Взаимосвязь рисков агрессивности студенческой молодежи с показателями самоэффективности, самооценки и скромности

Представлены результаты исследования, посвященного сравнению выраженности самоэффективности, самооценки и скромности студенческой молодежи в зависимости от уровня физической агрессии, гнева, враждебности и общей агрессивности. Его участниками были 2315 студентов (83% – девушки) из вузов Российской Федерации. Были использованы следующие методики: опросник агрессивности Басса-Перри, шкала самоуважения (самооценки) Розенберга, шкала общей самоэффективности Р. Шварцера, М. Ерусалема, Ценностный опросник Ш. Шварца (PVQ-R2; из общего массива результатов, полученных по этому опроснику, в настоящей статье рассмотрены данные только по шкале «Скромность»). Полученные данные показали значимые отрицательные взаимосвязи между рассматриваемыми показателями. В частности, чем выше уровень агрессивности у молодежи, тем ниже ее самооценка, самоэффективность и скромность. Обнаружено отсутствие взаимосвязи между показателями враждебности и скромности. Показано, что показатели самоэффективности, самооценки и скромности различаются в контексте выраженности уровня различных шкал агрессии. Установлено, что студенты с низким и средним уровнем физической агрессии характеризуются более высокими показателями самоэффективности, самооценки и скромности. Аналогичная тенденция характерна для группы с низким уровнем гнева. Студенты с низким уровнем враждебности значимо чаще, чем остальные группы, демонстрируют более высокие показатели самоэффективности и самооценки (но не скромности). Самооценка, скромность и самоэффективность у студентов статистически значимо различаются в контексте различных уровней интегрального показателя агрессивности. Авторы считают, что полученные результаты могут быть применены при реализации Концепции развития сети психологических служб в образовательных организациях высшего образования в Российской Федерации.

Введение

Решение проблем студенчества как специфической социальной группы относится к актуальным задачам молодежной политики. Среди них – обеспечение возможностей профессионального и личностного развития, предоставление образовательных возможностей, нивелирование рисков асоциального поведения. Проблематика этих задач получает крайне высокое исследовательское внимание и в рамках психологических исследований: в частности, в контексте проблем соотношения рисков агрессии, ценностных ориентаций, показателей психологического благополучия.

В рамках трех наиболее известных теорий культурных ценностей (G. Hofstede, R. Inglehart, S. Schwartz) согласованно утверждается, что преобладающие ценностные ориентации в обществе являются наиболее важной чертой культуры: ценностные ориентации формируют и поддерживают индивидуальные и групповые убеждения, действия, нормы и цели [21]. Анализ ценностей в рамках настоящей статьи выполнен в парадигме уточненной теории базовых ценностей Ш. Шварца [11; 21].

Ценности могут как способствовать, так и препятствовать агрессивному поведению. В рамках ряда исследований [14] были выявлены устойчивые положительные связи агрессивного поведения с ценностями самоутверждения, в частности, с ценностью власти. Напротив, ценности самоопределения, особенно универсализм, отрицательно связаны с агрессией. Это справедливо для разных культур (например, Германии, Италии, еврейской и арабской общин в Израиле и Соединенных Штатах). Указанная связь выявляется в контексте прямой, косвенной, вербальной и физической агрессии, киберагрессии и буллинга [21]. Взаимосвязи агрессии с открытостью к изменениям и ценностями заботы о природе, как правило, были слабыми и варьируются в зависимости от парадигмы и контекста [14].

Ценность «Скромность» была обоснована в уточненной концепции Ш. Шварца из 19 ценностей [11]. Отметим, что в рамках «предварительной» схемы «скромность» является «пограничной» для метаценностей «сохранения» и «самоопределения» [21], однако эмпирическая верификация модели из 19 ценностей позволяет рассматривать ее как часть конформизма в рамках исходной модели из 10 ценностей [11, c. 63], т. е. скорее рассматривать ее в контексте метаценности «сохранения».

Метаценность «Сохранение», а также ценности «Конформизм» и «Скромность» в рамках базовой и уточненной концепций Ш. Шварца выступают значимыми переменными в рамках исследований различных аспектов рисков агрессии. Например, метаценность «Сохранение» связана со стремлением соответствовать социальным ожиданиям и, следовательно, проявлениями сдержанности и самоконтроля подростками, что обуславливает негативную связь данной группы ценностей с агрессией [14].

