Системное описание страха смерти

Постановка проблемы

Страх смерти, выступая традиционной категорией философских размышлений, является относительно новым самостоятельным предметом исследования в отечественной психологической науке, что обусловлено историей развития отечественной танатологии в целом и танатопсихологии — в частности. Остановка в развитии отечественной танатологии в 20-е гг. XX в. и ее возобновление во второй половине ХХ в. (первоначально лишь в сфере медицины, а затем и в философии) закономерно привело к тому, что зарубежные исследователи обогнали отечественную науку больше, чем на полвека. Именно поэтому при возобновлении интереса к танатологии, в том числе и психологической, исследователи вынуждены опираться в основном на труды зарубежных авторов, с которыми знакомы зачастую лучше, чем с отечественными. Так, в зарубежной психологии изучение страха смерти имеет свою давнюю традицию в рамках психоаналитического, экзистенциально-гуманистического и трансперсонального направлений, а также в русле клинических наблюдений и психотерапии[Абакумова, 2000].

Говоря об отечественной науке, стоит отметить, что вслед за первой волной танатологического интереса в 90-е гг. XX в., открывшей целый пласт работ в рамках отечественной гуманитарной танатологии, преимущественно философского, религиоведческо­го и литературоведческого характера[Абдулгалимова, 2010], в последнее десятилетие можно наблюдать вторую волну, охватившую ряд социальных наук — психологию, социологию, культурологию, о чем свидетельствует не только количество появившихся научных публикаций, но и защищенные диссертации (например, по психологии: Абдулгалимова С.А., 2010 [Абдулгалимова, 2010]; Ковален­ко С.В., 2007 [Коваленко, 2007]; Кормушина Н.Г., 2011 [Кормушина, 2011]; Шуто­ва Л.В., 2005 [Шутова, 2005а]). Более того, множество частных вопросов, связанных со страхом смерти, можно найти как в рамках фундаментальных отраслей психологического знания (например, психология развития, психология личности), так практических (психологическое консультирование, психодиагностика) и прикладных (например, клиническая психология, юридическая психология, военная психология и др.). Однако, несмотря на имеющуюся позитивную тенденцию в изучении танатопсихологических вопросов, в отечественных публикациях можно констатировать явное преобладание эмпирических работ над теоретическими, а также сфокусированность исследований в большей степени на проблеме отношения к смерти, чем собственно страха смерти. Эти особенности развития отечественных танатопсихологичес­ких исследований отражают противоречие между возрастающим интересом ученых и практиков к различным аспектам столкновения личности с данностью смерти и недостаточной систематизацией знаний, накопленных психологией (в частности, отечественной) в области изучения страха смерти.

Таким образом, необходимость систематизации научного знания в отношении страха смерти как объекта танатопсихологических исследований представляется актуальной и обоснованной. Решение этой задачи позволит не только очертить перспективные направления в осмыслении данного психологического феномена, но и вывести его из некоторой «методологической тени», исторически сложившейся в отечественной танатопсихологии.

Обоснование метода

Как известно, системный подход является одним из важнейших методологических принципов современной науки и практики, выступая в качестве инструмента построения системных описаний психических явлений, выполняя не только объяснительную и предсказательную функции, но и функцию интеграции информации об объекте [Ганзен, 1984]. Системное описание, по словам В.А. Ганзена, «...это форма представления информации о системной организации сложного объекта, в которой отражается состав, структура, функции и другие системные характеристики» [Ганзен, 1984, с. 2]. Системное описание страха смерти может выступить одной из возможных моделей для того, чтобы систематизировать и интегрировать накопленные знания в этой области.

В этой связи примечательным является тот факт, что на сегодняшний день в отечественной психологической литературе практически отсутствуют работы, посвященные не только системному описанию страха смерти, но и системному описанию страха как психологического феномена, несмотря на имеющуюся солидную традицию исследования этого эмоционального состояния у детей и взрослых (В.А. Ана­ньев, Т.А. Арефьева, В.И. Гарбузов, А.И. Захаров, Е.П. Ильин, О.А. Карабанова, Б.Д. Карвасарский, М.В. Осорина, А.М. Прихожан, А.О. Прохоров, Ю.В. Щербатых и др.). В этом контексте можно отметить, например, исследование А.Ф. Чернавского (2008), который на основе системного анализа предлагает рассматривать страх на психологическом, психофизиологическом и социально-психологическом уровнях [Чернавский, 2008]. В то же время примеры системного описания страха можно обнаружить в некоторых философских работах [Абакумова, 2000; Баринов, 2011], которые дают, на наш взгляд, более полное представление о различных аспектах страха как объекта познания, а потому могут быть применимы в качестве модели системного описания страха смерти в психологии.

