Стресс и страх в экстремальной ситуации

Актуальность и введение в проблему. Обращение к проблеме человеческих переживаний, эмоций, состояний, продиктовано их детерминирующей функцией по отношению, практически ко всем сферам бытия (развитие, коммуникация, отношения, деятельность, ценностная реализация). Феномены страха и стресса относятся к ключевым компонентам жизнедеятельности личности и общества, в целом. С одной стороны, данные эмоциональные феномены, уже были подвергнуты научному анализу и исследованиям, особенно в области изучения стресса [Абабков, 2004; Arnsten, 2015; Clayton, 2011; Mazda, 2017; Perrez, 1992; Quick, 2003], с другой стороны, современная ситуация мирового общественно-экономического развития, связанная с появлением целого ряда факторов и обстоятельств жизни, а также новых исследовательских данных, которых не было, даже еще несколько лет назад, заставляют вновь, серьезным образом, обратиться к данной тематике.

Актуализация проблемы источников и особенностей функционирования личностных страхов современного человека, детерминирована увеличением общего количества экстремальных ситуаций и видов деятельности, протекающих в сложных (технико-технологических условиях, с повышенным уровнем ответственности), нарастающим потреблением антидепрессантов и психоактивных веществ, увеличением лиц, имеющих пограничные личностные и эмоциональные расстройства (включая разнообразие аддикций), активизацией агрессивных форм защитного поведения (фильм «Джокер» (США, 2019) — одна из ярких обобщающих иллюстраций по данной теме) и увеличением социальной востребованности психотерапевтической помощи (в широком понимании, включающим психологическое обучение, просветительскую и консультативную практики).

В отношении обще-социальных страхов (свойственным большим группам людей), ситуация, так же весьма актуализирована, в частности проблемой широкомасштабных миграций, что ярко прослеживается на ситуации современной Европы. Например, исследования в Германии, уже фиксируют появление некоего основательного страха «перемен», связанного с постоянным увеличением «миграционных потоков» (Альтмейер Л. (2012) Die neuen deutschen Heimatsucher), в то время, как совсем недавно (конец ХХ столетия), на первом месте у большинства европейцев были традиционные страхи (утраты близкого человека (первое место), болезни (третье место), смерти (седьмое (!) место) [Bühlmann, 2004]. А в настоящий период, с возникшей общемировой проблемой распространения коронавирусной инфекции, ситуация изучения страхов и возможности управления ими, максимально актуализируется.

Что касается стресса, то его механизмы и феноменология описаны в большом количестве источников научного (теоретического и прикладного) и научно­популярного формата. Несмотря на это, и учитывая, что по современным данным, стресс является одним из базовых механизмов энтропии и распада, вряд ли можно оставить эту тему вне рассмотрения в контексте самых разнообразных проблем [Розенова, 2019]. О стрессе (как источнике энтропии) подробно и основательно рассмотрено в работах М.П. Чернышевой (2014, 2019)[I].

В настоящей статье, мы обратились к рассмотрению страха и стресса в контексте экстремальной ситуации, однако, в начале, мы должны оговорить ряд общих моментов.

1.    Феноменология страха, его физиологические и психологические механизмы.

В начале, следует определиться в отношении страха и его генезиса. Чаще всего, когда речь идет о страхе, обыватели и часть ученого сообщества, «помещают» его в категорию базовых и врожденных эмоций. Однако, это не совсем так. У. Джемс полагал страх «онтогенетическим ранним инстинктом» человека. Дж. Уотсон называл страх (наряду с яростью и любовью) одной из «готовых» эмоций, хотя считал, что предметные страхи возникают при жизни, на основе условных стимулов [Adler, 1998; Tomkins, 1970]. Льюис, так же, выделял «первичные эмоции», в числе которых были включены страх, радость, гнев, печаль, отвращение, удовольствие [Tomkins, 1970]. Плачик определял страх и гнев базовыми эмоциями, в которых языком поведения являются избегание, а языком функции защита [Platchik, 1980]. Магда Арнолд, разделившая эмоции на позитивные и негативные, импульсивные и эмоции борьбы, помещает страх в эмоции борьбы, если объект опасный или неопределенный [Arnold, 1960].

Стенли Холл, исходил из биогенетических основ психической жизни и говорил об инстинктивном страхе, как воспроизводимой реакции предков. Однако его исследования о преобладании (практически в два раза) количества страхов у девочек, в сравнении с мальчиками, и его вывод о том, что предметом страха может выступить любой объект, привели к снижению уверенности ученого во врожденности страха [Hall, 1904].

