Представления об индивидуально-психологических особенностях человека по структурным особенностям его лица

Лицу человека на протяжении всей истории человечества уделялось пристальное внимание. Научный интерес к изучению человеческого лица в разные периоды характери­зовался различными специфическими особенностями и интенсивностью, но он существо­вал всегда. В настоящее время отмечается устойчивый рост числа подобных исследований в различных областях науки, начиная с традиционных направлений психологической нау­ки, которые занимаются диагностикой и изучением эмоциональных состояний человека (Ekman, Friesen, 1975; Изард, 2000; Ильин, 2001 и др.), включая медицинскую и онтопси­хологию, в которых особенности и черты лица человека используются в качестве дополни­тельных критериев оценки для выявления предрасположенности к образованию патологий (Л. Сонди, В. И. Куликов, Н. Теппервайн) и для дифференциации психосоматических со­стояний (Г. Дюрвиль, А. Дюрвиль и др.), и заканчивая такими областями психологии, ко­торые занимаются психотехнологиями управления людьми (В. Н. Панкратов ), кадровым отбором и т. п.

Проблема исследования

Имеющаяся информация относительно лица человека, безусловно, подвергается си­стематизации и классификации. Создано немало концепций, в рамках которых делаются попытки вывести общие законы и закономерности восприятия лица. К ним следует отне­сти нейрокультурную теорию эмоций Экмана, теорию дифференциальных эмоций Изарда, бихевиорально-психологический подход к исследованию выражений лица (Fridlund, 1994), теорию многомерного контекста выражений лица (Russel, 2002), коммуникативный подход к анализу восприятия лица (Барабанщиков, Носуленко, 2004), концепцию выражения лица как готовности к действию (Frijda, Tcherkassof, 1997), теорию распознавания лица (Bruce, Young, 2000; Tanaka, Farah, 2003), гипотезу о самосинхронизации движений тела в процессе межличностного взаимодействия (Kendоn, 1990; Болдырев, 2006). Но все эти концепции затрагивают, как правило, только отдельные стороны восприятия лица человека. Единой, объединяющей теории по данному предмету изучения пока не создано.

Занимаясь изучением лица, нельзя обойтись без антропологических знаний. За время тысячелетней эволюции строение человеческого тела приспособилось и стало адекватно соответствовать объему и функциям внутренних органов и позвоночному столбу. Не явля­ются исключениями в этом смысле и лицо человека, и его череп. Представителями самых различных профессий, так или иначе связанных с телом человека (медики, художники и т. п.), отмечены определенные особенности строения черепа и лица. К таковым относятся, например, отсутствие идеальной двусторонней симметрии черепа и лица. Это означает, что две стороны (правая и левая) не полностью идентичны и существует небольшая разница в объеме, расположении частей как костной основы лица и черепа, так и мягких тканей. Обратив внимание на такие особенности строения, ученые поставили задачу проверить, су­ществует ли взаимосвязь между ними и строением и деятельностью мозга. Это привело к созданию в XIX веке френологии. К сожалению, многое из того, что было заявлено в рам­ках вновь созданного направления, оказалось ненаучным и далеким от истины, тем не ме­нее были сделаны определенные открытия, которые можно считать серьезными научными фактами. Например, в 1861 году Брока обнаружил в головном мозге двигательный центр речи, лежащий у височной кости; сейчас эти зоны называются центрами Брока и центрами Вернике. Кроме того, ученый обратил внимание, что эти зоны более развиты в левом по­лушарии, с чем согласуются современные данные об асимметрии черепной коробки в этой части (Чиварди, 2005). Согласно результатам палеоантропологических исследований, по­добная асимметрия наблюдается даже у Homo habilis, в отличие, к примеру, от обезьян.

Антропологические исследования выявили отличия в строении черепа и лица ребен­ка и взрослого, мужчин и женщин, представителей разных рас, отличия в лицах живого человека и умершего.

На наш взгляд, презентироваться на лице человека достаточно четко могут те психи­ческие качества, которые сохранили более или менее тесную связь с биологическими про­цессами в организме. Можно предположить, что таковыми будут качества, которые связа­ны с репродуктивной сферой человека, а также такие эмоциональные характеристики, как активность, тонус, устойчивость эмоциональной сферы, эмоциональная нестабильность, впечатлительность (эмоциональная чувствительность).

Состояния организма/личности и среда предполагают обширный, но все же ограни­ченный список реагирования со стороны мимической системы. Часто переживаемые эмо­циональные состояния закрепляются в психике человека как определенная манера реаги­рования в определенных ситуациях, т. е. формируются эмоциональные черты. Проявляется переживаемое эмоциональное состояние через одни и те же мимические паттерны. В свою очередь часто повторяемые мимические паттерны оставляют следы на лице в виде опреде­ленных складок и морщин, устойчивые сочетания которых с возрастом становятся индика­торами эмоциональных черт личности.

Взаимодействие системы с внешним социальным миром предполагает гораздо больше степеней свободы. Вероятность повторения абсолютно идентичных ситуаций социального взаимодействия, безусловно, гораздо менее вероятна. Законы социума находят отражение в формировании моральных и нравственных качеств личности, биологический эквивалент ко­торым найти невозможно, хотя даже на высших этапах духовного развития личности психи­ческое не перестает быть природным и не становится чисто социальным (Психологическая наука в России..., 1997). Более того, биологические признаки не могут быть прямыми инди­каторами подобных качеств личности, поскольку в данном случае мы имеем дело с другим уровнем организации – не просто с психикой, материальным субстратом которой является биология, а с субъектом, обладающим психикой. Поэтому, следуя принципам системности, можно предположить, что качества личности, относящиеся к моральным и нравственным категориям, не будут представлены на лице человека, по крайней мере «напрямую», и, со­ответственно, восприятие подобных качеств только по лицу не может быть адекватным. Невербальное восприятие подобных качеств, на наш взгляд, все же возможно, но оно будет осуществляться опосредованно, через стереотипы, и комплексно, т. е. в сочетании с други­ми сигналами, полученными из разных источников. Огромную роль при этом будут играть жизненный опыт и личная проницательность воспринимающего. Мнение о невозможности прямого презентирования на лице определенных личностных черт можно встретить и в ра­ботах зарубежных исследователей (Cook, 1939; Shepherd, 1989).

