К проблеме интервенций в ситуации кризиса личности: от теории к практике

В статье обосновывается понимание кризиса личности как внутреннего ресурса психики для саморазвития. Проводится сравнительный анализ кризиса личности и кризисной ситуации, а также особенностей оказания психологической помощи. Предлагается модель оказания психологической помощи в рамках краткосрочного консультирования, способствующей конструктивному разрешению кризиса личности. Основой интервенции становится вопрос о психологическом смысле кризиса. Подчеркивается важность использования феноменологического метода в качестве основы консультирования, а также сопоставляется понятие интервенции и понимающей психологии.

Важность проблемы интервенции обусловлена пониманием кризиса как конструктивного процесса, способствующего личностному развитию. В трудах Л. С. Выготского, К. Г. Юнга и его последователей на Западе подчеркивается, что кризис — это начало выздоровления, попытка самостоятельного исцеления психики. Депрессия, тревога, конфликтность — это симптомы, которые указывают нам на стремление здоровой в своей основе психики обрести подлинное равновесие на новом уровне, так как старый уже изжит. «Момент обострения ... обычно случается при появлении у человека потребности в новом психологическом равновесии, то есть в новой адаптации» (цит. по: [4, с. 7]). Кризис как внутренний раскол нужен для движения (в том числе осознанного, особенно в среднем возрасте) к собственной целостности, он дает толчок к психологическому развитию и формирует мотивацию в этом направлении [4]. Таким образом, в работах этих и других (например, С. Мадди, Э. Эриксон, Г. Олпорт, В. Франкл, К. Н. Поливанова) авторов было сформировано представление не только о конструктивной роли кризиса, но и о его нормативном характере в развитии человека.

Кризис в современной психологии трактуется двояко: кризис как экстремальная (критическая) ситуация, требующая немедленного вмешательства, и кризис как необходимый механизм личностного развития. Оба направления имеют общие корни и историю, однако в современной психологической традиции они достаточно сильно разделены. Подобное разделение во многом правомерно. В наши дни оно усиливается участившимися экстремальными ситуациями, в том числе глобального масштаба. Однако, на наш взгляд, важно не забывать единое происхождение и значение кризиса, так как это позволит обогатить ресурсы по крайней мере практической психологической работы. В данной работе нами предпринята попытка объединить успехи этих подходов с целью разработки методов помощи для ситуаций кризисов личности.

В большинстве случаев для экстремальных ситуаций предлагается пошаговая схема оказания помощи в краткие сроки, для кризисов личности — длительная психотерапия или самостоятельная рефлексия, более того, они рассматриваются как пролонгированные процессы, поэтому вопрос разработки кризисных интервенций обычно отходит на второй план.

Цель исследования состоит в разработке интервенций, которые помогут человеку выдержать напряжение кризисного периода, а также направить личностное развитие в конструктивное русло.

Под кризисной интервенцией мы понимаем специализированные методы помощи (в том числе терапевтическое вмешательство), способствующие как выдерживанию критического момента, так и углублению внутренней работы и самопознанию.

При разработке интервенций необходимо учитывать возможность их использования не только психологами и специалистами помогающих профессий, но и переживающим кризис субъектом в качестве способов самопомощи. Также важно помнить, что оказываемая помощь не должна отщеплять тот или иной структурный комплекс личности, что в дальнейшем приведет к усилению травматизации, но оставлять возможность для последующей личностной интеграции.

Теория кризисов, а также модель помощи людям, переживающим кризис, относительно молода. Ф. Линдеманн и Дж. Каплан положили начало исследованиям эффективного разрешения кризиса, а также стратегиям кризисных интервенций и оказания психологической помощи в середине ХХ в. [6; 7; 11]. Их последователи разработали различные модели помощи, главная задача данных методов — быстро справиться с острым переживанием, длительность которого не превышает 4—6 недель, обеспечить немедленную эмоциональную поддержку. Однако кризис личности является ценностносмысловым, может длиться несколько лет, а его разрешение требует задач на смысл, следовательно, данные методы нельзя в полной мере использовать в работе по преодолению данного вида кризиса.

Основой для разработки методов помощи послужили не нормативные личностные кризисы, а, скорее, критические состояния или кризисы, вызванные травмой, драматическим внешним событием, угрожающим физической и психической целостности человека, и, таким образом, нарушающим главные потребности человека. Базой для первых антикризисных интервенций явились работы Дж. Каплана и Е. Линдеманна, выполненные в 40х гг. ХХ в. Именно благодаря этим работам Дж. Каплана стали называть отцом превентивной психиатрии.