Также существует пул исследований выявления связей ценностей по Ш. Шварцу и темной триады (нарциссизм, макиавеллизм и психопатия). Так, например, в исследованиях [18] установлена отрицательная связь ценностей «традиция», «безопасность» и «конформизм» со всеми компонентами темной триады. В исследовании [22] были рассмотрены ценностные профили испытуемых с первичными и вторичными вариантами психопатии по сравнению с нормотипичной (контрольной) группой. Было показано, что показатели «скромности» и «конформизма» выражены статистически значимо выше у испытуемых нормотипичной (контрольной) группы по сравнению с испытуемыми, характеризующимися различными вариантами психопатий.

Среди прочих исследований связи «скромности» и различных параметров социализации в качестве примера отметим, что переменная «скромность» значимо связана с различными аспектами готовности молодежи к политической активности [10] и различными установками, в т. ч. в отношении религии, политики и т. д. [21].

Взаимосвязь агрессии, агрессивности и самооценки личности являлась предметом исследования психологов достаточно продолжительное по современным научным меркам время. Так, в более ранних исследованиях [1] представлена связь высокой агрессивности и низкой самооценки. В то же время в ряде исследований особенностей преступной личности, склонной к агрессии, выявлены высокие показатели самооценки [6]. На рубеже 2000-х гг. исследователи B.J. Bushman и R.F. Baumeister проводили исследование, включающее ряд экспериментов по установлению взаимосвязи самооценки индивида и проявления агрессии, в ходе которых была рассмотрена реакция людей на провокацию, направленную в их сторону [13]. Их результаты продемонстрировали, что с проявлением агрессии в условиях эксперимента в гораздо большей степени связаны нарциссические черты личности, чем уровень самооценки, более того, высокая самооценка была атрибутом как максимально агрессивных, так и, наоборот, максимально неагрессивных индивидов. Таким образом, исследователи заключили, что агрессия и агрессивность личности скорее связаны с нарциссизмом и неустойчивой самооценкой [13]. Современные исследования также подтверждают нелинейную связь агрессии и самооценки: например, в исследовании S. Amad, N.S. Gray и R.J. Snowden [12] установлено, что люди с низкими уровнями самооценки склонны к реактивной агрессии, в то время как высокие показатели самооценки и нарциссизма также связаны с проявлением агрессии, но уже спланированной, преследующей конкретную цель.

Самоэффективность – концепт, чрезвычайно близкий к самооценке и тесно с ней взаимосвязанный. Тем не менее провести простое различение можно, а именно: самоэффективность – это восприятие себя в перспективе будущего, при решении задач, преодолении трудностей, ожидании положительного результата своей деятельности, а самооценка – это восприятие себя в настоящий момент, базирующееся на предыдущем жизненном опыте. В силу чего самоэффективность в большей степени связана с мотивационными личностными аспектами, а самооценка – с перцептивным самовосприятием [15]. При этом нельзя сказать, что взаимосвязь самоэффективности и агрессии личности так же широко исследована, как взаимосвязь самооценки и агрессии. В то же время сама сущность понятия «самоэффективность» и устойчивая связь самоэффективности с положительными сторонами личности – в рамках модели VIA-24 [7] – позволяют говорить о разнонаправленности векторов самоэффективности и агрессии в структуре личности. В современном научном поле психологии и самооценка, и самоэффективность рассматриваются как ключевые компоненты психологического благополучия личности [7; 16; 19].

Основной целью статьи является выявление специфики взаимосвязей самоуважения, скромности и самоэффективности у студентов с разным уровнем склонности к физической агрессии, гневу, враждебности и общей агрессивности. Работа посвящена проверке предположения о том, что показатели самоэффективности, самооценки и скромности будут значимо различаться в контексте различных уровней агрессивности и ее компонентов (склонности к физической агрессии, гневу и враждебности).