Качества личности, онтогенетически далекие от биологических основ, обычно при­писываются лицу (особенно если лицо воспринимается впервые), но происходит это от­нюдь не стихийно. Основными предикторами (неосознаваемыми!) служат опять же опре­деленные биологические характеристики, заложенные в генетические регуляторные про­граммы, например, стабильность/нестабильность онтогенетического развития человека, баланс гормональной сферы, т. е. все те признаки, которые свидетельствуют о физическом здоровье человека. Стабильность онтогенетического развития отражается в симметрии лица (но не полной, а с минимальной флюктуацией основных пропорций лица), а также в гладкости и цвете кожи. Нестабильность находит отражение в асимметричности лица, наличии морфологических отклонений, в иных оттенках цвета кожи и ее негладкости. Что касается баланса гормонального фона, морфологически это отражается в наличии призна­ков нормального гормонального фона для женщин и мужчин. В эволюционной психологии этот феномен рассматривается, например, теорией выбора идеального брачного партнера (Бутовская, 2004).

Итак, выдвинутое предположение появилось на основе анализа литературных данных (Shepherd, 1989; Бутовская, 2004) и собственного экспериментального исследования, пред­принятого автором с целью определения уровня доверия, возникающего у респондентов при первичном восприятии незнакомых лиц на фотографии. Доверие вызывают незнакомые лица, которые являются почти симметричными без явных морфологических отклонений. Лица, не обладающие подобными признаками, оказываются на самых последних местах по уровню вызываемого ими доверия (Барабанщиков, Хрисанфова, 2007). Аналогичным об­разом ситуация складывается и с определением других личностных качеств. Так, Фрайди (Friday) (см.: Saber, Tekalp, 1996) показал, что симметричные лица чаще всего оценивают­ся как привлекательные. Именно на симметричных лицах дольше всего фиксируют свой взгляд 2–3-месячные младенцы независимо от типа лица матери (Langlois at al., 1987).

Своеобразным и достаточно уникальным «мостиком», отражающим взаимосвязь биологически детерминированных качеств и репрезентации их на лице человека, является проективный личностный тест Сонди, который уже не один десяток лет успешно исполь­зуется в психотерапевтической практике. Нам представляется интересным проанализиро­вать концепцию венского психолога, разработанную в русле психоанализа, с позиций си­стемного подхода с привлечением экспериментальных данных, полученных современными исследователями.

Синтез клинико-генетического анализа с психоанализом позволил Л. Сонди постули­ровать наличие восьми базовых влечений человека, которые являются ведущими жизнен­ными радикалами. Каждый из созданных Л. Сонди портретов по своей физиогномической и психологической сущности отражает в наиболее заостренной форме проявление одного из восьми базисных влечений человека. Человек, выбирая наиболее и наименее симпатич­ные ему портреты, неосознанно выбирает те из них, которые соответствуют его наиболее значимым потребностям и генетически обусловленным склонностям. И таким образом происходит выявление тех или иных проблем обследуемой личности или даже патологии. Необходимо отметить, что современные практикующие психиатры, психотерапевты до­статочно серьезно относятся к проблеме преморбида, и потому морфологические и даже конституциональные особенности, характерные для того или иного типа заболевания, за­нимают далеко не последнее место в описании любого психического заболевания (Гурьева, Гиндикин, 2002; Личко, 1999). Проблема диагностики по внешним признакам в настоящее время актуальна и для педагогов, психологов, а также других специалистов, которые зани­маются индивидуализацией учебного процесса, семейным консультированием, кадровыми вопросами, проблемами безопасности и терроризма, тем более на фоне кризиса, который испытывает привычная нам тестовая психодиагностика.

Л. Сонди выделяет следующие влечения.

Сексуальное влечение (S). Один полюс этого влечения – фактор h (потребность в личной и коллективной нежности), другой фактор – s (садомазохизм). Фактор h Сонди рассматривает как эрос-фактор, либидо, сексуальное влечение. Это влечение к жизни при­тягивает друг к другу, удерживает людей вместе, порождает любовь к одному человеку или ко всему человечеству (в зависимости от того, как будет реализовываться этот фактор в жизни). Первичная форма этого фактора недифференцированна, двойственна, гермафро­дитична. Это положение понятно и легко объясняется биологическим устройством человека, а именно состоянием его половой сферы, которая в начальном этапе онтогенеза, как из­вестно, находится в зачаточном, недифференцированном состоянии и представлена в одном организме гормонами двух видов (как мужских, так и женских). Сущность фактора s Сонди трактует как потребность в разрушении и саморазрушении, в садизме и мазохизме, считая, что в этом факторе выявляется стремление, противоположное либидинозно-эротическому началу, направленному на персональную и коллективную любовь.

С точки зрения Сонди, энергия, питающая данное влечение, является сексуальной. Однако эта сексуальная энергия часто называется им активностью, причем в широком смысле этого слова (не только активность в половом поведении). Следовательно, одно из основных влечений, один из основополагающих предикторов личностных качеств, вы­раженный в психологических терминах, – это активность. По-видимому, биологические корни активности (по крайней мере, один из них) кроются в гормональном фоне человека, в соотношении женских и мужских половых гормонов. Это подтверждается анализом ре­акций обследуемых людей на портреты, который провел Сонди. Так, постоянная реакция человека h0 (т. е. постоянное отсутствие выбора портретов, соответствующих одному из полюсов сексуального влечения) наряду с возможным наличием сексуальной удовлетво­ренности часто подтверждает конституциональную слабость и пороки развития половой сферы. Реакция s0 (это другой полюс сексуального влечения) означает конституционную слабость мужской активности или неспособность к активной деятельности. Последнее под­тверждает тот факт, что активность представляет собой двухполюсную ось, на концах кото­рой представлены, соответственно, полюс минимальной активности и полюс максимальной активности, в середине – так называемая «норма», т. е. средние значения активности.

