Общая шкала проблемного использования интернета: апробация и валидизация в российской выборке третьей версии опросника

На сегодняшний день пользователями всемирной сети являются более 76% жителей России [29]. За время распространения интернета успели войти в широкое употребление такие понятия, как интернет-зависимость, злоупотребление интернетом, компьютерное расстройство, патологическое использование интернета, проблемное использование интернета, компульсивное использование интернета, расстройство использования интернета, патологическое использование электронных медиа.

Этимология выражений свидетельствует о первоначальном негативном оценивании взаимодействия человека с сетевым пространством. Однако на сегодняшний день накоплено достаточное количество свидетельств неоднозначности взаимосвязи интернета и человека, его использующего. Злоупотребление интернетом связывают с депрессией, суицидальным поведением и повышенной тревогой у подростков [15; 30], а также с социальной тревожностью [8; 41] и нарушениями процессов социального познания [7]. Вместе с тем в интернете становится возможным поддержание родственных связей на расстоянии [22] и получение мотивации и эмоциональной поддержки в тематических сообществах [28; 37]. Исследователи интернета говорят об эффектах социального растормаживания (disinhibition) и освобождения (liberating), безопасной среде, терапевтическом эффекте, интернет-дружбе и т. п. [1].

Интернет-зависимость не включена ни в МКБ-10, ни в DSM-V, ни в готовящуюся к выходу МКБ-11 [23]. В тоже время, при наличии интернет-зависи- мого поведения могут быть назначены антидепрессанты, антипсихотические средства, антагонисты опиоидных и глутаматных рецепторов и психостиму­ляторы, а также некоторые противоэпилептические препараты [39].

Представляется корректным замена используемого в научной дискуссии термина интернет-зависимость на менее стигматизирующее понятие — проблемное использование интернета. Последнее способствует акцентированию внимания на необходимости фиксации механизмов негативных последствий пользования интернетом и позволяет избежать стигматизации интернета как непосредственной причины зависимости. На необходимость такого дифференцированного подхода указывают и отечественные авторы, вводя такие понятия, как баланс коммуникации онлайн и офлайн [7], компьютерная грамотность [3] и т. д.

Первые модели, описывающие проблемное использование интернета, относятся к середине 90-х гг. прошлого века и, по признанию Кимберли Янг (Kimberly Young) — автора одной из первых диагностических шкал и популярной книги «Пойманный в сеть» (Caught in the Net) — являются модификацией существующих критериев диагностики патологической азартной игры (гэмблинг) [42]. Уже в 1995 г. К. Янг основала центр интернет-аддикции (The Center for Internet Addiction) для помощи интернет-зависимым пользователям [35].

Для первых моделей дифференциации пользователей с наличием проблемного использования интернета основополагающим фактором служило количество времени, проводимого в сети. Сегодняшнее качество развития технологий не позволяет применять на практике установленные 20 лет назад нормы [17]. Влияние времени — не линейно. Как показывают некоторые исследования, современный подросток может проводить за различными устройствами до двух часов в будний день и до четырех часов в выходной без ущерба для психологического благополучия [40].

Признавая за проблемным использованием интернета самостоятельное расстройство, многие авторы относят его к сфере поведенческих нарушений [24]. При этом отмечается, что различные варианты активностей, осуществление которых возможно в интернете — игры, поиск, шопинг, социальное взаимодействие и т. д. — также влияют на характер взаимодействия и отношение к сети [25].

В своей когнитивно-бихевиоральной модели Ричард Дэвис (R.A. Davis) разделяет специфическое патологическое использование интернета (specific PIU) и общее патологическое использование интернета (generalized PIU). Автор подчеркивает, что зависимость формируется преимущественно от тех возможностей, которые можно осуществлять через сеть, и только у незначительного процента пользователей зависимость присутствует именно от самого интернета [18]. Другие же авторы рассматривают использование интернета в качестве компенсаторной стратегии, а не настоящей аддикции [31; 41].

В целом, современные представления о проблемном использовании интернета опираются на оценку личностной мотивации, последствий и контекста использования сети [19]. В последнее время появляются данные о роли генетического фактора в формировании проблемного использования интернета [26].

