Профили множественной социальной идентификации и отношения к представителям других наций россиян и болгар: кросс-культурный анализ

Введение

Социальная идентичность в значительной степени объясняет отношения между различными социальными группами [7; 10]. Принадлежность к социальным группам указывает на межгрупповые различия [7; 10], различия в восприятии [20] и на искажения личностных характеристик [11]. Также показана тенденция воспринимать членов аутгрупп менее благоприятно, чем членов ингрупп [7]. Членство в группе моделирует межгрупповые взаимодействия и аффекты: люди проявляют больше гнева и беспокойства по отношению к аутгруппам [22] и меньше доверяют им [12]. Такого рода дифференциация создает межгрупповые предубеждения, положительное отношение к членам своей группы и отрицательное отношение к «другим», одновременно способствуя сохранению этих предубеждений [10].

Кроме того, вариации в степени социальной идентификации также влияют на межгрупповые предубеждения, и более сильная идентификация с социальной группой приводит к увеличению потребности в позитивной дифференциации ингрупп от аутгрупп [16]. Это означает, что чем сильнее внутригрупповая социальная идентификация индивида, тем больше люди полагаются на свое членство в группе и активнее взаимодействуют с членами ингруппы.

Нужно отметить, что культурный фон играет роль в определении множественных групповых идентичностей. Так, важной особенностью межгрупповой динамики являются процессы множественной идентификации и варьирование категорий в мультикультурных контекстах, в том числе и отношение к представителям аутгрупп [9]. Личностные характеристики людей (такие как ценности, убеждения, нормы) непосредственно связаны с культурой, развиваются в процессе социализации и они, как культурные характеристики (этническая, национальная, религиозная принадлежность), передаются через общение в рамках естественных групп [23]. Более того, социальные группы отличаются своим уровнем инклюзив­ности и расширением охвата групповых категорий, оказывая положительное влияние на межгрупповые отношения [10]. Это означает, что межгрупповая предвзятость уменьшается, когда членов аутгрупп приписывают к более инклюзивным категориям, так как увеличивается персонализация самого взаимодействия.

С учетом существующих данных о связи между социальной идентификацией и межгрупповыми отношениями в настоящем исследовании основное внимание уделяется стратификации посткоммунистических обществ в зависимости от уровней социальной идентификации и отношения к членам других культурных и национальных групп как к членам аутгрупп. Однако на сегодняшний день в рамках посткоммунистических стран не применялся подход личностно-ориентированного анализа идентификации и отношения к аутгуппам. В связи с этим исследование направлено на изучение профилей социальной идентификации и отношения к представителям других групп, обусловленных культурной и национальной принадлежностью. Исходя из соображений множественной социальной идентификации, в данной работе исследовались культурно обусловленные социальные идентичности с разной степенью инклюзивности: менее инклюзивные культурно специфические идентичности (национальная, религиозная, региональная) и более инклюзивные идентичности (советская/коммунистическая, европейская). Настоящее исследование проводилось в социокультурных контекстах России и Болгарии, представляющих собой два посткоммунистических общества, которые претерпели значительные культурные, политические и социальные изменения после распада Советского Союза и Варшавского блока и выбравшие различные траектории национального строительства.

Социокультурный контекст исследования

С одной стороны, у двух посткоммунистических обществ, рассматриваемых в настоящем исследовании (Россия и Болгария), ряд сходств. Хофстед определяет обе культуры высокими уровнями коллективизма, фемининности, закрытости, дистанции власти, избегания неопределенности и долгосрочной ориентации [15]. Согласно кросскультурному анализу культурных ценностей, русская и болгарская культуры характеризуются одинаковыми уровнями Гармонии, Принадлежности, Иерархии, Мастерства, Автономии и Равноправия [24]. В качестве ведущих ценностей в российском обществе выступают Безопасность, Традиция, Власть и Достижение [18]; аналогичные уровни приверженности этим ценностям наблюдаются в посткоммунистических обществах, в том числе и в Болгарии [19].

