Введение
Современный мир стремительно меняется технологически, социально и духовно, преобразуется система ценностей, значимых для личности, происходит стандартизация образа и условий жизни. Она затрагивает и личность человека: им постепенно утрачиваются особые, присущие только ему черты характера и проявления индивидуальности. Проблема развития индивидуальности в условиях, способствующих ее дезинтеграции (деиндивидуализации), выявления факторов деиндивидуализации, сформулированная рядом известных отечественных и зарубежных психологов: Г. Ле Бон, Э. Фромм, Р. Зиллер, Ф. Зимбардо, А.В. Петровский, Г.М. Андреева, В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев, В.В. Зеньковский, С. Франк и др., становится все более актуальной. В качестве детерминант дезинтеграции индивидуальности разными исследователями указываются такие, как: власть толпы, которая начинает выступать как самостоятельный субъект, подчиняя личность; отказ от ответственности и анонимность действий, особенно в условиях виртуального общения; недостаточно развитое самосознание и рефлексия, включая отсутствие потребности в них; необходимость в принадлежности группе и получении ее одобрения и др. Процессы деиндивидуализации обусловлены глобальным социально-антропологическим кризисом, который проявляет себя на уровне отдельного человека в инфантилизме, агрессивности, ограниченности, потребности в тонизации и неспособности к самоконцентрации (Фролова, 2013; The Age of Digital Interdependence, 2019 и др.). Исследователи проблем личности и индивидуальности отмечают, что процесс деиндивидуализации происходит в настоящее время более интенсивно, что неизбежно актуализирует вопрос о том, что именно в современных социокультурных условиях обусловливает утрату индивидуальности, а также как и в какой мере в этих новых социокультурных условиях возможно развитие и существование индивидуальности (Большунова, Устинова, 2024; Фролова, 2013; Резвицкий, 2019).
Индивидуальность в условиях цифровизации: аспекты проблемы
Интерес к проблеме индивидуальности и ее развития является традиционным именно для отечественной психологии. Исследования индивидуальности, структура которой содержит индивидное, личностное, собственно психологическое и субъектное содержание, представлены в работах Б.Г. Ананьева, Э.А. Голубевой, В.С. Мерлина и др. представителей дифференциальной психологии (Ананьев, 1968; Мерлин, 1986; Голубева, 2005; Кабардов, 2020; Большунова, Устинова, 2024). Понимание индивидуальности, где личность выступает как одна из ее подструктур, в отечественной психологии имеет историческую обусловленность1. В девятнадцатом – начале двадцатого веков именно христианская (православная) психология в силу исторических обстоятельств в значительной мере доминировала в российской психологии. В то же время именно христианской психологии свойственна обращенность к индивидуальной душе, поскольку именно она бессмертна в вечности, находится в общении с Богом, способна принимать ответственность за происходящее в своей жизни и в мире. Примечательна позиция русского философа, богослова, психолога и педагога В.В. Зеньковского, который определяет индивидуальность как «духовную сердцевину человека, личности», как «живую творческую силу, определяющую психическое развитие личности» (Зеньковский, 1996, с. 195). Сходные положения представлены в работах Н.О. Лосского, П. Флоренского, С. Франка и др. (Лосский, 2000; Флоренский, 2001; Франк, 2007). В религиозно-философской антропологии деиндивидуализация обусловлена отчуждением человека от Бога (Франк, 2007; Хоблик, 2014), что влечет отстранение человека от собственной личности и проявляется в утрате субъектности, способности различать «я» и «другой» («другие»), податливости манипуляциям, несформированности образа я, низком уровне рефлексии и пр. Интерес к индивидуальности и ее истокам исторически характерен и для естественно-научного направления отечественной психологии (Лазурский, 1997; Павлов, 1954; Ухтомский, 2002)2.
Традиция исследования целостной индивидуальности, интегрирующей в себе индивидные, личностные, субъектные, духовные начала, продолжает успешно существовать в школах Б.Г. Ананьева, Б.М. Теплова, В.С. Мерлина и др. Особенно важно отметить, что индивидуальность в большинстве российских школ дифференциальной психологии не сводится к набору или совокупности качеств различного уровня (биологических, социальных, психологических, личностных и пр.), отличающих одного человека от другого, а понимается как особая их интеграция, образующая ее целостность и уникальность. В зарубежной дифференциальной психологии, несмотря на существенный вклад в ее появление В. Штерна, Ф. Гальтона, А. Анастази и др., в большей мере представлена психология личности или персонология (Г. Мюррей, С. Мадди и др.), где одной из сторон (свойств, подсистем) личности является индивидуальность. Причем в зарубежной дифференциальной психологии речь идет скорее об особенностях, вариативности, перечне отличий, а не целостности и уникальности.