В 2014 г. насчитывалось 45 различных диагностических методик интернет-зависимости только на английском языке. Стефани Лакони (S. Laconi) разделяет методики по теоретическим представлениям, лежащим в их основе: патологический гемблинг; зависимость от веществ; когнитивно-бихевиоральная теория; экспертная оценка; отношение участников к тому, как интернет влияет на их поведение. В большинстве своем используются первые два подхода и их комбинации [34].

В обзорной статье, включающей 68 эпидемиологических исследований интернет-зависимости (опубликованных после 2000 г. и с размером выборки не менее 1000 человек), насчитывается 21 используемая методика. Инструменты оценки опираются на официальные критерии для расстройств, вызванных употреблением веществ и игромании, или подсчитывается время, проведенное в интернете, и возникающие вследствие этого проблемы [33]. Чем меньше распространенность заболевания, тем ниже прогностическая способность измеряющих его шкал [20].

Представляется интересным исследование, проведенное среди пользователей Facebook, которым предложили поучаствовать в компании «99 дней свободы», подразумевающей полный отказ от использования данной социальной сети. Одной из причин, почему пользователи все-таки возвращались в сеть, оказалась их убежденность в том, что у них есть Facebook- аддикция [11]. Это представляется достаточно интересным в связи с вышедшей годом ранее статьей, авторы которой утверждают, что Facebook может вызывать зависимость наравне с наркотическими средствами [27].

На русском языке существуют три методики, направленные на диагностику проблемного использования интернета.

1.   Тест на определение интернет-зависимости — Chen Internet Addiction Scale (CIAS, Chen S.H. с соавт.); перевод В.Л. Малыгина, В.Л. Феклисова в 2011 г.

2.    Скрининговая диагностика компьютерной зависимости (Л.Н. Юрьева, Т.Ю. Больбот, 2006).

3.    Тест на интернет-зависимость — Internet Addiction Test (IAT, K. Young); перевод и модификация В.А. Лоскутовой в 2004 г.

В результате сравнительного анализа был сделан вывод, что все три методики исследуют одну психологическую реальность [2].

Теоретическим базисом для Chen Internet Addiction Scale являются модели пристрастия к азартным играм и субъективное ощущение зависимости. Для методики Internet Addiction Test — только азартные игры [34]. При оценке состояния существенную роль играет фактор времени, упоминаемый выше.

К более новым инструментам относится шкала Generalized Problematic Internet Use Scale 2 (GPIUS2) Скота Каплана (S. Caplan), основанная на предложенной Ричардом Девисом (R. Davis) когнитивно-бихевиоральной модели проблемного использования интернета [14; 18]. Первая версия опросника, вышедшая в 2002 г., содержала 7 аспектов проблемного использования интернета (изменение настроения, получение социальных выгод, негативные последствия, компульсивное использование, чрезмерное время онлайн, симптомы отмены и ощущение социального контроля в среде интернет) и состояла из 26 утверждений [12]. Последующие исследования показали возможность объединения двух пар факторов в факторы более высокого порядка: социальные выгоды и социальный контроль в единый фактор предпочтение онлайн-общения, а компульсивное использование и когнитивную поглощенность в общий фактор недостаточная саморегуляция. Новые данные позволили уточнить модель и разработать вторую версию шкалы, включающую 15 вопросов. Фактор предпочтение онлайн-общения стал фактором первого порядка, а фактор недостаточная саморегуляция — второго, включающим следующие факторы первого порядка: когнитивная поглощенность и компульсивное использование [14].

Когнитивно-поведенческая модель предполагает, что проблемное использование интернета включает в себя искаженные когнитивные процессы (в рассматриваемой шкале когнитивная поглощенность — это нарушение процессов внимания и способности сконцентрироваться на чем-либо в обычной жизни — режиме офлайн — из-за постоянного мысленного возвращения в пространство интернета), а также дисфункциональное поведение (например, невыполнение обязанностей в профессиональной и семейной жизни), которое приводит к соответствующим негативным последствиям в повседневной жизни [18]. Согласно модели, люди, предпочитающие интерактивное социальное взаимодействие, с большей вероятностью используют интернет для регуляции своего настроения [13], а также они склонны к компульсивному использованию интернета (т. е. к снижению волевой регуляции и трудностям осознанного планирования своей активности в интернете). Лица, использующие интернет для регуляции настроения, как правило, имеют недостаточную саморегуляцию. Недостаточная же саморегуляция в использовании интернета приводит к отрицательным последствиям в повседневной жизни [14].

