О возможностях обретения смысла в критических жизненных ситуациях

Эта статья была написана для светского печатного издания, но волею судеб оказалась в номере, посвященном христианской психологии. И я рада этому, потому что в предисловии могу сказать о христианских основаниях проведенного нами исследования, то есть о том, о чем не принято говорить среди психологов.

Со студенческих времен запечатлелась высказанная Владимиром Петровичем Зинченко, в присущей ему ироничной манере, мысль о том, что каждый психолог занимается тем, чего у него самого не хватает. Что касается меня, то в то время, когда я переживала период бессмысленности своего личного бытия, вопрос смысла, и, в первую очередь, смысла жизни, волновал меня только лишь как человека, остро нуждающегося в нем. Но когда Смысл, благодаря Богу, вошел в мою жизнь, у меня возник интерес к вопросам смыслообразования, поиска смысла и, прежде всего, того Смысла, Который освящает всю жизнь человека.

Находясь в поле Смысла, особенно остро ощущаешь отсутствие смысла у другого человека. Постоянно приобщаясь к всеобъемлющему Смыслу, открывающемуся через Иисуса Христа, особенно хочешь поделиться этим Смыслом с тем, кто переживает бессмысленность жизни. Но как Л.ГЛЫСЮК. ОБРЕТЕНИЕ СМЫЛА В КРИТИЧЕСКИХ ЖИЗНЕННЫХ СИТУАЦИЯХ совместить свою ответственность христианки - свидетельствовать об Истине - и профессиональные этические правила, в определенной степени предписывающие не обнаруживать перед клиентом собственные взгляды и ценности? Думаю, что я не единственная, перед кем вставал и продолжает вставать этот вопрос при каждой встрече с другим человеком, с другой страдающей и ищущей душой.

Мои размышления на эту тему привели к пониманию и личному открытию того, что Смысл в потенции существует и может быть обнаружен в любой жизненной ситуации и тем более в ситуации критической.

Бесконечный Божественный Смысл проявляется в конкретных действиях и поступках, утверждающих ценность другого человека: внимании к нему и понимании его забот, помощи нуждающемуся в ней, отказе от зависти, лжи, гнева, обид, поиске путей примирения и т.п. Помочь человеку обнаружить эту реальность и сделать первый шаг навстречу Божественному Смыслу и есть ответственность христианского психолога. Мне радостно видеть и сопереживать тому, как человек, преодолевая собственный эгоизм и открывая маленький смысл, за которым стоит пока еще не явленный для него вездесущий и всеобъемлющий, милосердный и любящий Бог, движется к «любви, радости, миру, долготерпению, благости, милосердию, вере, кротости, воздержанию» (Гал. 5: 22-23).

* * *

В.Франкл утверждал, что стремление к смыслу является врожденной мотивационной тенденцией человека. Он же, одним из первых в психологии, подробно описал различные проявления бессмысленности в человеческой жизни (Франки, 1990). Интерес к исследованию смысла был поддержан другими экзистенциальными психологами (Мэй, 1994; Ялом, 1999 и др.). В последние годы психологические исследования смысловых образований личности получили широкое развитие и в российской науке (Братусь, 2000; Леонтьев, 2003 и др.), хотя само понятие «смысл» и ранее использовалось классиками отечественной психологии как одно из основных в исследовании сознания и личности (Леонтьев, 1983; Ру­бинштейн, 2003). И теоретических, и эмпирических исследований, посвященных изучению смысловой реальности, в настоящее время накопилось уже немало, тем не менее, количество вопросов о порождении и функционировании смыслов явно не уменьшается.

Одна из причин такой ситуации заключается в «трудноуловимое™» смыслов и процессов смыслопорождения для строгого научного исследования. Эта трудность вполне объяснима тем, что изучение смысловой реальности невозможно вне учета реальных жизненных отношений человека (Леонтьев А.Н., 1983; ЛеонтьевД.А., 2003). Кроме того, как отмечает Д.А.Леонтьев, использование таких методов, как эксперимент, проективные, психосемантические методики и т.п., позволяет исследовать лишь одну из сторон проявления смысла: либо его представленность в сознании испытуемого, либо его влияние на характер протекания деятельности (Леонтьев, 2003, с.302-303).

