История личности и личность в истории. К 20-летию выхода в свет монографии А.В. Толстых «Опыт конкретно-исторической психологии личности»

Когда-то, увы, уже много лет назад, мне, тогда еще молодому доценту, кто-то из студентов задал неожиданный вопрос, повергший меня в состояние легкой прострации: «А почему культурно-историческая концепция? Где там история и культура?». Во- первых, мои курсы никак не были связаны со школой Л.С. Выготского, именно поэтому такой вопрос был полной неожиданностью, и, во-вторых, имея в то время довольно поверхностное представление о культурно-исторической теории, я, правда, не знал, что ответить по существу. И тут меня осенило: «Культура и история — в книге А.В. Толстых “Опыт конкретно-исторической психологии личности”».

В текущем году исполнилось 20 лет со дня выхода в свет этого, несомненно, главного труда А.В. Толстых. Писать в некотором смысле рецензию на работу, опубликованную 20 лет назад, жанр несколько необычный, но и сама эта работа тоже необычна, более того, незаурядна. Попытаемся обосновать этот тезис.

Как театр «начинается с вешалки», так и книга, во всяком случае для читателя, начинается с названия. Ключевым словом здесь является «опыт». И этот термин отражает не только собственно содержание, но и диалектичность работы А.В. Толстых. При внимательном прочтении легко заметить, что «опыт» представлен в ней в двух ипостасях. Это и конкретный, завершенный исследовательский акт, реализованный, заметим, с использованием инновационных на тот момент подходов и методов, и в этом смысле речь идет о полноценной научной монографии; и одновременно это обобщенное, систематизированное знание, что позволяет рассматривать книгу как своеобычный, опять-таки новаторский по структуре и содержанию, учебник. На последнее обстоятельство прямо указывает, кстати сказать, и сам автор: «Я — помня свое обязательство говорить с каждым читателем, а не только с профессионально подготовленными — буду, может быть, избыточно подробен в изложении фактуры различных подходов, в чем-то использую ходы, характерные для учебников» [1, с. 83—84].

При этом две обозначенные линии в работе А.В. Толстых отнюдь не параллельны — невозможно указать, что вот со страницы такой-то по такую-то — монография, а вот на этих — учебник. Нет, эти две линии непросто взаимосвязаны, они интегрированы друг с другом, образуя диалектическое единство, обусловливающее неординарность труда А.В. Толстых даже в формально-жанровом отношении. Далее мы попытаемся на конкретных примерах показать, как это реализуется в содержательном аспекте в работе А.В. Толстых.

Все начинается с углубленного, развернутого анализа происхождения самого понятия «личность» и трансформации восприятия возраста как специфической социальной характеристики индивида в истории человечества. И это не упражнение в филологии, семасиологии, философии, культурологии ect., призванное продемонстрировать эрудицию автора. И не дань странноватой традиции, характерной для советских учебников, начинать любой разговор даже на узкоспециальные темы с «преданий старины глубокой» — о чем только не писали Платон с Аристотелем.

В данном случае на практике демонстрируется следование новаторскому на момент написания работы подходу — полноценное изучение сложного психосоциального феномена, такого, как личность, может быть только полидисциплинарным, основанным на системном анализе данных широкого спектра гуманитарных наук, что, разумеется, не только не исключает, но предполагает наличие «стержневой», системообразующей концепции — в противном случае, с большой вероятностью, «на выходе» получится дурная эклектика. В рассматриваемой работе это именно культурно-историческая концепция.

Совершенно закономерно, в рамках такого подхода, наиболее полно и наглядно, если угодно, буквально, реализуется принцип историзма в конкретном исследовании психосоциальной проблематики. При этом А.В. Толстых знакомит читателя с обширной фактологией, в значительной части малоизвестной даже специалистам. Причем подчеркнем это еще раз, именно в виде описания процесса и результата реализации исследовательской программы, а не в классическом «учебниковом» формате — набора фактов, обязательных к запоминанию и воспроизведению.

И еще на одном немаловажном моменте стоит хотя бы кратко остановиться, характеризуя эту часть работы А.В. Толстых. Представляется, что главу, посвященную истории возраста и поколений, вполне правомерно рассматривать как первое оригинальное отечественное исследование в жанре психоистории — опять-таки достаточно новом на тот момент, но уже популярном в зарубежной психологической науке.

Далее, опираясь на данные и выводы первой части исследования, А.В. Толстых предлагает авторскую концепцию развития личности. При этом, позиционируя себя как представителя культурно-исторической школы, он, что выглядит совершенно закономерным в свете уже сказанного, далеко выходит за пределы данной парадигмы. В частности, он подвергает развернутой и убедительной критике известный тезис А.Н. Леонтьева «личностью не родятся, личностью становятся», на протяжении многих лет являвшейся, по сути дела, догмой в рамках культурно-исторической концепции.