Вторая версия шкалы (GPIUS2) валидизирована и апробирована в Германии [10], Португалии [9; 37], Италии [21].

Описание шкалы проблемного использования интернета

Вторую версию шкалы проблемного использования интернета GPIUS2 разработал Скот Каплан (S. Caplan) — автор первой версии — в 2010 г. Шкала включает 15 утверждений с 7-бальной оценкой согласия, каждое из которых относится к одному из пяти упомянутых выше факторов проблемного использования интернета:

—   предпочтение онлайн-общения — отдается предпочтение онлайн- коммуникациям, а не лицом к лицу;

—   регуляция настроения — мотивацией выхода в сеть служит улучшение эмоционального состояния;

—   когнитивная поглощенность — отражает неконтролируемое регулярное мысленное возращение в онлайн-пространство;

—   компульсивное использование — отражает трудности планирования своего пребывания в сети;

—   негативные последствия — отражает влияние интернета на повседневную жизнь.

Ее преимущество по сравнению с другими шкалами изучения активности в интернете заключается, как мы уже упоминали, в замене понятия «интернет-зависимость» на понятие «проблемное использование интернета», а также в относительной краткости и наличии теоретической базы в виде когнитивно-бихевиоральной модели пользования интернетом. Важным также является отсутствие некоторых устаревших формулировок, которые связаны с другим техническим уровнем пользования интернетом (например, сенсорные экраны вместо пользования мышкой и т. п.).

За прошедшие 8 лет со времени создания второй версии шкалы условия пользования интернетом опять претерпели существенную динамику, которую мы постарались учесть в предлагаемой третьей версии шкалы. Так, при переводе нами использовалось понятие «социальные сети» вместо более широкого понятия «интернет», для сужения контекста и четкости понимания респондентами смысла вопроса, так как данная активность в настоящее время является наиболее распространенной в интернете, а также понятие «сеть» для обозначения интернет/онлайн как информационного пространства. Данный перевод оставляет пространство для свободной интерпретации респондентом понятия «сеть/онлайн», наделения их собственным смыслом, и не ограничивается определением наличия проблемного использования только социальных сетей. Также была использована гендерно-нейтральная форма предложений, так как данная тема может быть значима для некоторых подростков.

Метод

Выборка и процедура исследования. Сбор всех данных проводился анонимно, заочно, посредством приложения на базе Android OS, размещенного в магазине приложений Google Play. Пользователи могли самостоятельно находить приложение по ключевым словам и в соответствующих рубриках магазина. Однако основная часть респондентов прошли тестирование в период с 24 по 25 мая 2018 г. после выхода рекламной рекомендации у блогера в сети Instagram. Мотивацией к использованию приложения служила выводимая краткая психологическая характеристика пользователя по итогам прохождения каждого теста, а также отсутствие какой-либо коммерческой составляющей (реклама, покупки и т. п.).

Перед каждым выбранным тестом пользователю предлагалась инструкция, адаптированная под специфику проведения исследования — каждый вопрос размещается на отдельной странице, пользователю предоставляется некоторая информация о выбранном тесте. Например, инструкция нашей версии шкалы проблемного использования интернета 3: «На следующей странице Вам будут предложены утверждения. Просьба оценить, насколько Вы согласны с каждым из них. На основе полученных ответов возможно определение особенностей использования Вами интернета и социальных сетей. Тест содержит 15 вопросов».

Защитой от неосмысленного пролистывания страниц служила небольшая (0,75 секунд) задержка перед возможностью перехода к следующему вопросу. Для различных операций проводились извлечения пересекающихся выборок из общей собранной базы.

Для исследования факторной инвариантности опросника и проверки его теоретической модели использовалась выборка из 204 человек (102 юноши и 102 девушки, полностью совпадающие по возрастным когортам) от 14 до 21 года (Мвозр = 17,34; SD=2).

Для оценки конвергентной валидности использовалась выборка из 1100 человек в возрасте от 14 до 21 года (M возр.==16,31; SD=1,76), 1036 из которых девушки. Интеркорреляционная валидность опросника проверялась на выборке из 707 человек в возрасте от 14 до 21 года (M возр.==16,24; SD=1,78), 665 из которых девушки.

