Культурная норма и безопасность личности: точка бифуркации социокультурной системы

Работа проблематизирует современное состояние социокультурной среды и ставит вопрос об оценке направленности культурных изменений. Поддерживается позиция о расхождении векторов культурного и цивилизационного развития, при этом основное противоречие социокультурной системы в текущей культурно-исторической ситуации определяется как обусловленное категориальной парой «искусственное—естественное». Описанные тренды цивилизационного развития ведут к пересмотру базовых культурных норм в отношении безопасности человека, фиксируя критическую точку смены норм безопасности. При этом обращение к вопросу об изменении норм сопряжено с артификацией как превращением естественного в искусственное и оестествлением — конверсией искусственного в естественное. В этой связи социокультурная система описана с позиции реализации ею процессов воспроизводства и развития в контексте преобразований «оестествление и артификация». Цель работы: построение теоретического каркаса для анализа ключевых понятий социокультурной системы в пространственно-временном континууме современной действительности с позиции теории бифуркации. Представлены теоретико-методологическое обоснование теории бифуркации, сущность и содержание теоретического конструкта, его ключевые характеристики. Выводы: социокультурная система может быть сконструирована как пространство с тремя топологически эквивалентными плоскостями: материальным бытием (деятельности, опосредованные типом цивилизации), культурным бытием (культурные нормы и эталоны) и духовным бытием (сверхценности). Согласно многомерному анализу временных циклов, в настоящий момент социокультурная система переживает состояние качественной трансформации, связанной с изменением критических показателей управляющих параметров: безопасности, субъектности и нормирования. Переход от одного качества системы к другому связан с необходимостью выбора траектории развития культурной нормы в условиях разрыва циклов трансляции и интенсивным ростом элементов, обусловленным тиражированием интеллектуализированных цифровых пространств.

Введение

«Символично, что на рубеже XX—XXI веков вновь приобретает актуальность проблема смысла и сути культуры… границ и способов влияния культуры на личность» [Марцинковская, 2014, c. 401]. Культура — совокупность производственных, общественных и духовных достижений человечества [Ожегов, 2021]. Однако «достижение», трактуемое как положительный результат усилий [там же], не является однозначно определяемым по отношению к социокультурным трансформациям, связанным с современными технологиями. Перемены не означают усиления интеллектуальной мощи общества, его духовной активности [Кантор, 2009]. Ученые обнаруживают обратную связь достижений в области рационализации и технологизации человека и его деятельности (искусственный интеллект, трансгуманизм) и степени задействования, а, следовательно, и развития психических функций (памяти, внимания, мышления) и духовно-нравственных категорий [Громыко, 2023; Barros, 2024; Korte, 2020; Shanmugasundaram, 2023]. Опираясь на идею двуединства социального и индивидуального [Левяш, 2013], можем ли мы отнести подобные инновации к культурному наследию человеческой цивилизации? И не очевидно ли нарастание расхождения векторов культурного и цивилизационного развития? «Понятие прогресса включает в себя не только сущее, но и должное — оценку с позиции определенного критерия. Каков же он?» — так ставит вопрос один из основоположников теоретической социологии ХХ века, президент 1-го Международного конгресса по сравнительным исследованиям цивилизаций Питирим Сорокин и отвечает: «Так или иначе критерии прогресса вынуждены считаться с принципом счастья… они утверждают причинную связь между объективным критерием и счастьем, но, сведенные к последнему, “лишают себя почвы”» [там же, c. 181]. Проблема поставлена, но не решена, констатирует ученый, которого отличает холистическая интерпретация общественных изменений. В контексте прорыва к новому цивилизационному укладу и освоения конвергентных (NBIC) технологий условием перехода к новым стратегиям цивилизационного развития является новая матрица ценностей [Гуров, 2022; Caceres-Carrasco, 2020; Sotiropoulou, 2021]. Здесь следует обратить внимание на намеченное последователями Московского методологического кружка (ММК) различие между прогрессом и развитием, в котором прогресс связывают с освоением передового опыта, а развитие — c нахождением индивидуальной траектории самобытных преобразований.

Кристаллизуя основное противоречие социокультурной системы в текущей культурно-исторической ситуации, можно его обозначить как обусловленное категориальной парой «искусственное—естественное» [Сизикова, 2023]. Б.Г. Юдин отмечает, что различение между искусственным и естественным красной нитью проходит через все творчество Г.П. Щедровицкого, основателя ММК. В последующие годы данное различение будет становиться все более и более актуальным [Рац, 2010; Korteling, 2021; Siemens, 2022; Winfield, 2022]. Обозначим, что ММК отклонил натуралистическую парадигму для определения понятий «искусственное» и «естественное»: на ранних этапах ММК искусственными было предложено считать организованности, реализующие норму при изменении внешних условий, а естественными — организованности, не имеющие нормы и меняющиеся вместе с изменением условий. Последующая научная рефлексия ММК данных понятий привела к определению искусственного через отнесение к запланированным результатам деятельности, а естественного — к побочным последствиям деятельности, не предусмотренным целями [Рац, 2010]. При этом категория деятельности выступает рамочной в определении «искусственного—естественного» и всецело основывается на понятии нормы. «Деятельность задается нормами исключительно и исчерпывающе», — подчеркивает В.Я. Дубровский [Дубровский, 2011, c. 459]. И вместе с тем нормы лежат в основе воспроизводства социума и в основе его развития, которое само является прежде всего развитием норм. «Выработка утопических или неутопических идеалов есть процесс искусственного изменения норм» [Щедровицкий, 2011, c. 149]. Процесс искусственного изменения культурных норм, как правило, реализуется с определенными целями. В этой связи следует обратиться к вопросу об изменении норм, задействуя категориальную пару «артификация—оестествление». Обсуждая целесообразность искусственного изменения норм неизбежно введение категории безопасности, артикулированной в связи с рисками артификации и оестествления. Данные риски определяют необходимость рефлексии динамики культурно-смысловых параметров социокультурной системы в соотнесении с разворачиванием цивилизационных процессов как материализованного результата деятельности человека. Таким образом, мы рассматриваем социокультурную систему с позиции реализации ею процессов воспроизводства и развития, которые осуществляются в контексте преобразований «оестествление и артификация». При этом в рамках культурно-исторического подхода проблематизации подлежит сопряжение категорий «безопасность личности», «культурное развитие» и «цивилизационное развитие». В связи с этим целью нашего исследования является построение теоретического каркаса для анализа данных понятий.

