Социальные представления подростков, склонных к риску

 

Постановка проблемы
исследования

Склонность к риску является как личностным, так возрастным и социальным феноменом, который проявляется в связи с определенными типологическими особенностями, но неизбежно нарастает в подростковом возрасте и юности, а также трансформируется в зависимости от социальной среды и обстоятельств социализации личности. Данные исследований М. Цукермана показывают, что в период с 9 до 14 лет склонность к риску стремительно возрастает и достигает максимальных значений к 18—20 годам, после чего неизбежно снижается [Zuckerman, 2000]. Многие авторы отмечают естественность риска для подросткового возраста, его условную нормативность, различая две направленности рискового поведения: социально допустимую и деструктивную [Башкина, 2007; Leung, 2004].

Наряду с этим, риск становится для подростков формой самораскрытия через внешнее поведение и острые телесные ощущения, так как подлинное са­мораскрытие для незрелой личности невозможно и оказывается субъективно еще большим риском, нежели опасность для здоровья или для жизни. Происходит своеобразная подмена: неготовность рисковать личностью (познавать себя, актуализировать и реализовывать свое Я, взрослеть) ведет к усилению физического риска ощущения границ Я и внешних возможностей Я. Все чаще молодые люди выбирают риск как альтернативную возможность ощутить вкус жизни, испытать себя и показать неограничиваемость собственных возможностей скучной реальностью.

Рисковое поведение является своеобразным отражением процесса формирования социальной идентичности, декларацией самости, выражающей стремление показать собственную уникальность, подняться над средним, обезличенным уровнем самопрезентации [Авдулова, 2011]. Определенная маргинальность, согласно Э. Эриксону, может лучше выразить уникальную идентичность подростка, в том числе и в существовании в качестве делинквента, если общество не способно предложить ему нечто другое [Эриксон, 2006].

Фактором рискового поведения для подростков становятся также сверстники, само общение с которыми нередко само по себе провоцирует рискованное поведение. При этом принадлежность к группе ровесников, обеспечивает удовлетворение потребностей в безопасности, в защищенности, в аффилиации и в достижениях, которые подросток разделяет с группой. К социальным факторам рискового поведения относятся также негативные характеристики социальной среды (чуждое окружение, делинквентное окружение, распространенность насилия в среде).

Важным личностным качеством, сопряженным со склонностью к риску является профиль временной перспективы, в частности, доминирование настоящего и несформированность перспективы будущего. В исследованиях Дж. Бой­да и Ф. Зимбардо показано, что склонность к риску коррелирует с профилем временной перспективы настоящего, а различия особенно ощутимы при сравнении с профилем личностей, ориентированных на будущее [Бойд, 2010].

Применительно к подростковому возрасту эта зависимость объясняет как рост поведения риска, так и его снижение в юности. Если для младших подростков закономерной временной ориентацией является сосредоточенность в настоящем и неспособность просчитать последствия риска как на личностном, так и на эмоциональном уровнях, то по мере взросления нормативная картина развития открывает подростку будущее. Ориентация на будущее, эмоциональная включенность в построение новой временной перспективы являются достаточно объективным показателем взросления подростка и отражают преодоление негативной фазы кризиса развития.

Рисковое поведение проявляется в тесной связи с социальными условиями и культурой общества. В зависимости от социальной реальности рисковое поведение обретает новые формы и новую поведенческую направленность. Но гораздо важнее, что склонность к рисковому поведению откладывает отпечаток на социальные связи и отношения подростков, влияет на их социальные представления и моральные ориентиры. Во многом преходящий скачок в рискованном поведении ведет к формированию определенной направленности социальных представлений.

Одним из базовых компонентов социальных представлений является отношение к социальным аксиомам, к справедливости, к социальным и моральным нормам и правилам, которые и стали предметом нашего исследования.