Выборка и методы исследования

В исследовании приняли участие студенты вузов из девяти регионов (Москва, Санкт-Петербург, Республика Мордовия, Удмуртская Республика, Нижегородская область, Пермский край, Владимирская область, Тверская область, Ярославская область), представляющих три федеральных округа Российской Федерации (Центральный, Северо-Западный и Приволжский). Исследуемая выборка составила 2315 респондентов (средний возраст – 20,19 (SD=2,9)). Большинство респондентов (83%) – учащиеся женского пола. Больше половины учащихся имеют педагогическое/психологическое направление подготовки (52%), порядка 23% – социально-гуманитарное, 9% – естественно-научное и 7% – техническое направление. Отметим, что значимая доля респондентов естественно-научного (68%) и технического (47%) направлений обучаются в педагогических вузах. Таким образом, выборка может быть расценена как репрезентативная в отношении студентов психолого-педагогических и социально-гуманитарных направлений подготовки в Российской Федерации. Отбор участников исследования осуществлялся случайным образом и основывался на их добровольном согласии принять участие в исследовании, которое было включено в форму опроса.

Исследование проходило в онлайн-формате на платформе forms.yandex.ru. Организация сбора данных и контроль над условиями прохождения опроса респондентами осуществлялись координаторами, в качестве которых выступили сотрудники психологических служб и специалисты отделов по работе со студентами в вузах-участниках исследования. Процедура статистического анализа проводилась в IBM SPSS Statistics v.23.

Для диагностики уровня агрессии использовался опросник агрессивности Басса-Перри в адаптации С.Н. Ениколопова и Н.П. Цибульского [2]. Для исследования самооценки была использована шкала самоуважения (самооценки) Розенберга (Rosenberg Self-esteem Scale) [3]. Самоэффективность студентов оценивалась с помощью шкалы общей самоэффективности Р. Шварцера, М. Ерусалема в адаптации В.Г. Ромека [8]. Также был использован Ценностный опросник Ш. Шварца (PVQ-R2) [11]. Здесь рассмотрены данные, полученные только по шкале «Скромность» этого опросника.

С целью определения взаимосвязи между агрессивностью студентов с показателями самоэффективности, самооценки и скромности был проведен корреляционный анализ по методу Спирмена. Для выявлений различий между группами с разным уровнем агрессии использовался однофакторный дисперсионный анализ и анализ множественных сравнений по критерию Тьюки.

Результаты исследования

В табл. 1 представлены средние значения, стандартное отклонение (в скобках), показатели надежности шкал опросника агрессивности Басса-Перри, шкалы общей самоэффективности Р. Шварцера, М. Ерусалема, шкалы самоуважения (самооценки) Розенберга и шкалы «скромность» из Ценностного опросника Шварца.

Таблица 1

Описательные статистики исследуемых переменных и показатели надежности шкал

Рассматривая результаты описательной статистики, следует отметить, что большинство исследуемых переменных характеризуются преобладанием вариантов меньших значений по показателям агрессивности (за исключением гнева) и больших значений по показателям самоэффективности, самоуважения и скромности. Поскольку распределение переменных отлично от нормального, для корреляционного анализа использовался метод Спирмена. В табл. 2 представлены результаты корреляционного анализа всех исследуемых переменных.

Таблица 2

Результаты корреляционного анализа

Примечание: ** – p<0,01.

Результаты корреляционного анализа демонстрируют значимые отрицательные корреляционные связи между переменными агрессивности и скромности, самоуважения и самоэффективности. Иными словами, чем выше показатель склонности к агрессии, тем ниже самооценка, самоэффективность и скромность как ценность, и наоборот, низкий показатель по агрессивности личности может свидетельствовать о повышении уровня самоэффективности, самооценки и скромности. Однако следует отметить отсутствие значимой связи между скромностью и враждебностью.

Для проведения сравнительного анализа самоуважения, скромности и самоэффективности у студентов с разным уровнем показателей агрессивности (физическая агрессия, гнев, враждебность, интегральный показатель) респонденты были в каждом случае поделены на три группы, где первая – низкий уровень показателя, вторая – средний уровень, третья – высокий уровень. Поскольку изначально группы были различны по количеству респондентов, в каждом случае была проведена процедура уравнивания путем случайного извлечения данных респондентов (соответствующих меньшей по частотности группе) из группы каждого уровня. Итоговая подвыборка для оценки физической агрессии включала в себя данные 651 респондента, гнева – 998 респондентов, враждебности – 1072, интегрального показателя – 1160.

