверенны в своей жизненной ситуации. У работающих небольшой разброс значений, однако «благополучные» воспринимают свою компетентность наиболее сдержанно (рис. 7).


Рис. 7. Восприятие компетентности в жизненной ситуации

 

Результаты дисперсионного анализа подтверждаются результатами корреляционного анализа, проведенного отдельно в группах работающих и безработных взрослых. В группе безработных повышению уровня ПЭБ соответствует рост позитивности восприятия жизненной ситуации: ситуация представляется более безопасной, дружественной, определенной, нормативной, обыденной, растет ощущение своей компетентности в ней. В группе работающих, напротив, с ростом уровня ПЭБ восприятие жизненной ситуации становится более сдержанным и менее позитивным (р<0,01).

Обсуждение результатов

Изучение различий в восприятии жизненной ситуации работающими и безработными взрослыми выявило неоднозначность отражения объективной ситуации в ее субъективной репрезентации. Оказалось, что у безработных общая оценка ситуации более позитивная, чем у работающих, они воспринимают ситуацию как безопасную, дружественную и нормативную, ощущают свою компетентность и вместе с тем неизбежность этой ситуации. Эти результаты соотносятся с исследованиями, в которых указывается неоднозначность статуса безработного, высокая индивидуальная вариативность его восприятия, наличие положительных сторон в оценке этой ситуации [13; 11; 19]. Возможно, факт положительной оценки ситуации может также указывать не на вынужденный, а скорее преднамеренный характер ее возникновения, что согласуется с исследованиями [38; 36]. Изучение ПЭБ в разных кластерных группах выявило тесную взаимосвязанность гедонистических, эвдемонистических и эмоциональных составляющих в его структуре, что подтверждает полученные ранее результаты о существовании интегрального конструкта ПЭБ [16]. Сравнительный анализ ПЭБ у респондентов, находящихся в разных жизненных ситуациях, не выявил достоверных различий между работающими и безработными, что указывает на роль индивидуальных факторов в сохранении гомеостаза психоэмоционального благополучия [25; 33]. Выявление роли психоэмоционального благополучия в субъективном восприятии жизненной ситуации показало, что она может различаться в зависимости от характера ситуации. Трудную жизненную ситуацию безработные с высоким ПЭБ воспринимают как позитивную, дружественную, контролируемую, нормативную, определенную, безопасную. Безработные с низким ПЭБ воспринимают эту ситуацию, как враждебную, неуправляемую, не чувствуют себя уверенными и компетентными в ней. То есть трудности взрослыми с высоким уровнем ПЭБ воспринимаются более позитивно, а психоэмоциональное благополучие в трудной ситуации можно рассматривать как ресурс жизнестойкости, позволяющий воспринимать трудности как вызов, ощущать силу и уверенность при взаимодействии с жизненными обстоятельствами и способствовать преодолению трудных ситуаций. В то же время, стабильную, привычную жизненную ситуацию работающие взрослые с высоким ПЭБ воспринимают менее позитивно, рассматривают ее как менее безопасную, более враждебную, ненор­мативную, поверхностную, что может выступать фактором, побуждающим к инициированию жизненных изменений и саморазвитию. Это подтверждается и выявленной у респондентов этой группы более высокой направленностью на саморазвитие и личностный рост, преобладанием внутренней мотивации саморазвития. Преодоление трудностей, в свою очередь, способствует укреплению психоэмоционального благополучия [34]. Работающие с низким уровнем ПЭБ, напротив, воспринимают стабильную привычную ситуацию более позитивно, считают ее безопасной, дружественной, нормативной, уникальной. Такая оценка ситуации может приводить к стремлению сохранить ее неизменной, препятствовать саморазвитию и личностному росту.

Выводы

Таким образом, в трудной жизненной ситуации высокий уровень ПЭБ способствует более позитивному восприятию ситуации, при низком уровне преобладающим является восприятие негативных ее сторон. В обычной, повседневной ситуации высокий уровень ПЭБ позволяет увидеть в ситуации, прежде всего, ее негативные стороны, а низкий уровень ПЭБ — позитивные. Это позволяет заключить, что ПЭБ играет роль модератора, опосредующего восприятие жизненной ситуации и, в этом смысле, является ресурсом жизнестойкости и саморазвития взрослого человека. Результаты исследования могут быть использованы в практике разработки программ психологической помощи взрослым с целью активизации ресурсов развития и повышения жизнестойкости в трудных жизненных ситуациях.

Благодарности

Исследование выполнено при поддержке гранта РФФИ, проект №16-06- 00307-ОГН.

