Алекситимия и способность к эмпатии ⁵⁹²⁶

В статье приводятся данные исследования, целью которого было установление связей между алекситимией и способностями к эмоциональной эмпатии (в форме способности к пониманию эмоций других людей и сопереживанию им) и когнитивной эмпатии (в форме способности к учету позиции другого человека позиции при решении познавательной задачи), а также способностью к точному распознаванию эмоций другого человека по лицевой экспрессии. Было обследовано 90 человек из условно здоровой популяции комплексом из пяти методик. На основании полученных результатов делается ряд выводов о специфике вышеуказанных способностей у лиц с выраженной алекситимией. Описано соотношение разных форм эмпатии, характерных для лиц с высокими показателями алекситимии. Показано, что их способность к эмоциональной эмпатии представлена в основном склонностью к примитивному эмоциональному заражению переживаниями окружающих людей; при этом отмечается дефицит умения понимать чувства окружающих, сопереживать им и дифференцированно откликаться на их эмоциональные состояния. Напротив, показатели способности к смене позиции (или когнитивной эмпатии) не ухудшаются с ростом показателей алекситимии. Делается вывод о нарушении эмоциональной формы эмпатии при относительной сохранности ее когнитивной формы у лиц с высокими показателями алекситимии.

Ключевые слова: алекситимия, когнитивная эмпатия, эмоциональная эмпатия, способность к смене позиции, распознавание эмоций, восприятие эмоций по лицевой экспрессии

Рубрика: Нарушения социального познания: теоретические модели и эмпирические исследования

Тип: научная статья

Введение

Феномен алекситимии[1], впервые описанный психоаналитиками J. Nemiah и P. Sifneos в 1972 году, привлекает внимание исследователей уже несколько десятков лет. Первые исследования были направлены на поиск связи между алекситимией и различными заболеваниями. Так, алекситимные характеристики были обнаружены у лиц, страдающих наркоманией, алкоголизмом, тревожными, депрессивными, соматоформными расстройствами, а также некоторыми соматическими заболеваниями (например, ишемической болезнью сердца или сахарным диабетом) [Гаранян, Холмогорова, 2003; Ересько, Исурина и др., 2005]. При сохранении важности исследования роли алекситимии в возникновении и течении разных заболеваний в последнее время фокус исследований сместился в сторону изучения алекситимии в контексте психологических теорий эмоций, личности и интерперсональных взаимодействий [Гаранян, Холмогорова, 2003; Grynberg  et al., 2010].

    Последнее из направлений исследований связанно с развитием концепций социального познания и эмоционального интеллекта. Эмоциональный интеллект – способность понимать свои и чужые эмоции, а также управлять ими.  Часть исследователей включает эмоциональный интеллект в более широкий конструкт «социальное познание» [Андреева, 2011], под которым подразумевается способность понимать поведение и психические состояния окружающих и свои собственные. Эмпатия и способность распознавать эмоции других людей являются важными составляющими процесса социального познания. Однако в изучении связей между алекситимией и способностями к эмпатии и точному распознаванию эмоций по-прежнему остается много познавательных пробелов и противоречий.            

Так, феноменология алекситимии предполагает снижение эмпатийной способности [Krystal, 1988; Гаранян, Холмогорова, 2003; Grynberg et al., 2010]. Отмечается дефицит работ, в которых уточняются характеристики эмпатийной способности у лиц с высоким уровнем алекситимии. В доступной нам литературе удалось обнаружить лишь два исследования по аналогичной теме.  В одной из  диссертаций Новосибирского государственного университета [Левшунова, 2009] было экспериментально доказано уменьшение способности к эмпатии при возрастании показателей алекситимии. В англоязычном исследовании под руководством D. Grynberg (2010) было установлено, что лица с высоким уровнем алекситимии склонны в большей мере испытывать эмоциональное заражение, по сравнению с испытуемыми – «неалекситимиками», и менее способны проявлять сочувствие [Grynberg et al., 2010]. Результаты проведенного D. Grynberg  исследования проливают свет на особенности эмоциональной эмпатии (способности эмоционально откликаться на переживания и обстоятельства других людей) у лиц с высокими показателями алекситимии, но не дают ответа на вопрос о характере связи эмоциональной и когнитивной эмпатии с разными параметрами алекситимии.

В современных исследованиях социального познания особое место занимает концепция theory of mind (ToM) – «теория психического», особую роль в разработке которой сыграли исследования детей, страдающих аутизмом, проведенные группой британских исследователей под руководством Baron-Cohen [Baron-Cohen, Leslie, Frith,1985]. 