Не все ученые и исследователи считают страх врожденным. Кэннон и Мараньон, считают, что для эмоции необходим достаточно развитый когнитивный компонент, а простое возбуждение не может вызвать полноценную эмоцию. Шехтер и Лазарус, так же, не считают эмоции врожденными. В. Штерн, К. Грос, Д. Сели не считали страх врожденной эмоцией, хотя Грос и Сели признавали наличие биологической основы боязни непривычного [Gross, 1995; Izard, 1971; Tomkins, 1970].

К. Бюлер различал реакции страха (Angst), которые отсутствуют у ребенка в первые месяцы жизни, и некие врожденные реакции «вздрагивания-испуга» (erschrecken), фиксируемые уже и в первые месяцы жизни. Изард, так же, не считал страх врожденным и писал, что Уотсон, в раннем онтогенезе, скорее, наблюдал не страх, а испуг [Adler, 1998; Tomkins, 1970].

В XX и XXI веке признанным оказалось, что страхи — суть социально-обусловленное явление психической жизни человека, формируемое во многом, за счет научения и обучения. Ребенка, с одной стороны, научают бояться (пугают, что «Бабай придет и утащит»), а с другой стороны, учат иерархически дифференцировать страхи, выделяя важные и существенные (бояться огня, транспорта, незнакомых ситуаций с высоким уровнем неопределенности) и менее значимые — несерьезные, ситуативные (неприятные картинки, страшные игрушки, страшные истории и т. п.) [Adler, 1998].

Таким образом, беглый взгляд на трактовки зарубежными специалистами генезиса страха, говорит о наличии нескольких позиций: 1. страх, рассматривается, как врожденная составляющая психики, и 2. страх, как феномен, приобретаемый и формируемый за счет опыта, информации и их когнитивной обработки. Эти позиции взаимно дополняют друг друга, и только более тщательное изучение данного вопроса на уровне современных психофизических, психофизиологических и генетических исследований, позволит получить более отчетливые научные представления по данной проблеме.

В отечественной литературе проблематика страха, доминирующим образом, представлена в отношении рассмотрения детских и школьных страхов (часть, которых, кстати, попадает в экстремальный ракурс рассмотрения), а классификации страхов базируются на объектах страха, уровнях или некоторых содержательных аспектах его проявления (физиологический, психологический, ментальный, социальный, промежуточный (и биологический и социальный)).

В настоящей статье, мы, частично, опираемся на опыт европейских (а именно, немецких) исследований, поскольку в Германии отмечается наибольший рост публикаций по данной проблематике. Например, в период с 1993 по 2003 год, там было опубликовано 20 870 статей по теме «страх» и каждый из авторов отмечал недостаток представленности и разработанности данной проблемы, особенно в свете современного развития науки [Becker, 2004].

Для понимания сути проблемы, нам показалось интересным взять за основу некоторые языковые «формулы», связанные с обозначением страха. Например, в церковно-славянской и старорусской традиции «страхъ» понимается как сужение пространства, стеснение, оцепенение [Ямшанова, 2016, с. 139]. Данные определения переживания страха нам еще понадобятся, но к ним вернемся несколько позже.

Анализируя знаковые, лексические формы обозначения эмоции страха, мы остановились на лексемах немецкого языка. В немецком языке понятие страха представлено двумя четко дифференцируемыми лексемами «Furcht» и «Angst», которые, по выводу исследователей, в обиходном употреблении часто перемешиваются и используются синонимично, однако имеют некоторые корреляты с выделенными разновидностями страха, фиксируемыми в научном языке психологии, философии, социологии и медицины [Ямшанова, 2016, с. 142; Becker, 2004].

Разбор данных форм лексической репрезентации феномена страха, позволяет дифференцировать весьма существенные моменты в понимании природы и специфики этого сложного психического феномена.

Слово «Furcht» (не имеющее множественной формы) используется (по крайней мере, в классическом языковом варианте) для обозначения реагирования человека на конкретную (видимую, предметную) угрозу, которая определена в своих границах (имеет размер, объем, цвет, временную и пространственную протяженность). Мы можем сказать, что это некий опредмеченный страх, который порождается, чаще всего, внешними объектами. Мы бы, в свою очередь, назвали данную разновидность переживания «экзогенным страхом», который, преимущественно, задается внешней реальностью.