По результатам однофакторного дисперсионного анализа установлены значимые различия по показателям общей самоэффективности, самооценки и скромности в контексте склонности к физической агрессии. При этом по показателям общей самоэффективности (F=16,01, p<0,01) и самоуважению (F=26,74, p<0,01) более высокое среднее значение наблюдается у студентов со средним уровнем физической агрессии, а по шкале «скромность» (F=13,49, p<0,01) – у группы с низким уровнем. Для определения значимости различий между группами использовался анализ множественных сравнений (по критерию Тьюки), результаты которого представлены в табл. 3.

Таблица 3

Результаты сравнительного анализа самоуважения, скромности и самоэффективности у студентов с разным уровнем физической агрессии

Примечание: * – p<0,05; ** – p<0,01.

Рассматривая полученные результаты, следует отметить, что различия между низкой и средней группой оказались статистически не значимыми по всем исследуемым переменным. Кроме того, по всем перемененным также наблюдаются значимые различия между низкой и высокой, а также средней и высокой группами. Таким образом, студенты с низким и средним уровнем физической агрессии характеризуются более высокой самоэффективностью, скромностью и самоуважением, чем студенты с высоким уровнем физической агрессии.

По результатам однофакторного дисперсионного анализа установлены значимые различия по показателям гнева в контексте вариации уровней факторов общей самоэффективности (F=25,16, p<0,01), самооценки (F=49,99, p<0,01) и скромности (F=48,03, p<0,01). Кроме того, наблюдается тенденция к снижению выраженности самоэффективности, скромности и самоуважения по мере увеличения уровня выраженности гнева. Для определения значимости различий между группами с разным уровнем выраженности гнева использовался анализ множественных сравнений (по критерию Тьюки), результаты которого представлены в табл. 4.

Таблица 4

Результаты сравнительного анализа самоуважения, скромности и самоэффективности у студентов с разным уровнем выраженности гнева

Примечание: * – p<0,05; ** – p<0,01.

Сравнительный анализ самоуважения, скромности и самоэффективности у студентов с разным уровнем выраженности гнева показал статистически значимые различия по всем переменным, за исключением показателя общей самоэффективности, по которому наблюдается отсутствие значимых различий между группами с средним и высоким уровнями выраженности гнева. Таким образом, студенты с низким уровнем выраженности гнева значимо чаще характеризуются более высокой самоэффективностю, скромностью и самоуважением, нежели студенты со средним и высоким уровнем гнева.

Согласно результатам однофакторного дисперсионного анализа выявлены значимые различия по показателю «враждебность» только в контексте показателей самоэффективности (F=67,71, p<0,01) и самоуважения (F=229,91, p<0,01), но не скромности (F=1,43, p=0,238). Для определения значимости различий между группами с разным уровнем выраженности гнева использовался анализ множественных сравнений (по критерию Тьюки), результаты которого представлены в табл. 5.

Таблица 5

Результаты сравнительного анализа самоуважения, скромности и самоэффективности у студентов с разным уровнем склонности к враждебности

Примечание: * – p<0,05; ** – p<0,01.

Результаты сравнительного анализа самоуважения и самоэффективности демонстрируют статистически значимые различия между всеми исследуемыми группами. Таким образом, студенты с низким уровнем враждебности значимо чаще, чем остальные группы, демонстрируют более высокие показатели по самоуважению и самоэффективности, а студенты со средним уровнем враждебности значимо чаще, чем студенты с высоким уровнем, характеризуются более высокой самоэффективностью и самоуважением. Статистически значимых различий между группами с разным уровнем выраженности враждебности не обнаружено по показателю скромности.

Результаты однофакторного дисперсионного анализа демонстрируют значимые различия показателя агрессивности в контексте самоэффективности (F=43,32, p<0,01), скромности (F=30,93, p<0,01) и самоуважения (F=132,38, p<0,01). Для определения значимости различий между группами с разным уровнем агрессивности (интегральная шкала агрессивности) использовался анализ множественных сравнений (по критерию Тьюки), результаты которого представлены в табл. 6.

Таблица 6

Результаты сравнительного анализа самоуважения, скромности и самоэффективности у студентов с разным уровнем склонности к агрессивности

Примечание: * – p<0,05; ** – p<0,01.

