Проблема исследования.
Риски и угрозы безопасности личности
Современная эпоха характеризуется обострением социально-политических, экономических, религиозных противоречий и конфликтов в мире. Терроризм, радикализация, преступления на почве ненависти, киберпреступность, экономические преступления, а также рост массовых беспорядков, увеличение числа техногенных катастроф и природных бедствий представляют серьезные угрозы для безопасности личности, ее внутреннего мира [Boustras, 2020; Brauch, 2011; The Global Risks, 2016]. Повседневное поведение людей и их психологическое состояние во многом определяются и глобальными рисками, которые представляют собой ситуации и события, оказывающие влияние на большое количество людей, проживающих в разных странах. Среди них зарубежные авторы называют угрозы, связанные с массовым поражением, миграцию, климатические изменения, пандемии, природные бедствия, тоталитарные режимы и др. [Beck, 2011; Bore, 2014; Bostrom, 2008; Boustras, 2020].
Подобные ситуации относятся к экстремальным и травматическим событиям, их отличает внезапность, непредсказуемость, жестокость, они представляют угрозу для жизни, здоровья, целостности личности, ее психологической безопасности и защищенности. В таких ситуациях человек чувствует свою уязвимость, неспособность управлять событиями и контролировать их. В последние годы в условиях существующих трансформаций общества и пандемии особую актуальность приобретает исследование компонентов, факторов психологической безопасности личности и опосредующих механизмов, которые обеспечивают безопасное существование человека в экстремальных ситуациях и объясняют неблагоприятные последствия воздействия стрессоров для психического здоровья и психологической безопасности личности [Boelen, 2015; Modeling pandemic depression, 2020]. Потребность в безопасности как физической, так и психологической, духовной является базовой, дефицитарной потребностью, удовлетворение которой необходимо, с точки зрения А. Маслоу, для существования и дальнейшей самоактуализации человека [Maslow, 1987].
Угрозы и риски оцениваются людьми с точки зрения ценности человеческой жизни, смысла бытия, благополучия и психологической безопасности, поскольку порождают тревогу, вызывают психические расстройства или, наоборот, становятся мотивом к личностному росту и новым возможностям для улучшения качества своей жизни [Koteneva, 2020; Lazarus, 1984; Park, 2017]. Последствия переживания стрессовых ситуаций часто проявляются в разнообразных нарушениях психики и поведения, способствуют возникновению психосоматических заболеваний.
Феномен психологической безопасности личности
В современной психологической науке психологическая безопасность личности означает состояние защищенности, а также духовно-нравственную, эмоциональную, волевую, когнитивную устойчивость к стресс-факторам. Психологическая безопасность личности характеризует также мировоззрение человека, его субъективную картину мира, отношение к другим людям, уровень сформированности ценностно-мотивационной, эмоционально-волевой и когнитивной сфер. Это интегративное состояние позволяет человеку реализовать собственные цели в социальной, экзистенциальной, профессиональной, семейной сферах жизнедеятельности.
Традиционно в психологической безопасности личности выделяют несколько компонентов — моральнокоммуникативный, мотивационно-волевой, ценностно-смысловой и внутренний комфорт [Приходько, 2013; Koteneva, 2020; Koteneva, 2020а; Psychological well-being during, 2020; Saleem, 2017]. Морально-коммуникативный компонент связан с гибким использованием коммуникативных норм межличностного общения, толерантности и открытости. Ценностно-смысловой компонент обеспечивает психологическую безопасность личности благодаря осмысленности жизни, обретению высших смыслов бытия, которые позволяют извлекать из стрессовых ситуаций позитивный опыт. Мотивационно-волевой компонент поддерживает состояние защищенности посредством целеполагания, способности к целенаправленной деятельности и использования проблемно-ориентированного копинга для преодоления экстремальных ситуаций. Компонент внутреннего комфорта проявляется в отсутствии тревоги, депрессии, ощущении субъективного благополучия, удовлетворенности жизнью, уверенности в себе. В современной психологии можно выделить несколько направлений, в русле которых проводится изучение психологической безопасности личности: стресс-преодолевающее поведение, смыслообра- зование и убеждения, переживание экстремальных и террористических ситуаций.
