Поведенческие особенности негативной и антисоциальной креативности на примере подростков

В статье приводятся результаты исследования взаимосвязи антисоциальной, негативной и просоциальной креативности в социальном взаимодействии и их поведенческих предикторов. Анализируется связь беглости и оригинальности решений в социальных ситуациях с возможностью их реализации в поведении. Выборка состояла из 97 учащихся 9-10 классов (из них 71 — мальчики). Использовались опросники: «Поведенческие особенности антисоциальной креативности» (Мешкова и др.), опросник агрессивности А.Перри и М.Басса, шкала макиавеллизма «Мак-IV», сокращенный вариант «NEO-FFI» опросника «NEO PI-R» П. Коста и Р. Макраэ, «Портретный ценностный опросник Ш.Шварца - пересмотренный PVQ-R», опросник эмоционального интеллекта «ЭмИн» Д.В. Люсина и социальные ситуации для выявления просоциальной и негативной креативности в социальном взаимодействии. Были сформулированы следующие гипотезы: a) о связи антисоциальной креативности и черт NEO-FFI, эмоционального интеллекта, макиавеллизма и агрессии; б) об отрицательной связи эмоционального интеллекта и негативной креативности; с) о взаимосвязи между беглостью в просоциальной ситуации и ситуации лжи и отсутствии их связи с чертами NEO-FFI, — которые в ходе исследования получили подтверждение. Описан психологический профиль антисоциальной и негативной креативности. Предложены направления дальнейших исследований.

Введение в проблему

В последнее десятилетие особенно актуальными стали исследования креативности, результаты которой проявляются в намеренно (терроризм, мошенничество, коррупция, буллинг) или ненамеренно (ложь, сплетни, умолчание или сокрытие правды) наносимом вреде. С позиции легитимности/нелегитимности целей и способов их достижения мы предложили следующее толкование терминов, понимая: а) под негативной креативностью — легитимность цели и нелегитимность средств ее достижения, результатом чего стал ненамеренно нанесенный вред; б) под антисоциальной креативностью — нелегитимность как цели, состоящей в намеренно наносимом вреде, так и методов ее достижения [Мешкова, 2018б].

Имея в виду важность для социума исследований негативной и антисоциально направленной креативности, зарубежные авторы констатируют, что малочисленность креативных людей и редкость совершаемых ими актов, а также недостатки имеющегося инструментария затрудняют эти исследования [Reiter-Palmon, 2018]. Тем не менее за рубежом получены результаты (см. [Reiter-Palmon, 2018]), позволяющие составить психологический портрет личности с высокими показателями негативной и антисоциальной креативности: агрессивность, низкий уровень добросовестности, невысокий эмоциональный интеллект, психопатия. Наши результаты, полученные в рамках исследования феномена в 2016—2018 годах, могут дополнить описание такой личности: высокая враждебность, низкая значимость высших ценностей самопреодоления и сохранения, значимость ценности достижения, низкий уровень личностной черты «Согласие» [Антропова, 2017; Мешкова, 2018; Мешкова, 2018а; Мешкова].

Что касается инструментария, то адаптированный на российской выборке опросник «Поведенческие проявления антисоциальной креативности» [Hao, 2016] (далее — ПОАК) показал хорошие результаты конструктной валидности и надежности в измерении антисоциальной креативности в социальном взаимодействии [Мешкова, 2018а1]. Авторы оригинальной версии опросника взяли за основу наблюдаемое в повседневной жизни поведение, в котором может воплощаться креативная мысль для нанесения вреда: месть за нанесенную обиду, обман, подшучивание, злой розыгрыш [Hao, 2016].

Если говорить о диагностике негативной и просоциальной креативности в социальном взаимодействии, то в наших исследованиях хорошо зарекомендовали себя различные социальные ситуации, позволяющие диагностировать не только беглость решений (количество), но и выявить отказ от причинения вреда в ситуациях с отрицательной коннотацией (мести за нанесенный ущерб), а также ненамеренность нанесения вреда в просоциальной ситуации [Антропова, 2017; Мешкова, 2018а]. Тем не менее, связь антисоциальной и негативной креативности с поведением остается до конца не изученной: не представляется возможным спрогнозировать, как субъект поведет себя не в лабораторных условиях, а в повседневной жизни; не выявлены факторы, которые заставляют имеющих хорошие намерения людей нарушать этические нормы и стандарты, изменять, воровать и вести себя нечестно с другими людьми, обманывать и мошенничать [Gino, 2011], что зачастую является также актом изобретательности и группового «творчества». Учитывая, что разрабатывать идеи может один человек, который не всегда является их исполнителем, представляется важным выяснить, во-первых, есть ли связь между антисоциальной, негативной и просоциальной креативностью (ранее нами было показано, что беглость решений в просоциальной ситуации и ситуации мести за обиду не коррелируют [Антропова, 2017]), а во-вторых, какие психологические характеристики находятся в основе продуцирования идей и их реализации в различных поведенческих актах, заложенных в шкалах адаптированного нами опросника ПОАК, т.е. изучить прогностическую валидность его шкал.