Так, на основе историко-философского анализа, Д.Н. Баринов выделяет ряд аспектов, характеризующих философское понимание страха и тревоги, а именно: онтологический (раскрытие духовной природы страха), гносеологический (роль познавательной деятельности в формировании страха), антропологический (страх как показатель развития человека от биологических начал к социальным), аксиологический (отражение в страхе отношения человека к природе, обществу, другим людям и самому себе) и праксеологический (роль страха в регулировании практической деятельности) [Баринов, 2011]. Эти аспекты применительно к психологическому пониманию страха смерти могут выглядеть следующим образом.

1.    Антропологический аспект может быть представлен во всем многообразии проявлений страха смерти в норме и патологии на протяжении истории человечества и жизни отдельного человека;

2.    Гносеологический аспект страха смерти может быть раскрыт через проблему его биологической или социальной детерминации, а также изучение осознаваемых и неосознаваемых компонентов;

3.    Аксиологический аспект страха смерти может быть рассмотрен через его направленность и содержательные компоненты, отражающие базовые ценности личности;

4.    Праксеологический аспект может отражать различные способы совладания со страхом смерти;

5.    Онтологический аспект может быть рассмотрен как интегральный, характеризующий значение страха смерти для развития человека и становления его личности.

Построение системного описания страха смерти на основе пяти выделенных аспектов представляется обоснованным, так как все они, восходя к работам И. Канта и Э. Гуссерля, формируют, согласно современной философии, структуру любого философского знания, существуя в неразрывном единстве [Стрельник, 2011]. Исходя из этого, можно предположить, что выделенные аспекты (онтологический, гносеологический, антропологический, аксиологический и праксеоло­гический) являются достаточными и взаимосвязанными друг с другом, а значит, на современном этапе развития научного знания их целесообразно рассматривать как универсальную модель для системного описания страха смерти.

Познание любого сложного объекта начинается с получения ответов на вопросы о его составе, поэтому целью данной статьи является системное описание страха смерти как совокупности составляющих его элементов — антропологического, гносеологического, аксиологического, праксеологического и онтологического, а задачами выступает их последовательный психологический анализ.

Предложенная модель позволит проанализировать основные направления танатопсихологических исследований страха смерти с точки зрения пяти основных аспектов, каждый из которых может быть рассмотрен через соответствующие проблемные оси.

1.     Антропологический аспект страха смерти

Содержание антропологического аспекта в изучении страха смерти образно может быть представлено в виде двух пересекающихся плоскостей, одна из которых — горизонтальная — представлена осью «филогенез—онтогенез», другая — вертикальная — осью «норма—патология». Представления о норме и патологии хоть и зависят от исторического этапа и социокультурных условий, но, тем не менее, отражают имеющуюся в конкретный исторический момент систему представлений о человеке. Такая двухмерная модель позволит отобразить все многообразие танатического опыта человека, как в широкой исторической ретроспективе, так и в глубине своих проявлений.

Ось «филогенез—онтогенез» представлена несколькими направлениями исследований. Первое — собственно антропологическое, изучающее динамику отношения к смерти и, соответственно, особенности танатической тревоги на протяжении истории человечества. Этот исследовательский пласт представлен целым рядом работ, выполненных в рамках отечественной и зарубежной гуманитарной танатологии[Акопян, 2009]. В самом общем виде это направление раскрывает философские, исторические, этнографические, социологические, культурологические и религиозные аспекты смерти и страха перед ней, показывая роль Танатоса в жизни человека и истории человечества, часто выступая в качестве теоретико-методологической базы психологических исследований.

Второе направление охватывает широкий диапазон собственно психологического изучения страха смерти в зависимости от межкультуральных, конфессиональных и национальных особенностей, а также региона проживания. В современной отечественной танатопсихологии это направление представлено некоторыми работами, которые пытаются исследовать социокультурные особенности страха смерти, в том числе в контексте отношения к смерти [Абдулгалимова, 2010; Гаврилова, 2004; Михайлова, 2004]. Таким образом, первое и второе направления исследований с разных сторон подходят к вопросам культурно-исторического генеза различий в переживании страха смерти.

