Психологическая оценка суицидального риска: соотношение про- и антисуицидальных личностных факторов

Проведено экспериментально-психологическое обследование 40 лиц (16 мужчин и 24 женщины в возрасте от 18 до 21 года), совершивших суицидальные попытки. Контрольную группу составили 34 курсанта высшего учебного заведения (14 мужчин и 20 женщин в возрасте от 18 до 21 года), не имеющие в анамнезе аутоагрессивных действий. Использованы методики: «Опросник суицидального риска» в модификации Т.М. Разуваевой; «Опросник межличностных отношений» В. Шутца в адаптации А.А. Рукавишникова; «Индекс жизненного стиля»; методика «Исследование самоотношения» С.Р. Пантилеева. Результаты факторного анализа показали, что в основной группе преобладают просуицидальные факторы: личностные, коммуникативные, связанные с временной перспективой. В контрольной группе превалируют антисуицидальные факторы, как стабильные (особенности самоотношения, межличностного взаимодействия), так и связанные с актуализацией психологических защит в психотравмирующих условиях. Сделан вывод о том, что сопоставленный анализ суицидогенных и антисуицидальных факторов является основой клинико-психологической и судебно-психологической экспертной диагностики, должен использоваться при выборе психокоррекционных программ.

Введение

При анализе психологических механизмов суицидального поведения большое значение придается соотношению про- и антисуицидальных личностных факторов. А.Г. Амбрумова и В.А. Тихоненко выделяли в качестве личностных особенностей, способствующих реализации суицидальных намерений и побуждений, сниженную толерантность к эмоциональным нагрузкам, своеобразие интеллекта, недоразвитие коммуникативных способностей, неадекватную самооценку, пассивность, неразвитую временную перспективу [1]; позднее этот перечень был дополнен ограниченным репертуаром копинг-стратегий и неразвитостью защитных механизмов [15; 16]. Антисуицидальные личностные факторы коренятся, прежде всего, в ценностной сфере (чувство долга, привязанность к близким, религиозность) [1]. Сходные личностные структуры указываются и другими авторами в качестве антисуицидального барьера [2; 5].

Д.А. Леонтьев при анализе экзистенциального смысла суицида также приходит к выводу о том, что в не меньшей степени, чем наличие и интенсивность суицидальных импульсов, на суицидальное решение, выбор смерти влияет наличие или отсутствие антисуицидальных регуляторов, поддерживающих выбор жизни [9].

Сочетание личностных факторов, способствующих и препятствующих совершению самоубийства, позволяет выделить обобщенные механизмы суицидального поведения [16].

Эмпирические исследования соотношения про- и антисуицидальных факторов немногочисленны: в основном внимание ученых приковано к личностным и ситуативным факторам, способствующим проявлению в поведении антивитальных переживаний, к психическим расстройствам суицидентов. Между тем, выделение и анализ антисуицидальных регуляторов особенно важны для профилактики аутоагрессивного поведения [1; 5; 9; 16].

Диагностика личностных особенностей, облегчающих или затрудняющих проявления суицидальных намерений, значима и для практики комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы при оценке общественной опасности лиц с психическими расстройствами, которая раскрывается в уголовном законодательстве как «опасность для себя или других лиц». В частности, исследование лиц, совершивших агрессивные преступления и имеющих в анамнезе суицидальные попытки, показало, что у них выражены личностные особенности, способствующие реализации суицидальных намерений при дефицитарности антисуицидальных качеств, в то время как лица, совершившие только гетероагрессивные действия, обнаруживают достаточный репертуар антисуицидальных личностных факторов [6; 7].

Особый интерес вызывает проблема оценки суицидального риска у сотрудников силовых структур [11]. Как указывает Т.Н. Козлов [8], самоубийства, совершаемые военнослужащими, относятся к категории наиболее тяжелых чрезвычайных происшествий, вызывают широкий социальный резонанс. При этом, по некоторым данным [13], около 15% окончивших жизнь самоубийством во время прохождения службы — офицеры. Представляется целесообразным изучение соотношения про- и антисуицидальных факторов у будущих офицеров — курсантов высших учебных заведений, что имеет значение для профилактики самоубийств и иных аутоагрессивных действий у командного состава силовых структур.

Цель исследования — сравнительный анализ личностных особенностей, способствующих и препятствующих проявлениям аутоагрессивных намерений и побуждений у лиц, совершивших суицидальные попытки, и у курсантов высших учебных заведений.