Словом «Angst» обозначаются такие типы реагирования, которые связаны с чем-то неопределенным, беспредметным, неясным, неоформленным, смутным, диффузным, безотчетным, не имеющим границ, навязчиво повторяющимся. Этот тип реагирования задается внутренними источниками (опасениями), в силу чего, мы можем назвать эти переживания «эндогенными страхами». В психологической и психоаналитической литературе, этот тип страха соотносим со страхами невротического, фобического и экзистенциального характера [Angst – Furcht, 2018].

В физиологических проявлениях и моторике Furcht- страхи и Angst-страхи, видимо, схожи и функционируют по формуле Ф. Перлза «страх есть возбуждение минус кислород»: от страха мы «задыхаемся», отмечается усиленное сердцебиение или «замирание сердца», возникает ощущение стеснения, ограничения, тесноты (что, как мы указывали выше, отражено и в этимологии русской лексики). Переживание страха приводит к известным телесным изменениям: внешнего вида («перекошенное лицо», «расширенные зрачки»), тремора конечностей («трясущиеся руки» «дрожь в коленях». «подкосились ноги»), изменения сердцебиения, температурных изменений («холодный пот» «холодные руки»), затруднения с дыханием и речью («перехватило горло», «прилип язык», «комок в горле»), возможные нарушения пищеварительной системы (тошнота, рвота). На этом первичном этапе, уровне физиологических проявлений страха, организм, видимо, фиксирует особенность, необычность, опасность ситуации и сигнализирует тревогой и мобилизацией.

Далее, усиливается моторное реагирование и повышается экспрессия (выражение) актуального состояния: происходит нарастание активности или усиливается паралич действия (ступор). Обычные реакции возможны в вариантах бегства, борьбы, оцепенения. Большинство исследователей отмечают, что страх, гораздо реже является источником реакций борьбы: чаще, это реакции бегства или оцепенения [Angst – Furcht, 2018; Bühlmann, 2004].

На психологическом и когнитивном (ментальном) уровне Furcht-страхи, в силу их конкретности и опред- меченности, распознаются и оцениваются более адекватно, с более надежным прогнозом и установлением этиологических аспектов (в качестве основы, здесь, видимо выступает инстинкт самосохранения) [Becker, 2004; Bühlmann, 2004; Zörnpfenning, 2001]. А вот Angst-страхи (исходящие из внутренней среды и не имеющие четких границ), уже мозаично и иррационально комбинируются с чувством вины, обиды, печали, гнева, возмущения, преувеличения серьезности, с тенденцией формирования «негативной аффективности» [Becker, 2004; Blankertz, 2017; Vaas].

На уровне контроля, человек, до определенной степени и с определенной успешностью, способен контролировать ситуацию Furcht-страха, но ситуация Angst-страха, скорее сама, осуществляет контроль над личностью [Zörnpfenning, 2001]. Это то, что называют «быть в плену у своего страха», и то, что является предметом психотерапии, главным методом которой является путь превращения Angst-страхов, в Furcht-страх (более конкретный, понимаемый, контролируемый) [Angst – Furcht, 2018; Zörnpfenning, 2001]. Научно зафиксировано, что Furcht-страх может легко сам трансформироваться в Angst-страх (фобию, невротическое навязчивое состояние), а вот обратно, из Angst-страха в Furcht-страх, путь более сложный, требующий внутреннего осознанного (и как правило, весьма напряженного и систематического) усилия, а иногда и вмешательства специалистов [Angst – Furcht, 2018; Harder].

Разберем ситуацию. Один из распространенных человеческих страхов — это страх опасных животных. Представьте, что Вы пошли на экскурсию в крокодилий питомник. К самому крокодилу (его размеру, виду, движению), правильно применить термин Furcht- страха. А вот вся неопределенность актуальной ситуации и ее последствий, связанных с крокодилом (все, что Вы знаете и слышали когда-то о них зловещее (возможность быть укушенным или убитым этим крокодилом, непонятность его пространственного поведения и т. п.), скорее относится к Angst — страхам. Такое сочетание страхов обеспечивает владельцам парков- питомников и сафари-парков высокую доходность: люди там имеют возможность, с одной стороны, усилить свои невротические Angst-страхи, и одновременно, опредметить их в конкретных Furcht-страхах, снизив общий накал собственных внутренних переживаний. Тот же механизм работает в пристрастиях к фильмам-ужасам, триллерам, сказкам.