Таким образом, в отечественной дифференциальной психологии именно индивидуальность рассматривается как «сердцевина человека» (Зеньковский, 1996), интегрируя и индивидные, и личностные, и субъектные параметры (Ананьев, 1968; Мерлин, 1986; Голубева, 2005).
Индивидуальность понимается нами как целостность (взаимосвязь, связанность всех ее особенностей) и уникальность человека, реализуемые в выборе, проектировании и осуществлении жизненного пути, ее развитие представляет собой восхождение к субъектности (к себе, своей подлинности) на каждой ступени возрастного развития и восхождение одновременно к социокультурным образцам, в которых представлена ее духовная составляющая (Большунова, Устинова, 2024). Б.М. Теплов считал, что исследования индивидуальности являются важнейшей сферой научной психологии (Теплов, 1961). В изменившихся социокультурных условиях вопрос об индивидуальности и понимании условий ее развития становится особенно актуальным.
Одно из таких важнейших изменений – глобализация, которой свойственна многовекторность цивилизационных процессов: унификация развития человека, акцентирование этнокультурной, национальной и др. особости, деградация субъектности и субъективности, утрата смыслов (Астафьева, Флиер, 2013; Большунов, Тюриков, Большунова, 2020; Корытина, 2016; Слотердайк, 2010). Для индивидуальности опасны как процессы унификации, которые при соответствующих условиях (регламентация в сфере языка, культуры, норм общежития, ценностей и пр.) могут инициировать обезличивание, утрату как культурного, так и индивидуального своеобразия, так и особости, поскольку сопровождается теми же явлениями, но уже в рамках некоторого ограниченного «мы».
Культурологи считают, что сфера духовной жизни наиболее устойчива в отношении агрессивной глобализации. Культурное своеобразие, закрепленное в языке, ментальности, в переживании и поведении, является основой самоидентификации. Однако именно эта сфера становится объектом агрессивного воздействия с использованием всех возможностей интернет-коммуникаций и распространения трендовых концепций образа современного человека.
Второй фактор, который усугубляет действие глобализации – цифровизация и информационное давление. Цифровая трансформация жизни общества, в том числе образования, неизбежна. Смена технологической парадигмы во всех сферах жизни (экономика, промышленность, медицина, развлечения, искусство и пр.) востребует соответствующих изменений и в образовании. Однако тотальная диджитализация всех сторон деятельности, особенно детской, уже обусловливает неблагоприятные психологические и социокультурные явления, поскольку имеет тенденцию происходить беспечно и невежественно3. Риски цифровизации в широком контексте этого явления (информатизация, виртуализация, цифровая трансформация и пр.) связаны не только с правовыми аспектами (безопасность, конфиденциальность, информационное давление и пр.). Появление новой среды жизни человека – цифровой среды – актуализирует и другие более серьезные вызовы (Аузан, 20194; Крупенникова, Курбатов, 2014; The Age of Digital Interdependence, 2019; Mattern, 2021; Squires, Johnson, 2020 и др.). Согласно данным Internet world stat, происходит стремительное увеличение пользователей интернета: с 2,8 млрд человек в 2014 году до 5,6 млрд человек в 2024 году. В то же время человечество не готово к встрече с новой реальностью. Появляются новые феномены, значение которых и их влияние на культуру и развитие человека требуют осмысления. Например, лингвистика 2.0 («общение от клавиатуры к экрану») и особая коммуникация (коммуникация 2.0), которой свойственны «язык вражды», раскрепощенность и безответственность, нечувствительность к разграничению публичного и интимного (Горошко, 2016). Специфика существования в виртуальном мире такова, что он не требует самоопределения и заботы о подлинности, скорее наоборот: удобно множественное я, «рассыпающееся» по разным блогам, аватарам, никам и пр. В виртуальном мире нет необходимости быть собой, нести ответственность, искать границы своего Я. Ряд исследователей считает, что модель поведения, реализуемая в виртуальной сетевой среде, легко переносится на общение и взаимодействие с другими в реальном мире (Фортунатов, Бокова, Егоров, 2014), актуализируя такое же облегченное, поверхностное и безответственное общение.