Пароксизмальное влечение (P). «Пароксизм» означает внезапное усиление аффекта или каких-либо болезненных проявлений в виде приступов, припадков до их максималь­ной выраженности. Сонди считает, что смысл пароксизма заключается в том, чтобы произ­вести ошеломляющее впечатление или воздействие на другого, парализовав тем самым его волю и в конечном итоге обезопасив таким образом врага. Корни этого влечения кроются в древнейших механизмах защиты и безопасности. У наших далеких предков в условиях враждебного окружения развивалась реакция двигательной бури или, напротив, замирания (стремление притвориться мертвым перед лицом опасности) и изменения окраски (мими­крия). Применительно к человеку эти реакции описываются как регрессивные, связанные с возвратом на филогенетически более раннюю ступень развития в момент стресса. Как пи­шет Л. Н. Собчик: «Несмотря на архаическую природу этих защитных механизмов, человек использует их в большей степени в целях защиты от внутренних проблем, грозящих опас­ностью интрапсихических переживаний (под влиянием сильного гнева вместо убийства впасть в бессознательное состояние, спрятаться за театрализованность, испытать вегетатив­ную бурю, меняющую цвет лица, и тем самым избежать сложностей межличностного обще­ния)» (Собчик, 2003, с. 42). За пределами нормы, в клинических проявлениях, мы можем наблюдать истерические и кататонические двигательные бури или ступор, параличи, суме­речное состояние сознания, каталепсию. Для этой тенденции характерны напряженность и динамизм. Динамизм характеризует активность двигательную. Вопрос в том, что характе­ризует напряженность, поскольку именно это качество, вернее, степень напряженности, ко­торую испытывает человек, инициирует пароксизмальную реакцию. Напряженность часто трактуется как реакция гнева. Если считать гнев одной из базовых эмоций, он, вероятнее всего, будет составлять основу данного влечения. Но не совсем понятна глубинная природа гнева. Данное влечение, как и все остальные, является биполярным. В вектор P входят эпилептиформный фактор e и истероформный фактор hy. Фактор e связывают с грубыми аффектами, фактор hy – с тонкими аффектами.

Грубые аффекты эпилептиформного фактора е могут быть направлены вовне, и тогда мы видим ярость, ненависть, злобу, зависть, ревность, особенно ярко проявляющиеся в со­стоянии аффекта. Если аффекты направлены вовнутрь, наблюдается припадочный, аллер­гический, психосоматический, часто заикающийся больной, у которого эти грубые аффекты блокированы, не идут по направлению другого враждебного ему лица, но превращаются в собственные страдания и чувство вины. Практически единственной силой, сдерживающей проявление грубых аффектов, является воздействие социальной среды, под влиянием ко­торой интериоризуются общественно значимые этические нормы поведения.

Контактное влечение (C). В основе психофизиологических реакций, на которые как на наследственную обусловленность данного вектора ссылается Сонди, лежит инстинкт самосохранения. Примитивные народы фиксируют ребенка на теле матери; рефлекс обхва­тывания у ребенка (рефлекс Моро), исчезающий только на третьем месяце жизни, а также рефлекс обнимания и цепляния за волосы у обезьян способствуют выживанию малыша, который находится под постоянным патронажем и защитой матери.

Источник энергии данного влечения Сонди не определил. Факторы этого влечения (d – депрессивный и m – маниакальный) в том виде, в каком они описаны Сонди, также не имеют четкого разграничения, кроме как разницы в общем эмоциональном фоне.

Сравнивая портреты, соответствующие этому влечению, и портреты, соответствую­щие сексуальной недифференцированности, на первый взгляд трудно найти различия. Кроме того, широко известен тот факт, что маньяки обладают лицами, вызывающими у людей доверие. Опираясь на ранее проведенный эксперимент по изучению первичного до­верия, которое вызывают незнакомые лица, и выделенные в исследовании лицевые при­знаки, способствующие возникновению доверия (относительно симметричное лицо без внешних дефектов, приближенное к «детской схеме»), можно предположить следующее: этот инстинкт контролируется эмоцией страха, в то время как удовлетворение потребности в частом телесном контакте приводит к снижению чувства страха (по Эриксону) и форми­рованию базового доверия к миру. В этом случае (при нормально развитой половой сфере) мы имеем формирование личности по типу h+. И тем не менее повышенная потребность в телесном контакте, легко возникающий страх делают контактное влечение фактически ненасыщаемым, перманентным. И вероятнее всего, развитие человека пойдет все-таки по другому пути, если только среда не будет очень серьезно этому препятствовать (что мало­вероятно). Неудовлетворение потребности в телесном контакте приводит к преобладанию чувства страха. При этом на фоне нормально развитой половой сферы скорее всего будет формироваться личность в направлении вектора С. Факторы d и m, которые включает в себя данный вектор, являются скорее стадиями, чем полюсами, и определяются «количе­ством страха» в данный момент, которое зависит от внутреннего гормонального фона и сло­жившихся обстоятельств. Отсутствие черт агрессивности (чрезмерной активности) делает лица с h+ и m одинаково привлекательными. Стадия d- не вызывает доверия, поскольку мрачное расположение духа не привлекает людей.

«Я»-влечение (SCH). Это некая матрица «Я» и «Оно». С самого раннего детства, по мнению Сонди, происходит не столько сублимация нереализованной сексуальности (тем более что сублимация как защитный механизм появляется на гораздо более поздних стадиях онтогенеза), сколько «нейтрализация» сил влечения. «Я» и «Оно» на начальных этапах онтогенеза представляют собой единое недифференцированное целое, в котором происхо­дит сложный синтез всех влечений человека: сексуального, пароксизмального и контактно­го. Главная функция «Я»-влечения – обеспечение процесса взаимодействия с окружающей средой. Это может происходить двумя противоположными способами, которые Сонди обо­значил через факторы данного влечения: фактор k и фактор p. Фактор k Сонди называет еще «эго-систолой» и трактует как сужение («сжатие») собственного «Я», которое происходит за счет приспособления к реальности и побуждения «Я» к обладанию (капитализации). Согласно Сонди, главная цель этих процессов – обеспечение самосохранения личности. Фактор p Сонди называет «эго-диастолой», поскольку он демонстрирует противополож­ную фактору k тенденцию – расширение собственного «Я», которое происходит благодаря наличию наследственной силы влечения к бытию и расширению пространства вплоть до всесторонней самореализации. Эту силу Сонди называет «протестас». Фактор p побуждает «Я» к бесконечному расширению, к всеобъятию бытия, но эта тенденция ограничивается фактором k, побуждаемым влечением к самосохранению и заставляющим «Я» сужаться и приспосабливаться к реальности.

