Молодежные группировки и субкультуры: проекты Института этнологии и антропологии РАН

Социальные науки, утверждает известный американский социолог Р. Кол­линз, «моложе» естественных не потому, что их предмет более многогранен и нео- пределен, а потому что «давление социальной ортодоксии на них было столь велико, что интеллектуальную ересь было не только сложно сформулировать — она даже не могла прийти в голову» [1; с. 19]. Тем не менее именно «интеллектуальная ересь» и стала толчком к развитию социальных наук.

Казалось бы, в настоящее время средневековое давление религии кануло в небытие, социальные исследователи оказались свободными и открытыми вдохновляющей «интеллектуальной ереси». Однако даже беглый анализ основных направлений современных, например психологических, исследований позволяет указать на сформировавшиеся традиционные «исследовательские тракты» при существовании фактически неизведанных социальных пространств, а также на ортодоксальные теоретические схемы, существующие вне всякой «интеллектуальной ереси» и базирующиеся на тех устоявшихся знаниях, которые в ряде случаев играют роль средневековых идолов, препятствующих не только «ереси», но и даже эволюционному развитию науки.

В стремлении к саморазвитию и самообновлению наиболее продуктивный способ для исследователей-психологов — сохранить «научную адекватность», а значит, продуктивно-взвешенно анализировать новые направления исследований и попытки методологических поисков в рамках смежных наук (социологии, социальной антропологии, социальной истории, политологии и т. д.). Именно в логике откровенного поиска нового, своего рода «интеллектуальной ереси», возможно, следует презентировать психологическому сообществу научные проекты социальных антропологов Института этнологии и антропологии РАН «Молодежные субкультуры Москвы» и «Молодежные уличные группировки».

Акцентирование нашего анализа именно на данных «молодежных проектах» Института этнологии и антропологии РАН обусловлено рядом причин:

•   оба проекта тщательно вписаны в социальный контекст, что особенно важно для социально-психологической рефлексии;

•   оба проекта описывают современные проблемы, включая новые исследовательские пространства (например, связь привычного (off-line) и виртуального (on-line) существования социального сообщества);

•   результаты обоих проектов в виде сборника статей размещены на сайтах в электронном формате, что обеспечивает максимальную доступность текстов.

Сборник, посвященный рассмотрению проблем молодежных уличных группировок, включает, по сути дела, отчетные материалы целого спектра теоретико-прикладных исследований, таких, например, как: Громов Д. В. Подростко­во-молодежные уличные группировки как объект этнографического исследования; Ципурский Г. В. «Общества», «штабы», «клубы»: молодежное городское хулиганство в Советском Союзе «оттепельных» лет; Шашкин А. В. Улица: свои и чужие (на материале молодежных группировок городов Среднего Поволжья); Костерина И. В. Маскулинность скинхедов: экстремизм, мода, протест и гражданское участие, а также ряда изысканий, что называется, «загруженных» полевой практикой, таких, например, как: Громов Д. В., Стивенсон С. А. Пацан- ские правила (на материалах московского региона, 1980—2000-е гг.); Беланов- ский С. А. «Ждань» и «коммунары» (конец 1980-х гг.); Карбаинов Н.И. «Эй, хунхуз, куда идешь?! Здесь братва, и ты умрешь!»: «уличные войны» в Улан- Удэ; Беликов С. В., Громов Д. В. Скинхе­ды-наци Москвы: конструирование мас­кулинности [3].

Совершенно очевидно, что материалы, составляющие данный сборник, наиболее востребованы специалистами-психологами, которые профессионально ориентированы прежде всего на изучение мужской идентичности (гендерные исследования), а также на исследование специфики жизнедеятельности различных типов малых групп (в том числе и асоциально и антисоциально направленных).