Представления о справедливости наиболее полно изучены в теории веры в справедливый мир, впервые озвученной М. Лернером, а затем развиваемой в исследованиях К. Дальберт, И. Липкуса, Л. Монтады [Нартова­Бочавер С.К, 2014]. Вера в справедливый мир понимается М. Лернером как базовые мировоззренческие представления об упорядоченности и справедливости мира, где каждый человек получает по заслугам. Эта вера отвечает потребности человека объяснить ситуации страдания, несправедливости, существования невинных жертв и представляет собой определенную иллюзорную установку, формирующуюся уже в детстве. Как подчеркивает М. Лернер, большинство людей стремятся организовать свою жизнь на основе обязательств и заслуг, принимая на себя ответственность, но не желая видеть несправедливость и трав­матичность реального мира [Lerner, 1978].

Адаптивные функции веры в справедливый мир широко представлены в процессах социализации личности. Так, в обзоре С.К. Нартовой-Бочавер показано, что субъекты с высокими показателями веры в справедливый мир значимо чаще проявляют просоциальное поведение, оказывают помощь другим, в большей степени удовлетворены жизнью, а также оптимистичны и дружелюбны [Нартова­Бочавер С.К, 2014].

В целом в социальных представлениях подростков и юношества идеи справедливости и социальных императивов фигурируют чаще, создавая онтологическую основу соотнесенности Я и общества. Социальные представления позволяют подросткам создавать собственную персонифицированную модель окружающей среды на основании описания, объяснения и категоризации различных компонентов социального окружения.

Социальные представления, согласно Т.П. Емельяновой, осуществляют познавательную функцию ориентации субъекта в социальной реальности [Емельянова, 2001], а в подходе С. Московичи важной характеристикой социальных представлений является их представленность в культуре, т.е. значимость и «выпуклость» в определенный момент в конкретном обществе [Московичи, 1995]. Таким образом, наличие социальных представлений, связанных со справедливостью и социальными регуляторами, отражает характер отношения к этой проблеме в среде подростков.

Описание модели и результатов
исследования

Нами было проведено исследование особенностей социальных представлений подростков с разным уровнем склонности к рисковому поведению. В исследовании приняли участие 63 подростка в возрасте от 13 до 15 лет, учащиеся 7—9-х классов. Исследование проводилось на базе ГБОУ «Школа № 107» г. Москвы. В исследовании использовались следующие методики. Исследование социальных представлений подростков изучалось нами на основании методик «Социальные аксиомы» М. Бонда и К. Леунга, «Шкала совестливости» В.В. Мельникова, Л.Т. Ямполь­ского и опросника «Вера в справедливый мир» Д. Клауди (в адаптация С.К. Нартовой-Бочавер). Склонность к рисковому поведению оценивалась на основании опросника «Диагностика склонности к риску» Т.П. Авдуловой. Кроме того, в качестве вспомогательной методики, мы провели тест «Эмоциональный интеллект» Д. Гоулмена.

Опросник «Социальные аксиомы» М. Бонда и К. Леунга направлен на выявление отношения к трем классическим универсальным социальным аксиомам, отношение к которым, согласно идее авторов, отражает социальную позицию личности. Социальные аксиомы воссоздают наиболее общие убеждения человека относительно самого себя, социального окружения, а также физического и духовного мира. Социальные аксиомы играют определяющую роль как в отражении картины мира, так и в построении реальных социальных связей и становятся конкретными социальными ориентирами личности [Татарко, 2008; Leung, 2004]. М. Бонд и К. Леунг, обобщая и систематизируя социальные аксиомы, выделили три наиболее общих, на их взгляд, базовых положения: контроль судьбы, религиозность и ожидание вознаграждения (награда за усилия).

1.    Награда за усилия. Суждения этой социальной аксиомы отражают оптимизм в отношении того, что трудности жизни могут быть преодолены личностными усилиями и приложением ресурсов человека к решению проблем. Эта аксиома отражает готовность принимать на себя ответственность и труд в построении собственной жизни.

2.  Религиозность. Содержание этой аксиомы фокусируется на положительных функциях веры и религиозной позиции. Авторы выделяют религиозную веру и практику как неотъемлемую черту любой культуры. Отношение различных культурных групп к религиозности варьируется.

