Взаимосвязь показателей состояния волевой регуляции и этнической идентичности

Последние десятилетия наблюдается устойчивый интерес к проблеме воли как в отечественной, так и зарубежной психологии, что обусловлено значительным вкладом волевой регуляции в эффективность различных видов деятельности [4]. В зарубежной психологии под волей понимается самостоятельный психический метапроцесс, обеспечивающий управление внутренними ресурсами субъекта в процессе реализации намерения в действии. В соответствии с этими представлениями наибольшее внимание уделяется исследованиям психофизиологических и индивидуально-психологических механизмов волевой регуляции [15; 18; 19; 20; 21].

Иной подход к исследованию воли сложился в отечественной психологии. В частности, в рамках культурно-исторической и деятельностно-смысловой парадигмы воля рассматривается в контексте проблемы овладения человеком своим поведением и психическими процессами [1; 3; 9]. В связи с этим В.А. Иванников предлагает рассматривать волю как одну из «... форм (способов) произвольной регуляции, которая состоит в овладении человеком собственным поведением и психическими процессами для решения задач, которые личность принимает как свои собственные в соответствии со своими ценност­но-смысловыми установками» [5, c. 113].

Воля как высшая психическая функция имеет социальное происхождение и определяется характером отношений, связывающих человека с окружающим миром. В частности, воля может быть связана с особенностями национальной культуры, предъявляющей определенные требования к волевой регуляции субъекта в соответствии со спецификой традиционного образа жизни и ценностей, а также предлагающей человеку набор этнокультурных средств и устойчивых способов овладения собственным поведением и психическими процессами. В связи с этим важным направлением изучения воли становятся кросскуль- турные исследования, позволяющие установить связь между спецификой национальной культуры, с одной стороны, и особенностями состояния волевой регуляции представителей этноса — с другой.

Результаты исследований подтверждают предположение о связи национальной культуры и воли и показывают наличие значимых различий в показателях состояния волевой регуляции у представителей различных этнических групп. Наибольшие показатели наблюдаются в группах тувинцев и кабардинцев, а наименьшие — в группах русских и коми [16; 17]. Вместе с этим вопрос о природе этих закономерностей и психологических механизмах, лежащих в их основе, остается открытым. Анализ полученных результатов позволяет высказать предположение о том, что различия между группами могут быть связаны с особенностями национального самосознания сравниваемых народов, в частности, этнической идентичности как «... мотивационно-когнитивного ядра этнического самосознания, являющегося результатом процессов этнической идентификации и межэтнической дифференциации» [12, c. 51].

В связи с этим целью данной работы является изучение взаимосвязи показателей состояния волевой регуляции и этнической идентичности у представителей различных этнических групп (русских, коми, тувинцев, кабардинцев, марийцев, корейцев).

Метод

Описание выборки. С целью проверки выдвинутой нами гипотезы были обследованы шесть групп, составленных из представителей коми-зырян, проживающих в г. Сыктывкаре; русских, проживающих в г. Москве; тувинцев, проживающих в г. Кызыле; кабардинцев, проживающих в г. Нальчике; марий­цев, проживающих г. Йошкар-Оле; корейцев, проживающих в г. Хабаровске. Группы были уравнены по полу и возрасту и большей частью состояли из студентов, а также молодых специалистов. Всего в исследовании приняли участие 600 человек, в их числе:

•     коми-зыряне — 50 женщин и 50 мужчин в возрасте от 20 до 24 лет (средний возраст — 21,5 лет);

•     русские — 50 женщин и 50 мужчин в возрасте от 20 до 24 лет (средний возраст — 22,05 лет);

•     тувинцы — 50 женщин и 50 мужчин в возрасте от 25 до 30 лет (средний возраст — 26,5 лет);

•     кабардинцы — 50 женщин и 50 мужчин в возрасте от 18 до 22 лет (средний возраст —19,5 лет);

•     марийцы — 50 женщин и 50 мужчин в возрасте от 25 до 30 лет (средний возраст —25,5 лет);

•     корейцы и русские — 50 женщин и 50 мужчин в возрасте от 20 до 23 лет (средний возраст — 25 лет).