Сравнительный анализ самоуважения, скромности и самоэффективности у студентов с разным уровнем агрессивности показал статистически значимые различия между группами по всем переменным. Таким образом, у студентов с низкой склонностью к проявлению агрессивности значимо выше показатели самоэффективности, скромности и самоуважения, чем у студентов со средним и высоким уровнями агрессивности. В свою очередь, студенты со средним уровнем агрессивности значимо чаще, чем студенты с высоким уровнем, характеризуются более высокой самоэффективностью, скромностью и самоуважением.

Анализ взаимосвязи агрессивности молодежи с показателями самоэффективности, самооценки и скромности показал не только значимые различия выраженности данных переменных по уровню агрессивности, но и различия в выраженности самоэффективности, самооценки и скромности в зависимости от типа агрессии. Например, по всем типам агрессии, за исключением враждебности, наблюдаются различия в группах по показателю скромности, однако в случае враждебности статистически значимые различия между группами отсутствуют. Кроме того, по физической агрессии отсутствуют значимые различия по всем переменным между группами с низким и средним уровнями, в свою очередь по гневу и интегральной шкале наблюдается обратная тенденция.

Обсуждение результатов

Полученные в обсуждаемом здесь исследовании факты негативной связи шкал агрессивности и различных показателей благополучия дополняют пул исследований, посвященных указанной тематике, полученных на выборках различных стран [17].

В полученных нами результатах не выявлена связь предпочтения ценности «скромность» и шкалы «враждебность». Если понимать враждебность как когнитивный компонент агрессивности [2], связанный с негативными установками, то полученный результат в некотором роде вступает в противоречие с исследованиями связи ценностей и установок, оправдывающих агрессию, в рамках которых были выявлены негативные связи между ценностями «сохранения» и установками, оправдывающими допустимость насилия [14].

Что касается взаимосвязи различных типов агрессии с самооценкой молодежи, полученные результаты взаимосвязи показателей самооценки и самоэффективности со шкалами агрессивности (физическая агрессия, гнев, враждебность и интегральная шкала) говорят в пользу подхода о роли низкой самооценки как предиктора агрессии [1].

При этом выявленные здесь тенденции остаются актуальными и для контекста исследований благополучия. Так, в исследовании С.А. Русиной [9] отмечается, что у студентов с высоким уровнем ролевой самооценки выше выраженность компонентов благополучия. Авторы делают вывод о том, что «увеличение показателей психологического благополучия студентов сопровождается повышением уровня ролевой самооценки» [9, с. 81]. В более раннем исследовании A.W. Paradise и M.H. Kernis [20] изучались уровень самооценки и ее стабильность как предиктор благополучия личности. В данном исследовании высокий уровень самооценки чаще ассоциировался с высоким уровнем благополучия. Авторы исследования подчеркивают, что в дальнейших исследованиях важно изучать не только уровень самооценки, но и ее стабильность и взаимодействие с благополучием личности [20]. Л.Б. Козьмина [4] отмечает положительную связь самооценки и психологического благополучия (на выборке студентов-психологов). Факторами риска являются склонность к негативному самоанализу, неуспешность среди сверстников, низкая самооценка и ощущения апатии и стагнации [4]. Полученные в настоящем исследовании данные о негативной связи враждебности и показателей благополучия дополняют отмеченный выше тезис.

Полученные эмпирические результаты уточняют специфику рисков неблагополучия, связанных с агрессивностью и характерных для студенческой молодежи Российской Федерации. Отметим, что одной из задач Концепции развития сети психологических служб в образовательных организациях высшего образования в Российской Федерации является «содействие … формированию в образовательных организациях высшего образования психологически безопасной среды» [5], что отвечает принципу «своевременного научно обоснованного выявления обучающихся, относящихся к группам риска, и организации с ними профилактической работы» [5]. С одной стороны, выявленные взаимосвязи параметров агрессивности и показателей благополучия могут быть рассмотрены как некий срез релевантных указанным положениям параметров студенческой среды. С другой стороны, именно уровень готовности к проявлению гнева, физической агрессии и враждебных установок (а не по факту совершения противоправных действий) может быть рассмотрен как «целевой уровень», на котором должна осуществляться профилактика рисков неблагополучия студенческой молодежи. Что, в свою очередь, напрямую отвечает сформулированной в указанной концепции задаче по «оценке риска, профилактике и коррекции агрессивного и аутоагрессивного поведения обучающихся, формированию жизнестойкости и конструктивных навыков межличностного взаимодействия» [5].