Идеи, схожие с постулированием «Я»-влечения, можно найти и в других психологи­ческих теориях, далеких от психоанализа. Например, В. Н. Дружинин, вслед за Б. Ф. Ло­мовым, считая активность одним из основных свойств психики, полагает, что ее можно раз­делить на адаптивную и преобразующую. Главные атрибуты активности адаптивной – это приспособление за счет ассимиляции среды (у Сонди – приспособление к реальности и обладание ею), а преобразующая активность изменяет среду со знаком плюс или минус. Разделяет эти виды активности Дружинин по источнику энергии (адаптивная – сознание, преобразующая – бессознательное), но, вероятнее всего, Сонди прав: источником и того и другого являются бессознательные влечения. Просто фактор k, побуждаемый инстинктом самосохранения, больше представлен в сознании в силу задач, стоящих перед ним. Фактор p, который этих задач не осуществляет, представлен в сознании меньше. Автор исследова­ния, ставя перед собой задачу найти биологические основы постулируемых Сонди влечений (поскольку он презентирует их в портретах, значит, допускает наличие такой связи), пред­полагает, что в основе данного влечения лежит некий аналог ориентировочного рефлекса, который обеспечивается такими силами, как активность, напряженность, и ограничивается инстинктом самосохранения, т. е. эмоцией страха, которые лежат в основе контактного вле­чения. Следовательно, относящиеся к «Я»-влечению внешние признаки, которые можно выделить на лицах, будут совпадать с признаками контактного влечения в случае сильно выраженного страха (предположительно это будет полюс фактора k), а в случае фактора p мы будем иметь весьма разнообразные признаки, которые могут относиться и к факто­ру сексуального влечения, и к фактору пароксизмального влечения, поскольку энергети­ка ориентировочного рефлекса, возможно, не имеет собственного источника. Эта гипотеза требует дальнейшей теоретической и практической доработки.

Таким образом, анализируя концепцию Сонди, можно выделить как минимум три на­чала, источника энергии, влечения (единого удачного термина еще нет), биологические кор­ни которых не вызывают сомнений, – это активность, напряженность, страх. Подтверждение тому можно найти и в исследованиях современных авторов. Так, Л. В. Куликов, занимаясь изучением состояний человека, выделяет среди прочих такие их неотъемлемые характери­стики, как активационные, тонусные и эмоциональные (Куликов, 1997).

В число основных структурных компонентов психического состояния Л. В. Куликов включает тонус. Он рассматривает тонус в двух его ипостасях: на уровне организменном как постоянную активность нервных центров, некоторых тканей и органов, обеспечиваю­щую готовность к действию, и на уровне психологическом как ресурс сил, возможностей расходовать энергию, стенически реагировать на возникающие трудности. Здесь также постулируются два полюса: полюс повышенного тонуса, которому свойственна повышен­ная готовность к работе (в том числе длительной), субъективные ощущения внутренней собранности, и полюс пониженного тонуса с низкой работоспособностью, усталостью, не­собранностью, вялостью, инертностью, склонностью проявлять астенические реакции в от­вет на возникающие трудности. Как одну из составляющих тонуса Куликов рассматрива­ет напряженность, которая является, по его мнению, универсальной характеристикой. По нашему мнению, тонус и следует рассматривать как первую производную от напряженно­сти, тем более что и смысл слова «тонус» определяется как напряжение. Данное качество выделялось еще В. Вундтом. Далее в психологической литературе можно встретить раз­личные классификации напряженности (Медведев, Парачев; Наенко, Овчинникова, – см.: Куликов, 1997), но какие бы виды напряженности ни выделялись (физическое, сенсорно­перцептивное, мыслительное и т. д.), везде отмечается одна общая закономерность: с повы­шением напряженности возрастает и сила эмоциональных реакций, глубина переживаний, настроение всегда описывается в отрицательных тонах. Здесь мы снова видим сходство с трактовкой Сонди. Полюс высокого напряжения (фактор e) характеризуется «грубыми аффектами». Особенно это заметно на акцентуированных и патологических личностях (Л. В. Куликов, К. Леонгард).

Понятие «напряжение» тесно связано с понятием «стресс». Соотношение между этими понятиями разные авторы устанавливают различное: стресс рассматривается как объективно испытываемая трудность, а напряженность как субъективное переживание (Kahn, – см.: Куликов, 1997); ощущение напряжения относят к общим субъективным характеристикам стресса (Ганзен, – см.: Куликов, 1997). Но, по всей видимости, личностные качества, связанные с переживанием стресса, так или иначе вытекают из общего понятия – напряженности. Говоря об эмоциональных компонентах состояний, Л. В. Куликов в своей методике практически останавливается на диагностике прежде всего чувства тревоги, также отмечая наличие двух противоположных полюсов (спокойствие–тревога). В основе этого чувства
лежит, как известно, страх, и здесь мы опять имеем совпадение позиций с Сонди. Кроме того, «обкатывая» свою методику доминирующих и актуальных состояний и проведя факторное исследование на достаточно большой и репрезентативной выборке, Л. В. Куликов выделяет все те же оси: активационную, ось тонуса (напряжения) и эмоциональную ось (т. е. ось тревоги). Он также ссылается на широкий спектр исследований на различных вы­борках и с разными стимулами (Ч. Осгуд, Дж. Суси, П. Танненбаум и др.), в ходе кото­рых в большинстве случаев были выявлены три сходных фактора: фактор «оценки», фак­тор «силы (потенции)» и фактор «активности» (Куликов, 1997). Кстати, фактор «оценки» Куликов соотносит с осью эмоционального тона, но, на наш взгляд, его можно соотнести с четвертым влечением, по Сонди – «Я»-влечением. Как нам представляется, данное влече­ние – это следующий уровень в системной иерархии, который возникает только в социуме и представляет собой сложную систему, в образование которой вошло сочетание всех рас­сматриваемых выше начал плюс воздействие социума.