3.    Контроль судьбы. Показатели по данному фактору позволяют понять отношение к таким жизненным темам, как предсказуемость важных результатов и «предрешенность» того, что происходит в жизни. Эта аксиома отражает отношение к определенному фатализму.

«Шкала совестливости» В.В. Мельни­кова и Л.Т. Ямпольского предназначена для исследования отношения к социальным и этическим нормам и требованиям. Высокие значения по шкале отражают такие проявления совестливости, как добросовестность, ответственность, принципиальность, руководство моральными правилами в жизни. Это лица, ориентирующиеся на нравственный стандарт и социальные ожидания, как правило, с хорошим самоконтролем и саморегуляцией [Васильева, 2013].

Опросник «Вера в справедливый мир» Д. Клауди (в адаптации С.К. Нартовой- Бочавер) позволяет исследовать такой базовый структурный компонент личности как «веру в справедливый мир», который воспроизводит в себе, как минимум, три адаптивные функции: 1) принятие субъектом на себя обязательств поступать справедливо; 2)сформиро- ванность внутренней уверенности в том, что и другие будут поступать справедливо в ответ на справедливость субъекта; 3) осмысленное отношение к жизни и стремление упорядоченно интерпретировать события своей жизни. Вера в справедливый мир выступает как социальный стереотип, упрощающий адаптацию, поддерживающий упорядоченную картину мира и формирующий доверие субъекта к миру и людям. Вера в справедливый мир выступает в двух показателях: вера в персональный справедливый мир и вера в общий справедливый мир [Нартова­Бочавер С.К, 2014].

Методика «Диагностика склонности к риску» Т.П. Авдуловой направлена на выявление уровня рискового поведения. Стимульный материал представлен 15 вопросами, каждому из которых соответствуют 5 вариантов ответов по шкале Лайкерта, которые кодируются по 5-балльной системе от «совершенно не согласен» до «полностью согласен». Кро­
ме того, методика позволяет проанализировать некоторые причины склонности к риску: недооценка последствий своих действий; стремление продемонстрировать взрослость и самостоятельность; стремление пережить сильные эмоции; стремление лучше понять себя [Авдулова, 2011].

Методика «Эмоциональный интеллект» Д. Гоулмена представляет собой вариант самоотчета, определяющий коэффициент эмоционального интеллекта, показывающий насколько человек хорошо понимает свои эмоции, чувства других людей и может управлять своей эмоциональной сферой во взаимодействии с окружающими. Д. Гоулмен как раз понимает эмоциональный интеллект как ведущий фактор социальной успешности личности и компонент социальной компетентности личности [Гоулмен, 2008].

Описание и анализ результатов
исследования

Результаты распределения испытуемых нашей выборки по уровням рискового поведения представлено в табл. 1.

Таблица 1

Распределение подростков по уровням рискового поведения (в %)

Большинство подростков (79%) продемонстрировали средний уровень рискового поведения, отражающий определенное возрастное увеличение готовности совершать опасные действия. При этом высокий уровень рискового поведения оказался у 10% участвовавших в исследовании подростков, а низкий показатель — всего у 11% опрошенных. Обобщенные данные по выборкам взрослых людей демонстрируют цифру в 3—5% респондентов, склонных к высокому риску, а 95—97% взрослых людей являются рискофобами [Ильин, 2012].

Соотношение уровней эмоционального интеллекта и склонности к риску у подростков нашей выборки представлено в табл. 2.

Таблица 2

Соотношение уровней эмоционального интеллекта и склонности к риску
у подростков (в %)

Как видно из табл. 2, склонность к риску линейно не связана с эмоциональным интеллектом, однако определенная тенденция прослеживается. При общем доминировании среднего уровня склонности к риску, при низком эмоциональном интеллекте это соотношение несколько меняется в пользу повышения процента подростков с высокой склонностью к риску, а при высоком эмоцио­
нальном интеллекте процент подростков с высокой склонностью к риску снижается. Эта тенденция, как показал статистический анализ, незначима, однако позволяет продолжить анализ влияния эмоционального интеллекта на рисковое поведение подростков через опосре­дующие это поведение механизмы.

