Психологическая характеристика норм подчинения в рамках культурно-исторического анализа

Психология подчинения как предмет научного исследования стала востребованной еще в начале ХХ в. Исследовались вопросы соотношения господства и подчинения, свободы воли и приспособления, воздействия лидера на массы, подавления личности и др. [Беттельхейм, 1960; Morgeson, 2005]. На данном этапе развития психологии в литературе наиболее активно изучаются вопросы манипулирования подчиненными своим лидером (руководителем), вопросы психологии влияния как руководителя на подчиненных, так и подчиненных на руководителя [Геген, 2005; Yee, 2010; Panagopoulos, 2010; 31; 32]. Подчиненный рассматривается также как элемент общей системы управления, как один из субъектов деятельности в этой системе [Руднев, 1960]. В психологии менеджмента востребованы исследования не только по управлению персоналом, но и по регламентации поведения служащих [Устав о служебных, 1898]; в военной психологии актуальны проблемы воздействия на подчиненных в экстремальных ситуациях [Караяни, 2014]; в психологии труда значимы проблемы мотивации труда подчиненных [Табель о рангах, 1722]. Вместе с тем, практически нет исследований, обосновывающих эффективность нормативов подчинения при осуществлении иерархических ролей. В данной статье предлагаются исторический и социально-ролевой подходы для изучения подчинения как способа эффективного взаимодействия в иерархической диаде.

Рассмотрение направлений развития нормативов поведения подчиненного (зависимого) лица в историческом аспекте позволяет выявить устойчивые продуктивные психологические механизмы регулирования иерархических отношений, поскольку они прошли апробацию в течение жизни многих поколений людей.

Иерархические роли — один из видов социальных ролей, наряду с семейными, межличностными, профессиональными, возрастными, гендерными и др. Иерархические роли, как и большинство других социальных ролей, имеют диадный характер, но отношения в диа­де построены по статусному принципу соподчинения: «начальник-подчиненный», «лидер-ведомый», «по- велитель-подданные» и т. п. В современном обществе, как и в иные эпохи, более высокий статус имеют руководители, более низкий — подчиненные. Кроме того, руководитель, занимающий относительно более высокий пост, имеет и более высокий социальный статус по сравнению с руководителем более низшего звена.

Регламентация отношений начальника и подчиненного исторически осуществлялась путем закрепления норм руководства-подчинения в моральных кодексах или в правовых источниках. В силу этого под нормативами подчинения в данной статье будут пониматься требования к выполнению роли подчиненного, закрепленные как в моральных кодексах, так и в нормативных актах разных исторических эпох.

В рамках данного исследования будут рассматриваться психологические линии развития правил реализации (нормативов) одной из сопряженных ролей в иерархической диаде — социальной роли подчиненного, а также психологическое значение этих нормативов в регулировании социальных отношений на разных этапах исторического развития общества.

Исторически изначально роль подчиненного психологически на уровне обыденного сознания воспринималась преимущественно как низменная, малопривлекательная, недостойная, неблагородная и т. п. Даже когда во второй половине XIX в. были отменены привилегии дворянства и иных сословий и граждане Российской империи формально стали равны в области личных прав, все же, как отмечал Л.И. Петражицкий, в сфере интуитивного права, под которым ученый понимал нормы морали, межличностных отношений и т. п., « положение барина в области прав личного достоинства совсем иное, нежели прислуги, положение камердинера совсем иное, нежели разных лиц низшей прислуги» [Петражицкий, 2000, с. 385]. Общественные стереотипы находили отражение и в судебных решениях. Более высокий иерархический статус учитывался судом при назначении наказания за личную обиду в случае наличия между обидчиком и обиженным отношений работодателя и работника. Имелись в виду случаи оскорбления работником хозяина, прислугою — хозяев. По мнению суда, обиженные хозяева в таких случаях имели право на особое уважение, хотя законодательно такой квалифицирующий признак оскорбления как «подчинение—руководство» закреплен не был [Фромм, 1995].