Каждое из восьми влечений (по Сонди) ложится в основу ведущей тенденции лич­ности. Ведущая тенденция – понятие сложное, формирующееся на основе многих факто­ров: предиспозиция (собственно влечение), условия формирования определенного лич­ностного свойства, само свойство, развивающееся под влиянием определенных средовых воздействий, и др. Ведущей тенденции соответствуют устойчивые конституционально обусловленные свойства. Они также, на наш взгляд, подчиняются принципу системности и выстраиваются, обязательно включая средовые воздействия, в определенную сложно организованную иерархическую структуру, которая проявляется вовне эмоциональными особенностями, особенностями мотивационной сферы, когнитивного стиля, коммуника­тивными особенностями. Им соответствуют в той или иной мере определенные внешние признаки, в том числе и на лице человека. Представляется весьма интересным обнаружить эти признаки, посмотреть, в какой мере предполагаемые лицевые признаки, опытным пу­тем запечатленные Сонди на портретах известных влечений, соответствуют таковым у ре­спондентов.

Кроме того, необходимо учитывать, что в структуре личности может присутствовать не одна ярко выраженная тенденция, а несколько. В зависимости от числа тенденций и сте­пени их выраженности мы можем наблюдать либо однозначный (однокорневой) личност­ный паттерн, либо многозначный (многокорневой), мозаичный личностный паттерн, либо акцентуацию, либо психопатию.

Исходя из приведенного выше анализа теоретических источников, можно предположить, как выделенные многими авторами универсальные тенденции (влечения) и в какойстепени могут презентироваться на лице человека.

Так, полюса активности, вероятнее всего, будут представлены по-разному. Полюс не­высокой активности (фактор h, или, как Сонди называет, фактор сексуальной недиффе­ренцированности) скорее всего будет выражаться приближением к «детской схеме» лица. Она характеризуется большими глазами, округлым выпуклым лбом, круглой головкой, ма­леньким носом и маленьким, слабо выступающим подбородком, чистой кожей (Бутовская, 2004). При высоких значениях активности (фактор s, садомазохизм), вероятнее всего, будет наблюдаться уход от «детской схемы» лица, но вопрос о том, каким образом повышенная активность может репрезентироваться на лице, требует дальнейшего анализа и исследова­ния.

Методика исследования

В рамках данного исследования проверялась гипотеза о возможности презентации на лице человека тех психологических его характеристик, которые наиболее тесно связаны с биологическими основами, по сравнению с теми, которые по системной иерархии более далеки от таковых (например, личностные характеристики, относящиеся к моральной, эти­ческой и другим подобного рода сферам).

Выполненная работа проводилась в несколько этапов. Первый этап заключался в подборе и фотографировании лиц натурщиков. На этом же этапе происходила оцен­ка психических состояний и личностных качеств испытуемых-натурщиков. На втором этапе испытуемым-натурщикам предлагалось пройти исследование при помощи моди­фикации проективной методики Сонди. Третий этап включал в себя выделение анатомо­морфологических параметров лица испытуемых-натурщиков по их фотографиям. Четвертый этап – соотнесение полученных психологических характеристик испытуемых-натурщиков с анатомо-морфологическими параметрами их лица. Пятый этап состоял в ана­лизе и интерпретации полученных данных.

На первом этапе происходило фотографирование лиц испытуемых цифровым фото­аппаратом Lumix (Panasonic Model No/ DMS-TZ1) в помещении с хорошим освещением с соблюдением всех условий для получения стандартных фотографий (белый фон, одинако­вое расстояние от объектива, спокойное выражение лица, минимум косметики, отсутствие украшений, головных уборов и т. д.). Использовалось два ракурса: анфас и профиль. Время съемок – декабрь 2006 года.

Определение характеристик психических состояний происходило при помощи мето­дик (опросников), разработанных Л. В. Куликовым в 2004 году.

В качестве критериев психических состояний (доминирующих состояний) по мето­дике ДС-6 использовались следующие показатели:

Шкала Ак: активное–пассивное отношение к жизненной ситуации.

Шкала То: тонус высокий–низкий.

Шкала Сп: спокойствие–тревога.

Шкала Ус: устойчивость–неустойчивость эмоционального тона.

Шкала Уд: удовлетворенность–неудовлетворенность жизнью в целом, ее ходом, про­цессом самореализации.

Контрольная шкала По: положительный—отрицательный образ самого себя. Эта шкала вспомогательная, она позволяет определить критичность самооценивания (низкую или высокую), адекватность самооценивания.

В качестве критериев преобладающих чувств и настроений по методике ПЧН исполь­зовались следующие показатели:

Шкала Гед: гедонические чувства (удовольствия, наслаждения).

Шкала Аст: астенические чувства (бессилия, смятения, немощи).

Шкала Мел: меланхолические чувства (гнетущие чувства, дистимические чувства).

В методике ПЧН диагностика проводится на основе субъективных оценок силы чувств. Обследуемому предлагается перечень, включающий 26 чувств. Силу каждого чув­ства он оценивает по семибалльной шкале. Методика позволяет оценить интенсивность трех групп чувств, включенных в регуляцию психического состояния индивида и опреде­ляющих динамику состояний.

На втором этапе испытуемым-натурщикам предлагалось пройти модификацию ме­тодики Сонди (метод портретных выборов). Стимульный материал методики представлен шестью сериями портретов (I–VI). В каждой серии по восемь портретов людей, у которых в наиболее чистом виде представлена та или иная патология: сексуальная недифференци­рованность, агрессивность, проявляющаяся садомазохистскими тенденциями, эпилептоидные черты, истерические склонности, шизоидные проявления, паранойяльность, депрессия, маниакальное состояние. В процессе обследования испытуемому предлагается выбрать сперва два симпатичных (или наиболее приемлемых) портрета, а затем – два наименее сим­патичных (неприемлемых) портрета из восьми предъявляемых и расположенных согласно их порядковому номеру портретов каждой серии. Всего серий шесть.

На третьем этапе выделялись анатомо-морфологические параметры лица испытуемых-натурщиков по их фотографиям.