Распределение подростков по уровням эмоционального интеллекта выглядит следующим образом: 27% подростков продемонстрировали низкий уровень эмоционального интеллекта, 52% — средний уровень и 21% — высокий уровень эмоционального интеллекта.

Результаты проведения методики «Социальные аксиомы» представлены в табл. 3.

Таблица 3

Уровни ориентации на «Социальные аксиомы» (в %)

Для подростков в целом оказалась наиболее значимой социальная аксиома «Награда за усилия» как ориентация на собственную активность и возможность влиять на события. Любопытно, что на взрослой российской выборке эта аксиома фактически не проявилась в утверждениях респондентов и не была выявлена факторным анализом структуры социальных представлений испытуемых [Нартова­Бочавер С.К, 2014]. Это позволяет выделять аксиому «Награда за усилия» как специфически важную именно для подросткового периода развития, как принятие своей активности и ответственности за изменения.

Помимо этого, важной оказалась и социальная аксиома «Контроль судьбы», средние и высокие показатели по которой в совокупности продемонстрировали 90% подростков. Вместе с тем, по аксиоме «Религиозность» подростки чаще, чем по двум другим, демонстрировали низкие значения. Однако именно социальная аксиома «Религиозность» оказалась действующим фактором, связанным со склонностью к рисковому поведению подростков. Обнаружена значимая отрицательная двусторонняя корреляция между уровнем склонности к риску и уровнем религиозности подростков (-,412; при р<0,01).

Таким образом, в отношении наиболее типичных социальных аксиом подростки со склонностью к риску обладают выраженной особенностью — отсутствием религиозности и, наоборот, религиозные подростки в большинстве своем демонстрируют выраженную осторожность и рациональность. Также стоит отметить, что по данным зарубежных исследований, степень принятия социальной аксиомы «Религиозность» в целом ниже, чем продемонстрировали отечественные респонденты.

Следующей особенностью склонных к риску подростков является их отношение к моральным нормам. Уровень совестливости и склонности к риску, по нашим данным, значимо связаны между собой. Связь вновь отрицательная: -,437, при р<0,01. В целом подростки продемонстрировали выраженно положительные показатели ориентации на моральные нормы: высокий уровень совестливости у 40% подростков; средний уровень совестливости — 57%; низкий уровень — всего 3% подростков. Этот результат имеет два важных следствия. Прежде всего, он характеризует подростков, даже в критической фазе развития (а период 13—14 лет многими исследователями определяется как выраженно негативная фаза кризиса), как морально ориентированных личностей, по крайней мере, на уровне суждений. Второе следствие связывает рисковое поведение с отсутствием моральных ориентиров, что предполагает совершенно новые уровни анализа причин развития подростковой склонности к риску и ее структуры. Поэтому необходимо в дальнейшем обратиться (в связи с исследованием проблемы риска) к изучению таких личностных компонентов, как чувство вины, децентрация, ориентация на другого.

Результаты исследования особенностей веры подростков в справедливый мир представлены в табл. 4.

Таблица 4

Данные методики «Вера в справедливый мир» (%)

 

Вера в справедливый мир включает в себя, согласно подходу Д. Клаудии, три основных компонента: потребность в порядке, персональная вера в справедливый мир и общая вера в справедливый мир (справедливый мир для других) [Dalbert, 1998; Dalbert, 2001]. Результаты показывают общую ориентацию подростков на справедливость на уровне средних значений. Наибольшие показатели обнаружены по такому компоненту веры в справедливый мир, как персональная вера в справедливый мир, т.е. позиция справедливости в отношении собственного Я: если я буду поступать по справедливости, то и в отношении меня жизнь будет справедлива. Это позиция индивидуальной справедливости, которая делает жизнь более защищенной и внутренне предсказуемой, формируя предпосылки для развития ценностных ориентаций личности как сознательной надстройки над нереалистичными бессознательными убеждениями.