Методики. Для оценки конвергентной валидности использовалась шкала интернет-зависимости (Chen Internet Addiction Scale, CIAS, 2003) в переводе Малыгина В.Л., Феклисова К.А. (2011). Тест состоит из 26 вопросов, каждый их которых относится к одной из пяти шкал: компульсивные симптомы (Com), отражающие дефицит самоконтроля при использовании интернета; симптомы отмены (Wit), отражающие психологический дискомфорт при отсутствии доступа в сеть; симптомы толерантности (Tol), отражающие потребность в увеличении количества времени, затрачиваемого на интернет; внутриличностные проблемы и проблемы со здоровьем (IH), отражающие пренебрежение социальной жизнью и физический дискомфорт — нарушение сна, боли в спине, головные боли; проблемы с управлением временем (TM), отражающие приоритет интернета в повседневном функционировании человека. При обработке подсчитываются отдельно три интегративных показателя: ключевые симптомы интернет-зависимости (IA-Sym), проблемы связанные с интернет-зависимостью (IA-RP) и общий CIAS балл [5].

Эта методика ориентирована по большей части на пользователей стационарных компьютеров, продолжительное пребывание за которыми может порождать разнообразный физический дискомфорт и пренебрежение повседневной активностью.

Для проверки интеркорреляционной валидности и оценки рисков проблемного использования интернета для психического здоровья использовался опросник выраженности психопатологической симптоматики — Simptomchecklist-90-Revised, SCL-90-R (Derogatis L.R., Rickels K., Rock A.F., 1976; Тарабрина Н.В., 2001) [6]. Тест состоит из 90 вопросов и девяти шкал: соматизация (SOM), обсессивно-компульсивное расстройство (OC), интерперсональная чувствительность (INT), депрессия (DEP), тревога (ANX), враждебность (HOS), фобическая тревога (PHOB), параноидное мышление (PAR), психотизм (PSY). При обработке подсчитываются дополнительно три интегративных показателя: общий индекс тяжести (GSI), общее число утвердительных ответов (PST), индекс симптоматического дистресса (PSDI) [6].

Результаты

Факторная структура

Факторная структура проверялась посредством конфирматорно- го факторного анализа в среде разработки RStudio (версия R 3.5.0) посредством пакета lavaan 0.6-1 (Yves Rosseel). Выбранный метод анализа (MLM) учитывает отклоняющиеся от нормального распределения данные и использует устойчивые (robust) статистики.

Оригинальная модель содержит 15 пунктов, объединенных в пять факторов первого порядка по три пункта в каждом факторе — предпочтение онлайн-общения, регуляция настроения, когнитивная поглощен­ность, компульсивное использование и негативные последствия. Факторы первого порядка — компульсивное использование и когнитивная поглощен­ность — составляют фактор второго порядка — недостаточная саморегуляция. Модель показала недостаточно удовлетворительные индексы пригодности (SB х2=231,41; df=82; CFI=0,91; TLI=0,89; RMSEA=0,096; 90% доверительный интервал от 0,081 до 0,112; SRMR=0,071; p<0,001).

После исключения пункта 7, который, согласно индексам модификации Лагранжа, имел высокую ковариацию с пунктами, входящими в факторы когнитивная поглощенность и компульсивное использование, и добавления остаточных корреляций для пунктов 9 и 12, 11 и 12, индексы пригодности модели пришли к необходимому соответствию

(SB x2=94,59; df=65; CFI=0,98; TLI=0,97; RMSEA=0,051; 90% доверительный интервал от 0,026 до 0,073; SRMR=0,05; p=0,01). Все свободно вычисляемые нагрузки пунктов опросника и корреляции между факторами были значимы при p<0,05.

Внутренняя согласованность

Внутренняя согласованность шкал показала достаточно высокие результаты. Альфа Кронбаха а=0,89 для предпочтения онлайн-общения; а=0,73 для регуляции настроения; а=0,86 для компульсивного использования ; а=0,82 для когнитивной поглощенности; а=0,88 для негативных последствий . Для всего опросника а=0,9.

Проверка инвариантности

Для групп юношей и девушек модель была проверена на конфигурационную, метрическую и измерительную инвариантность.

Факторная нагрузка пункта 5 оказалась незначительной и незначи­мой (Х= 0,11; p=0,29) для группы девушек и в дальнейшем вычислялась свободно (табл. 1).

