Стандартизация опросника «Семейные эмоциональные коммуникации»

Семья и психическое здоровье

Практически все психологические школы и направления признают важную, а иногда и ведущую роль семьи в поддержании психического здоровья. Нарушения на уровне семейной системы могут влиять на возникновение, течение и хронификацию различных психических расстройств. Особое значение придается семейному контексту при изучении и лечении расстройств аффективного спектра, к которому относятся депрессивные, тревожные, соматоформные расстройства, расстройства пищевого поведения и состояния эмоциональной дезадаптации, не достигающие клинического уровня. Семья может выступать как прямым источником стресса, психологической травмы, так и косвенно способствовать травматизации, например, затрудняя переработку негативных эмоций или повышая чувствительность ее членов к воздействию каких- либо негативных событий [13; 14].

В качестве одного из наиболее весомых факторов возникновения тревожных, депрессивных и соматоформных расстройств различные исследователи чаще всего рассматривают детско-родительские отношения. Можно сослаться на два исследования, в которых в совокупности участвовало около 60 000 человек. Опрос показал, что примерно у 40% взрослых с психическими расстройствами обнаруживаются очевидные нарушения детско-родительских отношений и другие дисфункции в родительских семьях в период взросления [19; 23]. Анализ кросс-культуральных исследований, проведенных более чем в 10 странах Европы, Америки, Азии и Африки, показал, что родительское принятие и отвержение надежно коррелируют с возникновением и течением униполярной депрессии и некоторых других депрессивных состояний, с нарушениями поведения (включая противоправные действия), с различными видами зависимости от психоактивных веществ [32]. Причем эти связи подтверждаются для детской, подростковой и взрослой выборок. Последнее очень важно, так как анализ публикаций по теме позволяет говорить, что семейный контекст чаще всего становится предметом исследования депрессивных, тревожных и других видов психических расстройств именно в детском и подростковом возрасте [20; 24; 30; 31 и др.]. Исследований влияния родительской семьи на возникновение и течение аффективных расстройств во взрослом возрасте значительно меньше [18; 21]. Также складывается впечатление, что основная масса исследований по семейному контексту посвящена именно депрессивным расстройствам, особенности семейной системы пациентов с тревожными и соматоформными расстройствами исследованы меньше. Так, например, в одной из статей, посвященных мета-анализу исследований связи особенностей детско-родительских отношений и тревожных и депрессивных расстройств у подростков и молодежи, указывается, что из 181 статьи по теме 140 посвящено депрессивным расстройствам, 17 — тревожным, а в остальных изучаются пациенты с обоими видами эмоциональных расстройств [20]. Интересно, что многие авторы отмечают дефицит исследований специфики семейных дисфункций, влияющих на возникновение разных видов эмоциональных расстройств [29].

Семейные факторы расстройств аффективного спектра

Современные эмпирические исследования семейного контекста аффективных расстройств выполнены в рамках нескольких основных направлений: а) дисфункции детско-родительских отношений; б) конфликты и стрессы, связанные с семьей или ближайшим окружением; в) деструктивные семейные ценности и установки; г) психические расстройства, в том числе и аффективные, у родителей и других родственников и их влияние на развитие расстройств аффективного спектра у потомков.

Как уже сказано выше, большинство исследований посвящено изучению роли детско-родительских отношений. Депрессивные и тревожные расстройства у детей и подростков, а также у взрослых испытуемых связаны с дефицитом тепла, частыми конфликтами и отвержением со стороны родителей [20; 31]. Важным фактором аффективных расстройств является родительский контроль, получивший название «холодный» (т. е. выхолощенный, лишенный эмоциональной заботы) [16; 27; 28]. По мнению ряда авторов [20; 24; 30], чрезмерная вовлеченность родителя в дела ребенка и контроль негативно влияют на эмоциональную сферу детей и подростков, но больше связаны с возникновением и течением тревожных расстройств, чем депрессивных. Было доказано, что адекватный уровень контроля, материнское тепло и отсутствие чрезмерной включенности и вовлеченности в дела ребенка могут снижать риск развития депрессивного расстройства у молодежи, даже если их матери страдали разного вида депрессивными расстройствами [17]. Таким же фактором-протектором могли выступать тепло, принятие со стороны отца, если матери страдали депрессиями или отвергали и контролировали детей [22]. Как показывают исследования, сочетание низкого уровня родительской, особенно материнской, заботы и гипервключенности связано не только с депрессивными расстройствами, но и с самоповреждающим поведением, а также повышает суицидальный риск при депрессивных расстройствах [21].

