Введение
Сегодня государственная политика в области детства нацелена на развитие института семьи, увеличение числа многодетных семей, сохранение ребенка в кровной семье. Такие цели поставлены в «Стратегии действий по реализации семейной и демографической политики, поддержке многодетности в Российской Федерации до 2036 года». Даже в случае воспитания детей, оставшихся без попечения родителей, в условиях институционализации, первоочередная задача, которая стоит перед специалистами, — вернуть ребенка в кровную или родственную семью и только затем искать замещающую. Утвержденная правительством России в 2025 году Концепция совершенствования деятельности органов опеки и попечительства и План по ее реализации впервые переориентировали работу органов опеки на профилактику социального сиротства. Такой подход создает основу для разработки эффективной системы помощи различным категориям семей. Главной целью реализации программы «Десятилетие детства», утвержденной указом Президента Российской Федерации в 2018 году, является обеспечение безопасности и благополучия детей в России.
В русле нашего исследования, с учетом «права ребенка быть услышанным», поставленные государством задачи уместно конкретизировать следующим образом: благополучие детей в семейной среде следует оценивать не только по объективным, статистически измеримым критериям эффективности семейной политики, но и с позиции самого подростка, непосредственно переживающего этот опыт.
Такой подход находит поддержку в современных международных и отечественных исследованиях, в которых субъективное восприятие благополучия детьми рассматривается как самостоятельный и значимый индикатор качества их жизни. Например, в лонгитюдном международном исследовании «Детские миры» (International Survey of Children's Well-Being, ISCWeB), проводившемся более 10 лет, систематически анализировались данные о повседневной жизни детей, их досуге и, что особенно важно, их собственных оценках благополучия. Результаты на российской выборке (Тюменская область, ЯНАО и ХМАО) подтвердили значимость этого параметра (Брук, Игнатжева, 2021).
В российской научной традиции изучение субъективного благополучия детей в семейном контексте также развивается активно, однако чаще опирается на гедонистическую парадигму, в рамках которой оно понимается как совокупность положительных эмоций и степень реализации внутреннего потенциала личности в семейной среде (Рикель, Туннияц, Батырова, 2017). При этом исследователи выделяют как внутренние, так и внешние детерминанты благополучия, а также конкретные семейные факторы — протективные и рисковые, — влияющие на его уровень (Головей, Данилова, 2019; Жданова, Филлипова, 2024; Лактионова, Матюшина, 2018; Лето и др., 2019; Малахова, Краснощеков, 2023; Кагермазова, Велиева, 2025; Льдокова, 2021; Ткач, Ткач, Бочкарева, 2024). К внешним факторам обычно относят социально-демографические характеристики семьи — такие как наличие высшего образования у родителей, материальное положение, жилищные условия и другие объективные показатели. Внутренние же факторы связаны с качеством семейных отношений, показателем которого являются: эмоциональная близость между детьми и родителями, стиль воспитания, сплоченность семьи, регулярность и содержательность совместно проведенного времени (как внутри домашнего пространства, так и за его пределами), степень моральной удовлетворенности ребенка своей жизнью в семье. Однако все исследования ограничиваются стандартными набором параметров, связанных либо только с семьей и/или школой, характеристиками родителей, либо с ограниченной вариацией целевых групп.
Целью данной работы стало выявление взаимосвязи семейных контекстов и субъективного благополучия (далее — СБ) подростков. В качестве гипотезы выступило предположение о том, что СБ подростков взаимосвязано с различными характеристиками семейного контекста (правовой статус семьи, родственные отношения, наличие сиблингов, условия проживания). Дополнительная гипотеза строится на предположении о том, что подростки, проживающие в кровных семьях, будут демонстрировать более высокий уровень субъективного благополучия по сравнению с подростками, находящимися в замещающих семейных формах устройства и в воспитательных группах (так называемых «семейных» группах) в организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (далее — детский дом). Стоит отметить, что детский дом был определен одним из семейных контекстов, поскольку в соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации в детских домах должны быть созданы условия, приближенные к семейным: проживание в квартирах, не более восьми человек в группе, постоянство состава воспитанников и воспитателей, совместное нахождение братьев и сестер.