Третье направление изучения страха смерти в отечественной психологии рассматривает его особенности на протяжении онтогенеза и представлено не только в работах по педагогической психологии и психологии развития (Захаров А.И., 1998; Иса­ев Д.А., 1996; Кон И.С., 1989; Прихожан A.M., 2000 и др.), но также в рамках клинической психологии (Гнездилов A.B., 1995, 1996, 1997; Исаев Д.Н., 1996, 2003; Карвасарский Б.Д., 1990; Свядощ А.М., 1998; 2000; Орлов Ю.М., 1998; Попогребский А.П., 1997; Холмогорова А.Б., 2003; и др.), психологии криминального, девиантного и аддиктивного поведения (Антонян Ю.М., 1997; Берно-Беллекур И. В., 2003; Вагин Ю.Р., 2004, 2005 и др.; Ениколопов С.Н., 2013 и др.), экстремальной и кризисной психологии (Дикая Л.Г., 1983; Лебедев В.И., 1989; Платонов К.К., 1990; Пономаренко В.А., 1985; Старшенбаум Г.В., 2005; Рыбников В.Ю., 2000; Столяренко A.M., 2002 и др.), психологии стресса (Китаев-Смык Л.В., 1983; 2009; Черепанова Е.М., 1996; Щербатых Ю.В., 1998, 2007), суицидологии (Амбрумова А.Г. и др., 1998; Войцех В.Ф. и др., 2000; Леонтьев Д.А., 2008; Тихо­ненко В.А., 1992 и др.) и биоэтики (Лях К.Ф., 2007; Тищенко П.Д., 1998, 2011; Юдин Б.Г., 1991, 1998, 2011). Необходимо отметить, что в последнее время в этом направлении появляются новые работы — как диссертационные исследования [Абдулгалимова, 2010; Коваленко, 2007; Кормушина, 2011], так и научные публикации [Кулагина, 2013; Липецкий, 2013; Чистопольская, 2012], что отражает интерес исследователей к изучению различий в переживании страха смерти.

Таким образом, антропологический аспект изучения страха смерти является для психологических исследований теоретико-методологической базой, отражающей существующее многообразие различий в переживании страха смерти в жизни человека и человечества.

2.     Гносеологический аспект страха смерти

Несомненно, что объективная реальность смерти для ее субъективного отражения в психике человека представляет собой сложный объект познания, затруднения в осмыслении которого могут порождать страх и тревогу. Смерть в этом контексте выступает одним из самых сложных объектов в силу своей принципиальной непознаваемости, становясь одновременно притягательной для познания и пугающей для познающего. Многозначность понимания в науке страха в целом и страха смерти — в частности отражается, например, в том, что на сегодняшний день в психологии нет единого взгляда на классификацию страхов, а потому место страха смерти в ней определено с некоторой долей условности. Так, страх смерти у Б.Д. Карвасарского (1980) включен в группу танато- фобий; у С.Ю. Мамонтова (2002) и Ю.В. Щербатых (2010) — в группу экзистенциальных страхов; у А.И. Захарова (1988, 2000) и А. Кемпински (1998) этот страх относится к природной группе страхов; В.Е. Цыбульский и С.А. Торлецкий (2003) включают данный страх в группу мистических страхов, Ю.В. Орлов (1998) считает его одним из видов индуцированного страха [цит. по: 3], а Т.В. Абакумова (2000) относит его к онтологическим страхам [Абакумова, 2000].

Высокая вариативность взглядов существует и в отношении проблемы детерминации страха смерти . В целом, концепции, которые, так или иначе, пытаются объяснить причины страха смерти, можно, вслед за Дж. С. Рейнгольдом (J.C. Rheingold), разбить на 3 основные группы. К первой группе причин Дж.С. Рейнгольд отнес источники, не зависящие от жизненного опыта: 1) инстинктивная природа страха смерти, связанная с филогенезом (инстинкт самосохранения, инстинкт смерти, по З. Фрейду, и инстинкт поглощения); 2) коллективное бессознательное, включающее смерть как часть цикла «жизнь— смерть—воскрешение», а также 3) экзистенциальное происхождение страха смерти как осознание возможности собственного небытия (по Тиллиху П., 1952) [20, с. 106—115]. Ко второй группе можно отнести обстоятельства внутриутробного существования и травму рождения, создающие различия в степени чувствительности к тревоге [Рейнгольд, 2004]. И, наконец, в третьей группе концепций описываются факторы влияния жизненного опыта на танатическую тревогу, к которым можно отнести, в первую очередь, «ненадежность младенческого существования» [Рейнгольд, 2004, с. 129] и качество материнской заботы, а также большой диапазон теорий, раскрывающих роль «послемладенчес- кого опыта» в формировании страха смерти [Рейнгольд, 2004].

Среди работ отечественных авторов можно отметить известную публикацию А.Б. Холмогоровой (2003), описывающей пять источников страха смерти, характерных для современного человека, которые хоть и являются индивидуальными, но при этом тесно связаны с социальными отношениями и ценностными установками. К таким источникам автор относит: нарциссизм современной культуры, культивирование обсессивно-компульсивных черт личности, экзистенциальный вакуум, социальную изоляцию и разобщенность людей, а также не переработанный и не интегрированный опыт столкновения со смертью [Холмогорова, 2003].