Среди философов, культурологов, политологов, лингвистов, педагогов, психологов, изучающих «новую цифровую реальность», существует неоднозначное отношение к последствиям цифровизации: от негативного (Фортунатов и др., 2014; Yalda et al., 2014) до преимущественно позитивного (Prensky, 2012; Берулава, 2012) и оптимистичного. Оптимистичная позиция исходит из представления о появлении при определенных условиях «расширенной личности», которая, позитивно адаптируясь к цифровой среде благодаря цифровой компетентности и технорационализму, открытости к изменениям и самопреодолению, обретает цифровую социальность (Солдатова, Чигарькова, Илюхина, 2024; Карабанова, Тихомандрицкая, Молчанов, 2024; Солдатова, Войскунский, 2021; Карабанова, Тихомандрицкая, Молчанов, 2024). Однако позитивные переживания цифровой среды и успешная адаптация в цифровой среде не являются достаточными условиями развития индивидуальности. При психологически и социокультурно неадекватном внедрении цифровых устройств велика возможность необратимых изменений в культуре, общении, в личности. В качестве возможных негативных последствий указывается деонтологизация жизни человека в виртуальном мире (Полянкина, 2020; Фортунатов, 2014), анонимность коммуникаций, провоцирующих агрессивное вербальное поведение, троллинг, кибербуллинг, а также десакрализация системы «традиционных» ценностей (Алейников и соавт., 2022, с. 292), сверхконнективизм и субъективность при отсутствии возможности проверки достоверности информации; проблемы с определением авторства текста и контента и пр. (Крупенникова, Курбатов, 2014).
Остановимся подробнее на возможных негативных психологических последствиях цифровизации, если она осуществляется стихийно без учета специфики цифровой среды и управления ею. Цифровизация жизни человека может сопровождаться ограничением личной свободы и суверенитета, стиранием или ослаблением границ «Я», утратой доверительного интимного общения, ослаблением социальной чувствительности и пр. вследствие прежде всего анонимности взаимодействующих персонажей. Анонимность позволяет не быть, а казаться, надевать различные личины, утрачивая в конечном счете свою подлинность, свое лицо, а вместе с этим способность принимать решения и нести ответственность. В то же время современные психологи, философы, культурологи (Флоренская, 2001; Слотердайк, 2005) особенно отмечают роль близости, интимности, эмоционального окрашенного взаимодействия, заботы и искренности для нормального психологического состояния человека и благополучного социокультурного развития детей.
Последствия цифровизации могут проявиться также в сфере когнитивных процессов, в частности, внимания (Фират, 2025). Наиболее очевидные и ожидаемые следствия – ослабление продуктивности памяти, поскольку у человека отпадает необходимость запоминать и хранить информацию. Это ведет к примитивизации процессов мышления и понимания, основывающихся на обедненной информации, содержащейся в сфере представлений, во внутреннем плане. Обедненные или даже искаженные виртуальной средой образы не могут предоставить адекватный материал для полноценного воображения и творчества, смыслообразования. Общим следствием «ухода» в цифровой мир может стать, таким образом, упрощение отношений человека с миром и другими людьми, бедность внутреннего мира, переживаний, системы ценностей, смыслов (Большунов, Тюриков, Большунова, 2019).
«Умный дом», «умный город», «умное здание», «интернет вещей», несомненно, делают обыденную жизнь человека более легкой, экономят ресурсы, облегчают информационное взаимодействие между людьми. Однако человек, отстраненный от предметного мира, постепенно утрачивает способность управлять им, быть субъектом по отношению к нему (Mattern, 2021). В связи с указанными проектами актуализируется также проблема взаимодействия человека с социальными роботами и искусственным интеллектом. Психологическая сторона проблемы обусловлена тем, что «социальная робототехника начинает придавать роботам значение социального взаимодействия» (Моторина, 2023, с. 40), что еще более обостряет вопросы развития способности человека к подлинному интимному межличностному общению, замещения его симулякрами. Подмена подлинного человеческого общения, связанного с обменом смыслами, переживаниями, взаимопониманием, преодолением, имитацией всего этого, может привести к утрате их у человека и существенно изменить параметры человеческой цивилизации.
Цифровизация уже сопровождается тревожными изменениями в развитии человека, особенно подростков и молодых людей, что особенно касается тенденции к переносу особенностей коммуникаций, характерных для виртуальной среды, в реальность. Примечательны в этом отношении размышления П. Слотердайка, который выделяет два модуса существования: сферы и сети (Слотердайк, 2010), согласно которым сетевые отношения, обеспечиваемые в настоящее время цифровизацией, создают условия, при которых люди перестают быть субъектами и превращаются в агентов сети, становятся ее вещью. В то время как «сфера» (дом, семья, близость) являет отношения близости, люди здесь открыты друг другу и поэтому «демонстративно беззащитны» друг перед другом (Слотердайк, 2005), что создает условия субъектных отношений в контексте человеческих смыслов. Таким образом, в жизни людей, общества онтологически представлены «два модуса существования: субъектно-ориентированный (мироориентированный, сферологический)» и «объектно-ориентированный (сетеориентированный)». В настоящее время именно объектно-ориентированный модус становится ведущим, что обусловливает «замещение субъектности агентностью» (Большунов и др., 2019, с. 88). Важно понимать, что в жизни современного человека появляется новая, активно конкурирующая с привычными уже формами жизни и бытия человека цифровая среда, которая меняет многое: привычки, отношения, взгляды на окружающих людей и мир, требует выработки новых подходов к изменившимся условиям, и главное – она меняет взгляд человека на самого себя, на понимание себя как уникальности во множестве проявлений и отношений.