Программа исследования

Основную группу обследованных составили 40 человек (16 мужчин и 24 женщины в возрасте от 18 до 21 года), проходящих психиатрическое обследование после попытки самоубийства. А.Г. Амбрумова и В.А. Тихоненко [1] указывают на то, что наличие суицидальной попытки в анамнезе является одним из наиболее значимых факторов риска повторного покушения и завершенного суицида. Поскольку эмпирическое исследование проводилось во время обследования, окончательный диагноз никому из них не был выставлен: предварительные диагнозы, по сообщениям врачей, касались возможных невротических, связанных со стрессом расстройств (F40—F48, по МКБ-10). Группу сравнения составили 34 курсанта высшего учебного заведения (14 мужчин и 20 женщин в возрасте от 18 до 21 года).

При индивидуальном тестировании все обследованные выполняли методики: «Опросник суицидального риска» в модификации Т.М. Разуваевой (ОСР) [4]; «Опросник межличностных отношений» В. Шутца в адаптации А.А. Рукавишникова (ОМО) [12]; «Индекс жизненного стиля» (ИЖС) [3]; Методика исследования самоотношения (МИС) С.Р. Пантилеева [10].

Обработка результатов осуществлялась в два этапа. На первом этапе проводилось сравнение средних показателей методик (по U-критерию Манна—Уитни) в исследованных группах, на втором — данные всех методик в каждой группе были подвергнуты факторному анализу (метод вращения Varimax).

Результаты и обсуждение

Результаты методики ОМО

Как видно, группу риска суицида отличает от группы сравнения целый ряд просуицидальных личностных факторов (табл. 1)^[1], хотя их значения находятся в зоне средних психометрических показателей каждой шкалы.

Таблица 1

Средние значения шкал методики ОСР

Члены основной группы в большей мере стремятся привлечь внимание окружающих к своим проблемам, они более эмоционально реагируют на психотравмирующие воздействия. Эгоцентричность переживаний сочетается с заниженной самооценкой и пессимистической оценкой будущего. Такой личностный симптомокомплекс может указывать на преобладание у них демонстративно-шантажных форм суицидальных попыток.

Результаты методики ОМО

Статистически значимые различия между группами обнаружены только по двум шкалам (табл. 2).

Таблица 2

Средние значения шкал методики ОМО

Показатели обеих групп по этим параметрам находятся в зоне средних значений теста, однако в основной группе доминируют тенденция избегать общения (Ie) и низкая способность устанавливать тесные межличностные отношения (Ае). Данные особенности традиционно относят к коммуникативным просуицидальным факторам [1].

Результаты методики ИЖС

Статистически значимые различия выявляются только по двум шкалам психологических защитных механизмов (табл. 3): «Вытеснение» и «Интеллектуализация».

Таблица 3

Средние значения шкал методики ИЖС

Эти защитные механизмы более выражены у лиц из основной группы, хотя в целом их числовые значения по опроснику близки к средним. Авторы опросника ИЖС Р. Плутчик и Г. Келлерман вытеснение (подавление) связывают с пассивной личностной диспозицией, которая является одним из просуицидальных факторов [1]; интеллектуализация же характерна для лиц с высокой тревогой по поводу возможной потери контроля над окружающими событиями [3].

Результаты методики МИС

Статистически значимые различия межу группами получены по шкалам «Отраженное самоотношение» и «внутренняя конфликтность» (табл. 4).

Таблица 4

Средние значения шкал методики МИС

Шкала «Отраженное самоотношение» характеризует субъективное представление субъекта о своей способности вызвать у других людей уважение, симпатию. В целом, результаты показывают, что у всех обследованных в среднем доминирует избирательное восприятие отношения других людей, но при этом лица из основной группы отличаются более низким уровнем ожидания поддержки от окружающих. Одновременно с этим они более фиксированы на собственных переживаниях, у них доминируют самообвиняющие тенденции, которые усиливаются в психотравмирующих условиях.

Результаты факторного анализа. Основная группа

В каждой из исследованных групп выделилось по пять факторов.