Для того чтобы охватить все разнообразие семейных контекстов, в исследовании были учтены ключевые структурные характеристики семьи: правовой статус (кровная семья, родственная опека, замещающая (приемная) семья, детский дом, полнота (наличие одного или обоих родителей) и сиблинговый состав (число братьев и сестер, включая многодетность). Эти параметры легли в основу сравнительного анализа взаимовлияния семейного контекста и СБ подростков, а также позволили выделить дефицитные аспекты («мишени»), релевантные для разных групп.
Материалы и методы
Задачи исследования.
- Выявить связи структурных характеристик семьи и СБ подростков: полнота семьи; количество сиблингов; правовой статус семьи и семейного устройства; условия проживания.
- Проанализировать роль релевантных для подростков аспектов семейной жизни (качество детско-родительских отношений, частоту проведения совместной деятельности, восприятие материального положения семьи и условий проживания) как факторов, дифференцирующих уровень СБ в разных семейных контекстах.
Выборка. В исследовании приняли участие 67 172 подростка в возрасте от 12 до 17 лет (M = 14,05; SD = 1,75), из 85 регионов России. Распределение по полу: 54% — девушек, 46% — юношей. Выборка включает представителей четырех типов семейных контекстов: кровная семья, родственная опека, замещающая (приемная) семья и детский дом. Формирование выборки осуществлялось посредством квазислучайного отбора через систему образования и органы опеки и попечительства субъектов Российской Федерации.
Социально-демографические данные выборки. По типу семейного контекста: 96,6% подростков проживают в кровных семьях, 1,7% — под опекой родственников (бабушек, дедушек, теть, дядь), 0,8% — в приемных семьях, 0,9 % — в организациях для детей-сирот. По структуре семьи: 74,6% — в полных семьях, 16,7% — в неполных семьях (с одним родителем), 1,6% — только у бабушек и дедушек. По числу детей в семье: 19,3% — единственные дети, 49,1% — семьи с двумя детьми, 19,3% — три ребенка, 7,2 % — четыре ребенка, 5,0% — пять и более детей.
Процедура исследования. Сбор данных осуществлялся в 2025 г. с использованием онлайн-платформы «Анкетолог». Время заполнения опросника составило до 35 минут. Участие в исследовании было добровольным, анонимным и осуществлялось с письменного согласия законных представителей (для несовершеннолетних — до 14 лет) или с личного согласия подростков старше 14 лет в соответствии с требованиями законодательства. Для обеспечения этических стандартов все участники прошли краткий инструктаж о целях исследования, а данные обрабатывались в обезличенном виде.
Исследовательский инструментарий. Субъективное благополучие подростков измерялось с помощью опросника «Субъективное благополучие подростков» (Ослон и др., 2020; Семья, 2021), разработанного на основе операциональной модели. Субдомены, имеющие значения ниже среднего по профилю относительного СБ, можно рассматривать как мишени поддержки подростка или его семьи.
Методы. Для визуализации профилей относительного субъективного благополучия подростков, проживающих в различных семейных контекстах, использовалась авторская математическая модель расчета СБ (Зайцева и др., 2023), включающая частотный анализ, t-критерий Стьюдента.
Результаты
В рамках выявления роли ресурсных и значимых для подростков аспектов семейной жизни были рассмотрены параметры качества семейной среды для выборки в целом: родительское время для детей; общение (всегда могли поговорить, когда хотелось подросткам); доверие; отношение к детям; нормализация жизни; совместное время препровождения; финансовое положение.
Большинство подростков отметили, что у взрослых, с которыми они проживают, «всегда» (44,3%) или «часто» (27,2%) находится время для них, однако у 9,2% респондентов такое происходит «редко», либо не происходит «практически никогда». Возможность вести открытый диалог также ограничена: лишь 28,6% подростков могут «всегда» или «часто» поговорить со взрослыми по своему желанию, в то время как у 57,1% эта возможность «бывает по-разному», а 14,2% сообщают о почти полном отсутствии общения. В то же время доверие к значимым взрослым остается высоким — 74,1% респондентов «всегда» или «часто» им доверяют. Подавляющее большинство (79,5%) оценивают обращение со стороны взрослых как «всегда» или «часто» хорошее.
