Эмоциональные коммуникации в детско-родительских отношениях и жизнеспособность будущей взрослой семьи

Цель. Проанализировать вклад наиболее ближайших контекстуальных влияний (детско-родительских эмоциональных коммуникаций) в жизнеспособность семьи взрослых (на примере выборок из Беларуси и России).
Контекст и актуальность. Понимание роли эмоциональных дисфункций в детско-родительских отношениях с учетом контекста российской и белорусской культур способствует выделению условий жизнеспособности будущей взрослой семьи, что может стать основой социальной семейной политики на уровне государств и совершенствования практик психологической помощи семьям.
Дизайн исследования. Исследование проводилось онлайн методом «снежного кома». Для определения влияния дисфункций в родительских семьях, интенсивности негативных событий, возраста респондентов и числа детей на жизнеспособность семьи проводился множественный регрессионный анализ. Детский опыт взрослых проиллюстрирован результатами проекции. Участники. В исследовании приняли участие 853 респондента (595 человек из Российской Федерации, 258 – из Республики Беларусь) в возрасте от 18 до 77 лет (средний возраст – 36 ± 12 лет, медиана = 36 лет).
Методы (инструменты). Жизнеспособность семьи оценивалась по методике Е.С. Гусаровой и др. «Шкала оценки жизнеспособности семьи». Дисфункции в родительских семьях определялись по методике А.Б. Холмогоровой и др. «Семейные эмоциональные коммуникации» и проективной методике М.А. Одинцовой и др. «Пространство дерева и света». Интенсивность негативных событий в семьях оценивалась по шкале от 1 до 10.
Результаты. Дисфункции в родительских семьях вносят существенный вклад в жизнеспособность будущей взрослой семьи (до 20% объясненной дисперсии). Семейный перфекционизм оказывает положительное, элиминирование эмоций – отрицательное влияние на жизнеспособность семей взрослых в контексте двух культур. В российских родительских семьях – сверхвключенность, а в белорусских – критика отрицательно влияют на жизнеспособность семей взрослых.
Основные выводы. Критичная атмосфера в родительских семьях, высокая интенсивность неблагоприятного события в семьях взрослых белорусов, сверхвключенность в родительских семьях россиян способствуют снижению жизнеспособности семей. Наличие и количество детей в семье в культурах двух стран содействуют жизнеспособности семей. Культура и традиции являются прочной основой для большинства россиян и белорусов.

Введение

Детство является важнейшим формирующим периодом жизни, в котором выстраивается базовая структура социального мира, используемая для сравнений со всеми последующими событиями жизни [28]. Считается, что невзгоды детства могут быть пагубнее для адаптации, чем жизненные события, происходящие на более поздних стадиях развития. Поддерживающая атмосфера родительской семьи способствует таким же отношениям в семьях взрослых, дисфункции в родительских семьях могут затруднять выстраивание отношений во взрослой жизни и препятствовать жизнеспособности семьи. Концепция жизнеспособности семьи как способности противостоять невзгодам и хорошо восстанавливаться после них приобрела широкую популярность как за рубежом [32], так и в России [2; 5]. Описаны три области жизнеспособности семьи: система семейных убеждений (переосмысление негатива), организационные модели (гибкость и безопасность), коммуникативные процессы (стили семейного общения, выражение эмоций) [32]. Особое внимание уделено коммуникативным процессам в семьях: показано, что здоровые семейные коммуникации повышают жизнеспособность семьи [38]; высокая сплоченность родительской семьи положительно влияет на благополучие взрослых, на их способность выстраивать прочные отношения [17]; открытая коммуникация в семьях становится ключевым ресурсом в преодолении негативных событий и повышает жизнеспособность семьи [2].

Большое значение в жизнеспособности семьи взрослых приобретает и контекст культуры [21; 26]. Так, жизнеспособности семьи содействует использование культурно значимой защиты, в результате чего семьи способны устранять нарушения оптимальными способами, что снижает воздействие неблагоприятного детского опыта [25]. В индивидуалистических культурах акцент сделан на развитии у детей уверенности, независимости, в коллективистских – на воспитании сензитивного отношения к другим, что реализуется через семейные эмоциональные коммуникации [4].

В целом исследования показывают, что отношения в родительских семьях могут выступать как факторами защиты, так и факторами риска и отражаться на жизнеспособности семьи. Большинство исследований, проведенных в разных странах, сосредоточено на факторах риска, среди которых выделяют невзгоды детства и дисфункциональные эмоциональные коммуникации в родительских семьях. Неблагоприятный детский опыт препятствует эмоциональной зрелости и передается от родителей к детям [16; 31]; влияет на дисфункции в собственных романтических отношениях [37]; эмоциональное отчуждение в родительских семьях способствует высокому уровню разводов у взрослых [24]; конфликты в родительских семьях влияют на уровень депрессии в старости [19].