 

Литература

  1. Александрова О.В., Дерманова И.Б. Семантический дифференциал жизненной ситуации // Консультативная психология и психотерапия. 2018. Т. 26. № 3. С. 127—145. doi: 10.17759/cpp.2018260307
  2. Батурин Н.А., Башкатов С.А., Гафарова Н.В. Теоретическая модель личностного благополучия // Вестник ЮУрГУ. Серия «Психология». 2013. Т. 6. № 4. С. 4—14.
  3. Бизюк А.П., Вассерман Л.И., Иовлев Б.В. Применение интегративного теста тревожности (ИТТ): методические рекомендации. СПб.: СПбНИПНИ имени В.М. Бехтерева, 2005. 23 с.
  4. Василенко Т.Д. Телесность и субъективная картина жизненного пути личности: дисс. ... д-ра психол. наук. Курск, 2011. 414 с.
  5. Воронина А.В. Проблема психического здоровья и благополучия человека: обзор концепций и опыт структурно-уровневого анализа // Сибирский психологический журнал. 2005. № 21. С. 142—147.
  6. Жуковская Л.В., Трошихина Е.Г. Шкала психологического благополучия К. Рифф // Психологический журнал. 2011. Т. 32. № 2. С. 82—93.
  7. Карташов С.А., Дановский C.Л. Социальная динамика безработицы в Москве // Социологические исследования. 1998. № 12. С. 44—47.
  8. Копина О.С., Суслова Е.А., Заикин Е.В. Экспресс-диагностика уровня психоэмоционального напряжения и его источников // Вопросы психологии. 1995. № 3. С. 119—133.
  9. Курганский Н.А., Немчин Т.А. Оценка психической активации, интереса, эмоционального тонуса, напряжения и комфортности // Практикум по общей, экспериментальной и прикладной психологии / Под ред. А.А. Крылова, С.А. Маничева. 2-е изд., доп. и перераб. СПб: Питер, 2003. С. 303—309.
  10. Осин Е.Н., Леонтьев Д.А. Апробация русскоязычных версий двух шкал экспресс-оценки субъективного благополучия // Сборник Материалов III Всероссийского социологического конгресса. М.: Институт социологии РАН, Российское общество социологов, 2008. С. 17.
  11. Осницкий А.К., Чуйкова Т.С. Саморегуляция активности субъекта в ситуации потери работы // Вопросы психологии. 1999. № 1. С. 92—104.
  12. Петунова С.А. Влияние статуса безработного на психоэмоциональное благополучие личности // Вестник психиатрии и психологии Чувашии. 2007. № 3. С. 59—74.
  13. Плюснин Ю.М., Пошевнев Г.С. Социальная психология безработного. Новосибирск: ЦСА, 1997. 84 с.
  14. Рубинштейн С.Я. Экспериментальные методики патопсихологии и опыт применения их в клинике. Практическое руководство. М.: Апрель-Пресс; Изд-во Института психотерапии, 2004. 224 с.
  15. Сопов В.Ф., Карпушина Л.В. Морфологический тест жизненных ценностей // Прикладная психология. 2001. № 4. С. 9—30.
  16. Трошихина Е.Г., Манукян В.Р. Тревожность и устойчивые эмоциональные состояния в структуре психоэмоционального благополучия // Вестник СПбГУ. Психология и педагогика. 2017. Т. 7. Вып. 3. С. 211—223. doi:10.21638/11701/spbu16.2017.302
  17. Carr D. The fulfillment of career dreams at midlife: Does it matter for women’s mental health? // Journal of Health and Social Behavior. 1997. Vol. 38 (4). P. 331— 344. doi:10.2307/2955429
  18. Cohn M.A., Fredrickson B.L., Brown S.L., at al. Happiness Unpacked. Positive Emotions Increase Life Satisfaction by Building Resilience // Emotion. 2009. Vol. 9 (3). Р. 361—368. doi:10.1037/a0015952
  19. Conroy M.A. Qualitative Study of the Psychological Impact of Unemployment on individuals. Masters Dissertation. Dublin, 2010. 56 p.
  20. DeNeve J-E., Diener E., Tay L., et al. The objective benefits of subjective well-being // World happiness report. 2013. Vol. 2. / J.F. Helliwell, R. Layard, J. Sachs (eds.). N.Y.: UN Sustainable Network Development Solutions Network, 2013. P. 54—79.
  21. Diener E., Kahneman D., Tov W., et al. Income’s association with judgments of life versus feelings // International differences in well-being / E. Diener, J. Helliwell, D. Kahneman (eds.). N.Y.: Oxford University Press, 2010. P. 3—15.
  22. Diener E., Oishi S., Tay L. Advances in subjective well-being research [Электронный ресурс] // Nature Human Behavior. 2018. URL: https://www.nature.com/articles/ s41562-018-0307-6 (дата обращения 10.03.2018). doi:10.1038/s41562-018-0307-6
  23. Diener E., Seligman M.E.P., Choi H., Oishi S. Happiest people revisited // Perspectives on Psychological Science. 2018. Vol. 13 (2). P. 176—184. doi:10.1177/1745691617697077
  24. Diener E., Tay L. Subjective well-being and human welfare around the world as reflected in the Gallup World Poll // International Journal of Psychology. 2015. Vol. 50 (2). P. 135—149. doi:10.1002/ijop.12136
  25. Ferguson S.J., Goodwin A.D. Optimism and well-being in older adults: The mediating role of social support and perceived control // International Journal of Aging and Human Development. 2010. Vol. 71 (1). P. 43—68. doi:10.2190/AG.71.1.c
  26. Fordyce M.W. A review of research on the happiness measures: A sixty second index of happiness and mental health // Social Indicators Research. 1988. Vol. 20 (4). P. 355—381. doi:10.1007/BF00302333
  27. Gross J.J., John O.P. Individual differences in two emotion regulation processes: Implications for affect, relationships, and well-being // Journal of Personality and Social Psychology. 2003. Vol. 85 (2). P. 348—362. doi:10.1037/0022-3514.85.2.348
  28. Jebb A.T., Tay L., Diener E., Oishi S. Happiness, income satiation and turning points around the world // Nature Human Behavior. 2018. Vol. 2 (1). P. 33—38. doi:10.1038/s41562-017-0277-0
  29. Johansson G., Huang Q., Lindfors P. A life-span perspective on women’s careers, health, and well-being // Social Science and Medicine. 2007. Vol. 65 (4). P. 685— 697. doi:10.1016/j.socscimed.2007.04.001
  30. Lindfors P., Berntsson L., Lundberg U. Total workload as related to psychological well-being and symptoms in full-time employed female and male white-collar workers // International Journal of Behavioral Medicine. 2006. Vol. 13 (2). P. 131— 137. doi:10.1207/s15327558ijbm1302_4
  31. Luhmann M., Weiss P., Hosoya G., Eid M. Honey, I got fired! A Longitudinal Dyadic Analysis of the Effect of Unemployment on Life Satisfaction in Couples // Journal of Personality and Social Psychology. 2014. Vol. 107 (1). P. 163—180. doi:10.1037/a0036394
  32. Newman D.B., Tay L., Diener E. Leisure and subjective well-being: A model of psychological mechanisms as mediating factors // Journal of Happiness Studies. 2014. Vol. 15 (3). P. 555—578. doi:10.1007/s10902-013-9435-x
  33. Paradise A.W., Kernis M.H. Self-esteem and psychological well-being: Implications of fragile self-esteem // Journal of Social and Clinical Psychology. 2002. Vol. 21 (4). P. 345—361. doi:10.1521/jscp.21.4.345.22598
  34. Ryff C.D. Psychological Well-Being Revisited: Advances in Science and Practice // Psychotherapy and Psychosomatic. 2014. Vol. 83 (1). P. 10—28. doi:10.1159/000353263
  35. Ryff C.D., Singer B.H. Know thyself and become what you are: A eudaimonic approach to psychological well-being // Journal of Happiness Studies. 2008. Vol. 9 (1). Р. 13—39. doi:10.1007/s10902-006-9019-0
  36. Sheldon K.M., Lyubomirsky S. Achieving sustainable gains in happiness: Change your actions, not your circumstances // Journal of Happiness Studies. 2006. Vol. 7 (1). P. 55—86. doi:10.1007/s10902-005-0868-8
  37. Srimathi N.L., Kiran Kumar S.K. Psychological well being of employed women across different organisations // Journal of the Indian Academy of Applied Psychology. 2010. Vol. 36 (1). P. 89—95.
  38. Strauser D.R, Lustig D.C, Çiftçi A. Psychological well-being: Its relation to work personality, vocational identity, and career thoughts // Journal of Psychology: Interdisciplinary and Applied. 2008. Vol. 142 (1). P. 21—35. doi:10.3200/JRLP.142.1.21-36