Как видно из приведенного многообразия взглядов на проблему детерминации страха смерти, все они находятся в континууме двух принципиальных позиций, известных еще с конца XIX в.: «страх смерти есть инстинкт» — «страх смерти социален». Таким образом, любой аспект существования человека — от филогенетического до онтогенетического и от биологического до духовного — потенциально является источником танатической тревоги, что определяет понимание смерти как первичного источника тревоги.

Несмотря на сложность постановки проблемы и высокую вариативность ее решения, исследователи пытаются понять, как страх смерти отражается в психике и поведении и каким образом связаны его осознаваемые и неосознаваемые компоненты. Эмпирические исследования в этой области могут помочь конкретизировать ответ на вопрос если не о происхождении страха смерти, то, по крайней мере, об особенностях его репрезентации в психике и роли в развитии личности. В связи с этим Г. Фейфель (Feifel H., 1973) и его коллеги [Feifel, 1973] выделили три уровня проблематики смерти: 1) сознательный (оцениваемый по ответу на вопрос: «Боитесь ли Вы своей смерти?»), 2) фантазийный (определяемый путем оценивания позитивности ответов на вопрос: «Какие мысли или образы приходят Вам в голову, когда Вы думаете о смерти?»); 3) подпороговое сознавание смерти (оцениваемое по среднему времени реакции на связанные со смертью слова в тесте словесных ассоциаций и тесте словесно-цветовой интерференции). Именно поэтому наиболее перспективной исследовательской моделью считается изучение разных уровней проявленности страха смерти.

Для изучения осознаваемых компонентов страха смерти в отечественных танатопсихологических исследованиях [Гаврилова, 2001; Чистопольская, 2012] используются переводные и адаптированные опросники, такие, как: «Шкала страха смерти» Дж. Бойяра (Boyar J.I., 1964) [Boyar, 1964], «Шкала тревожности по поводу смерти» Д. Темпле- ра (Templer D.I., 1967) [Tempter, 1970], Опросник «Страх личной смерти» (Florian V., Kravetz S., 1983) [Florian, 1983] и др., а также различные варианты авторских анкет.

Можно отметить, что в исследованиях, посвященных неосознаваемым аспектам отношения к смерти, используется концепция перцептивной защиты и бдительности, которая рассматривается в психологии в качестве эмпирического подтверждения идеи З.Фрейда о вытеснении. Предполагается, что у разных людей страх смерти может проявляться либо на осознаваемом, либо на неосознаваемом уровне, при этом уровень неосознаваемого страха смерти тем выше, чем ниже уровень осознаваемого [Филиппова, 2010].

Среди методов, позволяющих изучить неосозна­ваемые компоненты страха смерти, в литературе указываются, помимо тахистоскопических проекций и измерений кожно-гальванической реакции, методы гипнотического внушения, а также проективные методы, такие как: ТАТ, тест Роршаха, незаконченные предложения, ассоциативные эксперименты, анализ сновидений, сочинение сказок и историй, рисуночные методы, а также песочная арт-терапия [11; 15; 23; 28, 31 ]. Также для диагностики неосознаваемого страха отечественными авторами применялись такие экспериментальные методики, как «Проявляющиеся слова», «Падающие слова» и «Прайминг-диа- гностика», стимульный материал которых предъявлялся испытуемым визуально при помощи компьютера [Филиппова, 2010]. К методикам, позволяющим «ухватить» неосознаваемый уровень отношения к смерти (или фантазийный, по Г. Фейфелю), можно отнести следующие: «Метафоры личной смерти» Дж. МакЛен­нана (McLennan G, 1994) [McLennan, 1994; Гаврилова, 2001], «Персонификация смерти» Р. Кастенбаума и Р. Эйзенберга (Kasten- baum R., Aisenberg R. 1977) [Kastenbaum, 1977], задание «Подберите слово» (J. Arndt, 2002), а также семантический дифференциал «Образ смерти» [Шварева, 2012].

Таким образом, отечественные исследователи имеют необходимый диагностический инструментарий для изучения как осознаваемых, так и неосозна­ваемых компонентов страха смерти. Несомненно, что на этапе становления отечественной танатопси- хологии как науки проблема инструментального оснащения исследований представляется актуальной и, как видно из примеров, работа в этом направлении активно ведется.

В целом, можно заключить, что проблема детерминации страха смерти так же, как и сам страх, является многоуровневой и охватывает разные аспекты человеческого существования (от перинатального до терминального), представленные как на сознательном, так и на бессознательном уровне человеческой психики.