Вместе с тем, практика оказания помощи людям, находящимся в критических жизненных ситуациях, предоставляет немало возможностей и идей в отношении изучения процессов самого порождения новых смыслов. Во-первых, такого рода критические жизненные ситуации в концентрированном виде содержат существенные для человека отношения с миром и другими людьми. Во-вторых, в момент обращения к психологу человек очень часто субъективно переживает бессмысленность внутренних или внешних аспектов возникшей ситуации. В-третьих, на протяжении процесса консультирования можно увидеть и динамику процессов смыслопорождения во внутреннем мире человека, и их влияние на конкретные аспекты его жизнедеятельности. Все эти соображения и определили обращение к анализу критических жизненных ситуаций и способов их преодоления для описания процессов порождения новых смыслов.

В самом общем виде смысл рассматривается в психологии как отношение общности между отдельным, единичным психическим содержанием (переживанием, действием, мыслью и т.п.) и целостным, относительно стабильным и значимым для личности содержанием (мотивами, ценностями). Само слово «с-мысл», определяемое как совместная с кем-то мысль (Гаврюшин, 1994), указывает на определенные отношения. Вместе с тем, смысл, как говорил А.Н.Леонтьев, это всегда «смысл чего-то», он всегда наполнен определенным содержанием. При этом следует подчеркнуть, что смысл - это не просто интеллектуальная констатация общности содержания, это процесс соединения уже принадлежащего человеку единичного, изолированного, субъективно бессмысленного или даже чуждого содержания с тем, что для человека личностно значимо и ценно (Леонтьев, 1983; Франкл, 1990 и др.). Так, А.Н.Леонтьев утверждал, что непосредственно­чувственные содержания и значения приобретают для человека тот или иной смысл через их соотношение с мотивами как значимыми и относительно стабильными образованиями личности. Устойчивые смысловые образования личности (мотивы, ценности, идеалы) выступают как контекст для оценки единичного, изолированного содержания (Братусь, 2000; Леонтьев, 2003). Установление отношений между двумя различными содержаниями осуществляется в процессе их соотнесения или внутреннего диалога, что предполагает, прежде всего, осознание самого факта существования не со­Л.ГЛЫСЮК. ОБРЕТЕНИЕ СМЫЛА В КРИТИЧЕСКИХ ЖИЗНЕННЫХ СИТУАЦИЯХ впадающих или даже противоречащих друг другу взглядов, позиций, мнений, интересов и пр. Результатом такого диалога становится переживание открытия смысла, обычно в форме инсайта, и интеграция двух различных содержаний. На интегративную функцию смысла указывают многие его исследователи (Леонтьев, 2003). Достижение интеграции или открытие смысла гармонизирует различные мотивационные тенденции, придает целостность и направленность внутренней психической жизни человека, что выражается в повышении уровня психической активности, переживании подъема, расширения горизонтов, усиления продуктивной мотивации и т.п. Эта особенность смысла называется интенциональностью, и является, по мысли Д.А.Леонтьева, одним из его основополагающих атрибутов (Леон­тьев, 2003, с.26). Перечисленные характеристики смысла использовались нами для анализа процессов смыслопорождения в критических жизненных ситуациях.

В контексте данного исследования под критическими жизненными ситуациями мы имели в виду ситуации, в которых «субъект сталкивается с невозможностью реализации внутренних необходимостей своей жизни (мотивов, стремлений, ценностей и пр.)» (Василюк, 1984, с.31). Масштаб этих ситуаций может быть весьма различен: от катастроф и утрат до конфликтов и ситуаций личностных выборов в повседневной жизни (Мадди, 2002), но, независимо от масштаба, любая критическая ситуация при определенных условиях может трансформироваться в «задачу на смысл» (Леонтьев, 1983). Для этого человеку нужно остановиться и «выйти» из потока непосредственной жизнедеятельности, чтобы обратиться к своему внутреннему миру, обнаружить в нем переживания и мысли, которые вызывают дисгармонию, и начать их исследовать (там же, с.214).