Психологическая безопасность личности
и стресс-преодолевающее поведение
Первое направление связано с исследованием копинг-стратегий и защитных механизмов в логике модели совладающего поведения Р. Лазаруса и С. Фолкман, а также психоаналитических и гуманистических теорий защиты З. Фрейда, К. Роджерса и др. [Lazarus, 1984; Individuals' religiosity and, 2019; Smith, 2017]. Чувство психологической защищенности личности от стрессовых факторов является результатом как применения проблемно-ориентированных и эмоциональных копинг-стратегий, развития коммуникативных навыков, самоконтроля, так и актуализации бессознательных механизмов психологической защиты, снижающих уровень тревоги, повышающих уверенность в себе, обеспечивающих позитивный образ Я.
В ситуациях психологического стресса и виктимизации со стороны сверстников стратегии поиска поддержки и решения проблем защищают от одиночества и депрессии тайваньских подростков, обучающихся в средней школе (N=730). При этом наибольший совладающий эффект в этой среде имеют стратегии поиска социальной поддержки, поскольку они являются нормативными для тайваньской культуры. Исследователи Тинг-Лан Маа, Чонг М. Чоуб, Вей-Т. Ченц продемонстрировали, что к большему риску депрессии и одиночества приводит усвоение подростками культурноненормативных стратегий, например стратегий решения проблем [Ma T.-L, 2018].
В трудных жизненных ситуациях негативные переживания, вызывающие дистресс могут преодолеваться с помощью как здоровых, так и нездоровых стратегий. Студенты колледжа (N=509, 66% женщины, средний возраст — 22,9 лет) при крайне низком уровне дистресса используют стратегии самоуспокоения и социальной поддержки, на умеренном — профессиональной поддержки. H.M. Столмен, Д. Бодекен, Д.Ф. Герменс выявили, что в случаях высокого уровня дистресса студентами применяются как нездоровые стратегии, включая суицидальность, так и здоровые стратегии выживания. Важно отметить, что нездоровые стратегии используются в ситуациях, когда здоровые стратегии неадекватны для преодоления или недоступны [Modelling the relationship, 2021].
В ситуациях, связанных с изоляцией и Covid-19 повышаются проявления тревожности, депрессии, бессонницы, обостряются проблемы психического здоровья. Одним из механизмов выживания, поддержания внутреннего комфорта и сохранения психологического благополучия для студентов, сотрудников и преподавателей Университета короля Сауда (N = 1542, 726 мужчин и 816 женщин, в возрасте от 20 до 65 лет) стали укрепление семейных связей и семейных взаимодействий. А. Ханан совместно с коллегами обосновали, что общение, тесные отношения, совместное времяпрепровождение с членами семьи повышают мотивацию следования указаниям по борьбе с Covid-19, снижают негативные эмоции, тревожность и депрессии, особенно у женщин [Psychological well-being during, 2020].
Однако не во всех семьях поддерживаются взаимоотношения, способствующие развитию позитивных стратегий выживания в ситуации пандемии. В одну из групп риска входят семьи, в которых члены семьи потеряли работу. М. Лоусон., М. Пиль и М. Саймон эмпирически доказали (N = 342 родителя, 38% отцы и 62% матери детей в возрасте от 4 до 10 лет), что именно потеря работы является фактором повышенного риска жестокого обращения с детьми, которое включает эмоциональное насилие и пренебрежение, психическое насилие и жестокое эмоциональное обращение, нарушающие психологическую безопасность личности ребенка. Последствия потери работы связаны со снижением социальных контактов, эмоциональной поддержки со стороны коллег и друзей, как следствие приводят к снижению самооценки, повышению стресса, связанного с воспитанием детей, и к вероятности жестокого обращения с детьми. Проблема родительского стресса и предотвращения жестокого обращения связана с изучением факторов устойчивости к воздействию стрессоров. По мнению авторов, с помощью когнитивных стратегий, направленных на переопределение факторов стресса и управление ими, можно снизить существующую угрозу жестокого обращения с детьми, повысить их психологическую защищенность, сохранить физическое и психологическое здоровье [Lawson, 2020].
