Посттравматический рост и развитие личности студентов с ограниченными возможностями здоровья

420

Общая информация

Ключевые слова: профессиональный стандарт

Рубрика издания: Инклюзивная практика в профессиональном образовании

Тип материала: материалы конференции

Для цитаты: Александрова Л.А. Посттравматический рост и развитие личности студентов с ограниченными возможностями здоровья // Инклюзивное образование: методология, практика, технологии.

Фрагмент статьи

Посттравматический рост является одним из пока­зателей меры преодоления личностью психотравми-рующих обстоятельств своей жизни и результатом внутренней работы личности [5] или работы пережи­вания [1]. В понятии «посттравматический рост» отра­жаются различные аспекты воспринимаемых челове­ком позитивных изменений, возникших в результате преодоления травмы: изменение отношения к другим, повышение ценности жизни, нахождение новых воз­можностей, духовные изменения, рост силы личности. В нем также находит выражение смена исследователь­ской парадигмы в отношении психологической трав­мы с чисто клинической на позитивную, а также изме­нение практики психологической работы с травмой [9]. В зарубежных исследованиях этот феномен широ­ко исследуется применительно к преодолению послед­ствий экстремальных ситуаций, профессиональных стрессов и тяжелой болезни (там же), а также в связи с процессами совладания с жизненными трудностями [12]. Однако этот феномен не исследовался в услови­ях хронического, непрерывного преодоления и борьбы за достойную жизнь и равноправное включение в со­циум молодежи с ограниченными возможностями здо­ровья.

Полный текст

Посттравматический рост является одним из пока­зателей меры преодоления личностью психотравми-рующих обстоятельств своей жизни и результатом внутренней работы личности [5] или работы пережи­вания [1]. В понятии «посттравматический рост» отра­жаются различные аспекты воспринимаемых челове­ком позитивных изменений, возникших в результате преодоления травмы: изменение отношения к другим, повышение ценности жизни, нахождение новых воз­можностей, духовные изменения, рост силы личности. В нем также находит выражение смена исследователь­ской парадигмы в отношении психологической трав­мы с чисто клинической на позитивную, а также изме­нение практики психологической работы с травмой [9]. В зарубежных исследованиях этот феномен широ­ко исследуется применительно к преодолению послед­ствий экстремальных ситуаций, профессиональных стрессов и тяжелой болезни (там же), а также в связи с процессами совладания с жизненными трудностями [12]. Однако этот феномен не исследовался в услови­ях хронического, непрерывного преодоления и борьбы за достойную жизнь и равноправное включение в со­циум молодежи с ограниченными возможностями здо­ровья.

Для оценки роли психологической травмы и пост­травматического роста были использованы: 1) анкета, направленная на выявление в личном опыте испытуе­мых психотравмирующих ситуаций, 2) опросник пост­травматического роста [14] в адаптации М. Ш. Маго-мед-Эминова. В исследовании также использовались: 1) шкала удовлетворенности жизнью SWLS [8] в адап­тации Д. А. Леонтьева и Е. Н. Осина; 2) шкалы субъек­тивной витальности как диспозиции и как состояния [13] в адаптации Л. А. Александровой, Д. А. Леонтьева; 3)   тест смысложизненных ориентаций СЖО [2]; 4)  тест жизнестойкости [10; 3]; 5) опросник толерантности к неопределённости [11; 4]; 6) опросник копинг-стратегий COPE [7] в адаптации Т. О. Гордеевой, Е. Н. Осина, Е. И. Рассказовой; 7) анкета, направленная на выявление жизненных целей; 8) опросник общей самоэффективности [6]. При математико-статистической обработке данных использованы ^-критерий Стьюдента для анализа достоверности различий и корреляционный анализ. В исследовании принимали участие студенты факультета информационных тех­нологий и социально-педагогического колледжа МГППУ: студенты с ОВЗ — 58 человек, условно здо­ровые — 93 человека. Значения коэффициентов корре­ляции для респондентов с ОВЗ: r>0,25 (p<0,05) и r>0,33 (p<0,01). Для условно здоровых испытуемых:

r>0,20 (p<0,05) и r> 0,26 (p<0,01).

В анкете, направленной на оценку подверженности в прошлом воздействию психотравмирующих собы­тий, задавались следующие вопросы: попадали ли в прошлом в серьезную аварию; ставился ли диагноз тя­желой и неизлечимой болезни; переживали ли внезап­ную утрату; сталкивались ли с угрозой серьезного ра­нения или смерти; были ли свидетелем, как подобные события переживал кто-то еще; было ли в жизни что-то еще, что переживалось очень сильно, но о чем не хо­телось бы говорить. Полученные баллы суммирова­лись. При анализе различий с использованием Т-кри-терия Стьюдента обнаружено, что сумма психотрав-мирующих событий (далее — «суммарный индекс травматизации»), указываемых студентами обеих групп, достоверно не различается, хотя в группе с ОВЗ достоверно чаще упоминается травма, связанная с по­становкой диагноза тяжелой и неизлечимой болезни (p<0,000). Это говорит о том, что общее количество травм, некий «суммарный норматив травматизации» в обеих группах не различается, но содержание этого опыта различно.