Учитывая различия по факторным нагрузкам и корреляциям остаточных членов, можно говорить о частичной метрической и измерительной инвариантности для юношей и девушек.

Таблица 1

Индексы соответствия половой инвариантности модели

На инвариантность модели также указывает значение критерия ACFI (не превышает пороговое значение 0,01), который в отличие от Х2 не так чувствителен к размеру выборки [16].

Итоговая модель с соответствующей нумерацией пунктов представлена на рис. 1.

Рис. 1. Пятифакторная модель опросника

Для трех шкал опросника — предпочтение онлайн-общения, когнитивная поглощенность и компульсивное использование — результаты девушек оказались значимо выше результатов юношей (табл. 2).

Таблица 2

Различия между юношами и девушками

Конвергентная валидность

Конвергентная валидность исследовалась с помощью корреляционного анализа по критерию Спирмена показателей по шкалам опросников: проблемного использования интернета 3 (GPIUS3) и интернет-за- висимости Чена — CIAS (табл. 3).

Таблица 3

Корреляционные связи показателей проблемного использования интернета — шкал GPIUS3 и CIAS — по критерию Спирмена (N=1100)

Примечание: «**» — корреляция значима на уровне р <0,01.

Мы исходили из следующей общей классификации корреляционных связей: 1) сильная, или тесная, при коэффициенте корреляции rs > 0,70; 2) средняя при 0,50 < rs < 0,69; 3) умеренная при 0,30 < rs < 0,49; 4) слабая при 0,20 < rs < 0,29; 5) очень слабая при rs < 0,19. Все шкалы опросников взаимосвязаны друг с другом, причем во многих случаях отмечаются средние и умеренные по силе корреляции с высоким уровнем значимости, что указывает на сходство измеряемого шкалами конструкта. Наличие как сильных, так и слабых корреляционных связей со шкалами ставшей уже классической методики оценки интернет-зависимости CIAS говорит, с одной стороны, о достаточно высокой конвергентной валидности, а с другой — о новых возможностях методики в диагностике проблемного пользования интернетом по сравнению с традиционно применяемой.

Шкала компульсивные симптомы опросника CIAS содержательно соответствует шкалам компульсивное использование и когнитивная поглощенность опросника GPIUS2 и фактору второго порядка — недостаточная саморегуляция, так как включает в себя вместе пункты обсессивного и компульсивного использования интернета. Шкала вну- триличностные проблемы и проблемы со здоровьем опросника CIAS основывается на выявлении личностных и физических проблем со здоровьем. Она может быть частично содержательно соотнесена со шкалой негативные последствия опросника GPIUS2. Последняя содержит пункты общего характера оценки последствий и не касается физического здоровья.

Соотнесение других шкал опросников представляется затруднительным в связи с различными методологическими представлениями, лежащими в их основании.

Интеркорреляционная валидность

Все шкалы опросника проблемного использования интернета положительно коррелируют со всеми шкалами психопатологической симптоматики SCL-90-R, причем преобладают слабые корреляционные связи, однако с высоким уровнем значимости (табл. 4).

Таблица 4

Корреляционные связи шкал опросников GPIUS3 и SCL-90
по критерию Спирмена (N=707)

Примечание: «**» — корреляция значима на уровне р <0,01.

Шкала предпочтение онлайн-общения имеет наиболее сильную взаимосвязь (на уровне умеренной) с интерперсональной чувствительностью (чувство неполноценности и личностной неадекватности, особенно при сравнении себя с другими, постоянные негативные ожидания в коммуникациях с людьми) и фобической тревожностью (чувство страха и неловкости в транспорте, открытых и людных местах и страх остаться одному). Это косвенно подтверждает данные других авторов о том, что предпочтение онлайн-общения связано с повышенной социальной тревожностью [8].