С другой стороны, каждый из этих двух социокультурных контекстов имеет свои особенности. Так, например, российское мультикультурное общество пережило серьезные социальные изменения после распада Советского Союза, в том числе и трансформации социальной идентичности. Ин­клюзивную советскую идентичность заменили более узкие идентичности, такие как национальная, религиозная, региональная [13]. Однако советская идентичность остается важной частью множественной идентичности россиян [2]. В Болгарии, наоборот, посткоммунистическое болгарское общество отвергло коммунистическую идентичность из-за политического влияния и восприятия репрессивно­сти коммунистического режима, несмотря на то, что идентичность отражала социалистические ценности. Множественная социальная идентичность болгар тоже перетерпела некоторые изменения, но они были направлены в основном на реконструкцию национальной идентичности вне исторических и политических рамок [17], а впоследствии и на дальнейшее расширение и модификацию множественной социальной идентичности в связи с членством страны в Европейском Союзе.

Теоретический подход и гипотезы
исследования

Важно учитывать, что индивиды, принадлежащие к одной базовой популяции, могут отражать несколько субпопуляций, характеризующихся различными наборами групповых характеристик [21]. По этой причине в настоящем исследовании использовался анализ латентных профилей (LPA), который нацелен на выявление относительно однородных субпопуляций (профилей) респондентов, представляющих различные конфигурации показателей, как в качественном, так и в количественном отношении. Характерная особенность этого метода анализа заключается в том, что количество и характер профилей изначально неизвестны и должны быть выведены из данных. Цель построения моделей латентных профилей состоит в том, чтобы найти решение с достаточным количеством профилей и выявить как различные структуры ответов между различными профилями, так и относительно однородные ответы внутри каждого профиля [8].

Учитывая специфику метода анализа латентных профилей, цель исследования и существующие данные относительно связей между социальной идентификацией и отношением к представителям других групп, мы выдвинули следующие гипотезы.

Г1. У респондентов с выраженными культурно специфическими идентичностями (национальной, религиозной, региональной) будет более негативное отношение к представителям других наций в обеих странах.

Г2. У респондентов со слабовыраженными культурно специфическими идентичностями (национальной, религиозной, региональной) будет более позитивное отношение к представителям других наций в обеих странах.

Г3. У респондентов с выраженными инклюзивны­ми идентичностями (советской/коммунистической, европейской) будет более позитивное отношение к представителям других наций в обеих странах.

Выборка

Исследование проводилось в форме онлайн-опроса, в котором приняли участие 512 респондентов, в том числе 234 россиянина и 278 болгар. Основные характеристики выборки по странам представлены в табл. 1.

Процедура и инструментарий

Все участники заполнили анкету, размещенную в социальных сетях и на онлайн-платформе anketolog.ru. Анкета включала социально-демографические показатели (пол, возраст, уровень образования, религиозная принадлежность), показатели идентификации и отношения к представителям других наций (Россия / Болгария, Сербия, Украина, Германия, Америка, Китай, Сирия). Инструменты были переведены на русский и болгарский соответственно, с использованием метода прямого и обратного перевода; перевод был выполнен двумя независимыми экспертами. Также до проведения опросов в обеих странах инструментарий был валидизирован.

Для измерения степени социальной идентификации в анкете использовались шкалы из опросника «Взаимные межкультурные отношения в поликультурных обществах» (MIRIPS) (http://www.victoria. ac.nz/cacr/research/mirips), переведенные на русский язык и адаптированные для использования в России [4], и модификация шкалы религиозной идентичности Веркайтена [25].

Социально-демографические характеристики выборок в России и Болгарии

Шкала национальной идентичности состояла из восьми пунктов, например: «Я счастлив быть частью русской культуры» (a=0,91 — в России; a=0,88 — в Болгарии).

Советская/коммунистическая идентичность представляла собой модификацию шкалы национальной идентификации и также состояла из восьми пунктов, например: «Я горжусь тем, что я советский человек/ коммунист» (a=0,92 — в России; a=0,90 — в Болгарии).

Религиозная идентичность измерялась шестью пунктами, например: «Я сильно отождествляю себя с христианами» (а=0,98 — России; а=0,97 — в Болгарии).

