Тема земного рая в древнерусских апокрифах 2: Сказание о Макарии Римском

Исследователь отличает вторую Минейную редакцию от греческой Минейной редакции древнейшего типа. Это первая Минейная редакция относится им к пятому переводу. Она известна в единственном списке РНБ. Собр. ОИДР № 336. Л. 189об.-192об. Текст читается в Минее служебной 1467 г. за октябрь под 23 числом с названием 

Возникновение и литературное оформление апокрифической легенды, исследователи относят к периоду между V-X вв. Появление Полной версии А. Васильев датировал V-VI вв. [25, p. XXXVIII]. А. Н. Веселовский допускал, что легендарное апокрифическое повествование могло появиться между VI-X вв. [2, c.169 и сл.]. А. И. Никифоров по стилистическим признакам (отсутствие витиеватой риторической манеры) полагает, что апокриф с такими незамысловатыми ходами повествования не мог появиться позднее истечения VIII столетия [11, c. 163-164].

Начало русской традиции бытования апокрифа может быть датировано не позднее, чем XIV столетием, хотя Краткая проложная редакция известна по списку Пролога XIII в. Южнославянские страны выступили посредником в трансляции апокрифического текста на Русь. Судя по рукописям, хронологический зазор между древнейшими южнославянскими и русскими списками практически отсутствует. Это означает, что в славянском мире они распространялись практически одновременно.

Мы публикуем Минейную редакцию апокрифа по списку РГБ. Ф. 29. Бел. № 54 (быв. Собрание Румянцевского музея № 1548). Апокриф входит в Сборник слов и поучений кон. XIV-нач. XV вв. [19, c. 236. № 851].

Поведали нам некие трое старцев об обители св. Асклепия в Месопотамии сирийской¹ [и о том], как однажды благая мысль осенила их - обойти все концы земли, дабы узнать, что на краю ее?²

И (Л. 98б) начали свое путешествие, и много испытаний претерпели в пути. Одни бедствия [принимали] от людей, а другие от зверей, из-за притеснения и злобы которых были лишены даже пищи от растений³.

И все-таки [несмотря на помехи] после многодневного путешествия вышли на такое место, на котором были видны человеческие следы и, идя по ним, вышли к какой-то пещере, похожей на жилище человека. Войдя в нее, стали ждать с надеждой увидеть живущего здесь. Немного погодя, почувствовали невидимое благоухание. Когда же обратили [навстречу] свой взор, то увидели нечто, похожее на мужа, одеянием которому служили его собственные волосы. То был преподобный отец наш Макарий Римлянин, который шел к своей пещере и еще издалека заметил нас. И бросился старец с молитвой на землю, взывая громким гласом: (Л. 99а) «Если вы от Бога - то покажите мне [это], а если от бесов - то отстаньте от меня грешного и смиренного». Те же отвечали так: «Благослови нас, раб божий! Мы христиане, Бога высшего почитаем, а от дьявола отреклись». Тогда старец, поднявшись [с земли], подошел к ним и, открыв лицо от волос, благословил их. Были же его волосы белы подобно снегу, а кожа его огрубела за долгое время старения, очи же его были прикрыты [наплывшими] веками, ногти рук и ног были длиннее пяди, [а] отросшая борода достигала ног⁴.

И начал вопрошать [Макарий пришельцев]: «Откуда вы, детки мои, и ради чего сюда пришли?» Они же поведали ему все о себе. Он же отвечал: «Дети мои, никто же из земных не может лицезреть силу Божию».

(Л. 99б) «И я, недостойный, попытался это осуществить, но в ночи явился некий ангел со словами: "Если не хочешь искусить сотворившего тебя, не можешь далее этого места шествовать”. Я же вопросил его: "Почему, господин мой?” Он же отвечал: "Потому что на расстоянии 20 поприщ отсюда находится медная стена, а за стеной той находятся существа, головы которых змеиные, а тело до пояса [человечье], ноги же львиные, [а] руки по виду как лед. И в руках своих держат они оружие огненное и стерегут то место, дабы не пройти там никому» ⁵. Услышав такое, они (монахи) сильно испугались.

Пока они беседовали, [время] клонилось к вечеру. Тогда обратился к ним старец: «Детки мои, отступите отсюда немного. Ожидаю двух ребятушек, которые приходят сюда к вечеру. Как бы не (Л. 100а) набросились они, не зная вас, и не причинили вам зло».

После того как они отошли немного, пришли два льва из пустыни и припали к ногам его (Макария). Они же, увидев это, упали от страха на землю. Тогда старец возложил руку свою на тех львов и сказал [им]: «Чада мои, от земли, в которой люди живут, пришла [эта] братия сюда ко мне. Не сделайте им ничего худого». Затем старец обратился к инокам с такими словами: «Подходите, братья, чтобы вознести вечернюю молитву». И как только подошли с опаскою, устремились [навстречу инокам] львы и стали лизать ноги их⁶.