В группе риска совершения повторных суицидальных действий первый фактор (5,95% дисперсии) образуют следующие шкалы методик:

Регрессия (ИЖС) с факторной нагрузкой (р ≤ 0,05) 0,791275;

Уникальность (ОСР) — 0,755008;

Внутренняя конфликтность (МИС) — 0,742861;

Аффективность (ОСР) — 0,727408;

Самообвинение (МИС) — 0,677368;

Демонстративность (ОСР) — 0,656936;

Проекция (ИЖС) — 0,653365;

Времення перспектива (ОСР) — 0,649661;

Замещение (ИЖС) — 0,641633;

Cw (неприятие контроля на собой, ОМО) — -0,519785.

Сочетание примитивных психологических защит, которые, как показано в работе Е.Т. Соколовой и Ю.А. Сотниковой [14], являются предиктором суицидальных действий, с конфликтным и интрапунитивным самоотношением, аффективной логикой поведения и снижением потребности в зависимости образует личностный предиспозиционный фактор суицидального риска.

Второй фактор (3,82% дисперсии) включает в себя следующие показатели:

Самоуверенность (МИС) — 0.785710;

Замкнутость (МИС) — 0,761414;

Отраженное самоотношение (МИС) — 0,725723;

Самопринятие (МИС) — 0,705641;

Самоценность (МИС) — 0,677678;

Саморуководство (МИС) — 0,585303.

Данный фактор вобрал в себя шкалы одной методики и отражает в целом различные аспекты самоотношения. Следует заметить, что своеобразие этому фактору придает высокая факторная нагрузка шкалы «Замкнутость», связанной с выраженным защитным поведением человека и недопущением собственных проблем в сознание [10].

Третий фактор (2,64% дисперсии) в большей степени связан с коммуникативными способностями, он состоит преимущественно из шкал методики ОМО:

Ie (склонность избегать людей, ОМО) — 0,808784;

Ce (склонность возлагать на себя ответственность, ОМО) — 0,685823;

Компенсация (ИЖС) — 0,571458;

Ae (стремление устанавливать близкие отношения, ОМО) — 0,559878.

Вышеперечисленные качества характерны для депрессивных личностей. В сфере общения у них проявляется конфликт потребности в близких эмоциональных и интимных отношениях с установкой к избеганию общения, принятию вины в межличностных отношениях. Основной способ защиты у них — компенсация, направленная на избегание чувства депрессии [3]. В целом, данный фактор отражает коммуникативные просуцидальные предиспозиции.

В четвертый фактор (2,47% дисперсии) вошли три показателя с отрицательными знаками и один — с положительным:

Максимализм (ОСР) — -0,651967;

Социальный пессимизм (ОСР) — 0,614112;

Aw (осторожность при создании глубоких эмоциональных отношений, ОМО) — -586914;

Iw (тенденция к узкому кругу общения, ОМО) — -0,586697.

Можно назвать комплекс данных особенностей фактором социального пессимизма, отражающего в целом восприятие субъектом окружающего мира как враждебного.

Последний, пятый, фактор (2,62% дисперсии) образуют следующие шкалы:

Интеллектуализация (ИЖС) — 0,640747;

Вытеснение (ИЖС) — 0,617218;

Самопривязанность (МИС) — 0,607278;

Антисуицидальный фактор (ОСР) — -0,539587.

Сочетание зрелых психологических защит, способствующих сохранению собственного Эго и искажению восприятия меняющихся условий окружающей действительности, с ригидностью Я-концепции и отсутствием стремления к саморазвитию (шкала самопривязанности), а также дефицитарностью ценностных, религиозных, этических антисуицдальных барьеров (шкала ОСР имеет факторную нагрузку с отрицательным знаком) позволяет интерпретировать данный фактор как неспособность к самоизменениям. Такая неспособность является еще одним предиктором вероятности самоубийства или иных аутоагрессивных действий, поскольку, в конечном итоге, может ослабить психотравмирующее воздействие лишь на какое-то время, но не может изменить или преодолеть угрожающую ситуацию, не может активно совладать с ней, как это делает копинг-поведение [15].

Результаты факторного анализа. Контрольная группа

В группе курсантов первый фактор (5,29% дисперсии) образовали следующие показатели методик:

Самоуверенность (МИС) — 0,803929;

Отраженное самоотношение (МИС) — 0,744272;

Самопринятие (МИС) — 0,734349;

Проекция (ИЖС) — 0,725819;

Самоценность (МИС) — 0,711779;

Саморуководство (МИС) — 0,642318;

Самопривязанность (МИС) — 0,563769;

Антисуицидальный фактор (ОСР) — 0,560609.