Довольно точная характеристика эмоционального климата семьи дается в работах А.Б. Холмогоровой и коллег, которые выделили семь типов эмоциональных коммуникаций в родительских семьях: «критика»; «индуцирование тревоги»; «элиминирование эмоций»; «фиксация на негативных переживаниях»; «внешнее благополучие»; «сверхвключенность»; «семейный перфекционизм» [11]. Установлено, что дисфункциональные убеждения родителей способствуют эмоциональным расстройствам взрослых детей [11]; родительская критика, элиминирование эмоций, стремление к внешнему благополучию и контролю содействуют развитию виктимности в юношеском возрасте [12]; семейная критика, элиминирование эмоций и демонстрация внешнего благополучия оказывают деструктивное влияние на психологическую близость между родителями и детьми [10]; критичность родителей по отношению к ребенку, длительные переживания его неудач, воспитание в духе высоких стандартов являются отражением межпоколенных эффектов [9]. В контексте разных культур показано, что родительская критика в большей степени свойственна российским семьям, внешнее благополучие и семейный перфекционизм – тувинским [1].

В целом проведенные в разных странах мира исследования свидетельствуют о том, что проблему невзгод детства можно рассматривать в разных контекстах: 1) ближайший межличностный контекст (эмоциональные коммуникации в детско-родительских отношениях); 2) контекст культуры, что отражается на жизнеспособности семей взрослых. Однако исследований воздействия родительских эмоциональных коммуникаций на жизнеспособность будущей взрослой семьи в контексте родственных культур двух стран – России и Беларуси – недостаточно. Поэтому целью данной работы стал анализ наиболее ближайших контекстуальных влияний (детско-родительских эмоциональных коммуникаций), которые определяют жизнеспособность семей взрослых Беларуси и России.

Предполагается, что исследование, проведенное в двух родственных культурах, даст схожие результаты. В то же время важно проследить возможные различия, так как национальный характер двух народов все же отличается: россиянам присущи готовность к переменам, активность, мобильность и расчет на собственные силы; белорусы отличаются большей сдержанностью, осторожностью, скромностью, бескорыстием [8].

Метод

Схема проведения исследования. Исследование проводилось онлайн методом «снежного кома». Респонденты заполняли методики для измерения жизнеспособности семьи («Шкала оценки жизнеспособности семьи») [2] и выявления дисфункций в родительских семьях («Семейные эмоциональные коммуникации») [11]. Заполнялась анкета, содержащая вопросы о социо-демографических характеристиках (пол, возраст, семейный статус, наличие и число детей). Респондентам также предлагалось написать, с каким актуальным негативным событием сталкивались их семьи, и оценить интенсивность события по шкале от 1 до 10. Завершала исследование проективная методика «Пространство дерева и света» [7], в которой предлагалось выбрать иллюстрацию (одну из четырех), наиболее точно отражающую период детства, связь с культурой, ответить на вопросы о переживаниях ребенка, изображенного на иллюстрации, и написать историю о жизни этого ребенка. Данные представлены в репозитории психологических исследований и инструментов Московского государственного психолого-педагогического университета RusPsyDATA [6].

Выборка исследования. В исследовании приняли участие 853 респондента (595 человек из Российской Федерации (РФ) и 258 – из Республики Беларусь (РБ)) в возрасте от 18 до 77 лет (средний возраст – 36 ± 12 лет, Me = 36 лет), 90,5% женского пола. Состоят в браке 57,1%, в отношениях 19,2%, в разводе 13,0%, в незарегистрированном браке 5,0%, живут одни, но имели отношения 3,8%, вдовы/вдовцы 1,9%; у 64,4% есть дети.

Методы исследования. Жизнеспособность семьи (зависимая переменная) оценивалась по методике «Шкала оценки жизнеспособности семьи» [2]. Дисфункции в родительских семьях (первая независимая переменная) определялись по опроснику «Семейные эмоциональные коммуникации» [11] и проективной методике «Пространство дерева и света» [7]. Интенсивность негативных событий в семьях (вторая независимая переменная) оценивалась по шкале от 1 (наименьший балл) до 10 (наивысший балл).