Шкалы региональной (например: «Я ощущаю сильное чувство принадлежности к месту, где я родился/ась») и европейской (например: «Я чувствую сильную привязанность к Европе») идентичности представляли собой модификации шкалы религиозной идентичности (а=0,94 — в России; а=0,96 — в Болгарии; а=0,94 — в России; а=0,94 — в Болгарии соответственно).

Отношение к представителям других наций измерялось при помощи аффективных оценок и уровня воспринимаемой социальной дистанции.

Для измерения аффективных оценок участники указали, насколько им симпатичны представители предложенных национальных групп по шкале от 1 — «совсем не симпатичны» до 5 — «очень симпатичны». В целях исследования использовалась средняя обобщенная оценка, включающая индивидуальные оценки каждого респондента по отношению ко всем представителям других наций (а=0,89 — в России; а=0,77 — в Болгарии).

Воспринимаемая социальная дистанция измерялась с помощью шкалы социальной дистанции Богардуса, переведенной на русский язык [6], где участники указали свою готовность принять представителей других стран, рассматривая 7 вариантов ответа, варьирующихся по степени близости контактов: от «В качестве членов моей семьи» до «Вообще не допускал бы в Россию/Болгарию» (а=0,93 — в России; а=0,89 — в Болгарии).

Статистическая обработка данных

Полученные данные были проанализированы с использованием описательной статистики, коэффициента надежности-согласованности альфа Кронбаха, корреляционного анализа, многофакторного дисперсного анализа при помощи программного обеспечения SPSS 23. Также был проведен анализ латентных профилей [21] на основе степени социальной идентификации и отношения к представителям других народов, с использованием метода максимального правдоподобия (MLR), доступного в Mplus 7.11. Модели для обеих стран были оценены с использованием 5000 случайных наборов начальных значений с 100 итерациями.

Результаты

Средние значения, стандартные отклонения и корреляции переменных представлены в табл. 2.

Для проверки гипотез исследования были построены четыре модели по данным каждой страны с разным количеством латентных профилей (от двух до пяти). Oптимальная модель латентных профилей для российской выборки показала, что россияне в выборке относятся к четырем профилям. Четырех­профильная латентная модель показала более низкие значения Байесовского информационного критерия с поправкой на размер выборки (SSBIC=4691,55) и значения параметрического теста отношения правдоподобия для k-1 (H0) vs. k классов (BLRT=61,07; p<0,001) по сравнению с другими моделями и значимые показатели тестов отношения правдоподобия (VLMR=61,07; p<0,05; adj. LMR=59,70; p<0,05).

Результаты, приведенные в табл. 3, показывают, что в каждом из профилей имеется достаточное количество случаев в диапазоне от 37 до 73.

Оптимальная модель латентных профилей для болгарской выборки состояла из трех профилей. Трех­профильная латентная модель показала более низкие значения Байесовского информационного критерия с поправкой на размер выборки (SSBIC=5331,28) и значения параметрического теста отношения правдоподобия для k-1 (H0) vs. k классов (BLRT=73,81; p<0,001) по сравнению с другими моделями и значимые показатели тестов отношения правдоподобия (VLMR=73,81; p<0,05; adj. LMR=72,20; p<0,05). Результаты, приведенные в табл. 3, показывают, что в каждом из профилей имеется достаточное количество случаев в диапазоне от 42 до 189.

Апостериорные вероятности (в России [1,00— 0,86], в Болгарии [1,00—0,90]) показали, что люди принадлежат к назначенным им профилям и классы в обеих моделях отличаются друг от друга (табл. 4).

