Принцип активного покоя в мышлении и действии ¹¹¹⁴

В статье сквозь призму поэзии рассматривается продуктивная роль молчания и покоя. Молчание в не меньшей мере, чем слово, достойно быть предметом изучения психологии, в особенности культурно-исторической психологии. Молчание наполнено словом, а слово – молчанием. Психологически молчание отличается от тишины. Есть мертвая тишина и живое молчание. Способность молчать, но молчать осмысленно – одно из высших достижений в развитии психики человека. Для объяснения феноменов тишины и молчания привлекаются имеющиеся в философии, лингвистике и психологии представления о внешней и внутренней формах слова, о невербальном внутреннем слове, о невербализованных моторных программах. Молчание, тишина, обоснованный или активный покой могут стать предметом серьезных экспериментальных и теоретических работ.

Ключевые слова: сознание, переживание, молчание, слово, мысль, активный покой, хронотоп, внешняя форма, внутренняя форма

Рубрика: Дискуссии и дискурсы

Тип: научная статья

После А.Бергсона, Л.С. Выготского, М.Вертгеймера, Ж.Пиаже, А.В.Запорожца, П.Я.Гальперина не приходится сомневаться в том, что мышление есть действие. Равным образом после А.Пуанкаре, В.Келера, К.Дункера, Б.М.Кедрова и других не приходится сомневаться в том, что решение приходит не в момент ожесточенного действия, а в состоянии покоя, при некотором отстранении от видимой проблемной ситуации, при погружении ее в себя, при слиянии с ней. Выход из этой проблемной ситуации находился в разделении деятельности на внешнюю и внутреннюю, телесную (предметную) и психическую, материальную и идеальную, объективную и субъективную и т. д. На самом деле эти полярности весьма и весьма относительны. Если внешнюю деятельность лишить атрибута психического, а внутреннюю — атрибута предметности (и активности), то тем самым они обе лишаются статуса деятельности, умирают.

Опыт экспериментальной психологии ХХ в. подтвердил как минимум наивность приведенных и подобных дихотомий. В моторике были выделены фазические и тонические стадии движения, в частности показано, что торможение может требовать больших усилий, чем возбуждение: удержаться от действия или от слова, порой труднее, чем выполнить или произнести их. Была обнаружена не только осмысленность интервалов, пауз, наблюдаемых в поведении, действии, деятельности, но и их активность. А.А.Ухтомскому принадлежит понятие «активный покой». Энергия покоя — это энергия накопленного движения. Покоя, который по своей насыщенности может существенно превосходить самые неистовые моторные бури. Тем самым в очередной раз была снята или существенно ослаблена постоянно возрождающаяся в физиологии и психологии оппозиция активности и пассивности. На философском языке это означает, что существует единый континуум бытия-сознания, на психологическом — сознания-деятельности. Деятельность оказывается столь же сознательной, сколь сознание — деятельно. И диалогично. Ему всегда есть от кого таиться, «от кого молчать». «Никакая нирвана невозможна для одного сознания» [3, т. 5, с. 345].

Так называемая интериоризация внешней предметной деятельности не есть ее похороны. Деятельность (в том числе интериндивидная) продолжается «внутри». О внутренней деятельности свидетельствуют данные регистрации движений глаз, речедвигательного аппарата, изменения биоэлектрической активности мозга, как и данные самонаблюдения об оперировании и манипулировании образами и даже о мышечных ощущениях, видимо, тонического характера. А.Бергсон считал, что максимум умственного усилия необходим при переходе от идеи к образу. М.М.Бахтин говорил об этом же как об ощущении собственной активности порождения. А. Эйнштейн прямо указывал на доминирующую роль зрительных образов и мышечных ощущений в его мышлении. До всех упомянутых ученых И.М.Сеченов отнес к числу элементов мысли личное действие.

Все перечисленные и неперечисленные формы активности невидимы постороннему наблюдателю, не вооруженному соответствующим инструментарием, что не означает отсутствия внутренней активности (деятельности).

Преодоление перечисленных выше полярностей целесообразно начать с отказа от крайней диффузной дихотомии внешнего и внутреннего. Последнее в исследованиях давно выступает как вполне внешнее, объективное, участное в бытии. Вместо этой дихотомии целесообразно вернуться к исходной целостности поведения, деятельности, психики, которые могут существовать и протекать либо во внешней, либо во внутренней форме, при этом оставаясь теми же поведением, деятельностью, психическими процессами и функциями. Наличие в одном и том же акте внешней и внутренней форм, чередование которых есть норма, может быть проиллюстрировано лентой Мёбиуса. Это и есть единый континуум бытия-сознания. Анализ динамики внешней и внутренней форм слова, действия и образа показывает их обратимость и взаимодействие в порождении нового слова, действия, образа и мысли. Внутренние формы зарождаются вовне, а внешние формы зарождаются внутри. Когда же мы имеем дело с целым, то предъявляем ему требования внешнего совершенства и внутреннего оправдания (А.Эйнштейн), внутренней подлинности. Именно активный покой, представляющий собой, пожалуй, самую напряженную из всех мыслимых форму деятельности, является источником живого, нового, важнейшим условием (и механизмом) творчества. В.В.Кандинский, понимавший, что такое творчество, заявил, что внешнее, не родившееся внутри мертворожденно.

В заключение повторю, что молчание, тишина, обоснованный или активный покой вполне могут претендовать на большее внимание психологии, чем они до сих пор удостаивались. Думаю, что подобное суждение едва ли бы удивило Л.С. Выготского, который в анализе «Трагедии о Гамлете, принце Датском» блистательно показал, как ее герои, уже мертвецы, будучи во власти смерти, делают свое посмертное дело, свое загробное, ужасное дело [4, с. 483]. О них можно сказать словами Рильке: «Мертвое полно живого действа».

1. Арто А. Театр и его двойник. СПб., 2000.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
3. Бахтин М.М. Собрание сочинений: М., 1996–2003.
4. Выготский Л.С. Психология искусства. М.,1986.
5. Зинченко В.П., Мамардашвили М.К. Проблема объективного метода в психологии // Вопросы философии. 1977. №7.
6. Крючков П. Счастливый пленник стихотворства // Новый мир. 2004. № 8. С. 178—184.
7. Курпниеце Р. Молчание в поэзии А. Ахматовой // Семантика молчания и тишины: Бюллетень. 2005. №18. Рига, 2005.
8. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996.
9. Мамардашвили М.К. Проблема сознания и философское призвание // Вопросы философии. 1988. №8.
10. Мамардашвили М.К. Эстетика мышления. М.: Московская школа политических исследований. 2000.
11. Пастернак Б.Л. Избранное: В 2 т. Т. 2. Проза. М., 1985.
12. Рабинович В.Л. Заумь — род ума:. Футуристический диптих // Вопросы философии. 2005. №3.
13. Степун Ф.А. Встречи. М., 1998.
14. Флоренская Т.А. Слово о молчании в диалоге // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1996. №1.
15. Флоренский П.А. Строение слова // Кон-текст-1972. М., 1973.
16. Хоружий С.С. К феноменологии аскезы. М., 1998.
17. Чехов М. Литературное наследие: В 2 т. Т. 1. М., 1986.