Низкий, малоценный статус подчиненного лица в более ранний исторический период был закреплен и в законе, в частности, путем дифференциации размера платы за бесчестье. Изначально действовал принцип — чем ниже статус обиженного, тем меньше плата за бесчестье или иначе: чем ниже иерархическое положение лица, тем менее психологически значима личная честь и достоинство конкретного обиженного. В российском законодательстве XII—XVII вв. просматривается четкая зависимость платы за бесчестье с сословным положением потерпевшего, а сословный статус исторически был формой проявления иерархических отношений. Дополнительными критериями в расчете конкретной суммы бесчестья обиженному по признаку сословного статуса являлись: а) его доход; б) значимость места службы. В «Наказе сыщикам беглых крестьян» от 2 марта 1683 г. за клевету на чиновника устанавливался двойной размер бесчестья. Сословный характер возмещения вреда, причиненного личности, прослеживается и в зарубежном законодательстве того же периода, например, в Саксонском Зерцале.

Все социально-ролевые признаки можно условно разделить на две большие группы: а) атрибутика социальной роли: прическа, одежда, макияж, аксессуары, место реализации роли, в том числе специальная символика: знаки отличия, гербы и т. д.; б) нормы- правила или предписанные культурой правила поведения, в нашем случае — подчинения.

Одна из психологических линий развития нормативов подчинения была связана с означиванием роли подчиненного с помощью визуальных знаков.

Внешней атрибутике роли придавалось значение преимущественно при осуществлении роли руководителя. К примеру, в XVIII в. в российское законодательство был введен термин «знатность и достоинство чина». Согласно Табелю о рангах от 24 января 1722 г. (п. 19) чиновникам предписывалось одеваться согласно служебному рангу, а также иметь соответствующий чину экипаж, одетых должным образом слуг [Устав Морской. СПб, 1763]. Требования к внешним признакам социальной роли подчиненного специально нигде не закреплялись. Исключение составляла дворянская атрибутика, если рассматривать дворян как подчиненных более крупного феодала, в том числе короля. При этом дворянская атрибутика была не только знаком, показывающим место дворянина на иерархической лестнице, но и личным символом, определявшим степень его уважения и самоуважения, поскольку изменение параметров отличительных знаков часто связывалось с личными качествами человека, заслужившего такую привилегию. В этом смысле в средневековой Европе особыми символами иерархического статуса являлись специальные геральдические знаки — гербы, поскольку они фиксировали положение его владельца в семье, роде, обществе. Щит, на котором изображался герб, был своеобразной материализацией чести, о чем свидетельствует обычай «наказания герба». Временное наказание за трусость выражалось в публичном перевертывании герба, в более серьезных случаях герб обливали черной краской, а щит разбивался молотком [Введение в специальные, 1990]. Такие обычаи свидетельствуют, в частности, о том, что внешняя фиксация личных данных на материальных носителях имела значение для самоуважения личности. Информация на гербе, щите и т. д. заставляла обращать внимание не только на статус, но и на личность конкретного человека, сигнализировала о требовании уважительного к нему обращения.

Это психологическое обстоятельство было учтено при формулировании должностных требований к морским офицерам в советском и затем в российском корабельных уставах. Так, согласно подпункту «з» пункта 230 Корабельного устава Военно-Морского Флота России, командир группы (батареи) был обязан знать фамилию, имя, отчество, год рождения, семейное положение и род занятий до военной службы каждого подчиненного, а также его деловые и моральные качества, успехи и недостатки в боевой подготовке [Корабельный устав Военно-Морского, 2002]. Вменение в обязанность командира знать полностью фамилию, имя, отчество, год рождения подчиненного и иные личные данные о нем было направлено на повышение уровня уважения офицеров к матросам и одновременно повышало уровень самоуважения подчиненных. Личные данные подчиненных в таком варианте отношений выполняли функцию нематериального фамильного герба. Недаром имя человека признается и на законодательном уровне одним из важнейших нематериальных благ личности, что отражено, в частности, в действующем Гражданском кодексе Российской Федерации (статья 150 ГК РФ).