В целях измерения пропорций лица человека на фотографии были использованы знания, полученные антропологией. Для оценки характерных черт черепа живого чело­века и посмертной экспертизы специалистами в области анатомии и антропологии была разработана система опорных краниологических точек, краниометрических мер (рассто­яния между разными краниологическими точками) и краниологических индексов (со­тая часть от полученных данных). Для удобства применения краниометрические точки черепной коробки и лицевого блока разделяют на две группы – серединные (непарные) точки, расположенные по центру, и боковые (парные) точки, они лежат симметрично по бокам серединной линии (см. рис. на с. 63). Всего выделено 32 краниометрические точ­ки черепной коробки и 33 – лицевого блока. Уточним, что краниометрия рассматрива­ет в основном высушенные черепа, а голову живого человека изучает энцефалометрия. В данной работе использовались не столько краниологические точки, меры и индексы, сколько энцефалометрические. Энцефалометрические точки в большей степени совпа­дают с краниометрическими, разница определяется толщиной кожи, подкожного и мы­шечного слоев.

Ввиду специфики данного исследования были использованы только определенные энцефалометрические точки, а также энцефалометрические меры и индексы. Список ис­пользуемых в работе энцефалометрических точек, мер и индексов приведен ниже.

Используемые энцефалометрические точки:

Vertex (v) (лат. – вершина) – самая высокая точка черепной коробки. В энцефаломе­трии она также соответствует самой высокой точке черепа и головы объекта, который нахо­дится в положении стоя с устремленным вперед взглядом. Эту точку ищут эмпирическим путем, это не анатомическая точка.

Bregma (b) (bregma – передняя часть головы) – эта точка лежит на пересечении са­гиттального и лобного швов. Соответствует самой высокой точке черепа на франкфуртской плоскости.

Trichion (tr) или Сrinion (cri)– эта точка расположена на лбу в месте пересечения линии корней волос и серединной сагиттальной плоскости.

Metopion (m) – эта точка находится на пересечении серединной сагиттальной пло­скости с условным продолжением самых выступающих точек лобных бугров.

Ofrion (on) (греч. ophrs – бровь) – эта точка расположена над носом на пересечении серединной саггитальной плоскости и линии, соединяющей выступы бровей.

Glabella (g) (glabella – переносица) – серединная точка, расположенная между двумя надбровными дугами, чуть выше носо-лобного шва (это передняя точка черепной коробки, у мужчин она выступает вперед примерно на 5 мм по сравнению с женским черепом).

Nasion (n) – глубинная точка корня носа. Расположена на серединной плоско­сти почти у пересечения с поперечной линией, соединяющей складки верхних век. Соотношение с краниометрической точкой косое (на 23 мм ниже краниометрической).

Nasale (na) или Rhinion (rhi) (греч. rhin – нос) – носовая точка, выступает вперед, лежит в нижней части края носовых костей, на носовом шве.

Pronasale (prn) – выделяющаяся точка на кончике носа.

Sottonasale (sn) – эта точка расположена на середине носо-губного угла на середин­ной сагиттальной плоскости. Соответствует точке соединения мембраны носа (основания столбчатой оси) и верхней губы. Соотношение с краниометрической точкой косое (кранио­метрическая точка расположена выше).

Solсo-labiale superiore (sls) – эта пограничная точка верхнегубной борозды находит­ся на коже в максимальном углублении. Соотношение с радиографической опорной точкой А (самый глубокий участок между передним носовым выступом и верхнечелюстным греб­нем альвеолярного выступа) косое – энцефалометрическая точка лежит ниже. Толщина мягких тканей приблизительно 9 мм.

Labiale superiore (ls)– эта пограничная верхнегубная точка находится на серединной плоскости между слизистой оболочкой и кожицей верхней губы. Соотношение с точкой «prostion» (pr, sd) косое, так как эта энцефалометрическая точка, особенно у представите­лей белой расы, находится на несколько миллиметров ниже краниометрической. Толщина мягких тканей равна примерно 10 мм.

Stomion (sto, st) – при сомкнутых губах находится в месте пересечения серединной сагиттальной плоскости с губной складкой. Соотношение с точкой верхнего резца (is) ко­сое, так как энцефалометрическая точка находится на 2–3 мм выше краниометрической.

Labiale inferiore (li) – эта пограничная нижнегубная точка находится на серединной плоскости между слизистой оболочкой и нижней кожицей губы. Соотношение с точкой «infadentale» (id) (подзубной) имеет варианты, но в большинстве случаев оно косое, так как энцефалометрическая точка (li) расположена на 2–3 мм выше краниометрической. Толщина мягких тканей равна приблизительно 11 мм.

Solсo-labiale inferiore (sli) – эта пограничная точка нижнегубной борозды находит­ся на серединной плоскости между нижней губой и подбородком в самом глубоком месте подбородочно-губной борозды. Соотношение с надподбородочной точкой (или радиогра­фической точкой В) косое, так как энцефалометрическая точка (sli) расположена выше на несколько миллиметров краниометрической.

Pogonion (pg, pog) (греч. pogon – борода) – расположена на коже подбородка на сере­динной плоскости, выступает вперед. Соотношение с краниометрической точкой косое, так как энцефалометрическая точка находится на 1–2 мм выше краниометрической (в самой выступающей части подбородка по центру).

Gnation (gn) (gnatos – нижняя часть) – точка, находящаяся внизу подбородка на серединной сагиттальной плоскости. Соотношение с краниометрической точкой косое (на 2–3 мм впереди и внизу).

Menton (me) или Mentale – соответствует краниометрической радиографической точке me. Подбородочная точка, расположенная в самой нижней и задней части нижней челюсти. Ее определяют при радиографии при боковой проекции.

Frontotemporale (ft) (лобно-височная) – расположена в месте соприкосновения ску­лового выступа лобной кости с верхней височной линией.

Ectocantion (es, ex) – точка расположена в боковом углу складки века, в месте соеди­нения верхнего и нижнего краев века, рядом с бугорком, по которому проходит боковое сухожилие века.

Orbitale (or) – находится внизу нижнего края глазницы.

Alare (al) – самая латеральная точка крыла носа. Ее расположение зависит от инди­видуальных и расовых особенностей. Как правило, она находится примерно в 3 мм от края грушевидного отверстия.

Zygion (zi, zy) – наиболее выступающая точка скуловой дуги. Соотношение с кра­ниометрической точкой перпендикулярное.

Gonion (go) – самая латеральная точка угла нижней челюсти. Соотношение с соот­ветствующей краниометрической точкой перпендикулярное.