Методики. В соответствии с концепцией Т.И. Шульги и А.В. Быкова, рассматривались три звена волевой регуляции: мотивационно-смысловое, исполнительское и результативно-оценочное [2]. Для диагностики состояния исполнительского звена использовались методики: субшкала «Контроль за действием при планировании» из опросника «Шкала контроля за действием» Ю. Куля (НАКЕМР-90) в адаптации С.А. Шапкина (1997) [14] и «Вопросник для выявления выраженности самоконтроля в эмоциональной сфере, деятельности и поведении» (Г.С. Никифоров, В.К. Васильева и С.В. Фирсова) [7]. Для результативно-оценочного звена использовалась формализованная модификация методики самооценки (СО) Дембо-Рубинштейн в адаптации В.А. Иванникова, Е.В. Эйдмана (1990) [6]. Для мо­тивационно-смыслового звена использовался тест СЖО [10]. Для диагностики особенностей этнической идентичности применялась методика «Типы этнической идентичности» (С.В. Рыжова, Г.У. Солда­това) [12]. Также использовался опросник, который содержал вопросы, касающиеся ряда демографических характеристик респондентов (пол, возраст, образование, семейное положение).

Для проверки наличия различий между группами использовался непараметрической тест Круска­ла—Уоллиса. Для оценки значимости связей между переменными использовался коэффициент ранговой корреляции Спирмена. Для статистической обработки данных использовался статистический пакет IBM SPSS Statistics v.23.

Процедура. Опросные листы раздавались респондентам и заполнялись ими в индивидуальном порядке в присутствии исследователя. Участие в исследовании носило добровольный характер.

Результаты

Сравнение групп по показателям состояния волевой регуляции и видам этнической идентичности. В табл.1 представлены результаты сравнения групп по показателям состояния волевой регуляции и видам этнической идентичности.

Хотя преобладающим типом этничности во всех группах является позитивная этничность, сравниваемые группы значимо различаются по всем показателям методики «Типы этнической идентичности»: наибольшие значения этнонигилизма наблюдаются в группе тувинцев, а наименьшие — у русских, коми и корейцев; наибольшие значения этноиндиффе­рентности наблюдаются в группе русских и кабардинцев, а наименьшие — у корейцев; наибольшие значения позитивной этничности наблюдаются в группе тувинцев и кабардинцев, а наименьшие — у корейцев; наибольшие значения этноизоляционизма наблюдаются в группе тувинцев, а наименьшие — у русских, корейцев и кабардинцев; наибольшие значения этноэгоизма наблюдаются в группе тувинцев, а наименьшие — у корейцев; наибольшие значения эт­нофанатизма наблюдаются в группе тувинцев, а наименьшие — у корейцев (см. табл. 1).

В целом можно заключить, что этничность наиболее выражена в группах тувинцев и кабардинцев, а наименее — у корейцев. В группе русских, коми и марийцев существенно выражена тенденция к этно­индифферентности. Эти данные хорошо согласуются с результатами других авторов [11; 12; 13].

Таблица 1

Сравнение среднегрупповых показателей состояния волевой регуляции и типов этнической идентичности в различных этнических группах (тест Крускалла—Уоллиса)

Примечание: «*» — p<0,05; «**» — p<0,01.

Также группы значимо различаются по показателям состояния волевой регуляции: наибольшие значения показателей «Шкалы контроля за действием» наблюдаются в группах тувинцев и корейцев, а наименьшие — у русских; наибольшие значения показателей эмоционального, поведенческого и социального самоконтроля наблюдаются у тувинцев, а наименьшие — у корейцев; наибольшие показатели общего балла волевой самооценки наблюдаются в группах кабардинцев и тувинцев, а наименьшие — в группе корейцев; набольшие значения показателей теста СЖО наблюдаются в группе русских, а наименьшие — у корейцев (см. табл.1).

Таким образом, наибольшие значения показателей состояния волевой регуляции наблюдаются в группах тувинцев и кабардинцев, а наименьшие — у русских и корейцев, что хорошо согласуется с результатами других исследований [16; 17].