3.     Аксиологический аспект страха смерти

Страх смерти, несмотря на кажущуюся однородность, является феноменом со сложной организацией и может быть рассмотрен как с точки зрения своей направленности, так и содержательных компонентов.

Говоря о направленности страха смерти, в литературе можно отметить отчетливую тенденцию к отделению страха личного исчезновения от других видов озабоченности по поводу смерти. Например, И. Ялом, ссылаясь на исследование, проведенное Дж. Диггори и Д. Ротман (Diggory J.C., Rothman D.Z., 1961), приводит список из семи распространенных страхов, связанных со смертью, отмечая, что только два из них («Всем планам и начинаниям придет конец», «Я не смогу ничего ощущать») относятся к собственно страху смерти, остальные же («Моя смерть причинит горе моим родным и близким», «Процесс умирания может быть мучительным», «Я не смогу заботиться о тех, кто зависит от меня», «Я боюсь того, что будет со мной, если окажется, что есть жизнь после смерти», «Я боюсь, что будет с моим телом после смерти») больше имеют отношение к жизни, чем к смерти [Ялом, 1999]. Жак Хорон различает три типа страхов смерти: страх того, что наступит после смерти; страх самого «события» умирания; страх прекращения бытия [цит. по: 31]. Р. Кастенбаум (Kastenbaum R., 1977) отмечает, что первые два из этих страхов — это страхи того, что связано со смертью, но не есть непосредственно сам страх смерти; собственно страхом смерти является третий [Kastenbaum, 1977].

В этой связи Т.А. Гаврилова вводит и обосновывает терминологическую адекватность понятия «ау­томортальная тревожность» (от греч. autos — «сам» и греч. morte — «смерть») для обозначения тревоги и страха человека по поводу собственной смерти [Гаврилова, 2009; Гаврилова, 2004; Гаврилова, 2010; Гаврилова, 2013]. В ее работах предполагается, что другие виды обеспокоенности человека смертью остаются в рамках понятия «страх смерти».

Приведенные подходы показывают, что страх смерти может обладать как внутренней направленностью (страх потери самого себя), так и внешней (страх утраты привычного образа жизни). Исходя из этого, можно заключить, что в самом общем виде направленность страха смерти может быть представлена либо вектором «аутомортальность», либо, по аналогии, вектором «экзомортальность» (от греч. exo — «вне, снаружи»), который описывает страхи, связанные с несуществованием (т. е. страхи в отношении различных аспектов смерти, связанных с тревогой личного исчезновения, но напрямую ею не являющихся).

Выделение направленности страха смерти логично связано с представлением о его содержательных компонентах, которые, по мнению некоторых авторов (Р. Кастенбаум, Р. Лунетто, Д. Темплер, Ж. Хо­рон, Г. Фейфель, И. Ялом и др.), характеризуют комплексность этого переживания, отражая в то же время значимые для человека сферы потерь, связанные с умиранием. Например, Л. Гудман (Goodman L.M., 1981) в результате своего эмпирического исследования предлагает следующий список страхов: конечность смерти, неизвестность посмертия, страх несу­ществования, максимальная потеря, страх боли и одиночества при умирании, а также страх не завершить дела в жизни [цит. по: 28, с. 57—58]. Р. Лунетто (Lonetto R., 1986) с коллегами выделили в страхе смерти 4 фактора: когнитивно-аффективный, озабоченность болью и стрессом, беспокойство по поводу физических деформаций, фактор осознания времени [цит. по: 8].

В качестве теоретической модели, обобщающей взгляды различных авторов, Т.А. Гаврилова выделяет четыре содержательных компонента страха смерти: витальный — страх боли, мучений или отсутствия ощущений, а также страх собственной беспомощности («быть обузой»); интраперсональный — страх потери себя; интерперсональный — страх расставания с близкими и одиночества и трансперсональный — страх неизвестности и неопределенности (в том числе — посмертия). По ее словам, трансперсональный и витальный компоненты являются факультативными, в то время как интраперсональный составляет «суть тревоги смерти» [Гаврилова, 2009, с. 41]. Наши исследования показывают, что этот перечень можно дополнить, включив еще два компонента: экзистенциальный — страх предопределенности (страх неизбежности смерти, а также ее возможной неестественности или несвоевременности) и духовный, включающий страх невозможности самоосуществления и самореализации, а также страх духовной неподготовленности и возможности понести наказание за «недостойно прожитую жизнь». Эти два компонента близки к темпорально-срочным характеристикам восприятия конечности, выделенным Т.А. Гаврило­вой в структуре аутомортальной тревожности (2010) — абсолютно-аутомортальной тревожности и относительно-аутомортальной тревожности, соответственно [Гаврилова, 2010].