После этого обратились [иноки] к старцу: «Поведай нам, честный отче, как ты оказался здесь? Он же отвечал так: «Я, дети мои, - сын одного синклитика в Риме, по имени Иоанн. Обручили меня родители (Л. 100б) вопреки желанию и устроили свадьбу. А когда хотели уединить нас в покоях от народа, празднующего в веселье и шумящего, ушел я в одиночестве тайком и скрывался в хижине одной убогой вдовицы. В течение семи дней те же с плачами искали меня. После этого в полночь встал и пошел путем неведомым, на котором встретил некоего старца, и обратился к нему: «Куда ты думаешь идти, туда и я иду». И пошел за ним, и через три года пришли с ним вместе сюда. Когда только пришли, то прежде всего легли спать. Неожиданно исчез он с глаз моих. Очнувшись от сна, [не обнаружил его] начал плакать и скорбеть. И тотчас явился он со словами: —Я архангел Рафаил (Л. 101а), не бойся и восславь Бога. Вот уже [почти] пришел к Нему, - двигайся на свет”. И промолвив это, исчез с глаз моих. Я тотчас отправился в путь и за пять дней оказался здесь.

Обнаружил в этой пещере мертвую львицу и двух львят, лежащих при ней и плачущих, не найдя возможности пососать [молока]. И взял [их], и воспитал их, как родных детей, [питая] вершием дубовым. Львицу же взял и схоронил в земле.

Спустя два года вышел в седьмом часу и сел посидеть с этими львятами и увидел ризу, лежащую на земле, тонкую и белую. И удивился, недоумевая, откуда это взялось? На другой день обнаружил (Л. 101б) странника, украшенного златом. И удивился такому странному видению. Когда же снова присмотрелся, то увидел сидящую на камне миловидную женщину, украшенную многоцветными золотыми одеждами. И спросил ее: —Откуда пришла сюда? [Не знаешь ли], что есть бес? Раскрой этот образ”. Она же с плачем отвечала: —Я, окаянная, дочь одного римлянина, синклитика. Принуждали меня родители мои сочетаться браком, а я противилась. И сбежала [я от них] с глаз долой тайно, чтобы никто не видел меня. И бегала, плутая по горам, и холмам, и [так] оказалась здесь. Здесь же нахожусь, не зная куда идти. Умоляю святость твою, дабы ты не отверг меня, ибо и я тварь Божия”. (Л. 102а) Она же - [само] искушение - лестью прельщала меня, а я того не распознал. Ей же сказал: —Послушай, каково мне будет в таком случае, поэтому не оставлю тебя рядом с собою”. Она же отвечала: —В пустыне этой и я хочу жить”. Я взял ее и ввел ее в свою пещеру, и дал ей поесть от вершия дубового, от которого и сам питался. Слезы ее текли ручьем, поэтому душа моя была объята трепетом. Когда же настал вечер, то по свершении вечерней молитвы вошли в глубину пещеры, чтобы немного побезмолвствовать. И тотчас же начал смущать меня бес, а [до этого] вообще никаких помышлений скверных не имел к вожделению женщины. Как только восхотел я ту отроковицу и [подумал о том] как сблизиться с нею, - внезапно (Л. 102б) исчезла [она] от меня⁷.

Тогда понял, что согрешил я пред Богом и взмолился: —Согрешил пред тобою, Господи! Помилуй меня!” И как только полностью пришел в себя, то понял, как велико было падение мое. Ведь даже те два льва не приходили ко мне в течении десяти дней, хотя прежде приходили. Тогда задумал бежать отсюда, [в опасении], что как-либо еще прельщен буду и [тогда] отлучен буду от лица Господа. И встав, вышел из пещеры этой, и шел два дня, пока не остановил меня ангел, вопрошая: —Куда идешь, Макарий? ” И отвечал ему: —От вида грехов своих бегу, господин мой”. [На это] ответил мне ангел: —И от одного искушения не смог устоять. Возвращайся в келью свою! ” Я же спросил его: —Кто ты, господин?” Он же ответствовал: —Я - (Л. 103а) Рафаил, ходивший с тобою и приведший тебя сюда”. И сказав это, сделался невидимым для меня.

[Так] возвратился [я] в пещеру эту. Пал на колени [в молитве] Господу и 40 дней не вкушал пищи. Потом встал и увидел пещеру эту, наполненную светом божественной радости. [Увидел] и мужа, одетого в пурпурную царскую одежду, а на голове злат венец с каменьями драгоценными. Запевал [он] чудесные неведомые песни, и глас его был подобен [голосам] множества поющего народа. Как только то божественное пение завершалось, тотчас наполнялась благоуханием пещера и все вокруг становилось невидимым. Восхождение его на небо сопровождали молния, громы и землетрясения. Я удивился [тому] и пребывал безгласен⁸.

Детки мои, 70 дней провел [так]. Было мне в ту пору (Л. 103б) 40 лет. Теперь все слышите [об этом] от меня, братья. Если сможете выдержать, то оставайтесь с нами. Если же нет - Господь наставит вас как знает». И, сказав так, старец отпустил их со словами: «Спасемся о Господе, духовные дети, - о мне молитесь!» И провожали их (иноков) те львы в течении трех дней, а при прощании целовали (лизали) стопы ног их. Затем к старцу возвратились.