Несколько психологических линий развития нормативов подчинения связаны с реализацией норм- правил. Одна из этих линий — это специальная регламентация иерархических отношений как минимум в моральных кодексах. Такие нормы-правила поведения подчиненными выполнялись добровольно, даже если они не закреплялись законодательно и за их несоблюдение не предусматривались карательные санкции. Их точное выполнение в общественном и индивидуальном сознании воспринималось как добродетель.

Общие принципы поведения подчиненного изложены, например, в кодексе чести японских самураев Буси­до. В указанном своде моральных принципов умение подчиняться было изложено как составная часть чести самурая. Принципы подчинения были сформулированы в виде пяти основных требуемых характерологических комплексов качеств личности самурая: 1) верность (государю, отечеству, родителям, братьям и т.д.); 2) вежливость (вкупе с утонченностью, уважением, скромностью); 3) мужество (в комплексе с терпеливостью и выносливостью); 4) правдивость (вкупе с искренностью, честью, справедливостью); 5) простота (в комплексе с умеренностью в материальных тратах и чистотой) [Долин, 1991].

Буси-до, кроме общеморальных установок подчинения, включал также конкретные правила отношения с начальником. Четко требования Буси-до были сформулированы в «Начальных основах воинских искусств» Дайдодзи Юдзана.

— «Самурай не оставит господина даже в том случае, если число его вассалов сократится до 100, до 10, даже до 1.

— Во время сна самураю не следует ложиться ногами в сторону сюзерена.

— В сторону господина не подобает целиться ни при стрельбе из лука, ни при упражнении с копьем.

— Если самурай, лежа в постели, слышит разговор о своем господине или собирается сказать что-либо сам, он должен встать с постели и одеться» [7, с. 180—181].

Когда же нормы подчинения не имели характера моральных установок, то они внедрялись в поведение с помощью правовых нормативов.

В частности, в Петровском Уставе Морском давалось специальное объяснение необходимости соблюдения отношений подчинения-руководства «... начальнику надлежит повелевать, а подчиненному послушным быть», поскольку начальник должен отвечать за свои приказы, а подчиненный за то, как он их исполняет. В качестве обосновывающего аргумента был использован принцип долга. Устав обязывал начальника заботиться о подчиненном, т. е. косвенно закреплял право подчиненного на заботу посредством требования определенных действий от начальника. Так, статья 3 Устава Морского предписывала командующему или адмиралу «...к подчиненным быть, как отцу, печься об их довольствии, жалобы их слушать и в оных правый суд иметь» [Фопель, 2005, с. 117].

Вместе с тем, поскольку Петром I внедрялись принципиально новые схемы отношений начальника и подчиненного, нормы иерархии поддерживались санкциями, применяемыми к обеим сторонам взаимодействия. За неисполнение приказов вышестоящего начальника полагалась смертная казнь (ст. 2 Устава Морского). За непристойное обсуждение приказов начальника офицер лишался чести, а рядовой подвергался телесному наказанию (ст. 11 Устава). За избиение подчиненного офицером его могли лишить чина (ст. 3 Устава Морского) [Фопель, 2005].

Правила поведения подчиненных вне воинской службы исторически были закреплены в первую очередь в различных ритуалах, которые обеспечивали авторитет власти. Так, к королю инков Атауальпе сановники входили босыми, с камнем на спине в знак покорности и ползли к его стопам на четвереньках. Это не считалось оскорблением подданных, а было составной частью установленных правил подчинения. Напротив, несоблюдение ритуала считалось оскорблением короля, и никто не решался оскорбить его таким способом [Косидовский, 1988].

Регламент отношений между начальником и подчиненным не только охранял авторитет руководителя, но и психологически гарантировал стабильность межличностных отношений, обеспечивал качественное выполнение профессиональных обязанностей, связанных с осуществлением иерархических ролей. Само подчиненное положение не трактовалось как унижение, если отношение с начальником укладывалось в свод писанных или неписанных правил и общественных установок. «Почтение, если оно сообразуется с нормой, избавляет нас от срама», эту психологическую формулу приводит Конфуций. Умение подчиняться, а в том числе соблюдать регламент, по мнению Конфуция, было добродетелью даже большей, чем ученость [Конфуций. Афоризмы мудрости, 2008].