К ограничениям проведенного нами исследования можно отнести существенное преобладание в выборке респондентов женского пола, что накладывает ограничения на экстраполяцию результатов на генеральную совокупность российского студенчества, однако, учитывая специфику профиля подготовки респондентов, выборка может быть расценена как репрезентативная по отношению к макрогруппе студентов, обучающихся на психолого-педагогических и социально-гуманитарных направлениях, для которых характерно соответствующее гендерное распределение. Также к ограничениям стоит отнести удовлетворительные, но невысокие показатели надежности по шкале «Скромность», что ставит задачу дальнейшего уточнения и конкретизации полученных результатов.

К перспективам исследования в этом направлении стоит отнести включение различных групп ценностей в рассмотрение взаимосвязей агрессивности, самооценки и самоэффективности, а также потенциальное включение ряда контекстных переменных, таких как социально-экономический статус семьи, опыт академической мобильности, профиль обучения и др.

Заключение

Сравнивая выраженность самоэффективности, самооценки и скромности студенческой молодежи в зависимости от уровня склонности к физической агрессии, гневу, враждебности и общей агрессивности, мы обнаружили значимые отрицательные взаимосвязи между рассматриваемыми показателями. В частности, чем выше уровень показателей агрессивности у молодежи, тем ниже ее самооценка, самоэффективность и скромность. Также было установлено отсутствие взаимосвязи между показателями враждебности и скромности.

Кроме того, было показано, что показатели самоэффективности, самооценки и скромности различаются в контексте выраженности уровня различных типов агрессии. Установлено, что студенты с низким и средним уровнем физической агрессии характеризуются более высокой самоэффективностью, самооценкой и скромностью, нежели чем студенты с высоким уровнем физической агрессии, при этом различия между низким и средним уровнем физической агрессии оказались статистически незначимыми. В свою очередь, более высокие самоэффективность, скромность и самооценка наблюдаются у студентов с низким уровнем выраженности гнева, однако уровень самоэффективности не различается у групп со средним и высоким уровнем гнева. Кроме того, студенты с низким уровнем враждебности значимо чаще, чем остальные группы, демонстрируют более высокие показатели самоэффективности и самооценки, а студенты со средним уровнем враждебности значимо чаще, чем студенты с высоким уровнем, характеризуются более высокой самоэффективностью и самооценкой. В контексте общей агрессивности молодежи было показано, что самооценка, скромность и самоэффективность у студентов с разным уровнем агрессивности имеют статистически значимые различия между группами по всем показателям.

Полученные нами результаты расширяют понимание феномена агрессивности среди студенческих групп психолого-педагогического и социально-гуманитарного направлений обучения и отвечают принципам и задачам Концепции развития сети психологических служб в образовательных организациях высшего образования в Российской Федерации, в частности, положениям о необходимости формирования психологически безопасной образовательной среды и снижения рисков вовлечения в противоправную деятельность.