Для изучения процессов смыслопорождения нами были проанализированы 15 случаев относительно обыденных конфликтных ситуаций, возникающих в межличностных отношениях (отсутствие понимания, ссоры с близким человеком, обида и т.п.). Субъективно эти ситуации воспринимались клиентами как критические. Анализ был направлен на поиск индикаторов смысловой реальности в случаях подобного рода. Мы выясняли: обращается ли человек к исследованию своего внутреннего мира; выделяет ли контекстуальное содержание, и какое именно; соотносит ли с ним переживания и мысли, связанные с конфликтной ситуацией; происходит ли в результате такого соотнесения интеграция внутреннего мира; изменяется ли характер взаимодействия человека с миром и другими людьми. Кроме этого, мы обращали внимание на те условия, которые способствовали появлению тех или иных показателей смысловой реальности. К ним, прежде всего, относились действия психолога-консультанта.

Исходным пунктом анализа являлась представленность критической жизненной ситуации во внутреннем мире того, кто является ее непосредственным участником. Как правило, люди, оказавшиеся в такого рода ситуациях, говорят о том, что их категорически не устраивает поведение близкого человека (жены, мужа, ребенка, матери и пр.). Например, замужняя женщина страдает от того, что ее мать «постоянно делает замечания и учит жить». Другая женщина полагает, что на работе в ней видят конкурентку, из-за чего она избегает общения со своей непосредственной коллегой. Студентка злится на девушку из своей группы, потому что та, не стараясь, получила такую же отметку, как и она, затратив много времени на подготовку, и т.п. Эти люди злятся, обижаются, напряжение и тревога переполняют их существование. Они полагают, что причина трудностей лежит в поведении партнеров по общению, что, естественно, ведет их к поиску способов воздействия, направленных на его изменение: «Хочу изменить отношение мужа», «Мне хочется, чтобы мама любила меня не за что-то, а меня саму», «Я поставила цель, и буду добиваться». Однако все попытки как-то воздействовать на другого человека не только не решают, но даже усугубляют переживаемый конфликт. Встречаются также и такие способы совладания с ситуацией, как избегание человека, с которым связаны неприятные переживания. Разумеется, сами переживания при этом не исчезают.

Итак, вполне очевидно, что в описанных ситуациях содержанием сознания являются непосредственные желания самого человека и эмоционально насыщенные (обычно негативного плана) мысли о поведении другого. Собственные психические состояния не являются предметом размышлений, они воспринимаются как возникшие в ответ на поведение другого человека. Соответственно не возникает потребности и необходимости что-либо с ними делать: изменится поведение другого человека - изменится и отношение к нему. Поэтому основной вектор активности и направлен на поиск путей и способов воздействия на другого человека. При таких обстоятельствах вопрос о смысле не возникает, поскольку собственное поведение, мысли и чувства не ставятся под сомнение.

Предпосылкой обращения к смысловой реальности является признание невозможности и неспособности жить и действовать привычным образом: «Я совершенно запутался». Перепробовав все имеющиеся средства и способы совладания с ситуацией, и не продвинувшись в ее разрешении, человек переживает состояние растерянности. Именно в такой момент и может произойти его обращение к своему внутреннему миру. Он начинает вопрошать, сомневаться в правильности своей позиции, размышлять о происходящем и о себе: «Живу почти постоянно в борьбе сама с собой. Все время пытаюсь решить проблему. И ни одно из испробованных мною средств не является радикальным». Собственные негативные переживания начинают восприниматься как мешающие, чуждые, как то, от чего нужно избавиться: «В душе у меня накопилась большая обида и злость на свекровь. Я понимаю, что это мать моего мужа, и вижу, что он ее любит, уважает, бережет; понимаю, что это правильно, что так надо, но сердце говорит другое». В этой ситуации для женщины становится очевидной несовместимость двух содержаний ее сознания: содержания знаемого («понимаю», «вижу») и эмоционально насыщенного («сердце говорит другое»). Разрешение этого внутреннего конфликта может идти различными путями, и не все они ведут к открытию смысловой реальности.