Корреляционный анализ между показателями состояния волевой регуляции и типами этнической идентичности. В основном, полученные результаты подтвердили нашу гипотезу: были обнаружены множественные значимые связи между показателями состояния волевой регуляции и этнической идентичности по выборке в целом. Вместе с этим полученные результаты свидетельствуют о том, что обнаруженные закономерности по-разному проявляются в сравниваемых этнических группах. Рассмотрим эти различия более подробно:

Уровень этнонигилизма отрицательно коррелирует с показателями состояния волевой регуляции у тувинцев (выраженность эмоционального (-0,358**) и социального (-0,269**) самоконтроля), коми (выраженность поведенческого (-0,227*) и социального (-0,258**) самоконтроля) и марийцев (выраженность эмоционального самоконтроля (-0,220*)). Во всех группах, кроме корейцев, показатели этнонигилиз­ма отрицательно коррелируют со значениями теста СЖО: русские (-0,205*), тувинцы (-0,333**), коми (-0,314**), кабардинцы (-0,272*), марийцы (-0,305**).

Уровень этноиндифферентности отрицательно коррелирует с показателями состояния волевой регуляции у русских (показатели «Шкалы контроля за действием» (-0,194*)), коми (выраженность социального самоконтроля (-0,214*) и общим баллом волевой самооценки (-0,186*)), марийцев (выраженность поведенческого (-0,257**) и социального (-0,189*) самоконтроля).

Уровень позитивной этничности положительно коррелирует с показателями состояния волевой регуляции у тувинцев (показатели «Шкалы контроля за действием» (0,193*), выраженность эмоционального (0,219*), поведенческого (0,333*), социального самоконтроля (0,221*), общим баллом волевой самооценки (0,311**)), карабдинцев (выраженность поведенческого (0,211*) и социального (0,256*) самоконтроля), корейцев (выраженность эмоционального (0,315**), поведенческого (0,361**) и социального (0,272**) самоконтроля), марийцев (выраженность эмоционального (0,190*) самоконтроля). Также уровень позитивной этничности положительно коррелирует со значениями теста СЖО в группах тувинцев (0,231*), коми (0,241**) и марийцев (0,258**).

Уровень этноэгоизма отрицательно коррелирует с показателями состояния волевой регуляции у тувинцев (выраженность эмоционального (-0,394**) и социального (-0,239*) самоконтроля) и марийцев (выраженность эмоционального (-0,262**) самоконтроля). В группе русских, напротив, этноэгоизм положительно коррелирует с выраженностью социального (0,220*) самоконтроля. Также уровень этноэгоизма отрицательно коррелирует со значениями теста СЖО в группах коми (-0,219*) и мари (-0,335**).

Значимые отрицательные связи между уровнем этноизоляционизма и показателями состояния волевой регуляции были выявлены только в группах корейцев (выраженность социального (-0,305**) самоконтроля) и марийцев (выраженность эмоционального (-0,190*) самоконтроля). Также уровень этноизоляционизма отрицательно коррелирует со значениями теста СЖО в группах коми (-0,308**) и марийцев (-0,223*).

Уровень этнофанатизма положительно коррелирует с показателями состояния волевой регуляции у русских (выраженность социального самоконтроля (0,220*) и общим баллом волевой самооценки (0,200*)), у карабдинцев (общий балл волевой самооценки (0,231*)), у корейцев (показатели «Шкалы контроля за действием» (0,306**) и общий балл волевой самооценки (0,199*)). В группе марийцев, напротив, этнофанатизм отрицательно коррелирует с выраженностью эмоционального (-0,213*) самоконтроля. Также уровень этноизоляционизма отрицательно коррелирует со значениями теста СЖО в группе коми (-0,246**).

Обсуждение результатов

Анализируя обнаруженные закономерности, можно отметить, что различные показатели, а следовательно и различные звенья волевой регуляции, по- разному связаны с этнической идентичностью.

Наиболее тесная связь с этничностью наблюдается по показателям выраженности самоконтроля. Положительная этничность положительно коррелирует с выраженностью эмоционального (у тувинцев и ма­рийцев), поведенческого (у тувинцев, кабардинцев, корейцев) и социального (у тувинцев, кабардинцев, корейцев) самоконтроля. Можно предложить несколько взаимодополняющих объяснений обнаруженной закономерности.