Шкала регуляция настроения имеет наиболее сильную взаимосвязь (на уровне умеренной) со шкалой депрессия опросника SCL-90-R (отражает различные симптомы депрессии, включая суицидальные мысли, чувство безнадежности, утрату чувства удовольствия и интереса к жизни). Это подтверждает когнитивно-бихевиоральную модель, согласно которой использование интернета можно рассматривать как стратегию совладания с негативными эмоциями. Шкала когнитивная поглощенность имеет целых три умеренно высокие корреляции с показателями опросника SCL-90-R, с показателем обсессивно-компульсивной симптоматики (навязчивые сомнения, трудности принятия решений, повторяющиеся неотвязные неприятные мысли), а также наиболее сильные связи по сравнению с другими шкалами GPIUS2 с общим индексом психопатологической симптоматики GSI (интегральным, наиболее важным показателем психического неблагополучия) и индексом PST (отражающим общее количество положительных ответов на разные вопросы шкалы). Таким образом, охваченность сознания мыслями об интернете в периоды отсутствия контакта с ним или доступа к нему дало наиболее сильные корреляции с общими показателями психического неблагополучия, что хорошо согласуется с теоретической основой шкалы GPIUS2, в которой подчеркивается важность деструктивных когнитивных процессов в проблемном пользовании интернетом.

Проверка теоретической модели

После подтверждения измерительного соответствия модели была произведена проверка отношений ее теоретических конструктов. Результаты показали, что модель пригодна для оценки уровня деструктивности использования социальных сетей в русскоязычной популяции и имеет значимые связи между всеми входящими в нее переменными.

Предпочтение online-общения оказалось значительным предиктором недостаточной саморегуляции (в=0,32) и регуляции настроения (в=0,38). Регуляция настроения оказалась существенным предиктором недостаточной саморегуляции (в=0,44). А недостаточная саморегуляция оказалась значимым преди­ктором негативных последствий (в=0,58). Все эффекты значимы при p<0,001.

Модель имеет достаточную пригодность (х2=168,18; df=71; CFI=0,94;

TLI=0,92; RMSEA=0,082; SRMR=0,05; p<0,001) и объясняет 41% дисперсии недостаточной саморегуляции, 34% дисперсии негативных последствий и 14% дисперсии регуляции настроения (рис. 2).

Рис. 2. Стандартизованные оценки структурной модели

Обсуждение

Шкала проблемного использования интернета GPIUS2 является современным инструментом измерения когнитивных процессов и особенностей поведения человека в сети, учитывая его непосредственный пользовательский опыт. Само ее название, в котором авторы вместо понятие «интернет-зависимость» используют понятие «проблемное пользование интернетом», больше соответствует современным тенденциям дифференцированного подхода к пользованию интернетом без стигма­тизации этого процесса, ставшего уже неотъемлемой частью культуры современного информационного общества.

Модификация авторами статьи опросника GPIUS2 в форме замены термина «интернет» на термины «онлайн» и «социальные сети» позволила освободить его от недостатка, связанного с чрезмерно широким смыслом термина «интернет», который употребляется в оригинальной версии. Во избежание путаницы представляется целесообразным дать данной модификации название «Общая шкала проблемного использования интернета-3» или GPIUS3.

Частичная инвариантность теста связана со шкалой регуляция настроения, для которой группа девушек имеет более низкие факторные нагрузки по ее пунктам. На теоретическом уровне можно предположить, что девушки в отличие от юношей менее склонны решать проблемы с настроением посредством общения через социальные сети и в случае наличия пониженного настроения могут использовать другие стратегии. Это согласуется с данными о связи гендерной идентичности с предпочитаемыми копингами [4] и требует дальнейшего изучения, особенно в связи с трансформацией коммуникативных связей и гендерных стереотипов в современном информационном обществе.

Опросник успешно переведен и апробирован в нескольких странах. Некоторые конечные модели отличаются от оригинальной. Но ни в одном из рассматриваемых исследований не потребовалось исключение пунктов опросника. В Италии и Германии наибольшую пригодность продемонстрировала четырехфакторная модель проблемного использования интернета (компульсивное использование и когнитивная поглощенность были объединены в фактор недостаточная саморегуляция) [22]. В немецком исследовании была использована 5-бальная шкала вместо 7-бальной. В сравнении с девушками немецкие юноши в среднем получили более высокие баллы по шкалам опросника [10]. На португальской выборке модель имеет большую по сравнению с нашими данными предсказательную силу (модель объясняет 82% дисперсии негативных последствий, 56% дисперсии недостаточной саморегуляции и 34% дисперсии регуляции настроения) [9]. Более глубокое сравнение представляется затруднительным в связи с использованием авторами различных сопутствующих методик для тестирования конвергентной и интеркорреляционной валидности. В нашем случае при разработке русскоязычной модифированной версии был исключен один из пунктов опросника (их стало 14, а не 15) и изменены формулировки некоторых вопросов.