Форма и материал сюжетно-ролевой игры дошкольников ¹³³⁷

В статье решается вопрос о том, как в сюжетно-ролевой игре культурные формы становятся средством организации поведения, преодоления его натуральных форм. Во-первых, описан анализ культурного средства (в данном случае это волшебная сказка), задающего общий способ построения игровой пробы смысла действия (отношений между людьми). Во-вторых, показано, что этот способ состоит в организации двухтактной игры, содержащей символический вызов действия и ролевой отклик, ответ на вызов. Придание игре идеальной двухтактной формы и есть акт психического развития. Только в становлении двухтактной игры существует единство мотивационно-потребностной и операциональной сторон действия. Механизм двухтактной игры заключается в преодолении ее материала (естественных аффектов, переживаний) двухтактной формой. Перечислены материалы детских игр и показано сопротивление материала игровой форме.

Рубрика: Проблема развития

Тип: научная статья

При поиске ответа на вопрос о культурном прототипе способа построения игрового сюжета мы опирались на две работы. В первой из них решался вопрос о том, в каком тексте акцентирован именно субъект мотива действия [14]. Сначала авторы с помощью культурологического и литературоведческого разбора волшебной сказки — текста, адресованного преимущественно дошкольному возрасту, — уяснили, как культурно (художественно-эстетически) задано поведение героя сказки. Затем с помощью психологического анализа характера активности героя, структуры его действия определили «спроецированную» в волшебной сказке субъектность* героя. Согласно данной работе, субъектность героя волшебной сказки состоит не в способности решать трудные задачи (для этого в сказке существуют волшебные помощники), а в принятии на себя ответственности за их решение (успешное выполнение), иными словами, в инициативности. Авторы также высказали гипотезу о том, что субъектность инициативы, заданной в волшебной сказке, практически опробуется дошкольниками в свободных сюжетно-ролевых играх. Гипотеза об инициативности как культурном образце субъектности героя волшебной сказки подтверждена в другой работе [10].

В эксперименте были организованы игры дошкольников по каноническому сюжету волшебных сказок, показавшие, что сюжет волшебной сказки действительно содержит образец субъектности, т. е. инициативы героя (разыгрывая канонический сюжет волшебных сказок, дети четырех—пяти лет опробовали именно вызов, в котором выражалась инициатива). В указанном исследовании были получены следующие два экспериментальных факта, прямо относящиеся к задачам нашей работы.

Первый показал, что игровые пробы инициативы были успешны лишь в определенном возрасте и только тогда, когда дети смогли упорядочить игровые действия в своеобразную форму: выстроить сюжет из двух взаимосвязанных, взаимообусловленных и взаимосогласованных ситуаций. Символический смысл первой из них состоял в вызове, ожидании действия (вопреки опасности сказочный герой действует альтруистически), а второй — в ответе на этот вызов, осуществлении героического поступка. Мы предположили, что если свободные сюжетно-ролевые игры понимать как пробы инициативы, то они должны строиться детьми аналогичным образом, т. е. иметь двухтактную структуру.

Второй факт указывал на специфические трудности, которые испытывали дети 3—7 лет при разыгрывании сюжета волшебной сказки. В частности, дети четвертого года жизни не захотели разыграть нарушение запрета, которое приводило к какой-то беде, а это было необходимо для логики развертывания сказочного сюжета. Данный эксперимент указал не только на внутреннюю преграду, мешающую детям разыграть канонический сюжет, но и на то, что эстетическая форма сказки способствовала преодолению такого препятствия, конфликта**. Это позволило предположить, что проба нового желания, мотива (инициативы) в свободных сюжетно-ролевых играх также должна быть сопряжена с преодолением внутренней коллизии.

* Под «субъектностью» мы имеем в виду способ организации человеком собственного поведения.

** Согласно Б. Беттельгейму [16], каким бы ни был фантастическим сказочный сюжет, ребенок того или иного возраста «слышит» в нем о своих реальных внутренних трудностях и проблемах, связанных с поиском смысла жизни.

1. Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., 1984.
2. Выготский Л.С. Игра и ее роль в психическом развитии ребенка // Вопросы психологии. 1966. № 6.
3. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1986.
4. Выготский Л.С. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1. М., 1982.
5. Запорожец А.В. Избранные психологические труды: В 2 т. Т. 2. М., 1986.
6. Карпова С.Н., Лысюк Л.Г. Игра и нравственное развитие дошкольников. М., 1986.
7. Усова А.П. Роль игры в воспитании детей. М., 1976.
8. Эльконин Б.Д. Введение в психологию развития. М., 1994.
9. Эльконин Д.Б. Психология игры. М., 1978.
10. Эльконинова Л.И. Роль волшебной сказки в психическом развитии дошкольников // Мир психологии. 1998. № 5.
11. Эльконинова Л.И. О предметности детской игры // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 2000. № 2.
12. Эльконинова Л.И. О единице сюжетно-ролевой игры // Вопросы психологии. 2004. № 1.
13. Эльконинова Л.И., Бажанова Т.В. К проблеме присвоения смыслов в сюжетно-ролевой игре дошкольников. Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. № 3.
14. Эльконинова Л., Эльконин Б.Д. Знаковое опосредствование, волшебная сказка и субъектность действия // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1993. № 2.
15. Якобсон С.Г., Щур В.Г. Психологические механизмы усвоения детьми этических норм. Психологические проблемы нравственного воспитания детей. М., 1977.
16. Bettelheim B. Za tajemstvim pohadek. Praha, 2000.
17. Elbers (еd.) Citizenship in the making. Themes of citizenship in children's pretend play. Childhood. 1996. № 3 (4).
18. Lindqvist G. The Aesthetics of Play // Uppsala Studies in Education. 1995. 62.