В группе курсантов в фактор вошли все показатели шкал самоотношения по С.Р. Пантилееву, кроме шкал внутренней конфликтности и самообвинения. Согласно автору методики, этот набор шкал при факторизации результатов метода МИС образует два фактора: самоуважения и аутосимпатии [10]. Таким образом, высокий или нормальный уровень самоуважения и аутосимпатии в сочетании с защитным механизмом проекции и глубоким пониманием чувства ответственности за близких, чувством долга образуют антисуицидальный фактор.

Во второй фактор (4,66% дисперсии) вошли в основном защитные механизмы и негативные параметры самоотношения:

Внутренняя конфликтность (МИС) — 0,858575;

Регрессия (ИЖС) — 0,752822;

Компенсация (ИЖС) — 0,708367;

Самообвинение (МИС) — 0,706156;

Вытеснение (ИЖС) — 0,684228;

Замещение (ИЖС) — 0,604344;

Отрицание (ИЖС) — 0,579735;

Интеллектуализация (ИЖС) — 0,540210.

Данный фактор можно также интерпретировать как снижающий риск реализации аутоагрессивных намерений и побуждений путем актуализации целого ряда психологических защит у субъекта с внутренней конфликтностью и идеями самообвинения в условиях психотравмирующей ситуации. Только, в отличие от первого фактора, выявленный комплекс психологических механизмов совладания со стрессом является не смысловым и стабильным, а ситуативным.

Третий фактор (4,37% дисперсии) включил следующие шкалы:

Демонстративность (ОСР) — 0,809834;

Уникальность (ОСР) — 0,786144;

Социальный пессимизм (ОСР) — 0,723692;

Аффективность (ОСР) — 0,700606;

Временная перспектива (ОСР) — 0,657642;

Слом культурных барьеров (ОСР) — 0,567295;

Максимализм (ОСР) — 0,544657;

Несостоятельность (ОСР) — 0,533230.

Как видно, в этом личностном симптомокомплексе представлены практически все показатели методики ОСР, кроме антисуицидального фактора, что свидетельствует о том, что он отражает личностные суицидогенные тенденции, повышающие риск аутоагрессивного поведения.

Четвертый фактор (2,59% дисперсии) связан с коммуникативными качествами обследованных лиц:

Aw (стремление к установлению эмоциональных отношений, ОМО) — 0,824937;

Iw (потребность быть принятым окружающими, ОМО) — 0,562871;

Cw (потребность в зависимости, ОМО) — 0,531232;

Ie (потребность быть среди людей, ОМО) — 0,501490.

Очевидно, что содержанием данного фактора являются коммуникативные способности, снижающие риск суицида.

В пятый фактор (2,14% дисперсии) вошли только три переменные:

Замещение (ИЖС) — -0,665090:

Ce (принятие ответственности, ОМО) — 0,635363;

Отрицание (ИЖС) — 0,547766.

Сочетание особенностей, входящих в данный фактор, определяет несколько примитивный психологический механизм антисуицидальной направленности, основанный на бессознательном отрицании фрустрирующих, вызывающих тревогу обстоятельств. При этом выявляется стремление субъекта брать на себя ответственность, соединенную с ведущей ролью. У самого же субъекта отсутствует защитная разрядка (замещение) враждебности, гнева на более доступные объекты (в частности, на себя), чем на те, что вызвали отрицательные эмоции и чувства.

Заключение

Сравнительный анализ результатов отдельных методик показал, что у членов основной группы с повышенным риском повторных аутоагрессивных действий более выражены, чем у лиц, не имеющих в анамнезе суицидальных попыток, просуицидальные предикторы, как личностные (ОСР), так и коммуникативные (ОМО) и самооценочные (МИС). У них выявлена также дефицитарность зрелых психологических защитных механизмов, которые являются одним из важнейших компонентов психологического антисуицидального барьера.

Наиболее показательные результаты сравнения про- и антисуицидальных психологических детерминант получены при применении факторного анализа (табл. 4).

Таблица 4

Факторная структура суицидального риска

 

В каждой группе факторные структуры состоят из пяти факторов, которые частично совпадают по названиям, частично различаются, но их насыщение различно, и именно это играет определяющую роль в повышении или снижении аутоагрессивного и суицидального риска.