Выделение содержательных компонентов страха смерти имеет не только теоретическую целесообразность, но и эмпирическое подтверждение, в частности, в разработке методик оценки тревоги по поводу смерти. В качестве примера можно привести опросник «Страх личной смерти» (Florian V., Kravetz S., 1983) [Florian, 1983]. Так, структура опросника предполагает три измерения, которые, в свою очередь, делятся на шкалы: внутриличностное измерение (последствия для личности и тела), межличностное измерение (последствия для семьи и друзей, а также страх потери социальной идентичности) и надличностное измерение (трансцендентные последствия). Как следует из исследования авторов адаптации данной методики [Чистопольская, 2012], выраженность компонентов страха смерти можно рассматривать во взаимосвязи с индивидуальной системой жизненных ценностей человека (например, выраженный страх по шкалам внутриличностного измерения будет в большей степени характерен для людей с гедонистической ориентацией).

Таким образом, содержательно страх смерти может быть представлен в шести основных компонентах, три из которых (витальный, интраперсональный и духовный) имеют отношение к аутомортальной тревожности, связанной с озабоченностью личной кончиной; другие три (интерперсональный, трансперсональный и экзистенциальный) — к экзомор- тальной тревожности, отражающей неподвластность законов бытия—небытия личной воле человека. При этом содержательные компоненты страха смерти взаимосвязаны со страхом утраты системы жизненных ценностей. Поэтому изучение направленности и содержания страха смерти позволяет понять значимые для личности сферы потерь, связанные со смертью (базовые ценности, разрушаемые смертью).

Говоря о страхе смерти как объекте отечественных танатопсихологических исследований, следует отметить, что он изучается не только во взаимосвязи с ценностно-смысловыми ориентациями [Абдулгалимова, 2010; Гаврилова, 2010; Липецкий, 2013; Шутова, 2005а], но также в контексте целого ряда психологических образований, например, уровня субъективного контроля [Соколовская, 2011], тревожности [Кормушина, 2011], аутоагрессивности [Липецкий, 2013], временной перспективы личности, жизнестойкости, толерантности к неопределенности, депрессии [Чистопольская, 2012] и одиночества [Вихорев, 2008]. Данное направление исследований, изучающее страх смерти во взаимосвязи с различными психологическими феноменами, позволяет понять его роль в функционировании личности, приводя к идее о том, что страх смерти может быть взаимосвязан не только с утратой базовых ценностей, но и с их обретением (например, может усиливать чувство близости с другими людьми, помогать в принятии ответственности и поиске смысла). Эта идея созвучна взглядам И. Ялома, который писал о том, что «физически смерть разрушает человека, но идея смерти спасает его» [Ялом, 1999, с. 19]. Применительно к ценностному аспекту страха смерти эту идею можно перефразировать в терминах процессов аксиологизации и деаксиологизации следующим образом: вещественность смерти (по И. Ялому) содержит возможность утраты базовых ценностей, а идея смерти — возможность их созидания.

Таким образом, аксиологический аспект изучения страха смерти раскрывается с двух позиций: 1) изучение направленности и содержания страха смерти позволяет понять значимые для личности сферы потерь, связанные со смертью (базовые ценности, разрушаемые смертью); 2) изучение страха смерти во взаимосвязи с различными психологическими феноменами позволяет понять его роль в функционировании личности (базовые ценности, созидаемые идеей смерти).

4.     Праксеологический аспект страха смерти

Праксеологический аспект логично связан с предыдущими аспектами, так как осознание конечности личного существования и рефлексия страха смерти неизбежно ставят человека перед проблемами о том, как защититься, справиться, подготовиться. Поэтому праксеологический контекст изучения страха смерти может быть связан с поиском ответов на два основных вопроса: 1) является ли страх смерти неотъемлемой частью психической реальности человека или может быть устраним; 2) если страх смерти устраним, то какие способы могут быть наиболее эффективными.

При ответе на вопрос об устранимости страха смерти известны три основных подхода. Первый свидетельствует, что страх смерти неестественен для психически здорового человека и выполняет деструктивную функцию (например, Дж. Рейнгольд, Норман О. Браун). Другой доказывает, что страх и тревога смерти являются естественными для человека, лежат в основе видов людских тревог, и, хотя и выполняют деструктивную функцию, не могут быть полностью устранены — разве что снижены посредством специфических механизмов защиты (У. Джеймс, Дж. Зайлцбург). Третий же считает (например, М. Хайдеггер), что страх смерти типичен для человека, и он выполняет конструктивную функцию и, таким образом, его надо не преодолевать, а скорее поддерживать и даже усиливать [Гаврилова, 2009].