Исследователей интересуют не только особенности преодолевающего поведения в ситуации пандемии, но и постпандемическое поведение, связанное с
обеспечением психологической безопасности. Д. Чжэн, К. Луок и Б.В. Ричи обратили внимание на проблему психологической устойчивости к пандемическому «страху перед путешествиями» (N = 1208 респондентов материковой части Китая). Опираясь на теории психологии здоровья, защитной мотивации, теории совладания и устойчивости, авторы обосновывают связь «страха перед путешествиями» с пониманием серьезности угрозы здоровью, уязвимостью, преобладанием мотивации защиты и защитного поведения. Доказано, что «страх перед путешествиями» активизирует стратегии самоподдерживающегося эмоционального сопротивления и самоотверженности, стремления полагаться на себя, а не на других для преодоления трудностей и вызванных ими негативных эмоций [Zheng, 2021].
Психологическая безопасность личности,
смыслообразование и убеждения личности
Во втором направлении психологическая безопасность личности изучается в контексте смыслообразова- ния и убеждений человека, нарушение которых опосредует влияние экстремальных факторов на психическое состояние человека [Jacobson, 1995; Modeling pandemic depression, 2020; Yu, 2021; Koteneva, 2020а], а также компонентов психологической безопасности [Koteneva, 2020а; Приходько, 2013; Smith, 2017].
В исследовании Е. Мильман, С.А. Ли и соавторов было показано, что нарушение основных убеждений и смыслообразования объясняет неблагоприятные последствия воздействия многочисленных пандемических стрессоров на психическое здоровье, благополучие и защищенность человека [Modeling pandemic depression, 2020]. Пандемия выступает сильным стрессовым событием для человека, включающим как прямые стрессовые факторы (диагноз, смерть), так и косвенные (безработица, социальная изоляция, рост стоимости жизни и др.). Авторы предлагают модель психического здоровья человека в условиях пандемии коронавируса (рис. 1).
В этой модели нарушение базовых убеждений и переосмысление происходящего рассматриваются в качестве когнитивных механизмов, опосредующих влияние события на здоровье и благополучие человека.
Согласно теории травмы С.Л. Парк и М. Кеннеди, если событие подрывает базовые убеждения человека, регулирующие его повседневное поведение, то оно приобретает психотравмирующий характер [Park, 2017]. Применение этой теории к пандемии означает, что не объективные обстоятельства, сопровождающие ковид, а его влияние на смыслы и убеждения определяет психическое состояние человека. Нарушение базовых убеждений, вызванное восприятием события как катастрофического, приводит к дезориентации относительно мира, себя в этом мире, своего будущего, а также сопровождается симптомами депрессии, тревоги, утратой благополучия и психологической защищенности. Создание смысла выступает вторым когнитивным механизмом, регулирующим последствия от Covid-19. Процесс создания смысла влечет за собой пересмотр нарушенных убеждений, делая такие убеждения более полезными и адаптивными, способствующими личностному росту и сохранению психологической безопасности [Boelen, 2015].
Психологическая безопасность личности часто рассматривается в зарубежной психологии в контексте субъективного благополучия, духовности и религиозности человека. В исследовании E.A. Ю, Э. Чанга показано, что личностный смысл жизни выступает предиктором одного из компонентов психологической безопасности личности — межличностного благополучия (например, удовлетворенности семейной жизнью, позитивных отношений) [Yu, 2021].
Религиозность представляет собой фундаментальное качество, характеризующее отношение человека к Богу, к миру и самому себе. Зарубежные авторы считают, что психологическая функция религиозности состоит в обеспечении безопасности личности. Обращение к Богу и участие в духовных практиках позволяют удовлетворить потребность в безопасности, понизить уровень тревоги, депрессии и страха, улучшить психологическое благополучие [Chan, 2012; Ismail, 2012; Religious and Spiritual, 2012; Saleem, 2017; The Role of, 2019].