При рассмотрении взаимосвязей суммарного ин­декса травматизации с другими исследуемыми показа­телями у студентов с ОВЗ обнаружено, что этот пока­затель демонстрирует значимые положительные взаи­мосвязи с суммарным показателем целей в жизни (r=0,38), всеми показателями методики посттравмати­ческого роста (от ?=0,27 до r=0,34), такими копинг-стратегиями, как эмоциональное отреагирование (r=0,31) и принятие (?=0,36), и отрицательные — с по­казателем осознанности, отражающим внимание к происходящему «здесь и сейчас» (r=-0,30). У условно здоровых студентов суммарный индекс травматиза-ции имеет положительные взаимосвязи с показателя­ми посттравматического роста (от ?=0,23 до r=0,37), за исключением показателя, отражающего повышение ценности духовного измерения; с такой стратегией со-владания, как прием успокоительных (r=0,27), и отри­цательные — со стратегией поиска инструментальной социальной поддержки (r= -0,21).

Что касается частных взаимосвязей отдельных ти­пов психотравмирующих событий с исследуемыми по­казателями, наиболее информативными и нагружен­ными корреляционными взаимосвязями для выборки студентов с ОВЗ являются такие психотравмирующие события, как 1) диагноз тяжелой и неизлечимой бо­лезни, при котором снижаются показатели жизнестой­кости (от r = -0,26 до r = -0,29) и который не связан с посттравматическим ростом, в противоположность об­щей тенденции; 2) роль свидетеля переживаний дру­гих, которая активирует такие разноплановые страте­гии совладания, как активный копинг (r = 0,31), при­нятие (r = 0,31), подавление конкурирующей активно­сти (r = 0,26) и повышение уверенности в способности справляться с трудностями, или самоэффективность (r = 0,28); 3) травматический опыт, о котором студен­ты предпочли не говорить, который включает такие стратегии совладания, как отрицание (r = 0,27), обра­щение к религии (r = 0,30), принятие (r = 0,26). Это свидетельствует, что говорить студенты с ОВЗ не го­товы именно о тех событиях, в которых они ничего не могут изменить. Наибольший вклад в посттравматиче­ский рост у студентов с ОВЗ вносят такие психотрав-мирующие события, как внезапная утрата, событие, о котором испытуемые предпочли умолчать, а также суммарный индекс травматизации. Наиболее часто при столкновении с психотравмирующими события­ми студенты с ОВЗ предпочитают копинг-стратегию «принятие», которая предполагает активную работу личности в ситуации, когда кажется, что ничего нель­зя изменить. Чем обширнее опыт пережитых травм у таких студентов, тем больше жизненных целей они пе­ред собой ставят. Разные типы психотравмирующих событий запускают различные стратегии совладания для своего преодоления.

У условно-здоровых студентов обнаруживаются как общие для обеих групп закономерности, так и спе­цифические. Прежде всего, необходимо отметить от­сутствие значимых взаимосвязей с жизненными целя­ми. Исключение составляет только опыт, о котором студенты предпочли не говорить, способствую­щий снижению числа выбираемых жизненных целей (r=-0,20). Значимых взаимосвязей с рассматриваемы­ми личностными ресурсами (осмысленностью жизни, витальностью, жизнестойкостью, толерантностью к неопределенности, самоэффективностью, осознаннос­тью) не обнаружено. Наибольший вклад в посттравма­тический рост вносят такие прошлые травмы, как диа­гноз тяжелой и неизлечимой болезни, роль свидетеля того, как подобные травмы переживали другие, собы­тие, о котором участники обследования решили не го­ворить, и суммарный индекс травматизации.

Наиболее часто условно здоровые студенты приме­няют такие стратегии совладания с травмами различ­ного характера, как прием успокоительных и алкоголя (от r=0,21 до ?=0,27), которую нельзя считать полно­ценным копингом. Большинство стратегий совлада-ния задействуются такими травмами, как авария и ди­агноз тяжелой и неизлечимой болезни. При травмати­ческом опыте аварий у условно здоровых студентов снижается способность к позитивному переосмысле­нию опыта (?=-0,28), отрицанию проблем (r=-0,21) и сдерживанию (?=-0,32). При постановке тяжелого ди­агноза у них включаются такие стратегии, как прием успокоительных (r=0,21), обращение к религии (r=0,21) и принятие (?=0,24). При повышении суммар­ного индекса травматизации снижается готов­ность к использованию такой стратегии совладания, как поиск инструментальной социальной поддержки (r=-0,21), что свидетельствует, что у условно здоровых студентов есть внутренние препятствия к использова­нию социальных ресурсов совладания со стрессом, че­го не наблюдается у студентов с ОВЗ.