Однако поиск ответов на эти вопросы лежит не только в плоскости теоретической, но, в большей степени, практической психологии. Так, некоторые аспекты этой проблемы можно встретить в работах зарубежных авторов, описывающих особенности конфронтации со смертью в различных ситуациях — переживания горя, неизлечимой болезни, умирания (В. Волкан, С. Гроф, Э Кюблер-Росс, С. Левин, Р. Моуди, К. Осис, Г. Фейфел, Дж. Хэлифакс, И Ялом. и др.). Отечественные ученые также предлагают свое видение ответа на этот вопрос, приобретающий особую остроту и практическую значимость в сфере психологической и психотерапевтической помощи (Баскаков В.Ю., 2007; Вагин И.О., 2001; Васи­люк Ф.Е., 1984, 2007; Гнездилов А.В., 1995, 1996, 1997; Козлов В.В., 2003, 2007; Магомед-Эми­нов М.Ш., 2006, 2009; Мамонтов С.Ю., 2002; и др.).

Относительно способов совладания со страхом смерти в научной литературе, по большей части, представлен аспект защитных стратегий, основанных на отрицании, смещении, вытеснении или рационализации; экспериментальное и эмпирическое наполнение данного исследовательского поля пока явно недостаточно, особенно в отечественной психологии. Среди зарубежных публикаций можно отметить исследования клинического характера (И. Ялом, P. Firestone), а также теорию управления ужасом (Terror Management theory — ТМТ) Дж. Гринберга, С. Соломона, Т. Пищински (Greenberg J., Pyszczyns- ki T., Solomon S., 1986), которая строится на результатах применения оригинальной экспериментальной методологии. Так, авторы этой теории полагают, что большую часть человеческого поведения можно понять как попытку достичь психологического спокойствия перед лицом осознания своей смертной природы. Люди достигают такого спокойствия через культуру, которая предстает как средство массовой защиты от тревоги смерти. Современные работы в русле этой теории показали, что напоминание о смерти нарушает повседневную деятельность, в результате чего люди склонны больше подвергать свою жизнь риску, высказывать резкие суждения о противоположной точке зрения, предпочитать авторитарных лидеров и др. [Чистопольская, 2012].

Другим подходом (в рамках теории научения) является концепция Р. Кастенбаума, который считает страх смерти результатом научения и рассматривает его в контексте общей стратегии совладания индивида с угрозами разного рода [цит. по: 8]. Исходя из этой концепции, трудности совладания с проблемой смерти проистекают не столько из темы смерти самой по себе, сколько из-за сложностей, возникающих у индивида по ходу его возрастного научения.

Среди отечественных публикаций преобладают, в основном, научно-популярные, предлагающие различными способами, в том числе в духе эпикурейцев, избавиться от страха смерти (Борсук Р., 2006; Иванцова Д.А., 2003; Карандашев В.Н., 2005; Курпа- тов А.В., 2005; Леви В.Л., 2005; Лежепеков М.М., 2005; Щербатых Ю.В., 2010 и др.).

Говоря о концепции совладания со страхом смерти, которая находится в процессе формирования, стоит отметить, что она требует уточнения в силу своей специфики (например, неустранимости угрозы смерти, а потому исключения стратегии проблемно-ориентированного копинга), а также пересмотра содержания и критериев эффективности. В качестве положительных тенденций можно отметить, что в последнее время в отечественной танатопсихологии стали появляться эмпирические работы, выполненные с позиций описания способов совладания со страхом смерти [Абдулгалимова, 2010; Баканова, 2013; Попова, 2013], а также с точки зрения психологических защит [Коваленко, 2007] и, в частности, вытеснения [Филиппова, 2010].

Таким образом, праксеологический контекст изучения страха смерти, несмотря на свою актуальность и практическую значимость, остается пока мало изученным с эмпирической точки зрения, имея при этом выраженный уклон в сторону своего практического аспекта.

5.     Онтологический аспект страха смерти

Онтологический аспект психологического изучения страха смерти раскрывает его значение для развития и духовного становления человека, а потому этот аспект можно рассматривать как интегрирующий, венчающий собой все описанные выше направления. Действительно, вне зависимости от компонентов страха смерти и источников его происхождения, индивидуальных особенностей и способов со­владания, какую роль он играет в судьбе человечества и жизни конкретного человека? Помогает ли он через осознание границ жизни обрести ее смысл, возвыситься над суетным, быть способным к трансцен- денции и духовному поиску или, напоминая обреченному о неминуемом, лишает его сил, ввергая в мрачную пучину безысходности и тоски?