TоM пережила два этапа в своем развитии. На первом этапе разработки модели в 1990–е гг. в центре внимания исследователя находился процесс воссоздания образа мыслей другого человека (mindreading) в реальной экспериментальной ситуации. Эта способность получила название когнитивной эмпатии. Для изучения детей разных возрастов был придуман простой тест - false belief tasks («Ложное убеждение»), который позволял оценить способность ребенка увидеть ситуацию глазами другого человека (см. подробнее вводную статью А.Б.Холмогоровой в этом номере).

 В 2000-х гг. S. Baron-Cohen пришел к выводу о недостаточности изучения «холодных когниций» для понимания механизмов  процесса социального познания и расширил свою модель, добавив к системе «считывания мыслей» «эмпатическую» систему. Позднее J. Blair (2005) предложил свою модель под названием «концепция эмоциональной эмпатии» («concept of emotional empathy») для описания механизмов антисоциального поведения у детей и подростков. В отличие от так называемой когнитивной эмпатии автор определяет эмоциональную эмпатию как эмоциональную реакцию на переживания и обстоятельства других людей. В настоящее время когнитивная и эмоциональная  эмпатия и их соотношение у разных категорий больных стали предметом многочисленных исследований.

[1] Алекситимия ( от греч. λεξις – нет слов и θυμος – чувство, буквально: нет слов для чувств) – термин, введенный P. Sifneos для описания особенностей людей, испытывающих затруднения в осознании, вербализации и распознавании собственных эмоциональных состояний, дифференциации их с телесными ощущениями, склонных ориентироваться на внешние факты и события при наличии трудностей фокусировки на своих внутренних душевных процессах [3].

Андреева  И.Н. Эмоциональный интеллект: исследования феномена // Вопросы психологии. 2006. № 3. С. 78–86.

Андрева И.Н. Эмоциональный интеллект как феномен современной психологии / Новополоцк: ПГУ, 2011. 388 с.

Гаврилова Т.П. Проблема эмпатии: обзор зарубежных исследований // Вопросы психологии. 1975. № 2. С. 147–156.

Гаранян Н.Г., Холмогорова А.Б.  Концепции алекситимии (обзор зарубежных исследований) // Социальная и клиническая психиатрия. 2003. № 1. С. 128–145.

Ересько Д.Б., Исурина Г.Л. и др. Алекситимия и методы ее определения при пограничных психосоматических расстройствах. Пособие для психологов и врачей / Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт им.В.М. Бехтерева, 2005.

Карягина Т.Д. Философские и научные контексты проблемы эмпатии // Московский психотерапевтический журнал. 2009. № 4. С. 50–74

Курек Н.С. Превентивная патопсихология: Руководство / М.: издательство "Спутник+", 2009.

Левшунова Е.Н. Взаимсвязь эмпатии и алексимически-подобных проявлений личности // Материалы межрегиональной заочной научно-практической конференции «Актуальные проблемы психологии личности». НГПУ, 2009.

Лемиш В.В. Развитие эмоциональной сферы как условие эффективного общения в младшем школьком возрасте. Автор. дисс. …канд. психол. наук, М., 2010.

Холмогорова А.Б. Методика исследования нарушения рефлексивной регуляции мышления на материале определения понятий // Вестник МГУ. Вып. 14. Психология. № 3. 1983а. С. 64–69.

Холмогорова А. Б. Нарушения рефлексивной регуляции познавательной деятельности при шизофрении: автореф.  дис.  …  канд. психол. наук. – М., 1983б.

Baron-Cohen S., Leslie A. M., Frith U. Does the autistic child have a ‘theory of mind’ // Cognition. 1985. V.21. Pp.37–46.

Blair R.J. Responding to the emotions of others: dissociating forms of empathy through the study of typical and psychiatric populations // Conscious Cogn. 2005. V. 14. Pp. 698–718.

Grynberg D., Luminet O., Corneille O., Grezez  J., Berthoz O. Alexithymia in the interpersonal domain: a general deficit of empathy? // Personality and Individual Diffefences. 2010. № 49. Pp. 845–850.

Kleinberg J. Working with the alexithymic patient in groups / Psychoanalysis and Psychotherapy. 1996. № 13. Pp. 76–85.

Krystal  H.  Integration and Self Healing: Affect, Trauma,  Alexithymia  / Hillsdale, NJ: The Analytic Press, 1988.

Lane R.D., Sechrest L., Reidel R., Weldon V. Impaired verbal and nonverbal emotion recognition in alexithymia // Psychosom. Med. 1996. № 58. Pp. 203–210

McDonald P.W., Prkachin K.M. The expression and perception of facial emotion in alexithymia: A pilot study // Psychosom. Med.  1990. № 52. Pp. 199–210.

Mc Dougall J. The psychosoma and the psychoanalytic process // Int Rev Psychoanal. 1974.  № 1. Pp. 437–459.

Mehrabian A.,  Epstein N. A measure of emotional empathy // J Pers. 1972. № 40. Pp. 525–543.