Статистический анализ. Сравнение выборок России и Беларуси по шкалам методик проводилось с помощью непарного t-критерия Стьюдента; вычислялся коэффициент d Коэна, позволяющий оценить величину эффекта. Все эффекты менее средней величины считались несущественными. Различия между качественными переменными определялись с помощью критерия хи-квадрат Пирсона. Для определения влияния различных показателей (дисфункции в родительских семьях, интенсивность негативного события, возраст респондента, число детей, выбор иллюстрации методики «Пространство дерева и света») на жизнеспособность семьи был проведен множественный регрессионный анализ, в котором в качестве зависимой переменной выступала жизнеспособность семьи (общий балл), а в качестве предикторов – все независимые переменные. Для отбора наиболее важных предикторов использовался пошаговый алгоритм с включением, выделялись статистически значимые предикторы, затем модель пересчитывалась стандартным методом для получения регрессионных коэффициентов и коэффициента детерминации. Вычисления проводились в программе STATISTICA 12.0. Результаты проективной методики использовались для иллюстрации количественных данных.

Результаты

Сравнение российской и белорусской выборок показало, что различия между ними минимальны (см. Приложение): статистически значимых различий по шкале жизнеспособности семьи не обнаружено, а величины эффектов для различий по семейным эмоциональным коммуникациям минимальны (d Коэна ≤ 0,2). Исключением является шкала элиминирования эмоций, по которой россияне набрали на 1,6 балла больше. Тем не менее величина эффекта ниже средней (d Коэна < 0,5), а различий по общему баллу семейных дисфункций нет. Описательная статистика для количественных переменных и показатели внутренней согласованности шкал методик для объединенной выборки приведены в табл. 1.

Таблица 1

Описательная статистика для количественных переменных и показатели внутренней согласованности шкал методик (альфа Кронбаха), N = 853

Примечание: М – среднее значение; s – стандартное отклонение; Мин – минимум; Макс – максимум; Me – медиана; LQ – нижний квартиль; UQ – верхний квартиль; α – альфа Кронбаха.

Регрессионный анализ, проведенный для прогнозирования жизнеспособности семьи взрослых по шкалам методики «Семейные эмоциональные коммуникации» для объединенной выборки, показал, что дисфункции в родительских семьях позволяют объяснить около 20% вариативности этого показателя (табл. 2). Наиболее значимыми для жизнеспособности семьи являются: элиминирование эмоций, семейный перфекционизм, сверхвключенность и критика. Существенный вклад вносит элиминирование эмоций, наименьший – критика. Семейный перфекционизм вносит положительный вклад в жизнеспособность семьи. Регрессионный анализ с дополнительными переменными (возраст, интенсивность негативного события, число детей, иллюстрация методики «Пространство дерева и света») показал, что из всех дополнительных переменных только число детей оказывает некоторое влияние на жизнеспособность семьи (коэффициент детерминации увеличился с 0,18 до 0,19, а стандартизированный регрессионный коэффициент бета – один из наименьших) (табл. 2).

Таблица 2

Результаты регрессионного анализа для прогнозирования жизнеспособности семьи (общий балл) по дисфункциям в родительских семьях и социо-демографическим показателям (объединенная выборка, N = 853)

Регрессионный анализ, проведенный отдельно на выборках Беларуси и России (табл. 3 и 4), показал, что основными предпосылками жизнеспособности белорусской семьи выступают элиминирование эмоций, семейный перфекционизм и критика, а российской семьи – элиминирование эмоций, семейный перфекционизм и сверхвключенность. Количество детей в семье вносит небольшой вклад в жизнеспособность семьи в обеих выборках, а в случае белорусской выборки проявляется влияние оценок интенсивности негативного события.

Таблица 3

Результаты регрессионного анализа для прогнозирования жизнеспособности семьи (общий балл) по дисфункциям в родительских семьях и социо-демографическим показателям (выборка Республики Беларусь, N = 258)

Таблица 4

Результаты регрессионного анализа для прогнозирования жизнеспособности семьи (общий балл) по дисфункциям в родительских семьях и социо-демографическим показателям (выборка Российской Федерации, N = 595)

В регрессионный анализ была включена иллюстрация методики «Пространство дерева и света», отражающая уровень переживаний, ассоциируемых с изображениями: 1) «Живое пространство», символизирующее прочную основу и защиту, которые дают традиции и культура; 2) «Мерцающее пространство», отражающее стремление ребенка к пониманию своей культуры при поддержке взрослого; 3) «Непрозрачное пространство», символизирующее разрывы и противоречия в традициях; 4) «Невидимое пространство», символизирующее отдаленность от культуры, сомнения, непринятие других. Этот показатель не вошел ни в одну из моделей, что может объясняться использованием порядковой шкалы с небольшим диапазоном данных. Поэтому результаты методики «Пространство дерева и света» будут использоваться для пояснения полученных данных.

