Гость как особый статус «Другого»

1097

Аннотация

В статье анализируется особый статус «Гостя» как разновидности «Другого», основанный на культурно-специфических особенностях личностных репрезентаций взаимодействия «Я-Другой». Результаты контент-анализа позволяют декодировать содержание социальной практики гостеприимства, а контекст-анализ обеспечивает выявление ее смысловых векторов (эмоциональный, референтный, поддерживающий, симметричности, субъектности, жертвенности и т.д.). Предложена социально-психологическая аналитика социальной практики гостеприимства с учетом различных перспектив видения: хозяина, гостя, ингруппы хозяина и ингруппы гостя. Прикладной аспект исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в качестве своеобразной смысловой матрицы при разработке программ обучения и тренингов по межличностному взаимодействию и межкультурной коммуникации представителей различных этнических групп.

Общая информация

Ключевые слова: репрезентация взаимодействия «Я-Другой», гость как вариант «Другого», смысловые контексты, социальная практика гостеприимства, качественная методология, контент-анализ, контекст-анализ

Рубрика издания: Экспериментальные исследования

Тип материала: научная статья

Для цитаты: Рягузова Е.В. Гость как особый статус «Другого» // Социальная психология и общество. 2015. Том 6. № 1. С. 5–13.

Полный текст

 

Введение

Важность интерперсональных отношений для конструирования образа «Я», «не-Я» и «Другого» признается всеми исследователями, независимо от их взглядов и интерпретации термина «отношение» (Э. Берн, Р. Лэйнг, Дж.Г. Мид, В.Н. Мясищев, Н. Пезешкиан, К. Род­жерс, Г.С. Салливан, Э. Эриксон и др. [2; 4; 5; 6; 7; 8; 12; 15]. Основной составляющей отношений личности являются ее взаимодействия с «Другими», которые репрезентируют психологическую связь, основанную на опыте реальных или виртуальных интеракций с «Другими», с интернализованными культурными образцами. Личность не может существовать и не существует вне контактов с другими людьми, от разнообразия и глубины которых зависят репрезентации взаимодействия «Я-Другой» [9; 13; 14]. Понимание себя и «Другого» возможно только в контексте межличностных связей, поскольку личность обнаруживается лишь тогда, когда человек так или иначе ведет себя по отношению к одному или нескольким «Другим». Благодаря отношениям с «Другими», их реальными или потенциальными оценками на основании субъективно интерпретируемой обратной связи формируются представления о собственном «Я» и «не-Я», образе «Другого». Для эффективного вхождения в социокультурный мир, овладения его ресурсами и капиталами личности необходимо не только присутствие «Других», но и рефлексия собственного присутствия в качестве «Другого» в их жизненном пространстве.

Программа исследования

«Другой» в психической жизни личности может быть репрезентирован различными категориями: «Друг», «Враг», «Чужой», «Чуждый», «Родной» и т.д. В фокусе нашего исследовательского интереса находится личностная репрезентация «Гость», выявление ее универсальных функций и смысловых контекстов.

Целью данной работы является анализ социальной практики гостеприимства через декодирование универсальной миссии «Гостя» и «Хозяина» в пословицах и поговорках о госте и гостеприимстве в культурах различных народов.

Для определения содержания и смысла репрезентации «Хозяин-Гость» используются 110 пословиц о госте и гостеприимстве народов различных культур. Известно, что пословицы и поговорки отражают процесс развития культуры, фиксируют особенности национального самосознания и менталитета, хранят знания о системе обычаев, традиций, правил и конвенций, выработанных в рамках той или иной самобытной культуры. Пословицы и поговорки как культурные этические стандарты, обладая коммуникативной самодостаточностью, кодируют в самых различных конфигурациях культурно-значимые смыслы гостеприимства и отношения к гостю, транслируют их, а также формируют устойчивые установки, морально-этические эталоны практик гостеприимства и стереотипные алгоритмы поведения. Представляя собой афорис­тически сжатые высказывания, они декларируют образно-эмоциональный кон­тент и отражают культурно-специфический контекст понятия «Гость», который детерминируется социально-психологическими факторами, обеспечивающими разные способы категоризации.