Будучи убежденным сторонником деятельностного подхода, согласно которому «развитие личности есть освоение культуры через обучение и воспитание» и, если соглашаться с этой точкой зрения, личностью действительно «не родятся», А.В. Толстых задает совершенно обоснованный вопрос: «...в чем же причина, толкающая индивида на этот путь присвоения, если она не “внутри” него, если цель развития личности отчуждена от индивида?» [1, с. 95]. И в своей работе он дает и обосновывает авторский ответ на поставленный вопрос, разрешая тем самым обозначенное противоречие.

По мысли А.В. Толстых, «. личность есть то, что наследует человек в момент своего рождения. Рождаясь, человек не только вносит в мир унаследованную от родителей психофизиологическую организацию и тем самым вступает в процесс физического взаимодействия со средой; он не только наследует определенное социальное происхождение и положение — вступая во взаимодействие с социумом; он наследует личность и потом вступает в историческую реальность. . “Личностью не рождаются” в том обыденном смысле слова, в каком “личность” равна по смыслу “индивидуальности” — обособившееся, довлеющее себя самосознание. “Личностью рождаются” в том смысле, в каком родившийся индивид потенциально равен роду» [1, с. 96]. Иными словами, в момент рождения ребенок представляет собой своего рода матрицу, «чистую личность», в которой имплицитно заложены внутренний план и предпосылки развития. Несложно заметить, что данная идея перекликается с эпигенетическим принципом развития, сформулированным Э. Эриксоном, — неслучайно А.В. Толстых уделял особое внимание популяризации в отечественной психологии работ и идей этого на тот момент «неизвестного классика».

При этом, если Э. Эриксон рассматривал процесс и результат индивидуального развития в контексте социогенеза, причем, прежде всего, социогенеза на макроуровне, то, как видно из приведенной цитаты, у А.В. Толстых на первый план выступает взаимосвязь процессов онто- и филогенеза.

Согласно схеме развития, предложенной А.В. Толстых, «. первоначально развитие личности есть переход от простого, неразделенного тождества индивида и рода к обособлению как выделению единичности, простого Я» [1, с. 98]. Однако конечной целью и одновременно движущей силой процесса развития личности выступает «. восстановление тождества с родовыми определениями, т. е. становление субъекта исторической, культурной и социальной деятельности» [1, с. 97]. Зафиксируем этот принципиальный момент — мы еще вернемся к нему чуть ниже.

Таким образом, процесс развития личности, по А.В. Толстых, можно, с известной степенью условности (в своей работе он неоднократно подчеркивает, что данный процесс носит не линейно-поступательный характер, а представляет собой последовательность качественных изменений как результатов разрешения возрастных кризисов), рассматривать в виде динамической трехфазной структуры. От изначальной инфантильно-архаичной принадлежности к роду («чистая личность») через обособление и становление самосознания («индивид») к достижению интеграции с родом на качественно ином уровне как субъекта родовой жизни — исторической, культурной, социальной («развитая личность»).

Чисто внешне тут напрашивается параллель с процессом индивидуации, описанном К.Г. Юнгом. Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживается принципиальное различие. Если индивидуа­ция — процесс, хотя и подверженный средовым влияниям, но все-таки интрапсихический, то движение от «чистой личности» к «развитой личности» — процесс реализующийся в социальном взаимодействии и деятельности развивающегося субъекта.

Заметим, что предложенная А.В. Толстых схема личностного развития позволяет по-новому подойти к решению целого ряда актуальных прикладных проблем не только возрастной, но и социальной психологии, в частности, сепарации индивида от родительской семьи, межличностных отношений в группе, взаимодействия субъектов совместной деятельности и т. п. В свою очередь, это позволяет выделить еще одно серьезное достоинство новаторской методологии, использованной А.В. Толстых. Применение полидисциплинарного подхода в исследовании конкретной психологической проблематики, в данном случае феномена личности, потенциально позволяет выявить закономерности, актуальные для решения широкого спектра научных проблем.

Мы остановились лишь на нескольких, ключевых на наш взгляд, моментах, характеризующих книгу А.В. Толстых как незаурядный труд незаурядного ученого.

В заключение необходимо сказать, что сам автор отнюдь не считал тему исчерпанной: «Даже окончив эту изрядную по объему своему рукопись, я не могу сказать, что высказался по предмету исчерпывающе и совершенно по форме. ... Безусловно, я вернусь к мотивам этой книги в своих будущих публикациях» [1, с. 19]. К сожалению, судьба рассудила иначе. Думается, что знакомство с трудом профессора А.В. Толстых сподвигнет некоторых из студентов, задающих вопросы, продолжить его дело.