Важным индикатором социального самочувствия выступает «нормализация жизни»: 72,3% подростков согласны с утверждением «Я живу не хуже, чем мои сверстники», однако 12,9% категорически не согласны с ним, а 7,5% указывают, что их не поздравляют с днем рождения.
Совместная деятельность, признанная в международных исследованиях значимым предиктором СБ, реализуется по-разному. Наиболее распространенной формой совместной с родителями/воспитателями деятельности является совместный ужин (44,3% — «всегда»), наименее частой — совместное проведение свободного времени (28,6% — «всегда»). При этом 4—6% подростков сообщают, что определенные формы совместной активности «никогда» не происходят — тревожный показатель даже с учетом того, что в выборке присутствуют дети, проживающие в детском доме (0,9%) (см. табл.).
Таблица / Table
Совместная деятельность родителей и детей
Parent-child activities
|
Частота совместной деятельности |
Никогда / Never |
Редко / Rarely |
Бывает по-разному / |
Часто / Often |
Всегда / Always |
|
Вместе ужинаем / |
6,1% |
8,6% |
15,8% |
25,2% |
44,3% |
|
Вместе обсуждаем проблемы, общаемся / We discuss problems and communicate together |
4,7% |
9,7% |
21,8% |
30,0% |
33,7% |
|
Вместе проводим свободное время / We spend our free time together |
3,9% |
10,3% |
26,5% |
30,7% |
28,6% |
|
Вместе ездим отдыхать на каникулах / We go on vacation together |
4,7% |
10,1% |
22,4% |
26,0% |
36,7% |
|
Вместе делаем работу по дому / We do housework together |
4,3% |
8,6% |
23,7% |
29,7% |
33,6% |
Восприятие материального положения варьируется значительно: 51,8% подростков оценивают ресурсы семьи как достаточные для повседневных расходов и одежды, но недостаточные для крупных покупок; 7,1% сталкиваются с выраженной материальной неопределенностью (не хватает на еду или одежду).
Профили субъективного благополучия подростков, проживающих в различных семейных контекстах (правовой статус семьи). Был вычислен индекс относительного СБ (далее — индекс) подростков в зависимости от типа семейного контекста — от семьи (кровной) до полной утраты родительского попечения и размещения в условиях институционального воспитания. Полученные результаты свидетельствуют о том, что значения и уровень индекса взаимосвязаны с фактором принадлежности к социально уязвимым группам семей (рис. 1), что подтверждает ключевую значимость семейного контекста при оценке СБ подростков.
Рис. 1. Индексы относительного СБ (среднее профилей СБ)
в зависимости от правового типа семьи
в зависимости от правового типа семьи
Fig. 1. Relative WB indices (average values of WB profiles)
depending on the legal type of family
depending on the legal type of family
В кровной семье индекс имеет положительное значение (+0,31%). В семьях у родственников (родственная опека) он составил (–4,44%). В приемной семье он снижается (до –9,99%), и еще белее снижается в детском доме (до –16,11%). Таким образом, чем слабее родственные связи или ниже отношения привязанности, тем ниже и индекс.
Анализ субдоменов показал, что подростки, проживающие в своей семье, высоко оценивают удовлетворенность материальным положением (+0,43%), доверительными отношениями (+0,38%), хронотопом (+0,37%), учетом мнения (+0,37%), нормализацией жизни (+0,36%), внутренней сетью (+0,36%). В пределы незначимости (находится на уровне среднего по России) попали удовлетворенность собой; своим здоровьем и самочувствием.
В семьях родственной опеки все показатели субдоменов у подростков снижены и имеют отрицательные значения. При этом они достаточно высоко ценят внешнюю сеть (–2,77%), и безопасность (–3,04%). Мишенями в данной выборке выступают хронотоп (–6,01%), внутренняя сеть и материальное положение (–5,35%), личные достижения (–5,02%), учет мнения (–4,94%), как имеющие наиболее низкие показатели.
В приемной семье при индексе (–10%) в профиле выявлены три субдомена с высоким уровнем удовлетворенности: собой (–2,90%); здоровьем и самочувствием (–6,14%); достижениями (–7,07%), социальными контекстами (–9,42%). По остальным субдоменам получены значения ниже среднего (диапазон от –11% до –13,27%), что определяет вероятные мишени помощи и поддержки.