В выборе иллюстраций россияне и белорусы не различались (c² = 6,91, р = 0,08). Примерно половина респондентов (46,4% россиян и 55,8% белорусов) выбирали «Живое пространство», четвертая часть (28,2% россиян и 24,8% белорусов) – «Непрозрачное пространство», около 15% – «Мерцающее пространство» и 9% – «Невидимое пространство». Как видим, традиции и культура для большинства россиян и белорусов являются прочной основой, сопровождаются положительными переживаниями, что воспроизводится в написанных ими историях. Например: «Ребенок растет с любящими родителями. Он полностью может доверять все свои мысли и идеи родным, которые всегда поддержат его. В семье царит любовь и гармония, которая отображена на картине в виде приятной погоды и яркого солнца. Это счастливое детство, которое он будет с трепетом и теплом вспоминать во взрослой жизни» (24 года, женщина, в браке, детей нет, РФ).

В историях более четверти респондентов (выбор иллюстрации «Непрозрачное пространство») прослеживаются разрывы, замешательство и противоречия в традициях, сопровождающиеся негативными переживаниями, но делаются попытки переосмыслить, понять эти противоречия. Например: «Мир вокруг него сложен и враждебен. Но он надеется изменить свою жизнь к лучшему, когда вырастет» (50 лет, женщина, в браке, двое детей, РБ). «Все заняты, родителям некогда. Когда ребенок начинает общаться с ними, чаще всего его либо критикуют, либо смеются над ним. Постепенно он привык занимать себя сам и находить интересное в жизни дело» (47 лет, женщина, в браке, двое детей, РФ).

Выбор «Мерцающего пространства» характеризуется стремлением к пониманию своей культуры на фоне заботливого отношения ближайшего окружения. Например: «Маленький мальчик, в груди у которого есть звездочка, и на небе есть тоже такая же, но большая звезда. Они связаны друг с другом неразрывно. И это тот вектор, который будет помогать двигаться “Домой” к большой звезде, жить свою жизнь от себя, идти через невзгоды» (48 лет, женщина, в браке, двое детей, РФ).

Отдаленность от культуры, сомнения (выбор «Невидимого пространства») характерны только для 9% россиян и белорусов. Однако и эти переживания сопровождаются уверенностью в будущем. Например: «Девочка родилась от женщины, которая ее не любит и винит во всех своих неудачах и проблемах, считает ее источником всех бед, глупой, ленивой, тунеядкой, неудачницей. Но девочка выросла и построила свою счастливую карьеру, нашла верных друзей» (31 год, женщина, в браке, один ребенок, РБ).

Обсуждение результатов

Прогнозирование в белорусской выборке более точное, чем в российской (r² = 0,25 vs r² = 0,17), но такие различия могут объясняться разницей в размерах выборок. Так, более высокие значения коэффициента детерминации получаются при меньших выборках, при этом точность их оценки падает [18]. Следовательно, к прогностической точности для выборки РБ следует относиться осторожно. Можно оценить вклад дисфункциональных семейных коммуникаций родительских семей в жизнеспособность семей взрослых не выше, чем 20%. Схожесть результатов исследования, полученных на двух независимых выборках (РБ и РФ), свидетельствует о внешней валидности.

Анализ показывает как общее, так и различия в дисфункциональных семейных коммуникациях, выступающих предпосылками жизнеспособности семей россиян и белорусов. Общими предикторами являются элиминирование эмоций и семейный перфекционизм в родительских семьях. Для российских и белорусских семей запрет на открытое выражение эмоций и завышенные требования со стороны родителей к своим детям оказывают влияние на жизнеспособность семей взрослых. Известно, что эмоциональная сдержанность по большей части свойственна коллективистским культурам, способствует поддержанию гармонии в межличностных отношениях, но может быть неадекватной при управлении стрессом. Внешнее эмоциональное выражение представляет собой механизм, с помощью которого люди сигнализируют другим о том, что им нужна поддержка. Подавление же эмоций приводит к минимуму внешней поддержки в преодолении стресса, например, в китайской коллективистской культуре [33]; к усугублению негативных переживаний, что с возрастом ограничивает способности управлять своими эмоциями, ориентироваться в более сложных социальных контекстах в индивидуалистической культуре США [27]. В индийской коллективистской культуре замечено, что в семейной среде, где выражение эмоций запрещено, ребенок чувствует себя «задохнувшимся» в негативных эмоциях [30]. Показано, что подавление даже положительных эмоций отрицательно сказывается на благополучии людей вне зависимости от пола, возраста, культуры [36]. Запрет на выражение эмоций в родительских семьях отражается на взрослой жизни россиян и белорусов. Это прослеживается в написанных ими историях. Например: «Ребенок сильный, но пустой внутри, он хотел понимания и любви, по итогу ему пришлось искать ее самому. Он вырос самостоятельным, но отстраненным и грубым, с кучей проблем в голове, которые исходят с детства» (20 лет, женщина, в браке, детей нет, РБ). «Жил-был мальчик. Ему было так одиноко, ведь никто не понимал его внутренние страдания. Одиночество было его спасением. Мысли вдалеке от всех придавали сил и превращались в мечты. Шло время, и мечты начали исполняться. Но одиночество так и осталось в его сердце, несмотря на то, что вокруг появилось много добрых и хороших людей» (39 лет, женщина, в гражданском браке, 1 ребенок, РФ).