С одной стороны, выраженность самоконтроля может быть напрямую связана с особенностями национального самосознания как важной части самосознания субъекта. Согласно концепции Р. Баумайстера, волевой самоконтроль является функцией Эго и зависит от ресурсов, которыми оно располагает [19]. В связи с этим можно предположить, что выраженная положительная этничность свидетельствует о силе Эго и, как следствие, о достаточно большом объеме ресурса волевого самоконтроля, особенно в тех группах, где национальная принадлежность занимает важное место в структуре идентификационной матрицы народов.

С другой стороны, волевой самоконтроль может быть связан с требованиями, предъявляемыми к человеку со стороны традиционной культуры. Чем выше показатели позитивной этничности, тем больше приверженность к национальной культуре, тем большую роль она начинает играть в регуляции поведения субъекта. Соответственно, в группах тувинцев, кабардинцев, корейцев, чьи культуры в силу больших традиционализма, регламентированности, общинности предъявляют более высокие требования к самоконтролю субъекта, выраженная позитивная этничность побуждает человека более строго следовать правилам поведения, принятым в национальной культуре, что может приводить к росту показателей самоконтроля [8; 12].

Гипо- и гиперэтничность, напротив, отрицательно коррелирует с выраженностью самоконтроля. Как отмечает Г.У. Солдатова, отклонения от нормальной этнической идентичности свидетельствуют о рассогласовании сознательных и бессознательных компонентов в структуре идентичности, что может становиться причиной снижения способности к сознательному самоконтролю, наблюдаемому в большинстве групп [12].

Несколько иной характер связей наблюдается между этнической идентичностью и общим баллом волевой самооценки. У тувинцев волевая самооценка положительно коррелирует с положительной этнич- ностью, а у коми — отрицательно с этноиндиффе­рентностью. Эта закономерность аналогична той, что наблюдалась по показателям выраженности самоконтроля. Вместе с этим общий балл волевой самооценки положительно связан с этнофанатизмом в группах русских, кабардинцев и корейцев. Можно предположить, что в данном случае наблюдается искажение процессов самовосприятия, связанное со стремлением показать свой народ и себя в более выгодном свете, характерном для лиц с гиперэтничностью [12].

Показатели «Шкалы контроля за действием» практически не связаны с этнической идентичностью, поскольку в исследованных группах наблюдаются единичные связи и не прослеживается общая закономерность. Отсутствие связей в данном случае может объясняться тем, что, в отличие от самоконтроля, который осуществляется сознательно и преднамеренно в соответствии с требованиями общества, «Шкала контроля за действием» отражает устоявшиеся способы реализации намерения в действии, в формировании которых национальное самосознание не играет большой роли [18].

Показатели теста СЖО практически во всех группах, за исключением корейцев, отрицательно коррелируют с этнонигилизмом. У тувинцев, коми и марийцев показатели теста СЖО положительно коррелируют с позитивной этничностью. В группе коми показатели теста СЖО отрицательно коррелируют с гипериден­тичностью. С одной стороны, полученные результаты могут свидетельствовать о том, что у респондентов с позитивной этничностью принадлежность к национальной культуре может становиться важным смыс­лообразующим фактором, тогда как утрата связи с национальной культурой в случае гипоэтничности может приводить к феноменам смыслоутраты. С другой стороны, дефицит личностных смыслов может приводить к стремлению найти их вовне, в национальной культуре, и, как следствие, к формированию гипе- рэтничности. Это предположение хорошо согласуется с результатами исследования процессов трансформации этнической идентичности [12].

Таким образом, в целом, положительная этнич- ность в большинстве групп, за исключением русских и коми, положительно коррелирует с показателями состояния волевой регуляции, тогда как гипо- и ги- перэтничность — отрицательно. Вместе с этим существует ряд исключений. Показатели самооценок волевых качеств положительно коррелируют с гипе- рэтничностью. В группе русских показатели состояния волевой регуляции положительно коррелируют с гиперэтничностью.

Поскольку характер связей между состоянием волевой регуляции и этнической идентичностью в сравниваемых группах проявляется по-разному, рассмотрим эти группы по-отдельности.