Результаты исследования криминального, девиантного и неэтичного поведения показывают следующее. Во-первых, важную роль в неэтичном поведении в виде лжи играют процессы саморегуляции [Gino, 2012; Gino, 2011; Mead, 2009]. Метаанализ зарубежных авторов под руководством A.T. Вазсоный (A.T. Vazsonyi) показал положительную связь низкого уровня самоконтроля и девиантного и криминального поведения [Vazsonyi, 2017]. Самоконтроль позволяет преодолеть собственные мысли, импульсы, эмоции и изменить поведение ради достижения общей цели [Baumeister, 2007], т.е. пренебречь краткосрочными целями в виде эгоистичных мотивов (например, вознаграждение) ради долгосрочных целей в виде достижения хорошей репутации или социального принятия [Fishbach, 2015]. Ф. Гино (F. Gino) с коллегами показали, что истощение ресурсов самоконтроля в результате выполнения специальных заданий провоцировало неэтичное поведение (ложь с целью получения материального вознаграждения), и объяснили этот факт тем, что когнитивных ресурсов для распознавания моральных проблем и последствий принимаемых решений становится недостаточно, что и провоцирует искушение обмануть [Gino, 2011]. Учитывая, что саморегуляция как личностная черта измеряется шкалой «Добросовестность» NEO PI-R [Baumeister, 2006], мы предположили, что поведенческие особенности антисоциальной креативности в виде лжи (ПОАК) могут объясняться низкими значениями этого параметра (гипотеза 1), который, в свою очередь, как поведенческая характеристика не оказывает влияние на продуцирование идей в просоциальной ситуации и оригинальность идей в ситуации лжи (гипотеза 2).

Во-вторых, девиантное поведение (физическая и вербальная агрессия) объясняется низким эмоциональным интеллектом [Developmental trajectories of, 2012; Garcıa-Sancho, 2017], высокими макиавеллизмом и агрессией, низкими значениями личностной черты «Согласие», измеряемой NEO [Бочкова, 2018; Garcıa-Sancho, 2017], поэтому мы предположили, что существует взаимосвязь между перечисленными компонентами и поведенческими особенностями антисоциальной креативности, измеряемыми шкалами «Нанесение вреда» и «Злые шутки» (гипотеза 3).

В-третьих, было показано, что эмоциональный интеллект положительно коррелирует с количеством просоциальных идей и отрицательно — с количеством идей, направленных на нанесение вреда другим людям [Harris, 2013], что позволяет предположить отрицательную связь эмоционального интеллекта с продуцированием решений, наносящих вред в просоциальной ситуации (гипотеза 4).

В-четвертых, согласно результатам зарубежных авторов, люди с креативным мышлением имеют гибкие моральные границы и склонность оправдывать собственное нечестное/неэтичное поведение [Gino, 2012], что предполагает наличие взаимосвязи между креативностью в просоциальной ситуации и ситуации лжи (гипотеза 5).

Программа исследования

В качестве испытуемых выступили кадеты — учащиеся 9-10 классов в количестве 96 человек (из них 71 — мальчики). Использовались следующие батареи методик: в первой группе испытуемых (N=49, из них 30 — мальчики) — опросник уровня агрессивности А.Басса и М.Перри [Ениколопов, 2007], сокращенный вариант «NEO-FFI» опросника «NEO PI-R» П. Коста и Р. Макраэ [Орел, 2004], шкала макиавеллизма «Мак-IV» [Знаков, 2000], опросник эмоционального интеллекта «ЭмИн» Д.В. Люсина [Люсин, 2009], 2 социальные ситуации^[I]; во второй группе испытуемых (N=47, из них 41 — мальчики) — опросник уровня агрессивности А.Басса и М.Перри [Ениколопов, 2007], сокращенный вариант «NEO-FFI» опросника «NEO PI-R» П. Коста и Р. Макраэ [Орел, 2004], «Портретный ценностный опросник Ш.Шварца — пересмотренный PVQ-R» [Шварц, 2012].

Все испытуемые ответили на вопросы опросника «Поведенческие особенности антисоциальной креативности» (ПОАК), состоящего из трех шкал: «Нанесение вреда», «Ложь» и «Злые шутки». Опросник включает 12 вопросов, баллы на которые подсчитывались согласно процедуре, описанной в материалах по адаптации [Мешкова, 2018а1].