В детском доме, самым низко оцениваемым субдоменом выступает материальное положение (–25,22%), что связано с отсутствием или малым количеством личных денег. При этом есть организации, где воспитанникам выдаются деньги или ребята зарабатывают сами. Также «страдают» доверительные отношения (–20,18%,), учет мнения (–19,91%), внутренняя сеть и нормализация жизни (–18,43%) — объекты работы педагогов-психологов, социальных педагогов и воспитателей. Больше всего подростки этой группы удовлетворены собой (–4,32%), своим здоровьем и самочувствием (–10,42%) и достижениями (–14,01%). Последние оценки могут быть связаны с имеющейся, как правило, возможностью посещать спортивные секции, разнообразные кружки — все это заложено в воспитательную работу, которую регулярно проверяют в детских домах.
Структурные характеристики семьи. На рис. 2 представлены результаты ответов подростков на закрытый вопрос «С кем вы живете в семье?», учитывающий полноту семьи (наличие одного или обоих родителей), проживание с бабушками или дедушками.
Только в полной семье, где есть мама и папа, индекс имеет положительное значение (+1,16%), т. е. выше среднего по всей России, и показан самый высокий уровень удовлетворенности у субдоменов: внутренняя сеть (семейное окружение), материальное положение, хронотоп, здоровье и самочувствие, достижения (диапазон значения — от 1,31% до 1,53%).
В неполной семье индекс составил (–1,74%), все показатели значимы (p ≤ 0,05), за исключением учета мнения, и находятся на уровнях удовлетворенности ниже средних по России. Подростки не удовлетворены, прежде всего, материальным положением (–2,76%), здоровьем и самочувствием (–2,71), внутренней сетью (–2,61%), своими достижениями (–2,55%) и хронотопом (–2,48%). Последнее может быть связано с негативным отношением подростков к разводу родителей).
Выявленная низкая удовлетворенность жизнью в семьях только с бабушками и/или дедушками (–5,66%) корреспондирует с высоким процентом возвратов (более 50%) детей из опекунских семей обратно в детский дом. Как правило, это родители тех, кто был ограничен в родительских правах или лишен их, поэтому они и воспитывают внуков. Все значения субдоменов значимы (p ≤ 0,05) и имеют отрицательные значения. Наиболее низкий уровень удовлетворенности у субдоменов: внутренняя сеть, материальное положение, учет мнения, доверие и хронотоп, которые находятся в диапазоне от (–6,38%) до (–7,27%).
Рис. 2. Индексы относительного СБ (среднее профилей СБ)
в зависимости от того, с кем проживает подросток в семье
в зависимости от того, с кем проживает подросток в семье
Fig. 2. Relative WB indices (average values of WB profiles)
depending on who the teenager lives with in family
depending on who the teenager lives with in family
Многодетные семьи (количество детей в семье). На рис. 3 представлены индексы в зависимости от количества детей в семье. Это позволяет выявить взаимосвязь удовлетворенности подростков и количества сиблингов. Три группы семей — с одним ребенком, двумя и тремя — имеют индексы выше или на уровне средних значений по России (+0,37%, +0,45%, 0,00% соответственно). Подростки в таком семейном окружении чувствуют себя субъективно благополучными, что говорит, в том числе, о признании многодетной семьи как нормы.
В семье с одним ребенком подросток более всего удовлетворен учетом его мнения (+1,76%), нормализацией жизни (+0,94%), материальным положением (+0,80%), собой (+0,57%), доверием (+0,56%). Уровень удовлетворенности остальных показателей ничем не отличается от средних значений по России.
В семье с двумя детьми уровень удовлетворенности всеми субдоменами выше, чем в среднем по России, но в область значимости попадают 9 из 12 параметров. Самые высокие показатели имеют: относительная удовлетворенность материальным положением, учет мнения, нормализация жизни, доверие, достижения, хронотоп, внешняя и внутренняя сеть, социальные контексты (диапазон значения — от +0,86% до +0,32%).