Результаты межпрофильного многофакторного дисперсионного анализа указали на то, что в целом существуют значимые различия между профилями по используемым классификационным переменным. Значимые различия наблюдались: в России — по отношению к национальной идентичности (F(3, 230)=25,48; p<0,001), советской идентичности (F(3, 230)=26,09; p<0,001), европейской идентичности (F(3, 230)=4,45; p<0,01), региональной идентичности (F(3, 230)=173,72; p<0,001), религиозной идентичности (F(3, 230)=40,72; p<0,001), аффективным оценкам (F(3, 230)=26,05; p<0,001) и воспринимаемой социальной дистанции (F(3, 230)=210,38; p<0,001); в Болгарии — по отношению к национальной идентичности (F(2, 275)=23,94; p<0,001), советской идентичности (F(2, 275)=2,09; p>0,05), европейской идентичности (F(2, 275)=11,49; p<0,001), региональной идентичности (F(2, 275)=212,99; p<0,001), религиозной идентичности (F(2, 275)=24,69; p<0,00), аффективным оценкам (F(2, 275)=25,06; p<0,001) и воспринимаемой социальной дистанции (F(2, 275)=186,58; p<0,001).

В результате проведенного анализа были выделены 4 профиля россиян и 3 профиля болгар (рис. 1 и 2). В России профили имели следующие характеристики.

Профиль 1 (n=37) включает респондентов, у которых слабая идентификация со всеми категориями (национальной, советской, европейской, региональной и религиозной), но позитивные аффективные оценки представителей других наций и низкая воспринимаемая дистанция с ними. Этот профиль был назван «Интернационалисты».

Профиль 2 (n=58) состоит из респондентов, у которых сильная идентификация с государством, Европой и регионом, средние уровни идентификации с советским прошлым и религией, позитивные аффективные оценки представителей других наций и низкая воспринимаемая дистанция с ними. Они получили название «Европейцы».

Профиль 3 (n=73) составили те респонденты, у которых не сильно выражена идентификация со всеми групповыми идентичностями, более негативные аффективные оценки представителей других наций и высокая воспринимаемая дистанция с ними. Они были названы «Индивидуалисты».

Профиль 4 (n=66) включает тех респондентов, у которых сильная идентификация с государством, советским прошлым, регионом и религией, низкие уровни идентификации с Европой, более негативные аффективные оценки представителей других наций и высокая воспринимаемая дистанция с ними. Они были названы «Националисты».

Три профиля болгар были охарактеризованы следующим образом.

Профиль 1 (n=47) составили те респонденты, у которых слабо выражена идентификация со всеми групповыми идентичностями, более негативные аффективные оценки представителей других наций и высокая воспринимаемая дистанция с ними. Как и третий профиль российской выборки, они были названы «Индивидуалисты».

Профиль 2 (n=189) включает тех респондентов, у которых сильная идентификация с государством, регионом и религией, средние уровни идентификации с Европой и слабая коммунистическая идентичность. Кроме того, респонденты, вошедшие в этот профиль, показали более негативные аффективные оценки представителей других наций и высокую воспринимаемую дистанцию с ними. Похоже на русских, которые составили Профиль 4, они были названы «Националисты».

Профиль 3 (n=42) состоит из респондентов, у которых сильная идентификация с государством, Европой и регионом, религией, низкий уровень коммунистической идентификации, позитивные аффективные оценки представителей других наций и низкая воспринимаемая дистанция с ними. На основе их сходства с россиянами из второго профиля они были названы «Европейцы».

Обсуждение результатов

Данное исследование было направлено на изучение латентных профилей идентификации и отношения к представителям других наций в России и Болгарии с применением личностно-ориентированного подхода. Важно отметить, что полученные результаты соответствуют теории социальной категоризации и сильная групповая (культурно специфическая) идентификация сочеталась с менее позитивным отношением к другим [7; 10]. Кроме того, поскольку категории более высокого уровня более инклюзивны, чем категории более низкого уровня, наблюдались различные аттитюды к представителям других наций в сочетании с принадлежностью к определенной группе [10].

Представленные результаты свидетельствуют о том, что россияне могут быть классифицированы по одному из четырех профилей — Интернационалисты, Европейцы, Индивидуалисты, Националисты, в то время как болгары могут быть классифицированы по трем профилям — Европейцы, Индивидуалисты, Националисты.