Эмпирическое изучение проблемы помощи при кризисах началось после пожара в ночном клубе «Coconut Grove». Во время пожара многие посетители оказались запертыми в помещении, ставшем для них ловушкой, и сгорели заживо. Э. Линдеманн обратил внимание на тот факт, что у выживших в трагедии длительное время наблюдались различные физические и психологические проблемы. Работы Э. Линдеманна показали, что люди, которым удалось не закрыться, остаться в контакте с другими людьми, обратиться за помощью и выразить свои противоречивые чувства, смогли пережить кошмар трагедии, найти ему место в своей жизни и пойти по пути личностного развития. Другие пострадавшие, которые отрицали значимость события, обесценивали свою реакцию и психологическое состояние, испытывали психологические трудности, страдали от повторяющихся страхов, хронической депрессии и различных соматических симптомов [11].

С этого исследования и последующих работ в психологии и психиатрии утвердилась концепция, согласно которой человек реагирует на значимый психосоциальный стрессор адаптивными и неадаптивными способами. И это больше, чем простые реакции или поведенческие паттерны. То, как человек взаимодействует с травмирующим событием, а точнее с ситуацией, которая бросает ему вызов и предъявляет требования, временно превышающие способности человека, оказывает огромное влияние на его жизнь. Фактически от этого взаимодействия зависит дальнейшее личностное развитие человека, возможность продвижения к большей целостности или, наоборот, стагнация и шаг к интеграции на более низком уровне или даже дезинтеграции [10].

Рассмотрим фазы кризисной ситуации и соответствующие реакции. Согласно Д. Агилере и Дж. Мессик, во время первой фазы человек, сталкиваясь с травмирующим событием, испытывает растущее напряжение и не может организовать свои действия так, чтобы решить возникшую проблему, что, в свою очередь, приводит к еще большему росту напряжения. Вторая фаза предполагает задействование внешних и внутренних ресурсов, т. е. различных копинговых стратегий и обращение за помощью. Если эта мобилизация не приводит к решению проблемы, изменению отношения или отказу от цели как недостижимой, то на третьей фазе начинается личностная дезорганизация, которая может выражаться в тревоге, депрессии, импульсивном поведении, аутодеструктивных действиях [5].

Прохождение данных стадий в кризисной ситуации и при кризисе личности похоже. Выраженные отличия наблюдаются в значимости ситуативной поддержки, помощи, исходящей от социального окружения субъекта (2я стадия). Обращение за помощью — один из наиболее распространенных копинговых механизмов. Нашим первым примитивным способом совладания с тревогой — обращение к матери. Данная реакция закрепилась и эволюционировала: теперь мы обращаемся за поддержкой к друзьям, супругам, священникам, врачам и специалистам помогающих профессий [10].

Дж. Джордж также считает, что переживающий кризис человек сильно мотивирован на обращение за помощью, на ее принятие и следование предложенным рекомендациям. По его мнению, интервенция призвана обеспечить немедленную эмоциональную поддержку, прояснить ситуацию и дать руководство по переживанию кризисного события. Автор обращает особое внимание на необходимость своевременного оказания помощи: малая поддержка в период повышенной эмоциональной уязвимости более эффективна, чем в период эмоционального равновесия [8].

Однако в случае кризиса личности поиск помощи минимален. Внутреннее раздражение, тревога, враждебность проецируются вовне, человек старается избегать глубоких социальных контактов. Все это затрудняет оказание помощи, конструктивное решение задач кризиса и еще раз ставит вопрос о важности кризисных интервенций.

В практике работы с экстремальными ситуациями широко применяются кризисные интервенции, разработанные Дж. Капланом и Э. Линдеманном. Интервенция включает четыре стадии: оценка личности и текущих проблем, определение терапевтической интервенции, интервенция, разрешение кризиса и планирование будущих действий. Данные стадии, как правило, пересекаются, а не являются строго последовательными [7; 9; 11]. Опишем их в сравнении с оказанием психологической помощи при кризисе личности.

На стадии оценки выясняется наличие кризиса, его выраженность, текущее состояние человека и его способность справиться с ситуацией, а также предшествующие события. Данная стадия практически полностью совпадает с первым этапом оказания помощи при остром протекании кризиса личности. Однако в случае последнего оценивается, скорее, способность выдержать ситуацию, а не справиться с ней в ближайшее время. Важно определить, что нужно личности в данной момент, чтобы пройти период неопределенности, когда направление преобразования, дальнейшего личностного роста еще неясно. Более того, на начальной стадии обычно трудно поверить, что в перспективе речь идет о личностном росте, а не о полной утрате себя.