Рис. 3. Индексы относительного СБ (среднее профилей СБ)
в зависимости от количества детей в семье
в зависимости от количества детей в семье
Fig. 3. Relative WB indices (average values of WB profiles)
depending on the number of children in the family
depending on the number of children in the family
Согласно профилю относительного СБ в семье с тремя детьми в зону значимости попадают только 6 субдоменов, из которых 3 могут выступать в качестве мишеней: удовлетворенность нормализацией жизни (–0,48%), учет мнения (–0,65%) и материальное положение (–0,68%). Уровень удовлетворенности остальными субдоменами — такой же, как в среднем у всех подростков России.
Начиная с четвертого ребенка в семье, отмечается значимое снижение индекса до –1,34%. Важно выявить, в каких жизненных ситуациях подросток начинает себя чувствовать неблагополучным: наиболее неудовлетворены подростки учетом мнения (–3,21%), материальным положением (–2,72%), нормализацией жизни (–2,56%). Остальные субдомены находятся в зоне незначимости.
Для семей, имеющих более 4 детей, при индексе –3,84% все субдомены попадают в зону значимости. Мишенями являются учет их мнения (–7,28%), нормализация жизни (–5,64%), материальное положение (–5,38%) и доверие (–5,02%). Чуть выше подростки целевой группы оценивают удовлетворенность здоровьем и самочувствием, собой и социальными контекстами.
Обсуждение результатов
Полученные в исследовании данные полностью подтверждают выдвинутую основную гипотезу о том, что существует взаимосвязь между СБ подростков и типом семейного контекста, в котором они проживают. Также подтверждается и дополнительная гипотеза: подростки, проживающие в кровных семьях, демонстрируют более высокий уровень СБ по сравнению с их сверстниками из замещающих форм устройства и условий институционального воспитания (Семья, 2024). При этом выявляется четкий градиент снижения индекса относительного субъективного благополучия — от положительного значения в кровных семьях (+0,31%) до резко отрицательных показателей в приемных семьях (–9,99%) и, особенно, в воспитательных группах детских домов (–16,11%), что согласуется с современными эмпирическими данными о формировании благополучия детей и подростков (Yuan, Jiang, Bian, 2024; Guo, Li, 2025; Neumann, et al., 2025).
Выявленные различия не сводятся к формальному правовому статусу семьи, а обусловлены качеством повседневной семейной среды. Так, к ключевым дифференцирующим факторам можно отнести следующие: материальное положение семьи, доверие, хронотоп, организация времени и пространства совместной жизни, нормализация жизни. Эти параметры подтверждаются как значимые в международных исследованиях (Azizan, Mahmud, 2018; Diener, Oishi, Tay, 2018).
В кровных семьях удовлетворенность материальным положением занимает первое место (+0,43%): ресурсы на повседневные нужды, такие как питание, одежда, учеба, досуг, гаджеты, обычно более доступны и удовлетворяют потребности членов домохозяйства. В семьях родственной опеки этот показатель снижается (–5,35%), а в замещающих формах устройства становится еще ниже (–12,36%), что говорит о недостаточном обеспечении ресурсами, и в свою очередь влияет на психологическое состояние ребенка. Наиболее низкий уровень удовлетворенности материальным положением зафиксирован среди воспитанников детских домов (–25,22%) — большинство из них сообщали об отсутствии собственных денежных средств и ощущали себя униженными по сравнению со сверстниками.
Доверие в кровных семьях занимает второе место по уровню удовлетворенности (+0,38), тогда как в приемных семьях (–13,27%) и детских домах (–20,18%) его значения минимальны и находятся на последних позициях в структуре СБ. Показано, что у воспитанников детских домов низкий уровень доверия распространяется не только на взрослых, с которыми они проживают, но и на близких сверстников, усиливая чувство социального отчуждения. В семьях родственной опеки уровень доверия приближается к показателям для кровных семей (–4,84%).
Стоит отметить, что для всей выборки, при высоком уровне общего доверия (74,1%), положительной оценке отношения к ним со стороны взрослых (79,5%), их «доступности» (71,5%), значительная часть подростков (57,1%) сообщала о недостаточности общения с родителями или лицами их заменяющими. Это демонстрирует расхождение между формальным присутствием взрослого и реальным качеством эмоционального доступа. Полученные данные согласуются с результатами отечественных исследований (Авалуева, Алексеева, Алиева, 2022; Брук, Игнатжева, 2021; Жданова, Филиппова, 2024).