В работе использовались качественные методы исследования: контент-анализ и контекст-анализ.

Результаты исследования

Проведенные контент-анализ и контекст-анализ 110 пословиц и поговорок о госте и гостеприимстве позволяют выделить следующие блоки, описывающие разные контексты социальной практики гостеприимства:

•   эмоциональный контекст — контекст приветливости и доброжелательности , отражающий особую эмоциональную атмосферу, связанную с присутствием в доме гостя: «Доброму гостю хозяин рад»; «Не будь гостю запасен, а будь ему рад»; «Хороший гость дому радость»; «Гость приносит семь удач»;

•    референтный контекст — контекст уважения, касающийся презумпции авторитета гостя как основы взаимодействия с ним и признание его эксклюзивного положения: «Гостю почет — хозяину честь»; «Гостю первое место и красная ложка»; «Честно величать, так на пороге встречать»;

•   обстоятельственный контекст, связанный с определенными условиями гостеприимства, нормами, конвенциями, ритуалами и поведенческими стратегиями: «Умел в гости звать, умей и угощать»; «Каков гость, таково ему и угоще­нье»; «В дом, в который не приходит гость, не приходит благодать»;

•   временной контекст, отражающий временную проницаемость границ гостеприимства: «Гостям дважды радуются: встречая и провожая»; «Добрый гость всегда впору»; «Где рады, там не учащай, а где не рады — век не бывай»; «Гость погостит, да и домой поспешит»;

•   пространственный контекст, подчеркивающий особые территориальные границы социальной практики гостеприимства: «В чужом доме не будь приметлив, а будь приветлив»; «В гостях хорошо, а дома лучше», «В гостях хорошо пить и есть, а дома спать»;

•   контекст субъектности, акцентирующий внимание на активности и ответственности хозяина дома: «В гостях воля хозяйская»; «Придешь — когда вздумается, а уйдешь — когда позволят»; «Хлеб да соль кушай, а хозяина в доме слушай»;

•   контекст жертвенности, обусловленный готовностью хозяина дома действовать в ущерб собственным интересам ради законов гостеприимства: «Гостю щей не жалей, а погуще лей»; «Сам голодай, но гостя накорми»;

•   поддерживающий контекст — контекст заботы и помощи, обеспечивающий поддержку и внимательное отношение к гостю, по крайней мере, на принимающей территории: «Не поминай плешивого перед лысым гостем»; «Если гость грустен — это вина хозяина»; «Дорог не обед, а привет»;

•   контекст симметричности, обусловленный комплиментарностью коммуникативных позиций и социальных ролей «Гостя» и «Хозяина», но при этом не подразумевающий их равноправия и тождества, а скорее отражающий взаимное уважение друг к другу и толерантность к имеющимся различиям: «Где слова привета, там улыбка для ответа»; «В гости ходить — и к себе надо водить»; «Кто сам ко всем лицом, к тому и добрые люди не спиной»; «Гость доволен — хозяин рад»; «Кто не любит гостя, того не почитают в гостях»;

•    функциональный контекст, позволяющий рассматривать гостеприимство как социальную практику, ориентированную на определенные цели и задачи: «Гость мало сидит, но много примечает»; «Хочешь быть хорошим гостем — хвали хозяйку»; «Званый гость убыточен. На званого гостя угодить надо»; «Хороший гость хозяину в почет»; «Гость в дом, а Бог в доме»;

•   информационный контекст, задающий и определяющий смысловые координаты коммуникации с гостем: «Много гостей, много новостей»; «Хоть немного гостит, да много видит»; «Напои, накорми, а после вестей расспроси»; «Чужой человек в доме — колокол»;

•   игровой контекст, имеющий отношение к заданности, предписанности и возможной неискренности гостевых отношений, их формализации и ритуали­зации, подразумевающих взаимное оце­нивание, но без осуждения и обесценивания: «Рад не рад, а говори: милости просим»; «Чье кушаю, того и слушаю».