Семейный перфекционизм вносит положительный вклад в жизнеспособность семьи взрослых россиян и белорусов, однако в некоторых написанных историях прослеживаются негативные переживания, связанные с родительскими требованиями совершенства. Например: «Жил-был мальчик. Он не хотел идти туда, куда вела его мама, потому что ему было страшно. Вместо того, чтобы поддержать ребенка, мама говорила "успокойся" и "есть такое слово – надо". Из-за этого ребенок чувствовал себя не в безопасности, а мама ощущалась как враг» (24 года, женщина, в браке, детей нет, РБ). «Жил-был малыш с мамой и папой. Папа считал, что малыш недостаточно старается в любом деле: учеба, спорт. Папа говорил об этом, ставил цели и контролировал выполнение. А если малыш не справлялся, то папа обижал его. Малыш просил маму помочь и сказать папе, что без наказаний он будет справляться лучше. Но мама лишь отвечала: “Малыш, папа такой”. И тут малыш потерял веру в то, что хоть кто-то может ему помочь. Прошло много лет. Малыш вырос и больше не сердится на папу и маму. Он вырос сильным и точно знает, как любить своих малышей. Но иногда, когда его просят вспомнить о детстве, у малыша болит в груди и хочется плакать от несправедливости и беззащитности» (35 лет, женщина, в браке, двое детей, РФ). В других исследованиях также получены противоречивые результаты. С одной стороны, семейный перфекционизм китайских родителей оказывает положительное влияние на их удовлетворенность жизнью [35], вносит положительный вклад в психологическое благополучие молодежи России [9]; с другой – материнский перфекционизм передается детям и влияет на подростковую депрессию у китайцев [34]. Возможно, воспитание мужественного поведения в ситуациях неудач, стремление к совершенству во всех начинаниях наряду с поддерживающей атмосферой в родительской семье могут способствовать жизнеспособности семьи взрослых россиян и белорусов. Так, в систематическом обзоре вклада родительского отношения в развитие детей [15] подчеркивается сочетание высоких семейных ожиданий и заботливого отношения родителей, что способствует устойчивости подростков. С другой стороны, семейный перфекционизм, заложенный в детстве, может отражаться в желании дать более высокую (социально желательную) оценку своей собственной семье при проведении тестирования.

Критика в белорусских, сверхвключенность в российских родительских семьях оказывают отрицательное влияние на жизнеспособность будущих взрослых семей. Полученные результаты согласуются с результатами других исследований. Так, критичная атмосфера семьи связана с менее адаптивной регуляцией эмоций у молодежи [13]; с депрессивными симптомами подростков [22]; повышает враждебность семейного окружения [20]; снижает самооценку детей [14]; отражается на психологическом благополучии молодежи, передается от родителей к детям [9]. Родительская критика наряду с элиминированием эмоций, стремлением к внешнему благополучию и контролю являются риском развития виктимности в юношеском возрасте у белорусов [12]. Влияние критики отразилось и в текстах респондентов. «Этот ребенок жил в обычной семье и почему-то искал в себе недостатки. Ему казалось, что он отличается от других детей, что он не умеет общаться и что он из себя ничего не представляет. Он ни с кем не мог обсудить свои проблемы, не доверял родителям. Но однажды он нашел поддержку в единственном человеке, который верил в него. Ребенок обрел покой, нашел силы в себе. Он понял, что может добиться в этой жизни всего, чего только захочет. Так и случилось. Он стал самым счастливым человеком на этой планете» (18 лет, женщина, в браке, детей нет, РБ).

Сверхвключенность как чрезмерная защита своих детей приводит к тому, что ребенок не может справиться с проблемами самостоятельно, что в дальнейшем сказывается на жизнеспособности семей взрослых. В исследовании С.А. Капустина обнаружено, что на 80% случаев супружеских проблем оказывают влияние сверхвключенность и сверхтребовательность, сформированные в детстве [3]. Также доказано, что гиперопека детей замедляет рост их жизнестойкости [24], сказывается на психическом здоровье взрослых [29]. Переживания сверхвключенности родителей отражены в написанных историях. «Жил-был прекрасный ребенок на свете. И родители у него тоже были прекрасные. Они любили его и считали, что забота – это всегда знать о ребенке все и предостерегать его от опасностей этого мира. А ребенку это все было неважно, он хотел просто делать то, что ему интересно. Но, с точки зрения родителей, это могло быть опасно. И ребенок тоже стал так думать. В нем поселилась тревога. Он шел в лес читать интересную книгу под любимым деревом, но в голове копошились мысли: а вдруг мама меня потеряет, а вдруг мне встретятся ядовитые жуки, а вдруг… И ребенок решил делать только то, что говорит ему мама и что безопасно. А потом он стал взрослым…» (51 год, женщина, в браке, двое детей, РФ).