Таблица 4

Анализ продемонстрировал, что латентные профили представителей двух стран имеют свои количественные различия; однако с точки зрения качественных характеристик различные аспекты идентификации и межгрупповые отношения имеют некоторые сходные паттерны. В целом, ожидания относительно связи между категориями идентичности с разным уровнем инклюзивности и отношением к аутгруппам подтвердились. Так, профиль Националистов характеризовался высоким уровнем культурно обусловленной множественной идентичности и высокий уровень идентификации с культурно специфическими социальными идентичностями (национальная, региональная, религиозная идентичности) выступил вместе с менее позитивным отношением к внешним группам, подтверждая гипотезу 1. Здесь следует подчеркнуть, что содержание профиля Националистов показало также некоторые межкультурные особенности, связанные со специфической корреляционной структурой множественной идентичности в России и Болгарии.

Важно отметить, что большая часть болгарской выборки попала в профиль Националистов. С одной стороны, такие результаты могут быть связаны с тем, что в болгарском обществе популярна идея национального и территориального единства еще со времен поствоенного развития страны после освобождения от Османского рабства [1]. С другой стороны, в современном болгарском обществе широко распространен «семейный патриотизм», отражающий сильную принадлежность к семье и местным общинам [3], а также наблюдается высокий уровень национальной идентификации в целом [9].

Несмотря на культурное сходство двух стран [15; 19; 24], наблюдались различия в профилях идентификации и отношении к представителям других наций. Профиль Интернационалистов в России был охарактеризован относительно низкой и умеренной идентификацией со всеми категориями и более позитивным отношением к представителям других наций. Спецификация этого профиля частично подтвердила вторую гипотезу, так как такой профиль отсутствовал у болгар. Такие результаты могут быть связаны с эффектом мультикультурализма: полиэтническая среда России способствует расширению российского сознания до принятия людей всех наций [5].

Профиль Европейцев характеризовался относительно высоким и умеренным уровнем культурно обусловленной множественной идентичности, но уровень европейской идентификации был самым высоким по сравнению со всеми остальными профилями в обеих странах. Более того, высокие уровни идентификации с более инклюзивной социальной идентичностью (т. е. европейской идентичностью) сочетались с более позитивным отношением к внешним группам, подтверждая третью гипотезу. Таким образом, результаты соответствуют существующей теории о взаимосвязи инклю­зивности социальной идентичности и межгруппо­вых отношений [10].

Наконец, следует подчеркнуть, что в обеих выборках были обнаружены свидетельства присутствия Индивидуалистов, которые не идентифицируют себя сильно с культурно обусловленной множественной социальной идентичностью и не проявляют позитивное отношение к членам других национальных групп. Несмотря на то, что обе культуры коллективистские, в современном обществе наблюдается тенденция к индивидуализации в связи с процессами глобализации. Кроме того, исследования в периоде посткоммунистического развития России и Болгарии подтвердили приверженность представителей этих стран индивидуалистическим ценностям [14].

Исследование вносит значительный вклад в существующую теорию, поскольку оно предлагает важные идеи об идентификации и межгрупповых отношениях в посткоммунистическом и постсоветском культурных контекстах. Однако следует отметить также наличие нескольких ограничений. В первую очередь, нужно поставить вопрос об объеме выборки и стратегии привлечения респондентов. Поскольку выборка была ограничена по размеру и представляет собой выборку согласных (convenient sample), полученные результаты нельзя обобщать. Для обобщения полученных результатов следует провести дальнейшие исследования с привлечением более крупной выборки, так как большие выборки могут выявить больше профилей идентификации и межгрупповых отношений.

Выводы

Данное исследование показало, что анализ латентных профилей может быть применен к процессам социальной идентификации и межгрупповых отношений. Кроме того, полученные профили, отражающие национальную, региональную, религиозную, европейскую и советскую/коммунистическую идентичности и аттитюды по отношению к представителям других наций продемонстрировали значимые различия в распределении переменных. Также результаты указали на то, что исследование закономерности переменных имеет место быть в современной науке, создает новые перспективы в разработке теории и позволяет сделать определенные выводы в сфере идентификации и межгрупповых отношений.