Выделенные контексты отражают и транслируют культурно-значимые коннотации гостеприимства, обусловленные существующими и зафиксированными в различных культурах социальными представлениями о гостеприимстве и обеспечивающие различные способы категоризации гостя.

Проведенный качественный анализ позволяет определить частоту встречае­мости того или иного контекста в изучаемых пословицах о госте и гостеприимстве, а также категориальное содержание каждого из них. Обобщенные данные представлены в табл. 1.

Таблица 1

Частота встречаемости различных контекстов
в пословицах о госте и гостеприимстве

Полученные результаты свидетельствуют о разной частоте встречаемости тех или иных контекстов взаимодействий с гостем, а также о том, что содержание некоторых контекстов пересекается и дополняет друг друга. Заметим, что частотные показатели (их количественная выраженность) не являются абсолютными и определяющими для характеристики взаимодействий с гостем, скорее они обусловлены конкретными пословицами о госте, которые были доступны для исследовательского анализа. Вместе с тем качественное выделение и категориальное осмысление различных контекс­тов способствует более точному и детальному описанию и пониманию социальной практики гостеприимства.

Обсуждение результатов
исследования

Социальная практика гостеприимства связана с определенными пространственно-временными характеристиками взаимодействия «Хозяин-Гость» и конкретными ритуализированными поведенческими алгоритмами, обусловленными кратковременным (не длительным) нахождением постороннего человека на персонифицированной территории «Другого». Мы предлагаем провести научную рефлексию практики гостеприимства, опираясь на выделенные смысловые контексты и учитывая четыре возможных взаимосвязанных перспективы видения этого взаимодействия: перспективы видения хозяина, перспективы ви­
дения гостя, перспективы видения ин- группы, в которую включен хозяин, перспективы видения ингруппы, в состав которой интегрирован гость (табл. 2). Отметим, что две последние перспективы видения могут совпадать — это происходит в том случае, когда и гость, и хозяин являются членами одной и той же ингруппы.
 
Таблица 2
 
Смысловые контексты, характерные для определенного видения
 

Каждая из перечисленных перспектив порождает личностные репрезентации взаимодействия «Я-Другой» и определяет тактику и стратегию поведения с «Другим», понимание и прогнозирование результатов совместной интеракции и ее возможных исходов.

Хозяин, открывая двери на свою приватную территорию (собственный дом, город, страну), символически сокращает духовную дистанцию между собой и гостем, непосредственно и опосредованно предъявляя ему себя: с радостью и удовлетворением демонстрируя достижения и успехи, ценности и привязанности, создавая у гостя определенный благоприятный образ (себя, группы, страны), вызывающий удивление, восхищение и интерес. Как правило, гостю показывают все лучшее, репрезентированное смысловыми доминантами и включающее в себя то, что, по мнению хозяина, связано с высоким статусом, заслуженным авторитетом и яркой самобытностью, конструируя тем самым определенную конфигурацию взгляда гостя, управляя произведенным на него впечатлением и позиционируя свое отличие. Подобные действия отражают, в большей степени, «постановочную аутентичность» [17], придавая социальной практике гостеприимства заданный и игровой характер. Безусловным правом выбора условий «игры», выраженных в формах самопредъ- явления, сценариях гостеприимства и способах структурирования времени, полностью обладает хозяин, именно он решает, что, когда и где может быть доступно гостю, определяя допустимые для него пространственные, временные и смысловые границы. При этом хозяин, принимая гостя и оказывая знаки внимания и заботы, выражает готовность пожертвовать своими временем, материальными и личностными ресурсами ради того, чтобы доставить положительные эмоции гостю и выразить ему свое уважение. Более того, приглашая человека в гости, хозяин делится с ним и своим символическим капиталом — собственной репутацией. Под репутацией понимается социально-психологический феномен, представляющий собой согласованную совокупность когнитивных конструктов и рефлексивных оценок «Других» (реальных, символических, персонализированных) о той или иной личности, образующих специфичную, динамичную, когнитивно-оценочную систему мнений о ней, которая формируется в течение определенного отрезка времени [10]. Социальная практика гостеприимства предполагает своеобразный «трансфер репутации» [16] — осознанный процесс передачи какого-либо аспекта репутации личности от хозяина к гостю.