На стадии определения терапевтической интервенции необходимо рассмотреть жизненные события, внутренние ресурсы и прочие факторы, которые предшествовали кризису, а также длительность текущего состояния и его влияние на окружение (особенно значимых Других) нуждающегося в помощи человека. Особенно важно на этом этапе помочь человеку выразить его чувства, осознать глубинные переживания. В ситуации кризиса личности в большей степени необходимо сконцентрироваться на чувствах человека и на содержании кризиса, т. е. определить, какие именно ценности и личностные смыслы претерпевают наибольшие изменения. Для обоих видов кризиса решающим является определение неудовлетворенных потребностей, нереализованных устремлений. Если в экстремальной ситуации этот вопрос больше касается витальных потребностей, то при кризисе развития — потребности в смысле и самоопределении.

Необходимо подчеркнуть, что кризисная интервенция должна быть своевременной. Ее запаздывание снижает эффективность вмешательства и затягивает деструктивную фазу кризиса. Слишком быстрый переход к оказанию помощи также нежелателен. Данная сторона вопроса особенно важна, так как помощь людям в кризисе осуществляется быстро, одобряется обществом и во многих странах хорошо вознаграждается [9]. Однако преждевременное вмешательство снижает собственный ресурс личности, препятствует конструктивной работе кризиса, так как, не ощущая критического состояния, человек противится изменениям. Данный фактор необходимо учитывать в моделях краткосрочного психологического консультирования.

На стадии интервенции человек испытывает некоторое облегчение и начинает исследовать текущую ситуацию, осмысливать происходящее, но еще не осознает всей полноты связи между травматическим событием и собственным состоянием. На данном этапе помогающий специалист может сформулировать предположение об этой связи и сообщить клиенту. Этот этап также важен для обоих видов кризиса, однако при кризисе личности такое резюмирование вызывает сильное сопротивление со стороны клиента. В отличие от экстремальной ситуации переход к позитивному руслу психотерапии должен совершаться не слишком быстро, иначе он еще больше усилит сопротивление и затруднит постановку задачи на смысл. Еще одно важное отличие заключается в том, что в экстремальной ситуации можно исследовать различные части личности: одни оказываются беспомощными и испуганными, а другие сохраняют силу и мужество, опыт прохождения предшествующих кризисов. Однако в случае кризиса развития этот путь практически закрыт, так как части личности переживаются как фрагментарные и не принадлежащие «Я», иногда как полностью отчужденные.

На стадии разрешения происходит резюмирование личностных изменений, подчеркивание новых умений по совладанию с критической ситуацией, а также разработка методов самопомощи в случае новых травмирующих событий. Реинтеграция подразумевает объективное и субъективное понимание происшедшего события, высвобождение эмоций и принятие кризисной ситуации. При кризисе личности стадия разрешения, как правило, наступает после окончания психологической работы. Необходимо подчеркнуть, что частичное разрешение или повышенная уязвимость в конце переживаемого кризиса создают благодатную почву для нового кризиса, вследствие чего человек, как правило, проживает «кризисную волну», один кризис следует за другим, что, безусловно, предъявляет повышенные требования к личностной организации и толерантности к неопределенности.

Таким образом, интервенции, предложенные Дж. Капланом и Э. Линдеманном для оказания помощи в критических ситуациях, могут быть эффективны и в ситуации краткосрочной работы с кризисом личности, но нуждаются в модификации с учетом специфики последнего.

Нами была разработана и апробирована модель консультирования людей, переживающих острую стадию кризиса личности.

Первая стадия: эмпатия. Классическое начало психологической работы актуально и для данной модели. На данном этапе способность человека к когнитивному переструктурированию ситуации или обретению целостной картины происходящих процессов сильно снижена. Для психологической работы доступны только его чувства. Эмпатическое слушание, акцент на чувствах и их анализе способствует снижению напряжения и подготовке почвы для следующего шага. Данная стадия помогает как оценить возможность клиента выдержать кризис, так и укрепить ее.

Вторая стадия: сопротивление смыслу. Человек встречается с идеей (которая может быть предложена как психологом, так и другим помогающим специалистом или значимым Другим) психологического смысла кризиса и его внутренней необходимости. Главным становится вопрос: «Для чего это случилось в моей жизни?». Этот вопрос подразумевает потенциальное направление преобразования и дальнейшего личностного роста. На данном этапе возникает сильное сопротивление: у кризиса не может быть никакого смысла.