Как уже было сказано выше, негативное влияние на эмоциональную сферу оказывают детско-родительские конфликты [29]. Они связаны с развитием как тревожных, так и депрессивных расстройств у детей и подростков.

Важным фактором, связанным с депрессивными и тревожными расстройствами у потомков, является родительский перфекционизм и другие неадаптивные установки, нормы и правила в семье. M.W. Enns, B.J. Cox, D.K. Larsen, обследовав взрослых депрессивных больных, пришли к выводу, что социально предписанный перфекционизм, убежденность в недопустимости ошибок в жизни и нейротизм выступали фактором, опос­редующим связь отцовского сверхконтроля и депрессивного расстройства у мужчин [18]. У женщин уровень депрессии коррелировал с дефицитом заботы со стороны матери. Эта связь, в свою очередь, была опосредована высоким уровнем самокритики и самообвинений, социально предписанным перфекционизмом и убежденностью в недопустимости ошибок в жизни. Неадаптивный невротический перфекционизм матерей связан с симптомами депрессивных, тревожных расстройств, а также с затруднениями в переработке стрессовых событий у их дочерей [35].

Наши исследования также подтверждают связь родительского контроля, сверхвключенности, критики с депрессивными и тревожными расстройствами у взрослых пациентов [1; 7; 9; 10; 11; 12 и др.].

Таким образом, учитывая подтвержденную многими исследованиями связь нарушений семейных отношений в родительской семье с аффективными расстройствами у детей и взрослых, переживания пациентов с эмоциональными нарушениями, связанные с родительской семьей, должны стать одной из важных мишеней психологической помощи данной группе пациентов. Нарушенные коммуникации также должны стать предметом целенаправленной работы с семейной системой, особенно в случае хронифицированных форм расстройств [2]. Для конкретизации этих мишеней необходим простой экономичный инструмент, выявляющий специфические особенности и нарушения детско-родительских отношений, характерные именно для этого пациента и его семьи. Также важно, чтобы этот инструмент имел в своей основе системный взгляд на семью, так как, по признанию многих исследователей, именно системный подход обеспечивает наиболее эффективное лечение пациентов с аффективными расстройствами [2; 7; 8; 31].

Методики для выявления семейных дисфункций

Большинство приведенных выше зарубежных исследований, выявляющих дисфункции детско-родительских отношений у пациентов с депрессивными и тревожными расстройствами, основаны на использовании Parental Bonding Instrument (PBI) G. Parker [28]. PBI успешно используется в разных странах в течение почти тридцати лет [25; 36]. Было доказано, что этот опросник обладает высоким уровнем надежности и независим от настроения [36]. Данный опросник основан на самоотчете пациентов. В опроснике PBI две шкалы: представления испытуемого о принятии/от- вержении и контроле/автономии со стороны родителей. Особенно ценно то, что опросник предназначен для обследования как подростков, так и взрослых испытуемых. На отечественной выборке опросник апробирован в диссертационном исследовании О.Г. Калины [4]. Результаты его вали- дизации вместе с бланком представлены в монографии О.Г. Калины и А.Б. Холмогоровой «Роль отца в психическом развитии ребенка» [5].

Также в зарубежных публикациях часто встречаются ссылки на опросник The Parental Acceptance-Rejection Questionnaire (PARQ) [33; 34]. Он, так же как и PBI, имеет две версии (про отца и про мать), основан на самоотчете и ориентирован на подростков и взрослых испытуемых. Опросник нацелен на выявление степени принятия и отвержения, а также качества ухода и заботы родителей о детях в период их взросления. Подростки, отвечая на вопросы этого теста, рассказывают о своей актуальной семье, а взрослые испытуемые вспоминают опыт проживания в родительской семье. Этот опросник также стандартизирован в разных странах [15].