Тувинцы. Наибольшее количество связей между показателями состояния волевой регуляции и этнической идентичностью наблюдается в группе тувинцев. В данной группе положительная этничность положительно коррелирует со всеми измеренными показателями волевой регуляции, а этнонигилизм и этноэгоизм — отрицательно с выраженностью эмоционального и социального самоконтроля. Соответственно, у тувинцев наблюдаются, с одной стороны, наиболее высокие показатели волевой регуляции, а с другой — наиболее высокие показатели этнической идентичности. Хотя преобладающим типом этнично- сти в данной группе является позитивная этничность, у тувинцев достаточно выражены этнонигилизм и этнофанатизм, что может свидетельствовать об относительно высоком уровне этнической мобилизации в данной группе (Солдатова, 1998). Характер обнаруженных связей может говорить о том, что этнич- ность в данной группе является значимым фактором (ресурсом) волевой регуляции. Можно предположить, что это связано с тем, что этничность занимает важное место в структуре социальной идентичности у представителей тувинского народа. По данным Г.У. Солдатовой, в групповой идентификационной матрице тувинцев национальная принадлежность встречается в четыре раза чаще, чем у русских [12]. Также обнаруженные закономерности могут быть связаны с особенностями национальной культуры тувинцев, которая характеризуется высоким традиционализмом и регламентированностью [8].

Корейцы. Практически аналогичное количество связей наблюдается в группе корейцев. Здесь, как и в группе тувинцев, присутствует выраженная положительная связь между позитивной этничностью и выраженностью самоконтроля. Однако в отличие от тувинцев у корейцев наблюдается обратная картина: низкие значения показателей состояния волевой регуляции (за исключением «Шкалы контроля за действием»), с одной стороны, и этнической идентичности — с другой. Можно предположить, что в данной группе этничность также является значимым фактором (ресурсом) волевой регуляции, однако его эффект проявляется в противоположном направлении. Как и в предыдущей группе, у корейцев этничность занимает важное место в структуре социальной идентичности, что подтверждает предположение о том, что связь этничности и состояния волевой регуляции зависит от места национальной принадлежности в идентификационной матрице народа [11].

Кабардинцы. Несмотря на то, что в данной группе значимых связей между показателями состояния волевой регуляции и этнической идентичностью меньше, чем у тувинцев и корейцев, по своему характеру они схожи. Позитивная этничность положительно коррелирует с выраженностью поведенческого и социального самоконтроля, а этнофанатизм — с общим баллом волевой самооценки. Соответственно, в данной группе мы наблюдаем достаточно высокие показатели состояния волевой регуляции, с одной стороны, и этнической идентичности — с другой. Преобладающим типом этнической идентичности является позитивная этничность, но в отличие от тувинцев, гипо- и гиперформы этничности слабо выражены. Как и в группе тувинцев и корейцев, у кабардинцев этничность занимает важное место в структуре социальной идентичности. По данным Г.У. Солдатовой, в идентификационной матрице народов Северного Кавказа национальная принадлежность встречается в шесть раза чаще, чем у русских [12]. Таким образом, можно обобщить, что позитивная эт- ничность положительно связана с показателями состояния волевой регуляции в группах, где она занимает важное место в структуре идентификационной матрицы народа.

Марийцы. В группе марийцев также наблюдается достаточно много связей между показателями состояния волевой регуляции и этнической идентичностью, однако они носят несколько иной характер по сравнению с предыдущими группами. У представителей этого этноса связь между позитивной этничностью и волевой регуляцией прослеживается в гораздо меньшей степени, чем у тувинцев (наблюдается одна слабая положительная связь с эмоциональным самоконтролем). Соответственно, в этой группе мы наблюдаем средние значения показателей состояния волевой регуляции, с одной стороны, и этнической идентичности — с другой. В данном случае можно предположить, что этничность для этой группы не является значимым фактором (ресурсом) волевой регуляции. Вместе с этим в данной группе наблюдаются отрицательные связи самоконтроля (в большей степени эмоционального) с гипо- и гиперформами этничности.