Хронотоп занимает третье место среди подростков из кровных семей (+0,37%), тогда как во всех других типах семейного контекста его значения отрицательны. Особенно низкие показатели зафиксированы в группе подростков, воспитывающихся в детском доме (–17,39%), что может указывать на наличие психотравматического опыта, сложности в настоящем и ограниченные жизненные перспективы.
Особое внимание заслуживает анализ структурных характеристик семьи. Подтверждается, что полнота семьи (проживание с обоими родителями) ассоциирована с наибольшим уровнем СБ (+1,16%), тогда как проживание только с матерью или отцом сопровождается снижением индекса (–1,74%) и ростом неудовлетворенности по таким субдоменам, как материальное положение и хронотоп. Интересно, что подростки, живущие исключительно с бабушками и/или дедушками (–5,66%), демонстрируют уровень СБ, сопоставимый с группами риска. Это указывает на необходимость адресной поддержки не только детей, но и пожилых родственников, выполняющих родительские функции. Эти результаты также возвращают нас к дискуссии о необходимости законодательно ввести обязательность прохождения ими подготовки в школе приемных родителей по своей программе.
Что касается многодетности, то наши данные уточняют представления о ней как позитивном факторе. Семьи с тремя детьми показывают стабильный или даже повышенный уровень СБ, однако, начиная с четвертого ребенка, наблюдается значимое снижение благополучия (–1,34%) при четырех детях, (–3,84%) при пяти и более. Наиболее уязвимыми становятся такие аспекты жизни, как учет мнения подростка, восприятие нормализации жизни (у меня не хуже, чем у других) по сравнению со сверстниками и материальное положение. Это может свидетельствовать о ресурсном истощении семьи — как временном, так и эмоциональным и финансовом (Azizan, Mahmud, 2018). Таким образом, многодетность сама по себе не является «риском», а, скорее всего, опосредовано связана с доступностью ресурсов и способностью семьи поддерживать индивидуальную вовлеченность в жизнь каждого ребенка.
Результаты исследования подтверждают, что семейный контекст — не формальный статус, а динамическая система, в которой решающее значение имеет не столько количество родителей или детей, сколько качество повседневных отношений и взаимодействий, вовлеченность, наличие доверия при удовлетворительном материальном положении.
Заключение
- Полученные данные подтверждают, что субъективное благополучие подростков — чувствительный индикатор, отражающий взаимосвязь уровня СБ подростков и качества повседневной семейной среды, в которой они растут.
- Ключевыми дифференцирующими факторами выступили материальное благополучие семьи, уровень доверия, хронотоп, регулярность и содержание совместно проведенного с родителями времени, степень нормализации повседневной жизни и учет мнения подростка.
Эти результаты позволяют перейти от универсальных подходов к контекстно-дифференцированной поддержке, адаптированной к конкретному типу семейного контекста — будь то адресная поддержка неполных и многодетных семей, сопровождение пожилых опекунов или развитие доверительных отношений подростков в институциональной среде. Они также создают основу для разработки персонифицированных программ профилактики семейного неблагополучия, просвещения родителей и профессиональной подготовки специалистов системы сопровождения семьи и детей с учетом выявленных мишеней, что будет являться значительным вкладом в профилактику социального сиротства.
- В контексте реализации различных национальных стратегий и планов по защите института семьи и детства особую значимость приобретает позиция самого подростка. Полученные данные подчеркивают важность инструментов по изучению СБ детей как реализацию их права «быть услышанным».
Таким образом, исследование вносит вклад в развитие научно обоснованной, дифференцированной политики в сфере защиты детства, в которой оценка подростков удовлетворенностью своей жизнью играет одну из ключевых ролей в выборе стратегий помощи и поддержки со стороны государства.
Ограничения. Ограничения исследования связаны со сложностями доступа к семьям родственной опеки. Невозможно было обеспечить полную достоверность ответов подростков (хотя около 10% анкет было изъято из базы данных при перекрестной проверке социально-демографических показателей).
Limitations. The study's limitations were related to the difficulties in accessing foster care families. It was not possible to ensure complete accuracy in the responses provided by adolescents (although approximately 10% of the questionnaires were removed from the database during the cross-checking of socio-demographic data).