Первое, что бросается в глаза, это значительное преобладание предикторов аутоагрессивного поведения в основной группе — личностных, коммуникативных, связанных с временной перспективой. Единственный фактор антисуицидальной направленности в группе риска суицида имеет по сравнению с контрольной группой свои особенности: он не связан, в отличие от аналогичного фактора у исследованных курсантов, с ценностными антисуицидальными структурами, имеет более интравертированную направленность. В группе же лиц, не имеющих в анамнезе суицидальных попыток, превалируют антисуицидальные факторы, как стабильные (особенности самоотношения, межличностного взаимодействия), так и связанные с актуализацией психологических защит в психотравмирующих условиях. Как отмечают А.Г. Амбрумова и В.А. Тихоненко [1], чем большим количеством действующих антисуицидальных факторов обладает субъект, тем прочнее его антисуицидальный барьер, тем менее вероятна реализация суицидальных тенденций, и наоборот.

Второй важный результат исследования заключается в том, что в обеих группах обнаруживаются суицидогенные личностные факторы, которые, однако, занимают разное место в факторных структурах. В группе суицидального риска они выходят на первый план, а в группе сравнения их факторная нагрузка ниже, чем у антисоциальных особенностей самоотношения и защитных механизмов.

В целом, можно полагать, что при оценке риска суицидального поведения нельзя ограничиваться односторонним учетом только суицидогенных факторов. Сопоставление психологических суицидогенных и антисуицидальных факторов является основой клинико-психологической и судебно-психологической экспертной диагностики, должно использоваться при выборе психокоррекционных (реабилитационных и профилактических) программ, основной стратегией которых (наряду с решением традиционных задач кризисной психологической помощи) будет являться целенаправленная работа по формированию или укреплению антисуицидальных барьеров.

1. Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А. Диагностика суицидального поведения: методические рекомендации. М.: МНИИП, 1980. 30 с.
2. Вагин Ю.Р. Вопросы феноменологической суицидологии // Суицидология. 2011. № 3. С. 3—17.
3. Вассерман Л.И., Ерышев О.Ф., Клубова Е.Б. Психологическая диагностика индекса жизненного стиля. СПб.: СПбНИПНИ имени В.М. Бехтерева, 2005. 50 с.
4. Диагностика личности / Сост. Т.Н. Разуваева. Шадринск: Исеть, 1993. 26 с.
5. Зотов П.В. Факторы антисуицидального барьера в психотерапии суицидального поведения лиц разных возрастных групп // Суицидология. 2013. № 2. С. 57—63.
6. Калашникова А.С. Личностные особенности лиц, совершивших гетеро- и аутоагрессивные действия // Неврологический вестник. Журнал имени В.М. Бехтерева. 2008. Т. 40. № 1. С. 14—16.
7. Калашникова А.С., Сафуанов Ф.С. Роль психических расстройств, не исключающих вменяемости, в формировании разнонаправленной агрессии // Российский психиатрический журнал. 2010. № 4. С. 16—22
8. Козлов Т.Н.. Психопатологические и личностные механизмы суицидального поведения у военнослужащих срочной службы: автореф. дисс. … канд. мед. наук. М., 2004. 18 с.
9. Леонтьев Д.А. Экзистенциальный смысл суицида: жизнь как выбор // Консультативная психология и психотерапия. 2008. № 4. С. 58—82
10. Пантилеев С.Р. Методика исследования самоотношения. М.: Смысл, 1993. 32 с.
11. Шамрей В.К., Нечипоренко В.В., Днов К.В. Суицидальное поведение военнослужащих. СПб: МО РФ, 2016. 39 с.
12. Рукавишников А.А. Опросник межличностных отношений. Ярославль: НПЦ Психодиагностика, 1992. 47 с.
13. Рыбкин С.Ю. Суицидальные явления среди военнослужащих: проблема и пути решения // Военная мысль. № 6. 2000. С. 38—42.
14. Соколова Е.Т., Сотникова Ю.А. Проблема суицида: клинико-психологический ракурс // Вопросы психологии. 2006. № 2. С. 103—115.
15. Тихоненко В.А., Сафуанов Ф.С. Введение в суицидологию // Медицинская и судебная психология. Курс лекций. М.: Генезис, 2004. С. 266—283.
16. Ташлыков В.А. Психологическая защита у больных неврозами и с психосоматическими расстройствами. СПб.: СПбИУВ, 1992. 24 c.
    
    

PlumX

Метрики публикации