Благодаря духовным и религиозным убеждениям многие люди обретают смыслообразующие мотивы, необходимые для совладания со стрессом. По данным Дж.Р. Лим., Б.Ф. Лю и соавторов, религиозность представляет собой личностный ресурс сохранения духовнопсихологического здоровья личности и психологической защищенности в кризисных ситуациях [Individuals' religiosity and, 2019]. Согласно данным Ф.Д. Финчем, Р.В. Мэй, религиозность человека играет более существенную роль в его жизни, чем просто совладание со сложной ситуацией. Вера в милосердие Бога снижает риск возникновения отсроченных стрессовых реакций при столкновении человека с ситуациями катастроф (например, ураганами) [Fincham, 2021].
Если в зарубежной психологии религиозность выступает одним из факторов, влияющим на отдельные компоненты психологической безопасности личности, например, субъективного благополучия (внутреннего комфорта), то в отечественной психологии ряд авторов рассматривают религиозную духовность как базисное основание личности. Это привело и к переосмыслению феномена безопасности личности. Безопасность личности анализируется на двух уровнях: духовно-нравственном и психологическом [Koteneva, 2020а]. Авторами были предложены модель психологической безопасности личности и механизмы ее обеспечения. Согласно этой модели, духовно-нравственный фактор является ядром личности и влияет на поступки человека, независимо от его волевых, эмоциональных, коммуникативных и других качеств. Следование нравственному чувству позволяет человеку обрести духовную безопасность и сохранить глубинное личностное начало, лежащее в основе онтологической уверенности, которая не сводится к наличию только внутреннего комфорта. В свою очередь, психологическая безопасность личности как состояние защищенности от стрессовых факторов поддерживается посредством целого ряда психологических качеств: морально-коммуникативных, мотивационно-волевых, ценностно-смысловых, а также посредством стрессоустойчивости к конкретным стресс-факторам окружающей среды, особенно в тех ситуациях, когда собственные ресурсы оцениваются человеком как достаточные для совладания с психотравмирующими переживаниями. Если стресс-факторы превышают психологические ресурсы и вызывают сильное психическое напряжение у человека, то психологическая безопасность личности поддерживается благодаря обращению человека к Богу. Уровень психологического стресса снижается, и возникает ощущение психологической защищенности. Религиозность в данном случае выступает в качестве копинг-стратегии. Результаты проведенного исследования согласуются с данными А. Вишкина с соавторами [Religiosity and Emotion, 2019], согласно которым люди с более высоким (по сравнению с более низким) уровнем религиозности могут справляться со своими эмоциями более адаптивными способами.
Психологическая безопасность личности
и переживания экстремальных ситуаций
и террористической угрозы
В третьем направлении акцент делается на изучении переживаний экстремальных ситуаций и психологической безопасности личности, в частности выявлении взаимосвязей психологической безопасности личности и особенностей переживания террористической угрозы представителями разных профессиональных групп, полов, этнической идентичности, с разными личностными и индивидуально-психологическими качествами [Захарова, 2018; Котенева, 2016; Psychological well-being during, 2020; The Global Risks, 2016]. Психологическая безопасность личности основывается на переживании вероятностных угроз субъективному благополучию, ее жизненному миру.