Довольно популярным у зарубежных исследователей и практиков является опросник FACES IV Package (the Family Adaptability and Cohesion Evaluation Scales IV Package) [26]. Он применяется в разных странах. Опросник построен на основе системной модели. Ответы родителей на вопросы опросника позволяют определить степень сбалансированности семейной системы. Авторы теста выделяют шесть типов семей: сбалансированные, жестко сбалансированные, средне сбалансированные, подвижно несбалансированные, хаотичные и несбалансированные. Опросник часто используется психотерапевтами для определения стратегии и мишеней работы с проблемными семьями.

В отечественных исследованиях дисфункций родительской семьи активно используются проективные методики (например, разные варианты рисунка семьи, методика исследования межличностных отношений Рене Жиля (Le Test-Film, R. Gille), адаптированный вариант Системного семейного теста Т. Gehring (FAST) и др.). Часть из них адаптирована для русскоязычной выборки и в разной степени стандартизирована, другая же часть проходила только приблизительные стандартизационные процедуры. Также можно выделить хорошо зарекомендовавшие себя опрос- никовые методики, например, опросник стиля родительского воспитания АСВ Э.Г. Эйдемиллера, В.В. Юстицкиса (варианты для родителей и детей), опросник «Подростки о родителях» (ADOR/ПОР) E.S. Schaefer (адаптирован Л.И Вассерманом, И.А. Горьковой, Е.Е. Ромициной), Опросник родительских отношений Варги—Столина (ОРО) (для родителей), адаптированный опросник родительских установок PARI (Рarental attitude research instrument) E.S. Schaefer, R.A. Bell (адаптирован Т.В. Нещерет, для родителей) [6] и другие.

Указанные тесты чаще всего ориентированы на подростков и их родителей, а не на взрослых пациентов, некоторые из них трудны в применении и интерпретации результатов. Большинство из них применяются скорее в популяционных, а не клинических исследованиях. Исключение составляют, пожалуй, адаптированный PBI G. Parker и опросник АСВ Э.Г. Эйдемиллера, В.В. Юстицкиса. Они используются преимущественно в обследовании подростковой выборки. Таким образом, можно говорить, что существует дефицит опросников, нацеленных на выявление дисфункций родительской семейной системы, применяемых в клинических исследованиях и психотерапии пациентов с расстройствами аффективного спектра. Для решения этих задач предлагается использовать оригинальный опросник «Семейные эмоциональные коммуникации» (СЭК), вопросы которого были сформулированы, исходя из большого опыта психотерапевтической работы с семьями пациентов с тревожными и депрессивными расстройствами на основе системного подхода. В центре опросника — отношение к эмоциям в семье. Опросник тестирует стиль эмоциональных коммуникаций родителей, что также задает его специфику по отношению к другим подобным инструментам. Опросник позволяет пациентам лучше осознать источник своих собственных проблем, дисфункциональных установок, убеждений, например, по отношению к эмоциям. Так, трудности в осознании и выражении чувств у пациентов могут быть следствием игнорирования эмоций, а также критики за проявление негативных чувств в их родительской семье. Выявляемые с помощью опросника СЭК дисфункциональные семейные коммуникации позволяют определить мишени психологической работы, проработка которых может существенно облегчить состояние пациентов с расстройствами аффективного спектра.

Валидизация опросника «Семейные эмоциональные коммуникации»
(А.Б. Холмогорова, С.В. Воликова)

Испытуемые и методики

Опросник «Семейные эмоциональные коммуникации» (СЭК) создавался в период с 1992 по 2004 год. Как уже упоминалось, он был разработан на основе многолетнего опыта психотерапевтической работы с пациентами с депрессивными и тревожными расстройствами. В сборе данных принимали участие сотрудники лаборатории клинической психологии и психотерапии МНИИ психиатрии (филиала ФГБУ «ФМИЦПН» имени В.П. Сербского), студенты и аспиранты кафедры клинической психологии факультета консультативной и клинической психологии ФГБОУ ВО МГППУ.