Коми. Аналогичная ситуация наблюдается в группе коми. Здесь значимых связей между показателями состояния волевой регуляции и этнической идентичностью также немного. Соответственно, в данной группе мы наблюдаем средние значения показателей состояния волевой регуляции, с одной стороны, и этнической идентичности — с другой. Вероятно, у коми, как и у марийцев, этничность не является значимым фактором (ресурсом) волевой регуляции, что может быть связано с размыванием национального самосознания в результате ассимиляции славянами [13]. Вместе с этим, как и в группе марийцев, у коми уровень этнонигизма и этноиндифферентности отрицательно коррелирует с выраженностью поведенческого и социального самоконтроля, а также с самооценкой волевых качеств. Соответственно, можно предположить, что в данных группе отклонения от нормальной этничности могут быть связаны со снижением показателей волевой регуляции деятельности, в частности, с дефицитом самоконтроля.

Русские. В группе русских значимых связей между показателями состояния волевой регуляции и этнической идентичностью также немного. Выраженность социального самоконтроля положительно коррелирует с этноэгоизмом и этнофанатизмом, самооценка волевых качеств — с этнофанатизмом. Также показатели «Шкалы контроля за действием» отрицательно коррелируют с этноиндифферентно­стью. Соответственно, в данной группе наблюдаются относительно низкие показатели состояния волевой регуляции, с одной стороны, и этничности — с другой. Таким образом, мы можем предположить, что в группе русских этничность не является существенным фактором (ресурсом) волевой регуляции. Вероятно, это также связано с незначительным местом национальной принадлежности в структуре групповой идентификационной матрицы русских (Солдатова, 1998). Вместе с этим группа русских выделяется из общей закономерности: у них выраженность социального самоконтроля положительно связана с этноэгоизмом и этнофанатизмом. Эти связи можно рассматривать как отражение стремления компенсировать чувство потери внутреннего баланса и стабильности, характерного для данного типа идентичности, за счет усиления внешнего, сознательного самоконтроля. Вероятно, это обусловлено спецификой культуры и национального самосознания русского народа.

Таким образом, полученные результаты свидетельствуют о том, что положительная этничность может становиться важным фактором (ресурсом) волевой регуляции в группах, где национальная принадлежность занимает важное место в структуре самосознания субъекта (тувинцы, корейцы, кабардинцы). Наряду с этим в группах с более размытым национальным самосознанием проявления гипо- и гиперэтничности могут быть связаны со снижением показателей волевой регуляции (коми, тувинцы, русские).

Заключение

В целом, полученные результаты подтверждают выдвинутую гипотезу. Позитивная этническая идентичность положительно связана с показателями состояния волевой регуляции. В первую очередь, это относится к волевому самоконтролю и самооценке волевых качеств личности. Также этничность может выступать смыслообразующим фактором. Вместе с этим обнаруженная закономерность проявляется в тех группах, где национальная принадлежность занимает важное место в структуре самосознания субъекта (тувинцы, корейцы, кабардинцы), тогда как в группах с размытым национальным самосознанием связи между этничностью и состоянием волевой регуляции гораздо менее выражены (коми, марийцы, русские).

Обнаруженные закономерности позволяют лучше понять природу этнокультурных различий в показателях воли. Они свидетельствуют о важной роли, которую осознание человеком своей принадлежности к определенной этнической общности и принятие традиционной национальной культуры и образа жизни могут играть в волевой регуляции деятельности. Вероятно, позитивное принятие человеком своей этнической принадлежности, как части идентичности, может становиться важным фактором волевого самоконтроля, предлагая ему как внешние, культурные, так и внутренние, индивидуальные средства (в том числе смыслы) овладения собой и своим поведением. Тем не менее, эта закономерность проявляется только в том случае, если этническая принадлежность является значимым фактором самосознания субъекта.

Таким образом, можно предположить, что один из возможных путей влияния национальной культуры на состояние волевой регуляции опосредствован особенностями национального сознания как отдельного субъекта, так и этнической общности в целом. Однако полученные результаты не исключают возможности существования других, неосознаваемых механизмов формирования устойчивых способов волевой регуляции субъекта, что открывает новые направления для исследований.

Финансирование

Работа выполнена при поддержке гранта РНФ №17-78-20226.

Funding

This work was supported by grant RSF №17-78-20226.