Возвращаясь к ситуации прогулки по крокодильему парку-питомнику: пока Вы идете и наблюдаете за крокодилами и думаете о них, представляете себя рядом с ними в живой природе и т. п., в Вас работают на умеренном уровне Angst-страхи, подстегивая и будоража Ваше воображение, позволяя пережить некоторый необходимый уровень возбуждения. Но представим, что Вы были неловки (или заграждения оказались ненадежными) и свалились в вольер к тому самому крокодилу, который на расстоянии, всего лишь оживлял фантазию. Видимо, мгновенно (во всяком случае, очень быстро) произойдет преобразование размытого Angst-страха неопределенности, в совершенно конкретный животный Furcht-страх, который и заставит Вас либо действовать на выживание (бежать, бороться, спасаться, призывать помощь), либо погубит оцепенением, когда Вы не сможете действовать и замрете в ожидании гибели.

Столкновение с экстремальной ситуацией, если это происходит в контролируемой (безопасной) среде, используется в современных практиках психотерапии, для реабилитации современников от фобических и депрессивных реакций.

Хеннинг Бергенхольц отмечает, что сто лет назад превалировали конкретные страхи (Furcht-страхи), но в современном мире ситуация радикально изменилась, и сейчас доминируют Angst-страхи (неопределенные, диффузные, внутренне детерминированные), примерно в соотношении от 6:1 до 9:1 [Henn-Memmeshemier, 2012].

Таким образом, применение лингвистических форм обозначения феномена страха (заимствованные в немецком языке), позволяет дифференцировать сложный комплекс состояний, связанных с переживанием опасности, угрозы, уничтожения, повреждения, по достаточно понятным основаниям. Это имеет потенциал создания более точного диагностического инструментария (не только по феноменологии, но и по механизмам формирования и функционирования страха) и оригинальной методической базы в интерпретации полученного материала. Мы не использовали лексемы русского языка, поскольку в нем (в доминанте) существует именно понятие «страх», либо «модель» исследуемого пеерживания пришлось бы изрядно усложнять, добавляя к «страху» понятия «боязнь», «испуг» и еще что-нибудь, что создает громоздкость конструкции в теоретическом и практическом плане.

2.    Страх и стресс в экстремальной ситуации.

Доминирование и склонность современного человека внутренне порождать неопределенные страхи, детерминирует и проблему более сложного и тяжелого реагирования личности в ситуации стресса (бытового, профессионального, социального, экономического).

Взаимосвязи страха и стресса достаточно туманны, особенно, с точки зрения механизмов их порождения и возникновения. С одной стороны, фактор страха (угрозы, опасность) выступают важным стресс-фактором нашей жизни. Например, руководитель держит в страхе увольнения коллектив (создает неизвестность и неопределенность критериев оценки работы), и это служит источником развития у работников стресса (и даже дис­тресса, если эта ситуация развивается длительно или чрезмерно интенсивно). В приведенном примере, на уровне индивидуума, работают как Furcht-страхи (конкретного увольнения, с четко очерченными действиями и последствиями), так и Angst-страхи (связанные с неуверенностью в себе или своих действиях, общей тревогой за существование, развитием возможных последствий для персональной самооценки, статуса, влияния ситуации на родных и близких и т. д.).

С другой стороны, сам стресс (его стадиальное протекание, ощущение и наступление последствий) является для человека источником формирования страха переживания стресса и попадания в стрессовую ситуацию. Особенно, это заметно у людей и в сообществах, где присутствует примитивная осведомленность о стрессе, что порождает ригидные защитные механизмы ухода от напряжений («страх напряжений», интенсивных нагрузок, непривычных ситуаций), в том числе, в ситуациях профессиональной деятельности, когда работник начинает использовать стратегию имитации деятельности, чтобы «не перегрузить себя», Такое поведение не является конструктивным, поскольку ограничивает человека в получении опыта (даже приятного) и развитии способностей, а так же, создает значительные проблемы для самой личности, и для окружающих. Особенный урон наносится механизмам саморегуляции и психической устойчивости, которые выступают основой противостояния экстремальным воздействиям [Embedding emotional intelligence, 2015; Joseph, 2007; Resilience training with, 2015].

Мы не случайно сделали оговорку о наличии «примитивной осведомленности о стрессе». Дело в том, что при наличии большого количества литературы по проблеме стресса, значительное число людей (включая представителей опасных профессий, руководителей, педагогов, социальных работников, т.е. тех, кто ирофессионально находится сопряженным с данной проблемой) имеют весьма упрощенные представления о стрессе (его последствиях и механизмах развития). Кроме того, отмечается недостаток способности дифференцированно применить, даже эти простые знания, к обыденным жизненным практикам и самому себе [Абабков, 2004; Design of the, 2013; Predictors of suicide, 2014; Shakespeare Finch, 2011].