Опросник предназначен для заполнения взрослыми испытуемыми, которые на основе воспоминаний дают характеристику своей родительской семье.

В исследовании, на основе которого проведена валидизация опросника, участвовали две группы испытуемых: 213 человек (159 женщин и 54 мужчины) — пациенты с диагностированными врачами-психиатрами расстройствами аффективного спектра; 247 человек (124 женщины и 123 мужчины) — популяционная выборка в возрасте от 18 до 55 лет. Всего 460 испытуемых.

Были использованы следующие методики:

1)    опросник «Семейные эмоциональные коммуникации» (А.Б. Хол­могорова, С.В. Воликова);

2)    клиническая шкала самоотчета SCL-90-R (L.P. Derogatis, 1973, апробирована Н.В. Тарабриной, 2001, для клинической выборки описана Т.В. Довженко, Т.Ю. Юдеевой, Г.А. Петровой, 2003).

Факторный анализ и другая обработка полученных данных велась с помощью статистических программ SPSS Statistics 20.0, AMOS 19.

Результаты эксплораторного факторного анализа

Изначально опросник состоял из 34 вопросов. Один из вопросов (№ 30) был исключен на этапе проведения факторного анализа, так как имел маленькую факторную нагрузку, недостаточную для включения его в какой-либо из факторов. На этапе поведения конфирматорного анализа также были исключены некоторые вопросы (№ 14, 29, 34), так как они имели несколько значимых факторных нагрузок по разным факторам. Таким образом, в окончательный вариант опросника СЭК вошли 30 прямых и обратных утверждений, характеризующих различные аспекты семейной системы. На основе эксплораторного факторного анализа (анализ методом главных компонент; метод вращения Варимакс с нормализацией Кайзера) были выделены семь факторов, в сумме объясняющих 58,8% общей дисперсии и в значительной степени повторяющих результаты ранее проведенного факторного анализа [1; 9]: 1) фактор критики (частая родительская критика и выражение недовольства со стороны родителей); 2) фактор индуцирования тревоги (индуцирование тревоги в семье в форме негативных ожиданий и предсказаний); 3) фактор элиминирования эмоций (игнорирование эмоций и запрет на их открытое выражение в семье); 4) фактор фиксации на негативных переживаниях (длительное «пережевывание» родителями неудач и неприятностей ребенка — возможный источник руминативного негативного мышления во взрослом возрасте); 5) фактор внешнего благополучия (фасадность, недоверие и враждебность к людям); 6) фактор сверхвключенности (повышенный контроль и вмешательство в дела ребенка); 7) фактор семейного перфек­ционизма (завышенные ожидания и требования со стороны родителей).

По сравнению с проведенным ранее факторным анализом не выделился как отдельный фактор индуцирования недоверия к людям. Вопросы, входившие в него, распределились по другим факторам. Название фактора «внешнее благополучие» было скорректировано. В него вошли вопросы, отражающие стремление семьи максимально положительно выглядеть в глазах окружающих, не выносить сор из избы (стремление к 104

фасадности), а также враждебные установки семьи по отношению к окружающим и внешнему миру. Факторные нагрузки вопросов опросника «Семейные эмоциональные коммуникации» представлены в табл. 1—7.

Таблица 1

Факторные нагрузки пунктов опросника, вошедших в шкалу «Родительская критика»

Фактор критики оценивает наличие критики в адрес ребенка, когда он проявляет негативные эмоции, допускает ошибки в какой-либо деятельности, особенно при сравнении с другими более успешными детьми.

Таблица 2

Факторные нагрузки пунктов опросника, вошедших в шкалу «Индуцирование тревоги в семье»

Фактор индуцирования тревоги оценивает фиксацию родителей на возможных трудностях, опасностях и жизненных неудачах.