Информация об авторах

Головей Лариса Арсеньевна, доктор психологических наук, профессор, заведующая кафедрой психологии развития и дифференциальной психологии, Санкт-Петербургский государственный университет (ФГБОУ ВО СПбГУ), Санкт-Петербург, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-9252-0980, e-mail: lgolovey@yandex.ru

Манукян Виктория Робертовна, кандидат психологических наук, доцент, доцент кафедры психологии развития и дифференциальной психологии, Санкт-Петербургский государственный университет (ФГБОУ ВО СПбГУ), Санкт-Петербург, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4200-8935, e-mail: v.manukjan@spbu.ru

Трошихина Евгения Германовна, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии развития и дифференциальной психологии, факультет психологии, Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0001-5739-2963, e-mail: e.troshikhina@spbu.ru

Рыкман Людмила Владимировна, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии развития и дифференциальной психологии, факультета психологии, Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия, e-mail: l.rjkman@spbu.ru

Данилова Марина Викторовна, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии развития и дифференциальной психологии, Санкт-Петербургский государственный университет (ФГБОУ ВО СПбГУ), Санкт-Петербург, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-9593-4185, e-mail: m.v.danilova@spbu.ru

Метрики

Просмотров

Всего: 2609
В прошлом месяце: 38
В текущем месяце: 5

Скачиваний

Всего: 975
В прошлом месяце: 7
В текущем месяце: 1