С исследовательской точки зрения написанные истории помогают глубже понять атмосферу родительских семей взрослых россиян и белорусов, с практической – метафоры пространства дерева и света оказались полезными для самих участников исследования, помогли переосмыслить детский опыт и найти в нем точки опоры. Терапевтически подтверждено, что негативные переживания теряют свои характеристики, если они вербализованы.

Количество детей в семье вносит положительный вклад в жизнеспособность семьи в обеих выборках, что подтверждается ранее проведенным исследованием [2]. В белорусской выборке интенсивность негативного события способствует снижению жизнеспособности семьи. Возможно, это связано с сочетанием эмоциональных дисфункций в родительских семьях белорусов, среди которых элиминирование эмоций, критика, семейный перфекционизм, что может повышать тревожность, снижать уверенность в успешном преодолении трудностей.

Выводы

Изучен вклад эмоциональных дисфункций в родительских семьях в жизнеспособность семей взрослых в контексте белорусской и российской культур.

1. Сверхвключенность российских родителей в жизнь ребенка, критичные отношения белорусских родителей к своим детям снижают жизнеспособность будущей взрослой семьи.
2. Среди родительских эмоциональных коммуникаций наибольшее значение для жизнеспособности взрослых семей россиян и белорусов приобретают элиминирование эмоций и семейный перфекционизм. При этом стремление родителей к высоким стандартам оказывает положительное, а запрет на выражение эмоций – отрицательное влияние на жизнеспособность семей взрослых в контексте двух культур. Наличие и количество детей в семье в культурах двух стран повышают жизнеспособность семей.
3. Использование проективной методики показало, что традиции и культура для большинства россиян и белорусов являются прочной основой и сопровождаются положительными переживаниями. Наряду с этим более четверти респондентов чувствуют противоречия в традициях, сопровождаемые негативными переживаниями с одновременным стремлением понять эти противоречия. Отдаленность от культуры, сомнения, непринятие других характерны лишь для небольшой части россиян и белорусов, однако и эти переживания сочетаются с уверенностью в будущем.

Ограничением исследования является то, что опрос был проведен с участием только одного представителя семей, чаще женщин, что мешало проанализировать межпоколенные эффекты. Не учитывались стаж семейной жизни, структура семей родителей, а также типы неблагоприятных событий в родительских семьях. Данные ограничения становятся перспективами дальнейших исследований. Также, несмотря на эмоциональные дисфункции в детско-родительских отношениях, взрослые могут создавать вполне жизнеспособные семьи, поэтому дальнейшим направлением исследований может стать поиск тех внутренних факторов (личностных ресурсов), которые позволяют преодолеть неблагополучие в родительских семьях.

Полученные данные важны в плане определения социальной семейной политики на уровне государств и совершенствования практик психологической помощи семьям россиян и белорусов с учетом выявленных фактов. Использование проективной методики может стать хорошей основой психологической помощи семьям.

Приложение

Описательная статистика и результаты сравнения (t-критерий Стьюдента) респондентов Республики Беларусь (РБ) и Российской Федерации (РФ) по показателям жизнеспособности семьи и семейных дисфункций

Примечание: t – эмпирическое значение непарного t-критерия Стьюдента; * – обозначает статистически значимые различия от p < 0,05.