Третья стадия: смысл кризиса и возможный инсайт. В рамках краткосрочного консультирования нет возможности дать сопротивлению просто быть, поэтому важно наметить пути его преодоления в виде постановки задач.

1. Осознать свои ограничения и возможности, разделить «Я» и его атрибуты.
2. Посмотреть на кризис как на символическое выражение внутренней жизни.
3. Проанализировать, что компенсирует кризис: какие смыслы, ценности, личностные особенности находились в тени, были не реализованы и требуют своего развития. Поиск ответов на эти вопросы способствует принятию идеи смысла. Однако человек затрудняется сформулировать, в чем он видит смысл своего переживания, пока отсутствует внутреннее понимание, но уже есть устойчивое ощущение наполненности и опоры.

Четвертая стадия: воплощение смысла. Формулировка, осознание и воплощение смысла могут произойти недели и даже месяцы спустя после проведения интервенции. В некоторых случаях третья и четвертая стадии, напротив, практически совпадают. Наблюдается исследование ситуации и осмысление происходящего, осознание личностных изменений. Данная стадия направлена также и на преодоление фрагментарности «Я».

Пятая стадия: подготовка к будущим кризисам. В завершение интервенции можно предложить совместно с клиентом определить личный перечень наиболее дестабилизирующих событий.

Понимание смысла кризиса превращает его из дестабилизирующего события в ситуацию определенности, что создает хороший фундамент для формирования новой идентичности. Л. Хоф пишет, что многие человеческие переживания предсказуемы, поэтому если мы способны предвидеть дестабилизирующие события, то и подготовиться к ним гораздо легче. Подготовка, в свою очередь, снижает риск кризиса и помогает избежать разрушительных последствий [9]. Конкретизация этого положения в виде определения личного перечня наиболее дестабилизирующих событий происходит на пятой стадии.

Данный перечень является вариацией на тему формулировки вероятности, разработанной Г. Шульбергом и Ш. Аланом для процесса предсказания и оценивания кризиса. Авторы предлагают рассматривать три фактора:

• вероятность того, что произойдет дестабилизирующее и угрожающее событие. Например, смерть близкого члена семьи очень вероятна, тогда как природные катаклизмы маловероятны;
• вероятность того, что человек столкнется с этим событием. Например, каждый юноша переживает необходимость принятия обязательств взрослого человека. А вот с кризисом нежелательного переезда из обжитого дома сталкиваются немногие;
• уязвимость человека. Например, взрослый человек гораздо легче адаптируется к стрессовой ситуации переезда, чем, скажем, ребенокпервоклассник.

При оценке предрасположенности индивидуума к кризису следует рассмотреть степень стресса, вызванного опасным событием, риск того, что это событие произойдет, и личностную уязвимость или способность адаптироваться к стрессу [9].

Мы предлагаем сконцентрировать внимание на двух факторах: уязвимость человека к тому или иному дестабилизирующему событию и вероятность наступления данного события в его жизни. В качестве примера рассмотрим случай О.