Таблица 3

Факторные нагрузки пунктов опросника, вошедших в шкалу «Элиминирование эмоций в семье»

Примечание: «*» — обозначены обратные вопросы.

Фактор элиминирования эмоций тестирует запрет на выражение эмоций, прежде всего, негативных.

Фактор фиксации на негативных переживаниях оценивает способность семьи не фиксироваться на негативных эмоциях, не подключаться к настроению другого.

Таблица 5

Факторные нагрузки пунктов опросника, вошедших в шкалу «Стремление к внешнему благополучию (враждебность и фасад)»

Фактор внешнего благополучия оценивает стремление семьи скрывать, лакировать, не видеть и не выдавать окружающим свои проблемы.

Таблица 6

Факторные нагрузки пунктов опросника, вошедших в шкалу «Сверхвключенность»

Фактор сверхвключенности отражает стремление родителей быть максимально включенными в жизнь ребенка.

Таблица 7

Факторные нагрузки пунктов опросника, вошедших в шкалу
«Семейный перфекционизм»

Фактор семейного перфекционизма отражает воспитание ребенка в духе очень высоких стандартов и стремления к совершенству.

Результаты конфирматорного анализа

В результате проведения конфирматорного факторного анализа была подтверждена семифакторная структура опросника. Изначальная модель плохо соответствовала данным (SBx2=1990,17; df=495; p<0,05; CFI=0,844; RMSEA=0,081). Для ее улучшения были исключены пункты опросника, имеющие несколько значимых факторных нагрузок по разным факторам (пункты 14, 29 и 34). Также в конечную модель вошли значимые корреляции между факторами (табл. 8) и между остаточными членами пунктов 9 и 20, 18 и 19, 27 и 28 (рис. 1). Пункты 27 и 28 могут быть связаны темой опасности, исходящей от чужих людей; пункты 18 и 19 — негативным отношением родителей к трудностям ребенка, которое не объясняется полностью фактором критики (в который входят оба этих пункта). Остатки пунктов 9 («В нашей семье ценилось сдержанное и мужественное поведение в ситуациях горя, разочарования, неудачи») и 20 («Моя мать (отец) сильно расстраивались из-за моих неудач») связаны отрицательно (—0,36), что говорит об их противоположном по смыслу содержании. Индексы пригодности конечной модели можно считать хорошими: SBx2=764.89; df=386; p<0,05; CFI=0,951; RMSEA=0,046.

Таблица 8

Значимые корреляции между факторами опросника СЭК

Ретестовая надежность и внутренняя согласованность

Для проверки надежности шкал опросника использовался коэффициент альфа Кронбаха, рассчитывались тест-ретест надежность и надеж­
ность половинного расщепления. Коэффициент альфа Кронбаха для отдельных шкал опросника варьирует от минимального значения 0,607 для шкалы семейного перфекционизма до максимальных значений 0,787 и 0,788 для шкал критики и индуцирования тревоги соответственно, что говорит о хорошей согласованности пунктов опросника с конкретными шкалами. Еще лучшую согласованность показывают все 30 пунктов в целом: альфа Кронбаха равна 0,807.

Корреляции по Спирмену между значениями теста и ретеста, проведенного для группы из 57 испытуемых через месяц, выявляют значимую

Рис. 1. Результаты конфирматорного анализа опросника СЭК

(p<0,001) среднюю и сильную прямую связь: коэффициенты корреляции расположены в диапазоне от 0,555 для шкалы индуцирования тревоги до 0,747 для шкалы илиминирования эмоций. Единственным исключением является шкала внешнего благополучия, где коэффициент корреляции несколько ниже остальных: 0,387, p<0,01. Однако самую высокую рете­стовую надежность 0,805, p<0,001 дает итоговая шкала опросника СЭК.

Надежность половинного расщепления проверялась для теста в целом путем нахождения коэффициента корреляции по Спирмену между суммой четных и нечетных пунктов, который оказался значимым и равным 0,728, p<0,001. Кроме того, для шкал критики (семь пунктов) и индуцирования тревоги (пять пунктов) вычислялись корреляции между суммой первых трех пунктов и оставшихся пунктов, которые составили 0,571 и 0,626 соответственно, p<0,001. Таким образом, этот метод тоже подтверждает хорошую надежность опросника СЭК.