Современные источники по проблеме стресса свидетельствуют, что те знания, достижения и стратегии работы со стрессом, что были наработаны в период с середины XX века до начала XXI столетия, оказались как бы забыты, и новые исследования, не отталкиваются от достигнутого, а как-то снова открывают тоже самое (особенно в части профилактики и работы со стрессовыми состояниями) [Абабков, 2004; Mazda, 2017]. Но, это предмет отдельного анализа.

Особенности страх- и стресс-реагирования прослеживается в ситуациях, называемых экстремальными, т. е. таких, в которых человек напрямую, но в течение непродолжительного периода, взаимодействует со сверхсложной обстановкой (значительно выходящей за рамки обычного, наполненной неблагоприятными и угрожающими для жизнедеятельности факторами), приводящей его на грань персонального порога адап- тированности. Экстремальная ситуация — это исключительно опасное событие, или совокупность опасных событий, создающих угрозу жизни или здоровью, протекающих в ограниченном временном континууме. Последнее, создает давление фактора времени, при котором привычные стратегии, приспособления, принятии решений и действий, не являются эффективными, ана выработкуновых нетресурсов. Экстремальными называются и такие ситуации, о которых человек может быть осведомлен и готовиться к ним заранее, но эти ситуации требуют максимальной включенности субъекта, активизации его ресурсов (физических, ментальных, эмоциональных, ценностных), выдержки и соответствия неким требованиям (например, экзамен, тестирование при приеме на работу, игра по типу «Что, Где, Когда»).

Эти нюансы определения экстремальной ситуации влекут за собой и своеобразие механизмов взаимодействия страха и стресса, что требует оригинального эмпирико-экспериментального изучения. В теоретическом плане, и на основе приведенного выше, лингвистического концепта страха, мы можем выделить:

— экзогенные экстремальные ситуации (Furcht — экстремальные ситуации), связанные с внезапным наступлением опасного события, очерченного в пространственно-временных и предметно-объектных границах. Здесь, страх, в привычном понимании, может быть минимально проявлен, в силу необходи - мости действовать и преодолеть угрозы. Такое положение дел возможно, на базе имеющегося опыта практической деятельности, внутренней саморегуляции и ценностно-смысловой обеспеченности личности [26, 13]. Второй вариант, в этом типе Furcht — экстремальной ситуации, связан с поглощением страхом любой активности преодоления. В этом случае, необходима помощь, без которой человек может ока - заться на краю гибели.

В случаях экзогенной экстремальности (Furcht — экстремальности), стресс-реакции могут не развиваться (за счет быстрой мобилизации и решения ситуации) или быть отсроченными в варианте восстановления- реабилитации. По мнению авторов, опирающихся на свой практический консультативный опыт, в подобных ситуациях не исключено развитие посттравматических состояний, выраженных в появлении страха подобных ситуаций и обстоятельств.

— Эндогенные экстремальные ситуации (Angst — экстремальные ситуации) — известные заранее, но требующие максимизации напряжения ресурсных систем. В этих ситуациях Angst-экстремальности (имеющих зазор неопределенности, вариативности), доминируют Angst-страхи, имеющие комплексно-мозаичный характер (описанный нами выше), и они в большей степени провоцируют реакции оцепенения («ступора», «зависания»), вместо активации и мобилизации. Вероятно, причина кроется, в доминировании «мысленного проигрывания последствий» и «давления ответственности» (возникают угрозы самооценке, статусу, престижу, достижениям). Все это создает «эмоционально забитый» фон общего состояния. В таких ситуациях стресс непосредственно следует за страхом, или стресс и страх могут развиваться параллельно­одновременно, создавая широкий спектр долгоиграющих (но, возможно, слабо осознаваемых) последствий невротического характера.

Таким образом,

— Применение лингвистического подхода к пониманию феноменологии страха позволяет выделить два типа страх-реагирования: экзогенно порождаемые страхи (конкретизированные по объекту, имеющие достаточно отчетливые границы, возникающие под влиянием внешней реальности, поддающиеся более-менее адекватной оценке и контролю) и эндогенно порождаемые страхи (детерминированные внутренней средой человека, характеризующиеся беспредметностью, неопределенностью, размытостью границ и неясностью, но способностью «захватывать» личность).

— Соотношение и взаимовлияние страхов и стресса имеет сложный характер, определяемый типом ситуации и особенностями комплексной личностной организации человека (включающей его психофизиологический статус). Страх и стресс могут выступать взаимо- детерминантами.

— Выделенные типы экстремальности ситуации (экзогенная экстремальность и эндогенная экстремальность) определяют типы страх- и стресс- реагирования, в сочетании со спектром возможных последствий.