В более поздний исторический период исследователи также отмечали, что наличие специальной регламентации отношений руководителя и подчиненного и ее четкое соблюдение повышает степень удовлетворенности трудом у подчиненного[II]. Примечательно, что Хайнц Поттхоф в книге «Организация сословия частных служащих», вышедшей в начале ХХ в., отмечал, что желание многих частных служащих перейти в состав государственных объясняется, в первую очередь, отсутствием четких правил организованности деятельности в частных учреждениях, что приводит к злоупотреблениям руководства по отношению к подчиненным [Оггер, 1985].

Таким образом, первая линия развития нормативов подчинения включала логику формирования самоуважения подчиненного за счет точного соблюдения предписанных правил подчинения.

Между тем, в истории формулировались и психологические критерии, определявшие пределы допустимости поведения в осуществлении отношений между лицами с более высоким иерархическим статусом и более низким, несоблюдение которых приводило к социально-ролевому конфликту. Это была самостоятельная психологическая линия развития нормативности поведения подчиненного.

Нормы подчинения предполагают определенные ограничения личных прав подчиненного. Однако эти ограничения должны иметь определенные психологические границы. Так, в воспоминаниях народницы Е. Водовозовой приводятся примеры правил отношений между мелкопоместными дворянами и их богатыми соседями. «Когда бедные дворянчики в именины и другие торжества приходили поздравить своих более счастливых соседей, те в большинстве случаев не сажали их за общий стол, а приказывали дать поесть им в какой-нибудь боковушке или детской. Посадить обедать такого дворянчика в людской никто не решался, да и сам он не позволил бы унизить себя до такой степени». В то же время такой человек мог снести обращение к себе без употребления отчества или по прозвищу [Водовозова, 1963].

Второй исторический пример: явное умышленное нарушение норм уставных отношений морскими офицерами в дореволюционной России, выражавшееся в избиении и ином унижении матросов, приводило не только к скрытому социально-ролевому конфликту, но и объективно снижало эффективность профессиональной деятельности подчиненных. Так, на боевых учениях команда крейсера «Варяг» показывала самые низкие показатели по меткости огня, скорости шлюпок и т. д. Такие результаты являлись ответной реакцией матросов на крайнюю жестокость обращения с ними капитана корабля Бэра и офицеров крейсера. После того, как на «Варяг» назначили нового командира, В.Ф. Руднева, кардинально изменившего схему отношения офицеров к матросам (запрещалось рукоприкладство, унижение человеческого достоинства матросов, проявлялась забота об их досуге и питании), через несколько месяцев «Варяг» стал самым лучшим кораблем по воинской подготовке, и это стало условием совершения его командой известного великого подвига в феврале 1904 года [Стрижова, 2014].

Специфика схемы поведения подчиненного в рамках иерархической лестницы наблюдалась в тех случаях, когда подчиненный на ступени этой условной лестницы находился ниже, чем его начальник, но, в свою очередь, был начальником лица, стоящего еще ниже. Имеющий такие амбивалентные статусы, их носитель должен был владеть нормами поведения как начальника, так и подчиненного. При этом эффективность его деятельности как руководителя зависела от того, понимал ли он то, что требования к поведению его подчиненных зависят от высоты занимаемой им должности.

Так, Конфуций отмечал, что степень почтения должна быть соразмерна высоте положения чиновника. Сам Конфуций, по свидетельству современников, «...с низшими вельможами был тверд и прям, в разговоре с высшими был любезен» [Конфуций. Афоризмы мудрости, 2008].

Следующей исторической линией развития нормативов подчинения является повышение общественного значения роли подчиненного.