Конструктная валидность

Любопытные результаты показывает исследование конструктной валидности опросника СЭК.

Влияние пола (n1=282 женщины и n2=179 мужчин) на показатели по каждой субшкале исследовалось при помощи критерия Манна—Уитни, значимых различий не найдено. Далее распределения мужчин и женщин по отдельности были проверены на нормальность по критерию Колмогорова—Смирнова. Нормальность для обеих групп одновременно подтвердилась для итоговой шкалы у женщин на уровне значимости р=0,859, у мужчин — на уровне значимости р=0,364. Применение параметрических критериев Фишера и Стьюдента показывает, что различий в средних нет (M1=46,0 — женщины, M2=45,6 — мужчины), но стандартное отклонение у женщин значимо больше, чем у мужчин (SD1=11,3, SD2=9,5, p<0,05), т. е. их результаты более рассеяны вокруг среднего.

По уровню образования испытуемые были разделены на 3 подгруппы: со средним или средне-специальным образованием, неоконченным высшим и высшим. Согласно критерию Краскела—Уоллиса, образование не влияет на итоговый балл по тесту СЭК (р=0,542). Далее при помощи двухфакторного дисперсионного анализа ANOVA 2х3 было показано, что оба фактора — пол и образование — в совокупности также не влияют на итоговую шкалу (р= 0,419).

Конвергентная валидность

Конвергентная валидность исследовалась с помощью корреляций по Спирмену показателей по шкалам опросников «Семейные эмоциональные коммуникации» (СЭК) и клинической шкалы самоотчета SCL-90-R. Шкала критики статистически значимо (p<0,001) и слабо положительно коррелирует со всеми шкалами SCL-90-R, максимально — с GSI (общий индекс тяжести) (р=0,357), DEP (шкала депрессии) (р=0,351) и PSY (шкала психотизма) (р=0,345). Шкала элиминирования эмоций также коррелирует со всеми шкалами SCL-90-R значимо (p<0,01) и очень слабо положительно: максимально — со шкалами DEP (р=0,251), PSY (р=0,243) и GSI (р=0,219). Шкала индуцирования тревоги, напротив, очень слабо положительно (р<0,2, p<0,01) коррелирует только со шкалами PAR (шкала параноидного мышления), OC (шкала обсессивно-компульсивных нарушений) и INT (щкала интерперсональной (межличностной) чувствительности). Аналогично, шкала фиксации на негативных переживаниях очень слабо положительно (р<0,2, p<0,05) коррелирует только со шкалами PAR и OC. Шкала внешнего благополучия очень слабо положительно (р<0,2, p<0,05) коррелирует только с PHOB (шкала фобической тревоги), а шкала сверхвключенности так же — только с HOS (шкала враждебности/агрес- сивности) и PAR. Очень слабые отрицательные корреляции (р от — 0,165 до — 0,132, p<0,01) наблюдаются только у шкалы семейного перфекциониз­ма со шкалами SOM (шкала соматизации), INT (шкала интерперсональ­ной (межличностной) чувствительности), DEP (шкала депрессии), ANX (шкала тревоги), PHOB (шкала фобической тревоги) и GSI (общий индекс тяжести). Наконец, итоговая шкала СЭК слабо положительно коррелирует со всеми шкалами SCL (р варьирует от 0,146 до 0,334), максимально с OC (р=0,311) и PAR (р=0,334).