Статистическая обработка проводилась с помощью пакета SPSS 23.0 в несколько этапов: 1 этап — подсчет антисоциальной креативности по шкалам ПОАК, подсчет беглости и оригинальности в социальных ситуациях, корреляционные исследования, регрессионный анализ; 2 этап — выделялись подгруппы по уровню негативной креативности в просоциальной ситуации, проводились непараметрические сравнения подгрупп по критерию Манна-Уитни, регрессионный анализ предикторов негативной и антисоциальной креативности в подгруппах; 3 этап — выделялись подгруппы по уровню оригинальности в социальной ситуации лжи, для выявления связи продуцирования идей и поведения проводился регрессионный анализ поведенческих особенностей антисоциальной креативности.

Результаты исследования

В табл. 1 представлены корреляции показателей антисоциальной креативности и негативной креативности с параметрами агрессии, личностными чертами, измеряемыми NEO-FFI, компонентами эмоционального интеллекта, а также с макиавеллизмом и ценностями.

Таблица 1

Корреляции по Спирмену шкал антисоциальной и негативной креативности в общей выборке кадетов

Условные обозначения: «*» — корреляция значима на уровне р < 0,05; «**» — корреляция значима на уровне р < 0,01.; «-» — отсутствие корреляции. N=47 — выборка составила 47 человек. В остальных случаях N=96. ЭИ — эмоциональный интеллект.

Согласно регрессионному анализу, 32% дисперсии значений шкалы «Нанесение вреда» объясняется параметрами «Согласие» и «Агрессия» (в=-,397; ,340; p < 0,01 соответственно); 27% дисперсии значений шкалы «Ложь» объясняется параметрами «Враждебность» и «Добросовестность» (в=,365; -,323; p < 0,01 соответственно); 19% дисперсии значений шкалы «Злые шутки» объясняется параметрами «Согласие» и «Гнев» (в=-,323; ,249; p < 0,01; 0,05 соответственно). Стандартные коэффициенты регрессии статистически достоверны.

Что касается негативной креативности, то согласно регрессионному анализу, 22% дисперсии объясняется пониманием собственных эмоций и личностной чертой «Согласие» (в=—,419; —,301; p < 0,01; 0,05 соответственно).

Негативная креативность

Выборка кадетов (46 человек, из них 19 — девушки) была разделена на 2 подгруппы по критерию негативной креативности: в 1 подгруппу (N=33, из них 22 — мальчики) были включены те респонденты, чьи решения в просоциальной ситуации были просоциальными, во вторую подгруппу (N=13, из них 6 — мальчики) вошли те респонденты, решения которых в просоциальной ситуации содержали ответы, которые можно было оценить как наносящие вред (например, «подарить пустую коробку; забыть и не поздравить; поздравить ночью; выломать ногой дверь в квартиру и тут же попросить слесарей вставить новую; подарить ему то, что он боится; ударить его подарком; показать подарок и не подарить его»).

Непараметрические сравнения по критерию Манна-Уитни показали, что подгруппы различаются по выраженности следующих показателей: в подгруппе 2 показатель макиавеллизма выше, а «Согласие», понимание собственных эмоций и уровень внутриличностного эмоционального интеллекта ниже по сравнению с подгруппой 1 (величины уровня значимости p < ,05; ,05; 01; ,05 соответственно). Выявленные в подгруппах корреляции представлены в табл. 2.

Таблица 2

Непараметрические корреляции шкал антисоциальной креативности в подгруппах

Условные обозначения: «*» — корреляция значима на уровне р < 0,05; «**» — корреляция значима на уровне р < 0,01; «-» — отсутствие корреляции. ЭИ — эмоциональный интеллект.

Регрессионный анализ показал: в подгруппе 1 — 45% дисперсии значений шкалы «Нанесение вреда» объясняется макиавеллизмом и враждебностью (в=,590; ,398; p < 0,01 соответственно); 46% дисперсии значений шкалы «Ложь» объясняется добросовестностью и гневом (в=-,502; ,332; p < 0,01; 0,05 соответственно); 20% шкалы «Злые шутки» объясняется согласием (в=-,451; p < 0,05 соответственно). В подгруппе 2 — 37% дисперсии значений шкалы «Ложь» объясняется нейротизмом (в=-,610; p < 0,05). Стандартные коэффициенты регрессии статистически достоверны.

Просоциальная креативность и креативность в ситуации лжи

Значимых корреляций беглости в просоциальной ситуации и беглости в ситуации лжи с параметрами других методик выявлено не было. Однако они значимо позитивно коррелировали друг с другом (коэффициент по Спирмену ,613; корреляция значима на уровне р < 0,01).