Chelion (ch) – боковая точка, соответствующая губной комиссуре, т. е. соединению губ в углах ротового отверстия. В боковом положении проецируется на верхний клык, во фронтальном – находится между верхним клыком и первым верхним малым коренным зу­бом.

а                                                                                                  б

Рис. Расположение основных энцефалометрических точек: а – боковая проекция головы; б – фрон­тальная проекция головы:

v – vertex, b – bregтa, tr – trichion, т – тetopion, оп – ofrion (sovraglabellare), g – glabella, n – nasion, па – nasale, рrn – pronasale, sn – sottonasale, sls – solco-labiale superiore, ls – labiale superiore, sto – stoтion, ch – chelion, li – labiale inferiore, sli – solco-labiale inferiore, pog – pogonion, gп – gnation, те – тentale, or –orbitale, ft – frontoteтporale, en – entocantion, es (ех) – ectocantion, zi (zy) – zygion, sa – sopraaurale, t – tragion, sba – subaurale, go – gonion, pra – preaurale, obs – otobasion superore, tu – tubercolare, ра – postauricolare, ор – opistocranion, i - inion, al – alare.

Таблица 1. Энцефалометрические меры и индексы, используемые в данной работе

zy1 – расстояние от серединной сагиттальной плоскости до точки zygion левой половины лица;

В исследовании приняли участие 29 человек – студенты 3-го курса исторического фа­культета ННГУ в возрасте от 19 до 23 лет, из них 12 юношей и 17 девушек.

Результаты исследования и их обсуждение

Результаты диагностики основных влечений психических состояний и измерений па­раметров лица человека сводились в отдельные таблицы. Затем при помощи стандартного статистического пакета SPSS были произведены корреляционные исследования между сле­дующими показателями: количество выборов каждого влечения для каждого испытуемого, с одной стороны, и относительные параметры лица – с другой стороны; относительные параме­тры лица и характеристики состояний; личностные тенденции и характеристики состояний. В результате были получены данные, отражающие корреляционные связи между иссле­дуемыми показателями. Значимые корреляционные связи представлены соответственно в табл. 2–4.

Проведенный анализ показал, что влечение «сексуальная недифференцированность» (h+; h-) отрицательно связано с челюстным индексом по вертикали. Челюстной индекс показывает соотношение носовой части лица по вертикали с челюстной частью. Индекс увеличивается с увеличением челюстной части по отношению к носовой. Идеальное равенство этих частей дает соотношение 1:1. Отрицательная корреляция в данном слу­чае показывает, что с увеличением h+ уменьшается челюстной индекс (по вертикали). То есть мы имеем более маленькую челюсть у лиц с ярко выраженной сексуальной не­дифференцированностью (иначе – с малым количеством энергии, малоактивных). Кроме того, сексуальная недифференцированность (h-) положительно коррелирует с величиной носового выступа относительно длины носа, который условно можно назвать степенью «курносости». То есть с увеличением сексуальной недифференцированности увеличива­ется «курносость». Следует отметить, что, согласно Сонди, и «+» (предпочтение), и «-» (отрицание) обозначают наличие данного влечения у человека. В случае отрицания оно подавляется.

Таким образом, мы имеем подтверждение выдвинутого ранее предположения, что сексуальная недифференцированность (малая активность) будет проявляться «детской схемой» лица.

Челюстной индекс (по вертикали) положительно коррелирует с удовлетворенностью жизнью и меланхолическими чувствами. Из этого следует, что люди с «детской схемой» лица демонстрируют (с учетом того, что методика Л. В. Куликова – самоопросник) удовлетворен­ность жизнью в целом, процессом самореализации, тем, как идет жизнь. Куликов приписыва­ет этому качеству готовность преодолевать трудности в реализации своих способностей. Но, учитывая, что сексуальная недифференцированность (с которой связан челюстной индекс) трактуется нами как малое количество энергии, удовлетворенность жизнью можно рассма­тривать как некий защитный механизм, который дает возможность личности существовать без внутреннего конфликта: неудовлетворенность жизнью толкает человека к активности, что требует от него значительных энергозатрат, а именно энергии у человека и не хватает. Возможна обратная взаимосвязь: большое количество энергии выражается в личностной активности, которая стимулируется неудовлетворенностью уже достигнутыми результата­ми. В актуальном состоянии на момент исследования такие испытуемые демонстрировали хорошее самочувствие, что отразилось в положительной взаимосвязи челюстного индекса (по вертикали) и данной характеристики актуального психического состояния.

Положительная корреляция челюстного индекса (по вертикали) с меланхолически­ми чувствами также объясняется малым количеством энергии, поскольку гедонические чувства, еще раз подчеркнем, весьма энергоемки, а астенические чувства являются скорее индикатором уже каких-либо болезненных процессов.

Анализируя корреляционные взаимосвязи личностных тенденций с характеристика­ми состояний, можно отметить отрицательную связь h- с положительным образом себя и гедоническими чувствами. Наличие этой взаимосвязи не противоречит высказанным выше соображениям, но подтверждает их. Кроме того, знак «-» говорит о подавляемости данной тенденции, что, естественно, ведет к низкой самооценке и уменьшению переживания гедо­нических чувств.

Таким образом, резюмируя сказанное, можно утверждать, что люди, обладающие не­большим запасом энергии, малоактивные, характеризуются «детской схемой» лица, что сопровождается удовлетворенностью жизнью, преобладанием меланхолических чувств, а в слу­чае непринятия своих индивидуальных особенностей наблюдается заниженная самооценка.