Согласно полученным результатам, родительская критика, в том числе и критика за проявление негативных эмоций, игнорирование и запрет на проявление эмоций в семье связаны с общим психическим неблагополучием, симптомами депрессии у взрослых испытуемых, часть из которых составляли пациенты с расстройствами аффективного спектра. Также получен важный результат свидетельствующий о том, что индуцирование тревоги в семье и родительская фиксация на негативных эмоциях связаны с разными проявлениями тревоги у взрослых испытуемых. Нарушения структурных характеристик семьи (сверхвключенность, жесткие внешние границы) связаны с враждебным отношением к миру, подозрительностью к окружающим. Все полученные результаты (за исключением корреляционных связей шкалы Семейный перфекционизм) логически объяснимы, сопоставимы с ранее проведенными исследованиями [10; 11; 12 и др.] и позволяют наметить цели дальнейших исследований.

Было проведено сравнение родительских семей пациентов с тревожными и депрессивными расстройствами с группой условно здоровых испытуемых из популяции (отбор проводился на основе факта отсутствия обращения к психиатру) по шкалам опросника СЭК (табл. 9). Диагностику тревожных и депрессивных расстройств у пациентов проводила доктор медицинских наук Т.В. Довженко.

Таблица 9

Дисфункции в родительских семьях пациентов с аффективными расстройствами и в популяционной выборке (на основе опросника СЭК)

Примечания: 1) М — среднее значение; SD — стандартное отклонение; 2) «**» — различия статистически достоверны при p< 0,001; 3) «*» — различия статистически достоверны при p<0,05 (критерий Манна—Уитни)

Пациенты отмечают, что в их родительских семьях было больше критики, родители чаще индуцировали тревогу, но при этом не обращали внимание на эмоциональное состояние своих детей, будущих пациентов, были слишком включены в жизнь детей, старались контролировать почти все сферы жизни детей. Эти результаты соотносятся с результатами исследований, проведенных с помощью опросника PBI G. Parker. Выделенные особенности могут быть мишенями психотерапевтической помощи пациентам с аффективными расстройствами. Комментируя полученные результаты, можно отметить, что в случае отбора группы нормы на основе более жестких критериев (применение специальных опросников), полученные различия могли бы быть больше.

Нормативные значения

Для расчета нормативных значений показателей семейной дисфункции основная выборка из n=460 испытуемых была проверена на нормальность по критерию Колмогорова—Смирнова. Нормальность подтвердилась: p=0,209, нормальные параметры — M=45,9, SD=10,6. Учитывая, что в случае нормального распределения средний уровень исследуемого признака, как правило, берется в интервале M±SD, целесообразно рассмотреть следующие уровни семейной дисфункции для итоговой шкалы опросника СЭК: 0—35 баллов — низкий уровень, 36—57 баллов — средний уровень, 58—90 баллов — высокий уровень семейных дисфункций. Возможна и более дифференцированная градация: 0—24 балла — очень низкий уровень, 25—35 баллов — низкий уровень, 36—57 баллов — средний уровень, 58—68 баллов — высокий уровень, 69—90 — очень высокий уровень семейных дисфункций.

Обсуждение результатов

В результате проведенных математических процедур доказана надежность опросника «Семейные эмоциональные коммуникации (СЭК)». Его окончательный вариант состоит из 30 вопросов, распределенных по семи подшкалам, выделенных методом эксплораторного анализа: 1) родительская критика, 2) индуцирование тревоги в семье, 3) элиминирование эмоций в семье, 4) фиксация на негативных переживаниях, 5) внешнее благополучие (фасад и враждебность) 6) сверхвключенность, 7) семейный перфекционизм. Эти подшкалы практически полностью повторяют факторы опросника, определенные в ранее проведенных исследованиях [1; 9], что доказывает надежность структуры данного теста.

Конфирматорный анализ подтвердил семифакторную структуру опросника. Индексы пригодности конечной модели соответствуют требованиям: SBx2=764,89; df=386; p<0,05; CFI=0,951; RMSEA=0,046. Надежность опросника и его подшкал поверялась с помощью коэффициента альфа Кронбаха, а также с помощью процедуры тест-ретеста. Общий показатель альфа Кронбаха составил 0,807. Альфа Кронбаха отдельных подшкал варьируется от 0,607 до 0,788. Эти показатели свидетельствуют о высокой надежности опросника (как общего балла, так и отдельных подшкал). Значения коэффициента корреляции Спирмена между 1 и 2 срезом соответствуют 0,805 (при р<0,001) для общего балла опросника, что подтверждает тест-ретестовую надежность опросника СЭК. Проверка показала, что опросник не зависит от пола и возраста испытуемых и может быть использован любыми испытуемыми взрослого возраста. Были подсчитаны нормативные значения, позволяющие определить степень нарушений в родительской семейной системе испытуемых.