Ответ на этот вопрос является в большей степени теоретическим конструктом, основанном на философских размышлениях, а также на глубоком осмыслении результатов эмпирических исследований и клинических наблюдений, так как он пытается объяснить роль страха смерти через такие психологические категории, которые трудно поддаются измерению: мировоззрение, нравственность, смыслы, духовность, личностная зрелость, интеграция внутреннего опыта и т.д. В отечественной психологии обращение к онтологическому аспекту страха смерти можно увидеть в таких работах, как: Анцыферо- ваЛ.И., 1997; Братусь Б.С., 1994; Веселова Е.К., 2004; Леонтьев Д. А., 2004 и др.

Среди работ зарубежных авторов в качестве примера можно привести теорию управления смыслом П. Вонга (Wong P., 1994) [Wong, 1994], основанную на представлениях об экзистенциальной перспективе и мотивации поиска личной значимости (В. Франкл), эго­интегрированности (Э. Эриксон), а также связи между принятием смертности и самоактуализацей (А. Маслоу, Р. Мэй. Дж. Бьюдженталь). Согласно этим представлениям, страх смерти проистекает из неудач в поиске смысла жизни, в то время как наличие смысла связано не только с положительным отношением к смерти, но и с психологическим здоровьем [Wong, 1994]. Особенностью позиции П. Вонга является также представление о том, что различные виды отношения к смерти могут сосуществовать друг с другом, т. е. низкий страх смерти не обязательно является свидетельством принятия смерти, так же, как и принятие смерти не исключает страх перед ней [Гаврилова, 2011]. В целом, П. Вонг рассматривает страх смерти как непринятие своей смертности, поэтому отношение к смерти может косвенно отражать смысложизненные феномены [Гаврилова, 2011]. В этой связи П. Вонг считает, что как отрицательные, так и положительные аспекты отношения к смерти необходимы в поиске смысла жизни [Wong, 1994].

Являясь интегрирующим компонентом в изучении страха смерти, онтологический аспект тесно связан со всеми предыдущими аспектами. Так, антропологический аспект изучения страха смерти во всем его многообразии на протяжении истории человечества и конкретного человека позволяет видеть в смерти возможность стать, по словам Э. Кюблер- Росс, последней стадией роста [цит. по: 28, с. 48]. Гносеологический аспект связан с поиком источника страха смерти как в биологической, так и социальной природе человека, постижением глубины и сложности человеческой психики, поиском способов, благодаря которым страх смерти не только может быть осознан, но и использован (по К. Яспер­су) — для перемещения человека из повседневного плана бытия в экзистенциальный и далее — трансцендентный [Ясперс, 1994]. Аксиологический аспект изучения страха смерти связан с поиском механизмов, благодаря которым базовые ценности, созидаемые идеей смерти, оказываются весомее ценностей, разрушаемых смертью, что позволяет личности использовать идею смерти в качестве «события грандиозной значимости», как сказал И. Ялом [Ялом, 1999, с. 185]. Праксио­логический аспект связан с рассмотрением возможности совладать со страхом смерти в процессе психотерапии, личностного роста, духовных практик или жизненной мудрости, создает условия для достижения человеком целостности, в которой, по выражению Э. Эриксона, единственный и неповторимый жизненный цикл принимается как завершение жизни, а смерть теряет свою мучительность [Эриксон, 2000].

Выводы

1.  Предлагаемая модель описания страха смерти, состоящая из пяти аспектов (антропологический, гносеологический, аксиологический, праксеологиче- ский и онтологический) достаточно полно охватывает все его составляющие, раскрывая теоретические, эмпирические, практические и прикладные направления научного исследования, что может быть положено в основу системного описания страха смерти в психологии.

2.    Содержательный аспект системного описания страха смерти позволяет определить различные стороны изучаемой проблемы, отразив как те идеи, которые чаще выступают в качестве теоретико-методологического основания танатопсихологических исследований, так и те, которые находятся пока на этапе формирования и проверки. Проблемное поле страха смерти как объекта танатопсихологических исследований можно описать следующими проблемными осями: «филоге- нетический—онтогенетический», «нормальный—пато- логический», «инстинктивный—социокультурный», «осознаваемый—неосознаваемый», «аутоморталь­ный— экзомортальный», «аксиологизированный—де- аксиологизированный», «устранимый—неотъемлемый» и «разрушающий—интегрирующий».

3.   Перспективными направлениями для дальнейших теоретических изысканий в области системного описания страха смерти может стать структурно­функциональный анализ страха смерти как объекта психологического познания, а также уточнение его онтологического аспекта.

Финансирование

Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект 13-06­00574 «Роль осознаваемых и неосознаваемых компонентов страха смерти в переживании кризисного периода средней взрослости»).