Противоположный полюс активности (высокие значения) соотносится в интерпрета­ции Сонди с полюсом садомазохизма (s+, s-). Здесь мы уже не наблюдаем главный признак «детскости» лица – короткую нижнюю челюсть, но остается взаимосвязь s- с величиной носового выступа относительно длины носа («курносость»). Каким-то образом подавление сексуальной энергии оказывается связанным с данным энцефалометрическим индексом, но объяснить найденную взаимосвязь автор пока затрудняется; s+ показывает положительную взаимосвязь со скуловым индексом и челюстным индексом (по горизонтали). Увеличение значений данных индексов говорит о возрастании симметричности лица по линии скул и нижних челюстных углов. Это означает, что левая и правая половинки лица с увеличением уровня активности меньше отличаются друг от друга по указанным линиям лица. Тенденцию к симметричности подтверждает отрицательная взаимосвязь ^s+ с отношением углов смеще­ния ∟1 и ∟2. Эти углы отражают степень смещения энцефалометрической точки ch (уго­лок рта) левой и правой сторон лица относительно перпендикуляра, опущенного из зрачка соответствующего глаза. Чем ближе эти углы смещения друг к другу (индекс приближается к 100), тем симметричнее расположен рот относительно глаз. То есть с увеличением уровня активности увеличивается симметричность и в области рта. Данный энцефалометрический индекс показывает положительную связь с уровнем активности и хорошим самочувствием в актуальных психических состояниях (см. табл. 2), что подтверждает уже найденные выше закономерности. Кроме того, данный энцефалометрический индекс отрицательно связан с уровнем спокойствия–тревожности (там же). То есть чем больше индекс (симметричность расположения рта), тем ниже уровень спокойствия или иначе – выше уровень тревожно­сти. Данная взаимосвязь представляется закономерной, поскольку повышенная активность предполагает некое неустойчивое состояние в момент активности и, как известно, связана с мотивационными компонентами, одним из основных составляющих которых является уро­вень тревожности (нейротизма) (по Айзенку). Анализ взаимосвязи исследуемого влечения с характеристиками психических состояний показывает положительную связь с уровнем возбудимости в актуальных психических состояниях (см. табл. 4), что также укладывается в рамки постулируемой концепции.

Пароксизмальное влечение (фактор P), согласно нашему видению, соответствует уровню напряженности, или, по Куликову, тонусу. Полюс высокой напряженности грубых аффектов (e+, e-) показал положительную взаимосвязь с энцефалометрическим показате­лем of (угол отклонения линии бровей по их выступающим точкам относительно линии, соединяющей зрачки глаз). То есть с ростом напряженности увеличивается горизонтальная асимметрия линии бровей относительно линии зрачков. При подавляемой напряженности грубых аффектов (e-), а также при высоком проявлении тонких аффектов (hy+) уменьша­ется смещение рта (по горизонтали) относительно зрачка правого глаза. Объяснить най­денную закономерность пока не представляется возможным. Кроме того, наблюдается по­ложительная корреляционная зависимость между напряженностью грубых аффектов и ин­дексом ez/zy, который показывает отношение ширины лица по линии, соединяющей внеш­ние уголки глаз, и линии, соединяющей скуловые точки zy. Чем больше ez/zy, тем меньше разница между этими расстояниями: визуально такое лицо смотрится как лицо с широко расставленными глазами или узкими скулами. Hy- отрицательно коррелирует с межзрач­ковым индексом. Это значит, что чем более симметрично лицо (левая и правая половины) по линии зрачков, тем слабее выражена тенденция hy-. Положительные корреляции с лоб­ным и челюстным индексами по вертикали говорят об увеличении вертикальной асимме­трии (увеличении высоты лба и величины нижней челюсти) с увеличением показателя hy-. Получается, что подавляемая напряженность (причем подавляемое по Сонди), т. е. тонус, приводит к асимметрии лица как горизонтальной (в области зрачков), так и вертикальной (укороченный нос по отношению ко лбу и нижней челюсти).

Анализ корреляционных связей между энцефалометрическими индексами и характе­ристиками состояний показывает положительную взаимосвязь лобного индекса с тонусом (напряженностью): чем больше лоб относительно носа, тем выше тонус (напряженность). Увеличенная нижняя челюсть по сравнению с длиной носа (высокий челюстной индекс Mi) показывает отрицательную связь с удовлетворенностью жизнью, хорошим самочувствием и меланхолическими чувствами (поскольку укороченная челюсть положительно связана с этими показателями). Отрицательная взаимосвязь показателя ez/zy с высокими значе­ниями тонуса говорит о том, что чем шире смотрятся скулы относительно общей ширины глаз, тем выше тонус (напряженность) человека. С учетом корреляций, представленных в табл. 3, можно предположить, что это будут именно грубые аффекты.

Таким образом, можно считать, что показатели напряженности (тонуса) на лице пред­ставлены асимметрией горизонтальной (между правой и левой половинами лица), наблю­даемой по линии бровей и зрачков глаз, и вертикальной, наблюдаемой в увеличении раз­меров лба и нижней челюсти по отношению к длине носа.

Показатели k- и общий k в рамках «Я»-влечения (по Сонди) показывают положи­тельные корреляционные связи со скуловым индексом Zi, с челюстным индексом по гори­зонтали Goi, с внешнеглазничным индексом Exi и отрицательные корреляции с челюстным индексом по вертикали Mi (см. табл. 3). Все это говорит о том, что для кататонизма харак­терно наличие лицевой симметрии, как горизонтальной, так и вертикальной. По этим ха­рактеристикам кататонизм сходен с проявлениями сексуальной недифференцированности. Исключение составляет отрицательная связь со степенью «курносости» Nv (чем ярче вы­ражен кататонизм, тем более прямой нос) и более короткая ротовая щель (маленький рот) по сравнению с общей шириной глаз ch/ex.

Паранойяльность достаточно ярко и значимо характеризуется лицевой асимметрией. Об этом свидетельствуют отрицательные корреляции с челюстным индексом по горизонта­ли Goi, с внешнеглазничным индексом Eхi, носовым индексом по горизонтали Ali.

Контактное влечение в показателях маниакальности не показало никаких корреляций с энцефалометрическими индексами, отражающими степень симметричности и пропорци­ональности лица, что на данном этапе исследования подтверждает нашу гипотезу об уров­невости проявления личностных качеств. В данном случае маниакальность, согласно на­шим представлениям, определяется в большей степени социальными факторами развития, нежели биологическими. Или же отсутствие корреляций можно объяснить ограниченным выбором энцефалометрических показателей. В плане корреляций с характеристиками пси­хических состояний маниакальность отрицательно связана со степенью удовлетворенности жизнью, уровнем спокойствия (соответственно, положительно со степенью тревожности) и положительным образом себя (отрицательная самооценка). Данные корреляции отражают связь прежде всего с показателями эмоциональными или же интегральными (удовлетво­ренность жизнью, самооценка). Ни с какими другими биологическими началами (актив­ность, напряженность) данный показатель не выявил наличия прямых связей.