Молодежные уличные группировки — пространство, в котором происходит «рождение» «настоящих пацанов», что во многом осуществляется за счет насильственной виктимизации подростков. Необходимо отметить, что социальные антропологи в представленных работах этнографически (следовательно, детально, тщательно, но преимущественно описательно) представляют сценарные практики вхождения в уличную группировку и существования в ней (как для лидеров, так и для обычных членов), сценарии общения с «лохами», с «девчонками», с другими группировками. Задача содержательного анализа этих сценариев настоятельно требует осуществления глубоких социально-психологических интерпретаций, что представляется возможным лишь при развертывании комплексных совместных исследований социальных антропологов и социальных психологов.

Безусловно, научно выверенное планирование и последовательная реализация комплексных исследований позволили бы, сохраняя социально-антропологический «аромат практики», обеспечить нахождение точных и многослойных психологических интерпретаций, т. е. существенно продвинуться в понимании принципов складывания и функционирования социальных сообществ вообще и уличных группировок в частности.

Региональный контекст (анализ московских уличных группировок, а также уличных группировок в других регионах России) придает особую практико-прикладную окрашенность представленных наработок. Читатели фактически получают инструкцию-наставление, своего рода научно выверенную рекомендацию по безопасному поведению в конкретном городе: как необходимо себя вести, чтобы не стать «лохом», жертвой «пацанов», где не следует появляться, на какие «вызовы» и как стоит отвечать, а если отвечать не стоит, то каким образом безболезненно избежать ответа.

Второй проект ИЭиА РАН, посвященный молодежным субкультурам Москвы, еще более широко представляет молодежную арену самопрезентаций [2]. Предлагая достаточно дискуссионное прочтение понятия «субкультура», сборник объединяет социально-антропологические исследования, фактически «взрывающие» привычное представление о культурном пространстве, которое преподносится неожиданно многогранным и изменчивым.

В разделе об образовательной и корпоративной культуре представлены работы, испытуемыми в которых были студенты, курсанты, школьники, а также посетители фитнес-центров. В разделе о политических движениях осуществлен анализ субкультурных характеристик движения «Наши» и молодых коммунистов, а в разделе «Улица» — субкультуры «пацанов» вообще и «бритоголовых», в частности. В исследованиях из раздела о неформальных объединениях достаточно подробно и содержательно развернуто изложены особенности субкультуры байкеров, толкинистов, ролевиков, пранкеров, членов движений флэшмоб и Straight Edge. Раздел, посвященный виртуальному пространству, знакомит с сообществом «падонков» и «сетевых анекдотчиков» в Живом журнале интернета, а в разделе об этнических культурах представлены работы о мигрантской субкультуре молодых таджиков в Москве и о субкультуре сообществ, увлекающихся арабскими танцами.

С точки зрения социально-психологических исследований, особенно интересны сообщества, функционирующие как в «реальной» (off-line), так и виртуальной (on-line) логике. К таким сообществам, например, можно отнести пранке­ров и членов движения флэшмоб.

Пранкеры (в терминологии обывателей — «телефонные террористы») — группы подростков, которые выискивают, как правило, среди пожилых или неуравновешенных людей тех, кого превращают в жертвы своих телефонных и уличных атак, обсуждая при этом тактику и стратегию своих действий в формате интернет-коммуникаций. Что же касается движения флэшмоб (сообщество участников безобидных «абсурдных» социальных ситуаций, также планируемых в формате интернет-коммуникаций), то здесь представляет интерес наличие «социального шлейфа» — групп «разрушителей» данного движения («наивных» и тех, кто намеренно вмешивается и разрушает акции «флэшмоберов»).

Рефлексия субкультурного многообразия особенно необходима начинающим исследователям, находящимся в поиске нового, что называется, своего «авторского» исследовательского пространства. При этом совершенно очевидно, что качественно новые темы и новые группы для инновационных научных социально-психологических проектов легко «открыть» благодаря знакомству с работами коллег — социологов и социальных антропологов, тем более, что в исторической перспективе развитие социальных наук взаимообус­ловлено и взаимодетерминировано.