Интересно, что в исследованиях персональной веры в справедливый мир П. Стрилана и Р. Саттона было обнаружено, что субъекты с высокими показателями данной характеристики не мстительны и в большей степени готовы прощать обиды, отказываться от агрессивных моделей поведения, даже если они не испытывают симпатии к обидчику (по сравнению с субъектами с низкой персональной верой в справедливый мир) [Strelan, 2011]. С.К. Нартова-Бочавер приводит данные об обусловленности у подростков верой в справедливый мир позитивных планов на будущее и удовлетворенности жизнью. Для юношей это качество однозначно коррелирует с психологической адап- тированностью [Нартова­Бочавер С.К, 2014].

В нашем исследовании обнаружена значимая отрицательная двусторонняя связь между склонностью к риску и верой в персональный справедливый мир у подростков (значение корреляции 0,325, при р<0,05). Подростки, склонные к риску, одновременно не склонны к вере в справедливый мир и не ориентируют свое поведение нормами справедливости.

 

Сводные результаты статистически значимых связей между особенностями социальных представлений подростков с различным уровнем склонности к риску представлены в табл. 5.

Таблица 5

Значимые корреляционные связи склонности к риску и социальных представлений подростков

Условные обозначения: «*» — корреляция значима на уровне 0,05 (двухсторонняя); «**» — корреляция значима на уровне 0,01 (двухсторонняя).

Несмотря на невысокий процент подростков по нашей выборке, выраженно склонных к риску, социальные представления этих подростков кардинально отличаются от большинства, демонстрирующего средние значения рискового поведения. Склонные к риску подростки не верят в необходимость упорядоченности и предсказуемости жизни, не верят в персональный справедливый мир. Они отличаются низкой ориентацией на моральные и социальные нормы и требования, низкой ответственностью за свои решения и отсутствием религиозных убеждений.

Вместе с тем, не удалось выделить значимо специфических особенностей склонных к риску подростков в области эмоционального интеллекта и отношения к таким социальным аксиомам, как контроль судьбы и награда за усилия.

Полученные данные согласуются с данными других исследований, проведенных на взрослой выборке. Так, Х. Лерч выявил отрицательные связи между склонностью к риску и социальной желательностью, социальной ответственностью и совестливостью [Lerch, 1994]. В другом нашем исследовании, проведенном на подростках с фактической асоциальной направленностью поведения (подростки, стоящие на учете в полиции) было показано, что уровень склонности к риску у этих подростков выше, чем у их социализированных сверстников. Однако эти различия не стали значимыми, что подтверждает положение об условной нормативности склонности к риску в отрочестве [Lerch, 1994].

В этой связи важно увидеть проблему с другой стороны. Воздерживающиеся от риска подростки отличаются высокой потребностью в упорядоченности мира и ориентацией на четкие универсальные правила. По всей видимости, эти правила они находят в религии, для несклонных к риску подростков характерен высокий уровень поддержки социальной аксиомы «Религиозность». Эти подростки демонстрируют высокий уровень совестливости на фоне сохраняющейся веры в персональный справедливый мир, хотя, как показывают исследования, в отрочестве, как правило, происходит разочарование в вере в справедливый мир и взрослеющий субъект исповедует более реалистичные социальные представления. Однако снижение наблюдается к 16—18 годам [Нартова­Бочавер С.К, 2014]. Для подростков, по данным зарубежных исследований, вера в персональный справедливый мир является ресурсом совла­дания с трудными жизненными ситуациями, профилактики депрессии, поддержания высокого самоуважения [Sutton, 2008].

 

Социальные представления как достаточно общее отношение к миру, формируясь во взаимосвязи с возрастной феноменологией рискового поведения, претерпевают определенные трансформации, отражающие специфическое отношение к обществу. В дальнейшем на фоне снижения рискового поведения, социальные представления приобретают черты устойчивости, так как отрочество является сензитивным периодом для формирования социальных представлений. Взаимовлияние социализации и склонности к риску оказывает воздействие на дальнейший ход развития субъекта, а знание этих особенностей позволяет прогнозировать и контролировать ход развития, по крайней мере, на подростковом этапе.