Следовательно, есть общие закономерности и зако­номерности, проявляющиеся к зависимости от нали­чия или отсутствия ограничений по здоровью. Кроме того, в обеих группах нет прямых значимых взаимо­связей между опытом переживания травм и удовле­творенностью жизнью.

В то же время условно здоровые студенты, пере­жив травму, воздействие которой выразилось в пост­травматическом росте, отодвигают ее в сторону, и она больше не оказывает влияния на текущие характерис­тики личности, при этом негативно сказываясь на эф­фективности применения стратегий активного психо­логического преодоления. У респондентов с ОВЗ кар­тина иная — пережитая травма постоянно «работает» в личности через посттравматический рост и соотносит­ся с новым опытом, оказывая позитивное влияние на жизненные цели, стратегии совладания с текущими жизненными трудностями и в основном позитивное влияние на характеристики личности, являющиеся ре­сурсами преодоления. Исключение у них составляет только травма, связанная с диагнозом тяжелой и неиз­лечимой болезни, которая истощает личностные ре­сурсы преодоления и не способствует посттравматиче­скому росту у студентов с ОВЗ.

Показатели методики, оценивающей посттравма­тический рост, также по-разному включены в систему саморегуляции у условно здоровых респондентов и испытуемых с ОВЗ.

Общий показатель посттравматического роста у студентов с ОВЗ связан положительной корреляцией с осмысленностью настоящего (7=0,39) и предпочте­нием таких стратегий совладания, как переосмысле­ние (7=0,30), мысленный уход (7=0,30), поиск инстру­ментальной (7=0,37) и эмоциональной (7=0,31) соци­альной поддержки, подавление конкурирующей ак­тивности (7=0,31). У условно здоровых студентов об­наруживается аналогичная положительная взаимо­связь с осмысленностью настоящего (7=0,23), однако взаимосвязи со стратегиями совладания совершенно иные: посттравматический рост активируют такие стратегии, как обращение к религии (7=0,27) и сдер­живание (7=0,21).

Показатель, отражающий изменение отношения к другим в результате переживания травмы, у студентов с ОВЗ показывает значимые связи с осмысленность настоящего (7=0,30), стратегиями поиска инструмен­тальной (7=0,34) и эмоциональной (7=0,35) социаль­ной поддержки, подавлением конкурирующей актив­ности (7=0,28). У условно-здоровых этот показатель имеет положительные связи с осмысленностью насто­ящего (7=0,24), уверенностью в подконтрольности значимых событий своей жизни (7=0,20), включеннос­тью (7=0,20), копинг-стратегиями мысленныого ухода от проблем (7=0,20) и обращения к религии (7=0,33).

Показатель, отражающий переживание расшире­ния возможностей в результате переработки травмы, у студентов с ОВЗ имеет значимые положительные свя­зи с самоэффективностью (7=0,26), стратегиями пере­осмысления (7=0,27), мысленного ухода (7=0,31), по­иска инструментальной социальной поддержки (7=0,27), сдерживания (7=0,26), подавления конкури­рующей активности (7=0,27). У условно здоровых сту­дентов этот показатель демонстрирует значимые кор­реляционные связи лишь с уверенностью в подконт­рольности значимых событий жизни (7=0,20).

Показатель, отражающий ощущение роста силы личности в результате переживания травмы, у сту­дентов с ОВЗ значимо связан с общим показателем осмысленности жизни (7=0,29) и осмысленностью настоящего (r=0,38), самоэффективностью (7=0,29), стратегиями мысленного ухода (7=0,26), юмора (7=0,29) и подавления конкурирующей активности (7=0,31). У условно здоровых этот показатель де­монстрирует значимые связи только со стратегией сдерживания (7=0,26), других взаимосвязей не вы­явлено.

Показатель, отражающий повышение ценности ду­ховного измерения в результате переживания травмы, у респондентов с ОВЗ имеет значимые взаимосвязи с суммарным индексом целей в жизни (7=0,26), страте­гиями мысленного ухода (7=0,27), поиска инструмен­тальной (7=0,37) и эмоциональной (7=0,28) социаль­ной поддержки, обращения к религии (7=0,32) и по­давления конкурирующей активности (7=0,32). У ус­ловно здоровых студентов этот показатель значимо связан с ощущением подконтрольности значимых со­бытий жизни (7=0,25), копинг-стратегиями отрицания (7=0,20), обращения к религии (7=0,40), сдерживанием (7=0,20) и приемом успокоительных (7=0,21).