Подшкалы опросника СЭК отражают разные аспекты семейной системы: коммуникативный, структурный аспект, а также семейную идеологию. В исследовании принимали участие взрослые пациенты с тревожными и депрессивными расстройствами (188 человек), получавшие комбинированную медико-психологическую помощь в лаборатории клинической психологии и психотерапии Московского НИИ психиатрии, и группа нормы (55 человек). Сравнение ответов обеих групп испытуемых на вопросы опросника показало, что родительские семьи пациентов имели больше нарушений в семейной системе, чем родительские семьи группы нормы. Родители пациентов с тревожными и депрессивными расстройствами чаще критиковали, контролировали своих детей. В семьях пациентов в период их взросления было много тревоги. Но при этом родители обращали мало внимания на эмоциональное состояние детей. Все это могло привести к тому, что ребенок в такой семье из-за частой критики чувствовал неуверенность в себе, приучался относиться к миру, как к чему-то очень опасному, ненадежному, с которым ему самому не справиться, не преодолеть возникающие трудности. Сформированное ощущение беспомощности, запрет на выражение чувств и другие дисфункциональные убеждения могут способствовать возникновению расстройств аффективного спектра во взрослом возрасте. Эти результаты соотносятся как с собственными проведенными ранее исследованиями [10; 11; 12 и др.], так и с зарубежными исследованиями [16; 20; 24; 27; 28; 30; 31]. Выделенные особенности родительских семей могут быть мишенями психотерапевтической помощи пациентам с аффективными расстройствами. Психологическая работа с переживаниями, связанными с родительской семьей, может повысить уровень эффективности помощи этой группе пациентов, так же как и работа с реальными семьями на основе проведенной диагностики семейных дисфункций. Опыт практической и исследовательской работы показывает, что опросник «Семейные эмоциональные коммуникации (СЭК)» может быть использован в научной и практической деятельности наряду с другими, как зарубежными (PBI, PARQ, FACES IV), так и отечественными (АСВ, ПОР, ОРО), опросниками.

Выводы

1.    Опросник «Семейные эмоциональные коммуникации» (СЭК) является валидным и надежным инструментом для диагностики семейных дисфункций в родительской семье взрослых испытуемых. Надежность опросника доказана подсчетом коэффициента альфа Кронбаха, проверкой надежности половинного расщепления проверкой тест-ретестовой надежности. Опросник СЭК не зависит от пола, возраста и образования испытуемых.

2.    Проведенные эксплораторный и конфирматорный анализ опросника СЭК позволили выделить и подтвердить семифакторную структуру опросника: 1) фактор критики); 2) фактор индуцирования тревоги; 3) фактор элиминирования эмоций; 4) фактор фиксации на негативных переживаниях; 5) фактор внешнего благополучия); 6) фактор сверх­включенности; 7) фактор семейного перфекционизма.

3.    На основе опросника СЭК сравнивались группа взрослых пациентов с диагностированными тревожными и депрессивными расстройствами и группа нормы. В родительских семьях пациентов с депрессивными и тревожными расстройствами было больше критики, родители чаще индуцировали тревогу, но при этом не обращали внимание на эмоциональное состояние своих детей, будущих пациентов, были слишком включены в жизнь детей, старались контролировать почти все сферы их жизни. Сформированное ощущение беспомощности, тревожное реагирование на проблемы при запрете на выражение чувств и другие дис­функциональные убеждения могут способствовать возникновению эмоциональных расстройств во взрослом возрасте.

4.    Опросник СЭК может быть использован как исследовательский инструмент, а также как инструмент для выделения мишеней психологической помощи разным группам пациентов.