1. Валицкас Г.К., Гиппенрейтер Ю.Б. Самооценка у несовершеннолетних правонарушителей // Вопросы психологии. 1989. № 5. С. 45–55.
2. Ениколопов С.Н., Цибульский Н.П. Психометрический анализ русскоязычной версии Опросника диагностики агрессии А. Басса и М. Перри // Психологический журнал. 2007. Т. 28. № 1. С. 115–124.
3. Золотарева А.А. Валидность и надежность русскоязычной версии шкалы самооценки М. Розенберга // Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2020. № 2. С. 52–57. DOI:10.24147/2410-6364.2020.2.52-57
4. Козьмина Л.Б. Самоотношение и самооценка как предикторы психологического благополучия личности студентов-психологов // Историческая и социально-образовательная мысль. 2013. № 1. С. 193–197.
5. Концепция развития сети психологических служб в образовательных организациях высшего образования в Российской Федерации (утв. Минобрнауки России 29.08.2022 № ВФ/1-Кн). URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_426447/
6. Ратинов А.Р., Константинова Н.Я., Собчик Е.М. Самооценка преступников // В сборнике Личность преступника как объект психологического исследования / Под ред. Е.В. Шороховой. М.: Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, 1979. С. 63–78.
7. Реан А.А., Ставцев А.А., Кузьмин Р.Г. Позитивная психология и педагогика: монография / А.А. Реан, А.А. Ставцев, Р.Г. Кузьмин; под ред. А.А. Реана. М.: МПГУ, 2023. DOI:10.31862/9785426312647
8. Ромек В.Г., Шварцер Р., Ерусалем М. Русская версия шкалы общей само-эффективности Р. Шварцера и М. Ерусалема // Иностранная психология. 1996. № 7. С. 71–77.
9. Русина С.А. Психологическое благополучие студентов с разным уровнем ролевой самооценки // Психология. Психофизиология. 2015. Т. 8. № 4. С. 76–83. DOI:10.14529/psy150409
10. Федотова В.А. Ценности как предиктор политического доверия и готовности к политическому поведению у российской молодежи // Вестник Кемеровского государственного университета. 2022. Т. 24. № 1(89). С. 99–105. DOI:10.21603/2078-8975-2022-24-1-99-105
11. Шварц Ш. и др. Уточненная теория базовых индивидуальных ценностей: применение в России // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2012. Т. 9. № 2. С. 43–70. DOI:10.17323/1813-8918-2012-2-43-70
12. Amad S., Gray N.S., Snowden R.J. Self-esteem, narcissism, and aggression: Different types of self-esteem predict different types of aggression // Journal of interpersonal violence. 2021. Vol. 36. No. 23–24. P. NP13296-NP13313. DOI:1177/0886260520905540
13. Baumeister R.F., Bushman B.J., Campbell W.K. Self-esteem, narcissism, and aggression: Does violence result from low self-esteem or from threatened egotism? // Current directions in psychological science. 2000. Vol. 9. No. 1. P. 26–29. DOI:1111/1467-8721.00053
14. Benish-Weisman M., Daniel E., Knafo-Noam A. The relations between values and aggression: A developmental perspective // Values and behavior: Taking a cross cultural perspective. 2017. P. 97–114. DOI:1007/978-3-319-56352-7_5
15. Chen G., Gully S.M., Eden D. General self‐efficacy and self‐esteem: Toward theoretical and empirical distinction between correlated self‐evaluations // Journal of Organizational Behavior: The International Journal of Industrial, Occupational and Organizational Psychology and Behavior. 2004. Vol. 25. No. 3. P. 375–395. DOI:1002/job.251
16. Ercegovac I.R., Maglica T., Ljubetić M. The relationship between self-esteem, self-efficacy, family and life satisfaction, loneliness and academic achievement during adolescence // Croatian Journal of Education. 2021. Vol. 23. No. 1. P. 65– DOI:10.15516/cje.v23i0.4049
17. Hu Y. et al. The relationship between self-esteem and aggressive behavior among Chinese adolescents: A moderated chain mediation model // Frontiers in psychology. 2023. Vol. 14. P. 1191134. DOI:10.3389/fpsyg.2023.1191134
18. Kajonius P.J., Persson B.N., Jonason P.K. Hedonism, achievement, and power: Universal values that characterize the Dark Triad // Personality and Individual Differences. 2015. Vol. 77. P. 173–178. DOI:1016/j.paid.2014.12.055
19. Marcionetti J., Rossier J. A longitudinal study of relations among adolescents’ self-esteem, general self-efficacy, career adaptability, and life satisfaction // Journal of Career Development. 2021. Vol. 48. No. 4. P. 475– DOI:10.1177/0894845319861691
20. Paradise A.W., Kernis M.H. Self-esteem and psychological well-being: Implications of fragile self-esteem // Journal of social and clinical psychology. 2002. Vol. 21. No. 4. P. 345–361. DOI:10.1521/jscp.21.4.345.22598
21. Sagiv L., Schwartz S.H. Personal values across cultures // Annual review of psychology. 2022. Vol. 73. P. 517–546. DOI:1146/annurev-psych-020821-125100
22. Youn H., Lee Y.-H. Values of people with primary and secondary psychopathic tendency: Focused on Schwartz’s value theory // Korean Journal of Clinical Psychology. 2016. Vol. 35. No. 2. P. 473–497. DOI:15842/kjcp.2016.35.2.008