Заключение
Проведенный обзор исследований по проблеме сохранения и развития индивидуальности человека в условиях выраженных цивилизационных изменений, связанных с процессами глобализации, цифровизации, показал, что у человечества на сегодняшний день явно недостаточно опыта организации развивающей цифровой среды. Как следствие, можно говорить о том, что при неопределенных, недостаточно исследованных социально-психологических и социокультурных последствиях диджитализации велика вероятность деструктурализации основных сфер жизни человека, утраты его индивидуальности и субъектности в отношении социальной, социокультурной и предметной среды (Большунова, Устинова, 2024).
Цивилизационные изменения актуализируют ряд вопросов: в чем состоят развивающие возможности цифровой среды, каково содержание субъектности человека в его отношениях с цифровой средой и негативные последствия цифровизации. Наиболее значима проблема разработки принципов профилактики и программ развивающей цифровой среды для детей разного возраста. Важнейшей проблемой в контексте методологии культурно-исторического подхода и с учетом исторического кризиса детства становится исследование способов и методов опосредствования взрослым развивающей и воспитывающей функции цифровой среды в контексте культурно-исторической концепции Л.С. Выготского и субъектного подхода С.Л. Рубинштейна (Большунова, 2022).
При всех созидательных возможностях цифровизации существует высокая вероятность формирования цифровой созависимости, которая сопровождается появлением токсичных качеств, проявляющихся как утрата субъектности в отношении цифровой среды и деиндивидуализация: деформация образа Я и его границ, коммуникативные проблемы, особенно в диалоговом общении, ценностно-смысловые и эмоционально-волевые, когнитивные изменения и пр. (Большунова, 2022). Для предотвращения таких изменений важна особая работа, предваряющая внедрение цифровизации в образование. Превентивные программы необходимо использовать начиная с дошкольного возраста и с учетом возрастных особенностей. Они могут быть направлены на развитие рефлексии, моделирование продуктивных отношений с виртуальным миром в ценностно-смысловом контексте, на развитие способности распознавать попытки манипулирования и умение им противодействовать (Большунова, 2022). Реализация такого рода программ предполагает актуализацию полноценного опосредования взрослыми введения детей и подростков в цифровой мир. Необходимо с детства обучать конструктивным отношениям с цифровой средой, используя ее развивающие возможности и избегая опасных взаимодействий, актуализируя при этом самопознание и саморазвитие.
Ограничения. На данный момент существует недостаточно исследований на тему влияния цифровизации на индивидуальность, поскольку мы находимся в начале этого процесса.
Limitations. There are not enough studies currently available on the topic of the impact of digitalization on individuality, since we are at the beginning of this process.
1 В духовных образовательных учреждениях преподавание психологии осуществлялось постоянно, в то время как в светских ее преподавание вместе с философией в разное время в той или иной мере ограничивалось.
2 Представления о характере и его структуре, выстроенные А.Ф. Лазурским в контексте отношений экзо- и эндопсихического; исследование нейродинамических основ феномена «доминанта на другом», описывающего возможность диалоговых отношений между я и другим А.А. Ухтомским; исследования нейрофизиологических предпосылок темперамента и способностей И.П. Павловым и др.
3 Например, упорное продвижение начиная с 2008 г. группой бизнесменов (Фонд «Мое поколение») форсайт-проекта «Детство – 2030», в котором утверждается, что детям не нужна семья, и их лучше воспитывать в «детских сообществах», что родители на самом деле не любят своих детей, и их выгоднее заменить роботами-няньками, а детей, соответственно, роботами-детьми, что необходимо заранее закладывать генетическую основу рождаемых детей в зависимости от потребностей общества и запроса родителей и пр. http://foresight.sfu-kras.ru/node/70. (Радченко А., Попов С. «Детство-2030» – опыт проведения форсайт-проекта в России // Образовательная политика. 2010. № 5-6 (43–44). https://cyberleninka.ru/article/n/detstvo-2030-opyt-provedeniya-forsayt-proekta-v-rossii/viewer).
4] Аузан А. Цифровая экономика: человеческий фактор // Лекция. Полит. Ру. 25 июня 2019. URL: https://polit.ru/article/2019/06/25/auzan/?fbclid=IwAR1n2nK0FIk2aj8YJjqiUjzLWdVa9UK2oBtIxM4O6QWNGElyC4uYVQ9LqF4 (дата обращения: 20.08.2020).