О. обратилась за психологической помощью в связи с постоянным стрессом, испытываемым на работе. На момент обращения О. не только не осознавала, но и всячески отрицала ситуацию глубокого личностного кризиса, который был вызван отождествлением себя в течение последних лет только с ролью профессионала, успешной деловой женщины. Другие стороны личности О. были сильно ущемлены и лишены какоголибо жизненного пространства, так как свой рабочий график О. построила таким образом, что времени не оставалось ни на отдых, ни на личную жизнь, ни на общение с друзьями, ни на увлечения. Необходимо отметить, что все вышеперечисленное является важными ценностями в жизни клиентки. Пусковым механизмом, переведшим кризис в острую фазу и заставившим О. его осознать, явилось увольнение с работы. Сильная депрессия, суицидальные мысли, невозможность найти новое место работы, недостаток социальной поддержки усугубили кризис личности и потребовали особой психологической работы, а именно — кризисной интервенции. Первым шагом стало эмпатическое слушание, озвучивание и проговаривание самой клиенткой чувств, которые ею владели. О. обнаружила в себе гнев, зависть, обиду, неуверенность, ощущение собственной ненужности. Вторая стадия — сопротивление смыслу — приобрела у О. своеобразную форму: женщина видела смысл увольнения исключительно как наказание за ее раздражительность и конфликтность в отношениях с подчиненными и коллегами. Другие смыслы она отрицала. На третьей стадии произошло первое принятие смысла кризиса. О. обдумывала идею, что данное состояние — результат чрезмерного акцента и сведения всего многообразия жизни к сфере профессиональной деятельности. Также стало формироваться понимание, что она хороший исполнитель, а не топменеджер (осознание своих возможностей и ограничений). Через некоторое время О. продвинулась в принятии смысла (четвертая стадия) и уже видела текущий кризисный период как тяжелый и болезненный, но в то же время обнадеживающий путь к изменению ее жизни, принятию себя в разнообразных проявлениях, а не сведению к профессиональной деятельности. На пятой стадии совместно с О. были сформулированы специфические для нее дестабилизирующие факторы. К ним были отнесены: отсутствие нормального ночного сна (бессонница) более 3 недель, отсутствие отпуска более 8 месяцев, отсутствие повседневных радостей (например, чтение книги, которую хочется почитать, а не надо), недостаток общения с близкими людьми (реже 1 раза в неделю), решение сложных межличностных ситуаций (например, отношения с любимым человеком) без обращения за социальной поддержкой (к близкому человеку или психологу). Данные симптомы косвенным образом показывают, что многогранность личности и жизни О. ущемлены. Последующее 6летнее наблюдение показало, что отслеживание данных факторов и их своевременная корректировка (например, уход в отпуск или обращение за медицинской помощью в случае продолжительной бессонницы) позволили О. успешно избегать кризисных ситуаций, повысить качество своей жизни и способствовать личностному росту.

Подводя итог, необходимо подчеркнуть, что данная модель оказания психологической помощи должна базироваться на принципах «понимающей психологии» и использовать феноменологический метод. В противном случае высок риск внушения или навязывания человеку чуждых ему смыслов, которые, будучи переняты, могут усилить кризис. Психолог или другой помогающий специалист должен быть особенно чуток, «стремясь постичь субъективный и каждый раз уникальный смысл переживаний и суждений конкретного человека» [2, с. 23].

Заключение. Разработка методов экстренного оказания психологической помощи является задачей не только психологии экстремальных ситуаций, но и психологии личности. Необходимо интегрировать общепсихологические закономерности, подчеркивающие конструктивную роль кризисов в развитии личности, с обобщенным опытом практики оказания психологической помощи в экстремальных ситуациях.

Нами выделены и проанализированы основные отличия кризисной ситуации и кризиса личности. Разработана модель оказания психологической помощи. Специфика данной модели состоит в (1) ее применении к кризисам личности, (2) направленности на конструктивное разрешение текущего состояния и способствование развитию личности в целом, (3) возможности использования в качестве способа самопомощи, (4) подготовке к позитивному прохождению будущих кризисов.

В качестве перспективы исследования мы видим продолжение изучения конструктивной роли кризисов в развитии личности в рамках культурноисторического, экзистенциального и аналитического (юнгианского) подходов, создание методологической и психотерапевтической базы, а также разработку обучающей программы для специалистов помогающих профессий (психологов, социальных работников, врачей, парамедиков, сотрудников МЧС).

1. Овчинникова Ю. Г. О конструктивной роли кризиса личностной идентичности в развитии личности// Мир психологии. 2004. №2.
2. Орлов А. Б., Лэнгле А. Шумский В. Б. Экзистенциальный анализ и клиентоцентрированная психотерапия// Вопросы психологии. 2007, №6.
3. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.
4. Шарп Д. Кризис среднего возраста М., 2006.
5. Aguilera D., Messick, J. Crisis Intervention: Theory And Methodology C.V. Mosby. 1982, Fourth Edition.
6. Caplan G. Emotional crises // The Encyclopedia Of Mental Health. NY., 1963. Vol.2.
7. Caplan G. Principles of Preventive Psychiatry. New York, 1964.
8. George J. St. Casting The Lifeline: The Role of Human Resources in Helping Employees in Crises // Employment Relations Today, Vol. 25, No. 2; John Wiley and Sons, Summer 1998.
9. Hoff L. A. People in crisis: understanding and helping. Addison-Wesley Publishing. 1978.
10. Lange, Silvia. Hope. In Carlson, C. and Blackswell, B. Behavioral concepts and nursing interventions. (pp 171-189). Philadelphia: Lippincott. 1978.
11. Lindemann E. Symptomatology and management of Acute Grief // American Journal of Psychiatry. 1944.
12. Maddi S.R. The Existential Neurosis // Journal Of Abnormal Psychology. 1967. Vol.72. №4.