Интеракция с гостем основана на существенном информационном обмене, поскольку гость может олицетворять иной порядок, иную систему релевант­ностей, иной образ и стиль жизни, сведениями о которых он вольно или невольно делится с хозяином. Вместе с тем кратковременность пребывания гостя на территории хозяина не угрожает ценно­стно-смысловой картине мира хозяина, скорее, наоборот, коммуникация с гостем способствует ее укреплению и подтверждению, а иногда амплификации развития личности хозяина и расширению его жизненных перспектив и смысловых горизонтов.

Личность, принимая приглашение в гости, допускает возможность ответного визита и одновременно накладывает на себя обязательства приема гостя, т.е. выражает готовность открыть свой дом и показать свою приватную территорию. Контекст симметричности имеет отношение и к репутационному обмену: гость, выбирая для посещения тот или иной «дом» также делится своей репутацией с хозяином, оказывая ему честь и уважение и признавая его авторитет.

Гость обеспечивает для хозяина атмосферу праздника, разрывая рутину его повседневной жизни. Разрыв рамки обыденности связан как с приготовлением к приходу гостя и ожиданием интересной коммуникации с ним, так и с непосредственной интеракцией с гостем, который конструирует необычное (праздничное) событие как со-бытие, предполагающее совместное эмоциональное проживание и позитивное переживание некоторого экзистенциального момента жизни, и выделяющее его из череды повседневных будней. Как известно, праздник консолидирует его участников, нивелирует имеющиеся границы (языковые, культурные, статусные), сокращает коммуникативную дистанцию, содействуя взаимному раскрытию его участников, эмоциональному взаимообмену между ними и формированию чувства сопричастности и ответственности [1; 3]. Праздник всегда создает особое игровое пространство, «сценарий» которого, как уже отмечалось, пишется хозяином, но центральной фигурой этого события, безусловно, является гость.

С точки зрения представителей ин- группы хозяина, гость и гостевые ритуалы выступают в качестве индикаторов социального реноме хозяина дома — его локальной репутации, т.е. совокупности оценок личности ингрупповыми «Другими», сделанных ими на основе определенного критерия и являющихся результатом реального взаимодействия с личностью [11]. Гостевые ритуалы (их частота, масштаб, репутация гостей, возможные последствия для группы и др.) добавляют уважение и значимость хозяину, или, наоборот, девальвируют его авторитет в глазах членов ингруппы и наносят вред его репутации.

Видение членов ингруппы гостя сфокусировано, главным образом, на информационном межгрупповом обмене: представитель своей группы позиционируется как посредник (медиатор) между двумя общностями, выражаясь более конкретно, между их групповыми нормами, выработанными правилами, ценностными ориентациями и экзистенциальными смыслами. Результатом подобного взаимодействия может быть осознание собственной самобытной культурной принадлежности, которая является основой для самоидентификации членов ингруп- пы, и конструирования ими уникальной идентичности посредством механизма социального сравнения. Представителю ингруппы, выступающему в роли гостя, прямо или косвенно делегируются полномочия презентировать ингруппу в межгрупповом контакте, вменяются определенные обязанности по исполнению роли представителя группы и предусматриваются конкретные санкции.