Начиная с XIX в., в Российской империи, как уже было отмечено, наблюдалась тенденция на уравнивание личных прав всех сословий. В силу этого как атавистические уже воспринимались и правовые нормы, формализующие иерархические отношения при исполнении обязанностей гражданской службы. Так, группа норм, регламентирующих отношения с начальником, подверглась критике при публичном обсуждении проекта Устава о служебных провинностях, опубликованного в 1898 г. Проект Устава требовал от подчиненного, кроме соблюдения всех служебных обязанностей, уважительного отношения к начальнику. Действие норм проекта Устава распространялось на отношения как с непосредственным, так и с вышестоящим начальником того же учреждения или ведомства, а также на отношения во внеслужебное время [Хухлаев, 2010].

Критика проекта Устава основывалась на либеральных буржуазных идеях того времени. Руководитель со времен первых буржуазных революций, провозгласивших демократические основы морали и права, стал считаться одной из сторон иерархических отношений, лишенной специальных привилегий. Характерными в этом смысле были положения работы Т. Джефферсо­на «Общий обзор прав Британской Америки» (1774), где, в частности, король характеризовался как главный чиновник своего народа, назначенный законом и наделенный известной властью, чтобы помочь работе сложной государственной машины, поставленной для того, чтобы приносить пользу народу, и, следовательно, подверженный контролю со стороны народа» [История правовых и, 1997].

Принцип уравнивания социального значения ролей руководителя и подчиненного и даже придание приоритетного значения роли трудящегося способствовали изменению психологического отношения к роли подчиненного в СССР и других социалистических странах не как к роли малозначительной и малодостойной, а как к важной и почетной, направленной на достижение общественно значимого результата. В советское время стимулировались различные формы самоуправления трудящихся, в том числе народный контроль за действиями руководителей всех уровней. Общими принципами управления были заявлены: периодическая сменность, отчетность, выборность руководства. В отношениях руководителя с подчиненными основными правилами были: взаимоуважение и взаимная ответственность. К примеру, параграф 2 главы II Конституции Социалистической Федеративной Республики Югославия «Самоуправление в организации объединенного труда» регулировал вопросы самоуправления трудящихся, а в статье 1 Конституции Республики Куба 1976 г. провозглашалось, что Республика Куба есть социалистическое государство рабочих, крестьян и других работников физического и умственного труда. Порядок перечисления в данной норме граждан Кубы сделан по социальной значимости, что свидетельствовало о приоритетной роли в государстве в первую очередь людей рабочих профессий и крестьян.

Таким образом, советский период внес следующие новации в нормативы подчинения: 1) требование уважения к достоинству подчиненного; 2) подчиненный получил право контроля за действиями руководителя, чем обеспечивалось партнерство и равенство в отношениях подчиненного и руководителя; 3) подчиненный, осваивая приемы руководства в рамках самоуправления, более сознательно и ответственно относился к результату своего труда.

В итоге можно выделить четыре основные психологические линии развития норм подчинения в истории, зарекомендовавшие себя как эффективные: 1) регламентация норм подчинения; 2) установление допустимых пределов в ограничении личных прав подчиненного при осуществлении роли подчиненного; 3) повышение социальной значимости роли подчинен-ного; 4) сопряженность нормативов подчинения со ста-тусом руководителя. Данные выводы были подтверждены и современными научными исследованиями, посвященными проблемам управления в сфере право-порядка. В частности, было установлено, что чем более регламентированы отношения людей, тем выше качество иерархических отношений [Капитонов, 2005]. В литературе так-же отмечалось, что формализацию отношений в сфере государственной службы можно рассматривать даже как одну из мер профилактики корыстных преступлений. Зная правила поведения, зависимое лицо уже не теряется при общении с чиновником и активно противостоит мздоимству [Голик, 2005]. В западных и американских компаниях одним из самых эффективных видов отношений между подчиненными и руководством признан партнерский стиль, предполагающий сотрудничество в рамках коллектива, построенного как одна команда [Шейнов, 2007; 30]. Этот подход наряду с компетентностным подходом активно используется для решения проблем в российской организационной психологии [Мельник, 2012].