Мнихи же возвращались в мир какое-то время. Дойдя до некой реки, легли [они] ненадолго поспать [и] подняты были ангелом, который их в Иерусалим [перенес] и опустил⁹.

Когда же встали ото сна, то поняли, какое расстояние во сне преодолели. И восславили Бога, и вознесли молитву. После того как поклонились святым местам, то вскоре (Л. 104а) возвратились в свой монастырь, рассказывая о святом Макарии.

Мы уже 100 дней не вкушали (никакой пищи), кроме той (райской) воды, как Богу (это) известно.

Когда мы шли неизвестно куда, встретились нам множество мужей, и жен, и детей, неведомо откуда. Молодые грозились наброситься на нас. Другие же дивились (на нас).

Но были они очень низкого (роста). Мы же, увидев их, устрашились, говоря, что они съедят нас. Начали мы говорить между собой: «Что будем делать, браться?» И сказал Сергий братии: «Давайте растреплем волосы на главах своих (и) устремимся на них. Если мы побежим, то съедят нас». И сделали мы так, и они побежали, подхватив детей своих и скрежеща зубами своими.

Шли мы по земле той много дней, и нашли льдину небольшого размера, но с локоть от земли высотой, и, грызя ее, прошли землю ту.

И была льдина та белая, но слаще меда на вкус. Когда мы грызли эту льдину, лица наши изменились, и мы возвеселились и (восс)лавили Бога. Шли мы по земле той 50 дней, не ведая пути.

Божьим провидением нашли мы тропу и пещеру [1, c. 116-119].

⁴       Гротескно подчеркнут антисоциальный облик покинувшего мир анахорета. Таким же обличием наделялся внешний облик не имевшего одежд Макария Египетского, с которым Макария Римского часто путали. Сохранилось погрудное изображение Макария Египетского кисти Андрея Рублева в Успенском соборе Владимира (1408 г.), а также образ трех не пользовавшихся одеждами анахоретов (Макария Египетского, Онуфрия Великого и Петра Афонского) на таблетке из Новгорода XV в. Изобразительные аналоги соотносимы с чертами словесного портрета Макария, но в сравнении с иконописными изображениями внешний вид апокрифического персонажа предельно антиэстетичен. Смысл образа: подчеркнуть величие и силу духа над ничтожеством плоти.

Не может человек во плоти, от женского греха рожденный, (ни) места того видеть, ни чудес тех, ни сил(ы) Господа Бога нашего Иисуса Христа. Ибо я, грешный, многого желал и молил Бога, дабы увидеть чудеса те. И сказал мне ангел: «Не прогневай Господа Бога, создавшего тебя. Никто не может до места того дойти». И я спросил: «Почему, Господь мой» И сказал он мне: «От этого места через двадцать поприщ есть два града, один железный, а другой медный. За этими городами рай Божий, где был один Адам с Евой. На востоке, за раем, небо соединяется (с землей). И вне рая поставил Бог херувимов и серафимов, оружие пламенное в руках имеющих, (чтобы) стеречь рай и древо жизни. Те херувимы - от ног до пояса люди, а грудь (у них) львиная, а голова иного рода. А руки как бы (из) льда. И оружие пламенное в руках их, вне стен города (стоят), чтобы не вошел никто. Ибо там многие силы, страшные очень, и лики ангельские там пребывают, и пояса небесные - там, где почивает небо» [1, c. 120].

В Минейной редакции искажению даже подверглось описание стражи «града», которой приданы змеиные черты и львиные конечности. В результате непонятно, что речь идет о об облике серафимов и херувимов, которые охраняют не абстрактный сказочный град, а врата в град райский. Такими средствами затемнена райская тема апокрифа. Серафимы - в ангельской иерархии ближайший к Богу чин, огнекрылых (шестикрылых) ангелов с человеческим ликом (Ис. 9, 2, 6). Херувимы по Книге Бытия - охрана рая с пламенным мечом (Быт. 3, 24). Изображались четырехкрылыми ангелами с двойным ликом: человеческим и львиным.

⁶      Сюжет о львах явно навивает параллели о чудесном приручении львов пророком Даниилом (Дан. 4, 10-24). Смысл - крепость и неколебимость веры побеждает естественный закон вражды диких зверей с человеком.

⁷      Традиционный агиографический мотив искушения бесом, принявшим облик женщины. Соответствует аскетической направленности смыслов повествования, которые в Минейной редакции остаются единственными, после сокращения разделов о хождении и исключения мотивов земного рая.

⁸      В Паисьевском сборнике, представляющем Пространную редакцию, этот сюжет изложен иначе. Макарий наказывает себя за грех падения самозакапыванием, в котором принимают участия львы. Очищение от греха сопровождается гласом с небес, которым свыше дается прощение за соблазн [15, c. 66].

⁹      Мотив чудесного возвращения в Паисьевском списке полной редакции отсутствует. Иноки возвращаются, минуя столб Александра, Персию и переправу через реку Тигр [15, c. 66]. Видоизменение в духе минимизации мотива путешествия на край света.