Были выявлены значимые корреляции: в подгруппе с оригинальными ответами в ситуации лжи (N=13): беглость в ситуации лжи коррелировала с агрессией (коэффициент по Спирмену ,596, уровень значимости p < 0,05), значимых корреляций антисоциальной креативности с другими параметрами выявлено не было.

В подгруппе с отсутствием оригинальности в ответах (N=34) были выявлены корреляции шкалы антисоциальной креативности «Ложь»: положительные — с агрессией, гневом, враждебностью и отрицательные — с «Согласием», «Добросовестностью», межличностным эмоциональным интеллектом (коэффициенты по Спирмену ,507; ,387; ,472; -,485; -650; -,374; корреляции значимы на уровне p < ,01; ,05; ,01; ,01; ,01; ,05 соответственно). Регрессионный анализ в этой подгруппе показал, что 48% дисперсии параметра «Ложь» обусловлена «Добросовестностью» и «Враждебностью» (в=-,526; ,286; значимость p<,01;,05, соответственно). Стандартные коэффициенты регрессии статистически достоверны.

Значимых различий между подгруппами по критерию Манна-Уитни выявлено не было.

Обсуждение результатов

Если говорить о взаимосвязи различных видов креативности в социальном взаимодействии, то, согласно результатам, количество предлагаемых испытуемыми решений в просоциальной ситуации и ситуации с негативной коннотацией значимо положительно коррелируют, при этом никаких корреляций беглости с компонентами агрессии, личностными чертами, измеряемыми NEO-FFI, ценностями, макиавеллизмом, компонентами эмоционального интеллекта и шкалами антисоциальной креативности выявлено не было. Данный факт говорит о двух обстоятельствах. Во-первых, продуцирование креативных решений в данной выборке не связано с их реализацией в поведении, т.е. в данном случае в предлагаемых социальных ситуациях «включалось» воображение как средство для выполнения задания без наличия интенций к реализации предлагаемых решений. Во-вторых, креативность в просоциальной ситуации и ситуации лжи является единым конструктом, что согласуется с данными зарубежных авторов о том, что креативные люди обладают гибкими моральными границами [Gino, 2012], следствием чего продуцирование решений в ситуации лжи является легитимным действием для креативных индивидов. Данный факт не противоречит данным о том, что беглость в просоциальной ситуации не коррелирует с беглостью в ситуации мести в случае значимости для респондентов ценностей социального фокуса [Антропова, 2017; Мешкова, 2018а]. Таким образом, гипотезы о наличии связи между беглостью в просоциальной ситуации и ситуации лжи, а также отсутствии связи между ними и самоконтролем (в виде личностных черт NEO-FFI) подтвердились. Полученные результаты позволяют предположить, что ситуационность креативности может опосредоваться моралью, а дальнейшим направлением может стать исследование различных видов креативности в рамках моральной идентичности.

Что касается предикторов реализации антисоциальной креативности в поведении, то регрессионный анализ показал, что личностные черты, измеряемые NEO-FFI, могут играть в этом процессе важную роль. Так, одним из предикторов шкал «Нанесение вреда» и «Злые шутки» стала личностная черта «Согласие», а шкалы «Ложь» — «Добросовестность». Полученные нами результаты согласуются с результатами F. Gino и его коллег, показавших роль истощения самоконтроля как источника неэтичного поведения [Gino, 2011], и результатами коллектива авторов под руководством Е. Гарциа-Санчо (E. Garcia-Sancho), согласно которым низкий уровень развития личностной черты «Согласие» опосредует девиантное поведение [Garcıa-Sancho, 2017]. Если обратиться к описанию этих черт в опроснике, то «Согласие» измеряет качество отношения к другим людям, а его низкий уровень развития говорит об озабоченности только своими интересами без учета интересов группы, подозрительности, мнительности, враждебности к другим людям в чувствах, мыслях и действиях [McCrae, 1987], а низкий уровень фактора «Добросовестность» говорит о слабом контроле собственных импульсов, гедонистической направленности индивида, слабоволии [McCrae, 1987], т.е. о низком самоконтроле человека. Важно, что наши результаты дополнили результаты зарубежных авторов: для реализации антисоциальной креативности в поведении важны не только личностные факторы, но и компоненты агрессии, причем, каждый из них играет свою роль. Представляется, что в поведенческих особенностях антисоциальной креативности агрессия — способ нанесения вреда; гнев — эмоциональный генератор злых шуток, а враждебность — когнитивный защитник собственной лжи. Таким образом, гипотезы об опосредствовании поведенческих особенностей антисоциальной креативности в виде лжи низким самоконтролем и о существовании связи между эмоциональным интеллектом, личностной чертой «Согласие», агрессией и поведенческими особенностями антисоциальной креативности, измеряемыми шкалами «Нанесение вреда» и «Злые шутки», получили свое подтверждение.