Выводы

Анализ пословиц и поговорок о госте и гостеприимстве позволяет выделить смысловые контексты социальной практики гостеприимства: эмоциональный контекст, отражающий атмосферу, обусловленную присутствием в доме гостя; референтный контекст, предполагающий императив особого статуса и авторитета гостя; обстоятельственный контекст, связанный с заданными условиями и поведенческими алгоритмами гостеприимства; временной контекст, имеющий отношение к продолжительности присутствия гостя на приватной территории хозяина; пространственный контекст, подчеркивающий особые территориальные границы; контекст субъектности , акцентирующий внимание на активности и ответственности хозяина дома; контекст жертвенности, обусловленный готовностью хозяина действовать в ущерб собственным интересам ради интересов гостя; поддерживающий контекст, обеспечивающий поддержку и внимательное отношение к гостю; контекст симметричности, предполагающий комплиментарность коммуникативных позиций и социальных ролей; функциональный контекст, позволяющий рассматривать гостеприимство как социальную практику, ориентированную на определенные цели; информационный контекст, задающий и определяющий смысловые координаты коммуникации с гостем; игровой контекст, имеющий отношение к предписанности гостевых отношений, их формализации и ри­туализации.

Выделенные контексты отражают и транслируют культурно-значимые коннотации гостеприимства, обусловленные существующими и зафиксированными в культуре социальными представлениями о гостеприимстве и обеспечивающими различные способы катего­ризации гостя.

Предложенная социально-психологическая аналитика социальной практики гостеприимства с учетом различных перспектив видения (хозяина, гостя, ин­группы хозяина и ингруппы гостя) позволила декодировать универсальные смыслы гостеприимства и определить статус гостя как особое положение «Другого».

 

Литература

  1. Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4 (2). Творчество Франсуа Рабле и на­родная культура средневековья и ренессанса. М., 2010.
  2. Берн Э. Игры, в которые играют люди. М., 1998.
  3. Воловикова М.И., Тихомирова С.В., Борисова А.М. Психология и праздник: Празд­ник в жизни человека. М., 2003.
  4. Лэйнг Р.Д. «Я» и Другие. М., 2002.
  5. Мид Дж.Г. Избранное: сб. переводов. М., 2009.
  6. Мясищев В.Н. Психология отношений / Под ред. А.А. Бодалева. М.; Воронеж, 1995.
  7. Пезешкиан Н. Психотерапия повседневной жизни. Тренинг разрешения конфлик­тов. СПб., 2001.
  8. Роджерс К. Клиент-центрированная психотерапия: теория, современная практика и применение. М., 2007.
  9. Рягузова Е.В. Модель личностных репрезентаций взаимодействия «Я-Другой» // Акмеология. 2011. № 3.
  10. Рягузова Е.В. Репутация личности: риски и опасности // Социальная психология и общество. 2014. № 3.
  11. Рягузова Е.В. Изнанка социальной репутации // Психология обучения. 2014. № 11.
  12. Салливан Г.С. Интерперсональная теория в психиатрии СПб., 1999.
  13. Слободчиков В.И. Со-бытийная образовательная общность - источник развития и субъект образования // Ученые записки Педагогического института СГУ. Серия «Психология. Педагогика». 2010. № 2.
  14. Старовойтенко Е.Б. Модель персонологии в парадигме «жизни» // Мир психо­логии. 2010. № 1.
  15. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 2006.
  16. Chauvin P.-M. La sociologie des reputations. Une definition et cing questions // Communications. 2013. № 93.
  17. MacCannell D. Staged authenticity: arrangements of social space in tourist settings // American Sociological Review. 1973. № 79.

Информация об авторах

Рягузова Елена Владимировна, доктор психологических наук, заведующая кафедрой психологии личности факультета психологии, ФГБОУ ВО «Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского» (ФГБОУ ВО СГУ имени Н.Г. Чернышевского), Саратов, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0003-2079-690X, e-mail: rjaguzova@yandex.ru

Метрики

Просмотров

Всего: 2203
В прошлом месяце: 18
В текущем месяце: 5

Скачиваний

Всего: 1097
В прошлом месяце: 3
В текущем месяце: 1