Чувства сплоченности и надежды выступают важным ресурсом преодоления экстремальных ситуаций, связанных с ракетными обстрелами, продолжавшимися около шести лет на юге Израиля и разделенными периодами относительной тишины. У бедуинских арабских подростков (N = 81, 91 и 192, в возрасте 14—18 лет) на всех трех этапах военных операций наблюдалось увеличение личностного ресурса — чувства сплоченности в совладании с тревогой, гневом и дистрессом, что подтвердило модель прививки, но не ухудшения, разработанную Зейднером (2005), Сэги и Браун-Левенсонами (2009). Выраженность индивидуальных и коллективных компонентов надежды, позволяющей пережить трудности жизненной ситуации и снизить неуверенность в завтрашнем дне, повышалась во второй и третий периоды, снижалась в первый период. Такой результат, полученный С. Абу-Каф, О. Браун-Левенсон, подтверждает положение Лазаруса (1991) и Тонг и др. (2010) о том, что большинство позитивных ресурсов возникает в периоды безопасности, когда человек чувствует себя в безопасности и переживает удовлетворенность ситуацией [Abu-Kaf, 2019].
В современном мире не только происходящие военные операции, террористические акты, но и террористическая угроза, формируемая посредством средств информационного воздействия, оказывают деструктивное воздействие на жизнедеятельность человека, его психологическое благополучие и психосоматическое здоровье. Люди переживают угрозу терактов как угрозу своей психологической безопасности, и подобные переживания могут вызвать у большинства из них психопатологические расстройства. Согласно данным Н.М. Захаровой, А.С. Баевой, Н.А. Соболева, психические последствия воздействия террористической угрозы могут проявляться в виде фрустраций, аффективных расстройствах, психосоматической патологии, постстрессовых изменения личности, приводить к снижению качества функционирования человека в разных сферах жизнедеятельности [Захарова, 2018].
Все чрезвычайные и экстремальные ситуации подвергают угрозе чувство психологической защищенности человека. Вместе с тем и сформировавшаяся психологическая безопасность личности как системное образование выступает фактором эмоциональной устойчивости к внешним и внутренним психотравмирующим факторам, препятствующим возникновению острых и отсроченных стрессовых реакций. В ряде работ установлено, что уровень психологической безопасности личности в значительной мере определяет эмоциональные, когнитивные и поведенческие аспекты переживания экстремальной ситуации. Высокий уровень психологической безопасности личности повышает рефлексию, связан с альтруистической направленностью человека, использованием конструктивных копинг-стратегий, стремлением использовать социальные и семейные ресурсы [Приходько, 2013]. Результаты исследования О.А. Афолаби, А.Г. Балогуна показали, что психологическая безопасность, эмоциональный интеллект и самоэффективность являются предикторами удовлетворенности жизнью [Afolabi, 2017].
Итак, в современной психологии зарубежные исследователи рассматривают феномен психологической безопасности личности как структурное образование, включающее четыре основных компонента: моральнокоммуникативный, мотивационно-волевой, ценностно-смысловой и внутренний комфорт. В контексте изучения стресс-преодолевающего поведения оказалось, что культурно-нормативные, конструктивные (здоровые) стратегии, стратегии социальной поддержки, стремление полагаться на себя повышают психологический комфорт. Снижают психологическую безопасность личности стратегии потери социальных контактов, эмоциональной поддержки со стороны коллег и друзей. В качестве опосредующих механизмов, обеспечивающих безопасное существование человека в экстремальных условиях выступают базовые убеждения и переосмыслениепроисходящихсобытий.Сплоченность, надежда выступают важным ресурсом преодоления экстремальных ситуаций, включая переживания информационно-террористической угрозы.
Заключение
Данная статья имеет обзорный характер и ориентирована на более глубокое понимание системности проблем психологической безопасности личности в разномасштабных по сложности и напряженности ситуациях. Важно отметить, что в современных зарубежных исследованиях существует терминологическое разнообразие в понимании компонентов психологической безопасности личности как интегрального качества. Для них характерно также разнообразие точек зрения на ресурсы и механизмы преодоления объективных и субъективных рисков и угроз психологическому благополучию. Дальнейшие исследования могут быть направлены на поиски более строгих границ применения научных понятий, инструментов изучения ресурсов устойчивости личности, прогнозирования последствий в долгосрочной перспективе. Одним из перспективных направлений также может стать анализ эффективности поведенческих и системных вмешательств, применяемых зарубежными исследователями для оказания помощи при нарушении психологической безопасности личности.