Показатель, отражающий повышение ценности жизни в результате переживания травмы, у студентов с ОВЗ имеет значимые взаимосвязи с суммарным ин­дексом целей (7=0,26), осмысленностью настоящего (7=0,45), включенностью (7=0,26), стратегиями пере­осмысления (7=0,26), поиска инструментальной (7=0,55) и эмоциональной (7=0,46) социальной под­держки, юмором (7=0,30), подавлением конкурирую­щей активности (7=0,51) и плановым решением про­блемы (7=0,30). У условно здоровых этот показатель обнаруживает взаимосвязи с осмысленностью настоя­щего (7=0,21), стратегией обращения к религии (7=0,24) и приема успокоительных (7=0,29).

Психологическая травма и посттравматический рост у респондентов с ОВЗ, судя по полученным ре­зультатам, становятся ресурсами эффективного пре­одоления вновь возникающих стрессовых ситуаций. У условноздоровых посттравматический рост способ­ствует в основном самоизменению и работе защитных, или охранительных копингов, не связанных с актив­ным преодолением стрессовой ситуации. Опыт пере­работки травм «учит терпеть» условно здоровых, а лю­дей с ОВЗ — и терпеть, и действовать.

Полученные результаты и различия в исследуемых взаимосвязях необходимо учитывать в ходе психоте­рапевтической и консультационной работы со студен­тами в условиях высшего и среднего специального ин­клюзивного образования.

Литература

  1. Василюк Ф. Е. Работа переживания. — М.: Изд-во МГУ, 1984.
  2. Леонтьев Д. А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). — М.: Смысл, 1992.
  3. Леонтьев Д. А., Рассказова Е. И. Тест жизнестой­кости. — М.: Смысл, 2006.
  4. Луковицкая Е. Г. Социально-психологическое значение толерантности к неопределенности: Дисс. ... канд. психол. наук. — СПб., 1998.
  5. Магомед-Эминов М. Ш. Трансформация личнос­ти — М.: Изд-во ПАРФ 1998.
  6. Шварцер Р., Ерусалем М, Ромек В. Русская вер­сия шкалы общей самоэффективности Р. Шварцера и М. Ерусалема // Иностр. психол. 1996. № 7.  С. 71—76.
  7. Carver C.S., Scheier M.F., Weintraub J.K. Assessing coping strategies: A theoretically based approach.
  8. Diener E, Emmons R.A., Larsen RJ, Griffin S. The Satisfaction With Life Scale // Journal of Personality Assessment. 1985. Vol. 49. Р. 71—75.
  9. Jackson A. C. Posttraumatic Growth: Is there evi­dence for changing our practice? // The Australasian Journal of Disaster and Trauma Studies 2007. Vol. 1 URL: http://trauma.massey.ac.nz
  10. Maddi S. R, Khoshaba D. M. PVSIII-R: Test development and Internet instruction manual. — Newport Beach (CA): The Hardiness Institute, 2001.
  11. Mclain D. L. The MSTAT-I: a new measure of an individual's tolerance for ambiguity // Journal of Educational & Psychological Measurement. 1993. № 53. P. 183—189.
  12. Morris B. A. Shakespeare-Finch J. Scott J. L. Coping Processes and Dimensions of Posttraumatic Growth // The Australasian Journal of Disaster and Trauma Studies 2007 Vol. 1 URL: http://trauma.massey.ac.nz
  13. Ryan R. M, Frederick C. On energy, personality, and health: Subjective vitality as a dynamic reflection of well-being // Journal of Personality. 1997. Vol. 65. Р. 529—565.
  14. Tedeschi R. G, Calhoun L. G. The Posttraumatic Growth Inventory: Measuring the positive legacy of trau­ma // Journal of Traumatic Stress. 1996. Vol. 9. P. 455—471.

Информация об авторах

Александрова Лада Анатольевна, кандидат психологических наук, ведущий аналитик Федерального координационного центра по обеспечению психологической службы в системе образования Российской Федерации, доцент кафедры психологии и педагогики дистанционного обучения, ФГБОУ ВО «Московский государственный психолого–педагогический университет» (ФГБОУ ВО МГППУ), доцент факультета социальных наук Департамента психологии, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (ФГАОУ ВО «НИУ ВШЭ»), Москва, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0003-3539-8058, e-mail: ladaleksandrova@mail.ru

Метрики

Просмотров

Всего: 3225
В прошлом месяце: 18
В текущем месяце: 1

Скачиваний

Всего: 420
В прошлом месяце: 8
В текущем месяце: 1