1. Алексеенко Т.В. Сравнительное исследование интернальности личности взрослых тувинцев и русских (в контексте семейной эмоциональной коммуникации) // Проблемы современного образования. 2020. № 1. С. 212–222.
2. Гусарова Е.С., Одинцова М.А., Козырева Н.В., Кузьмина Е.И. «Шкала оценки жизнеспособности семьи» (FRAS-RII): новая версия // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2024. Том 21. № 1. С. 8–31. DOI:10.17323/1813-8918-2024-1-8-31
3. Капустин С.А. Влияние гиперопеки (сверхтребовательности) на возникновение супружеских проблем // Национальный психологический журнал. 2016. № 1(21). С. 62–69. DOI:10.11621/npj.2016.0108
4. Карабанова О.А. Детско-родительские отношения и практика воспитания в семье: кросс-культурный аспект [Электронный ресурс] // Современная зарубежная психология. 2017. Том 6. № 2. С. 15–26. DOI:10.17759/jmfp.2017060202
5. Махнач А.В., Лактионова А.И. Жизнеспособность семьи с позиции организационной теории А.А. Богданова // Социальная психология и общество. 2021. Том 12. № 2. С. 41–55. DOI:10.17759/sps.2021120203
6. Мусохранова Е.Г., Азарёнок Н.В. Жизнеспособность семьи (выборки РФ и РБ): Набор данных. RusPsyData: Репозиторий психологических исследований и инструментов. 2024. Москва. DOI:10.48612/MSUPE/f9n3-dzvh-ddum
7. Одинцова М.А., Лубовский Д.В., Гусарова Е.С., Иванова П.А. Проективная методика «Пространство дерева и света» как навигатор по детскому опыту отношений в родительской семье у взрослых // Консультативная психология и психотерапия. 2022. Т. 30. № 3. С. 68–91. DOI:17759/cpp.2022300305
8. Одинцова М.А., Радчикова Н.П., Козырева Н.В., Кузьмина Е.И. Сравнительный анализ личностных ресурсов переходного и нового поколений белорусов и россиян в новых культурно-исторических условиях // Социальная психология и общество. 2019. Т. 10. № 2. С. 47–66. DOI:10.17759/sps.2019100205
9. Петраш М.Д., Стрижицкая О.Ю., Харитонова Т.С. Роль семейных эмоциональных коммуникаций в психологическом благополучии: межпоколенные эффекты // Вестник Костромского государственного университета. Серия: Педагогика. Психология. Социокинетика. 2022. Т. 28. № 1. С. 69–75. DOI:10.34216/2073-1426-2022-28-1-69-75
10. Рощупка А.С. Эмоционально-психологическая близость взрослых детей с родительской фигурой и ее связь с уровнем семейных дисфункций // Северо-Кавказский психологический вестник. 2023. Т. 21. № 4. С. 5–25. DOI:21702/ncpb.2023.4.1
11. Холмогорова А.Б., Воликова С.В., Сорокова М.Г. Стандартизация опросника «Семейные эмоциональные коммуникации» // Консультативная психология и психотерапия. 2016. Том 24. № 4. С. 97–125. DOI:10.17759/cpp.2016240405
12. Шматкова И.В., Громова Т.М. Опыт семейных эмоциональных коммуникаций как фактор виктимности у лиц юношеского возраста // Вестник Брестского университета. Серия 3. Филология. Педагогика. Психология. 2020. № 1. С. 222–
13. Berla N., Peisch V., Thacher A. All in the Family: How Parental Criticism Impacts Depressive Symptoms in Youth // Research on child and adolescent psychopathology. 2022. Vol. Р. 27–35. DOI:10.1007/s10802-021-00809-w
14. Brueckmann M., Teuber Z., Hollmann J. What if parental love is conditional…? Children’s self-esteem profiles and their relationship with parental conditional regard and self-kindness // BMC Psychology. Vol. 11. Р. 322. DOI:10.1186/s40359-023-01380-3
15. Çakmak T.Ö., Bolluk U.G. The relation between psychological resilience and parental attitudes in adolescents: a systematic review // Current Psychology. 2024. Vol. 43. Р. 8048–8074. DOI:10.1007/s12144-023-04966-7
16. Ciydem E., Bilgin H., Ozturk E. Investigation of the Effect of Childhood Traumas on Mental Health and Family Functionality in Context of Intergeneration Line // Child and Adolescent Social Work Journal. 2023. DOI:10.1007/s10560-023-00936-x
17. Cohrdes C., Meyrose A.K., Ravens-Sieberer U. Adolescent Family Characteristics Partially Explain Differences in Emerging Adulthood Subjective Well-Being After the Experience of Major Life Events: Results from the German KiGGS Cohort Study // Journal of Adult Development. 2023. Vol. Р. 237–255. DOI:10.1007/s10804-022-09424-5
18. Cramer J.S. Mean and variance of R2 in small and moderate samples // Journal of Econometrics. 1978. Vol. 35. 2–3. P. 253–266. DOI:10.1016/0304-4076(87)90027-3
19. Deng Y., Li X. Early Interparental Conflict, Couple Relationships, and Depression Among Rural Older Adults in China: A Latent Growth Model // Journal of Adult Development. 2024. DOI:10.1007/s10804-024-09473-y
20. Frazer A.L., Fite P.J., Stone K.J. Parental criticism moderates sibling influence on proactive and reactive aggression // Journal of Child and Family Studies. 2018. Vol. Р. 4025–4032. DOI:10.1007/s10826-018-1210-5
21. Germani A., Delvecchio E., Li J.B., Lis A., Nartova-Bochaver S.K., Vazsonyi A.T., Mazzeschi C. The link between individualism-collectivism and life satisfaction among emerging adults from four countries // Applied psychology. Health and well-being. 2021. Vol. 13(2). Р. 437–453. DOI:10.1111/aphw.12259
22. Lawrence T.I. Parental Criticism and Depressive Symptoms: The Contribution of Active Coping Among African American Adolescents // Community Mental Health. 2023. Vol. Р. 85–94. DOI:10.1007/s10597-022-00992-0
23. Low X.Q., Chong S. Helicopter Parenting and Resilience Among Malaysian Chinese University Students: The Mediating Role of Fear of Negative Evaluation // Journal of Adult Development. 2023. DOI:10.1007/s10804-023-09467-2
24. Miralles P., Godoy C., Hidalgo M.D. Long-term emotional consequences of parental alienation exposure in children of divorced parents: A systematic review // Current Psychology. 2023. Vol. Р. 12055–12069. DOI:10.1007/s12144-021-02537-2
25. Okwori G. Role of Individual, Family, and Community Resilience in Moderating Effects of Adverse Childhood Experiences on Mental Health Among Children // Journal of Developmental & Behavioral Pediatrics. 2022. Vol. 43(7). Р. 452–462. DOI:1097/DBP.0000000000001076
26. Pasteuning J.M., Gathier A.W., Vinkers C.H., Sep M.S.C. Resilience following Childhood Adversity: the need for a heuristic multilevel dynamic framework // Neuroscience Applied. 2024. DOI:1016/j.nsa.2024.104069
27. Perry N.B., Dollar J.M., Calkins S.D., Keane S.P., Shanahan L. Maternal socialization of child emotion and adolescent adjustment: Indirect effects through emotion regulation // Developmental Psychology. 2020. Vol. 56(3). Р. 541–552. DOI:1037/dev0000815
28. Ruitenberg J. Resilience of the Childhood Origins of Dutch Mothers’ Gender Role Attitudes // Journal of Adult Development. 2016. Vol. Р. 11–26. DOI:10.1007/s10804-015-9217-2
29. Segrin C., Jiao J., Wang J. Indirect Effects of Overparenting and Family Communication Patterns on Mental Health of Emerging Adults in China and the United States // Journal of Adult Development. 2022. Vol. 29. Р. 205–217. DOI:10.1007/s10804-022-09397-5
30. Shashwati S., Konantambigi R.M. Beyond the «Self» in Self-regulation of Emotions in Children: Role of Parental Expressiveness // Psychological Studies. 2023. Vol. Р. 165–176. DOI:10.1007/s12646-022-00678-3
31. Skolnick V.G., Lynch B.A., Smith L. The Association Between Parent and Child ACEs is Buffered by Forgiveness of Others and Self-Forgiveness // Journal of Child & Adolescent Trauma. 2023. Vol. Р. 995–1003. DOI:10.1007/s40653-023-00552-y
32. Walsh F. Family resilience: a developmental systems framework // European Journal of Developmental Psychology. 2016. 13(3). Р. 313–324. DOI:10.1080/17405629.2016.1154035
33. Wang H., Zhang Y., Hale M.E. Peer Stress Spills Over to Family Stress in the Context of Emotion Regulation Difficulties: A Daily Diary Study with Chinese Adolescents // Journal of Youth and Adolescence. 2024. Vol. Р. 1415–1427. DOI:10.1007/s10964-024-01962-3
34. Wu P.C. Effects of perceived maternal and adolescent perfectionism on adolescent depression // Current Psychology. 2023. Vol. 42. Р. 24682–24695. DOI:10.1007/s12144-022-03615-9
35. Yee Leung J. Conceptualization of self-oriented parenting perfectionism and its Associations with parents’ wellbeing among Chinese parents // Applied Research Quality Life. 2022. Vol. 17. Р. 3517–3540. DOI:10.1007/s11482-022-10077-5
36. Yu C.W.F., Haase C.M., Chang J.H. Habitual Expressive Suppression of Positive, but not Negative, Emotions Consistently Predicts Lower Well-being across Two Culturally Distinct Regions // Affective Science. 2023. Vol. Р. 684–701. DOI:10.1007/s42761-023-00221-1
37. Zagefka H., Clarke Z., Kabeli G. Lay Beliefs About Romantic Relationships: A Mediator of the Effect of Family Dysfunction on Romantic Relationship Satisfaction // Journal of Adult Development. 2021. Vol. Р. 299–308. DOI:10.1007/s10804-021-09374-4
38. Zhang Y., Hu Y., Yang M. The relationship between family communication and family resilience in Chinese parents of depressed adolescents: a serial multiple mediation of social support and psychological resilience // BMC Psychology. 2024. Vol. 12(1). Р. DOI:10.1186/s40359-023-01514-7