Теоретико-методологическое обоснование применения теории бифуркации к исследованию социокультурной системы

Теория бифуркации — синергетическая теория о самоупорядочивании явлений в неравновесной среде [Luongo, 2023]. В концепции Г.Г. Шпета отмечена попытка разработать синергетическую теорию, где «…культура рассматривается как фактор, структурирующий и выстраивающий процесс социализации и становления социокультурной идентичности личности в кризисные периоды» [Марцинковская, 2014, c. 397]. Отметим две позиции соответствия теории бифуркации для описания социокультурной системы: 1) открытость, важность изучения векторов действия ключевых агентов влияния на процессы социальной самоорганизации в динамике («Охватить в исследовании процесс развития какой-либо вещи во всех его фазах и изменениях и означает познать его сущность, ибо только в движении тело показывает, что оно есть» [1, c. 62—63]); 2) обладание свойствами сложных систем: нестабильность, нелинейность, адаптивность, наличие вариаций будущих состояний, внешний и внутренний «шум». Причина потери устойчивого состояния — интенсивный рост новых элементов в системе, в результате чего между ними не успевают образовываться связи. На наш взгляд, подобную роль в современной социокультурной системе выполняют многомерные интеллектуализированные цифровые пространства[Никитин, 2010].

Сущность и содержание теоретического конструкта на основе теории бифуркации

Социокультурная система, согласно теории бифуркации, состоит из совокупности трех объектов [Luongo, 2023].

1. Фазовое пространство — набор координат для ее описания. В бифуркационных теоретических построениях, как правило, используют пространства с евклидовой метрикой — декартовую или полярную систему координат. Для построения исходной категориальной сетки социокультурной системы мы обратились к картезианскому пространству Р. Декарта. На основе метода моделирования посредством идеализированных представлений мы определяем социокультурную систему как пространство, образованное тремя топологически эквивалентными плоскостями: материальным бытием (деятельности, опосредованные типом цивилизации), культурным бытием (культурные нормы и эталоны) и духовным бытием (личностные смыслы, сверхценности) (рис. 1). В качестве источников для идеальной аналогии нами были проанализированы определения социокультурной системы и ключевых ее элементов. Среди базовых тезисов выделим: соотнесение социальной эволюции и эволюции физических и интеллектуальных способностей людей [Winfield, 2022], идею триединства ценностей, социальных отношений и личности [Черняк, 2009], рассмотрение личности как актора в социокультурной системе [Зинченко, 2004; Кудрявцев, 2016]. Обращаясь к моделированию на основе идеализированных представлений, обозначим два этапа его реализации: I этап — абстракция отождествления, задачей которого было соотнести представления ученых и составить общую схему (рис. 1) посредством обобщения при движении от эмпирически единичного через эмпирически всеобщее к логически абстрактному [Дубровский, 2011; Розин, 2011]; II этап — морфологическое описание устройства социокультурной системы, что позволило выделить основные элементы, отразить связи параметров топологических пространств. (рис. 1).

Рис. 1. Предельная схема трехплоскостного пространства социокультурной системы

Отметим, материальное бытие соотносится с пространством социальных ситуаций, где осуществляется реализация норм [Пископпель, 2001], а личность рассматривается с позиции противостояния внутренним импульсам и внешним давлениям при самоопределении по отношению к миру и обществу [Леонтьев, 2020].

2. Время — второй элемент системы. Изменение во времени — ключевой фактор трансформации социокультурной системы. Обобщая с позиции фактора времени циклы теории К-волн Тоффлера, Сорокина получаем, что именно текущий отрезок является переходным от одного качества системы к другому [Макашева, 2021]. П. Сорокин данный период описывает как социальную энтропию — распад нормативно-ценностных структур, сопровождающийся угасанием социализирующих и регулятивных функций [Левяш, 2013].

Рис. 2. Трехплоскостная схема динамики культурных норм социокультурной системы:

3 — постмодернистский тип цивилизации, 4 — цифровой тип цивилизации; X — индивидуализация; Y — интеграция

3. Закон эволюции, позволяющий определить состояние системы в момент времени. Траектории развития культурных норм в точке пересечения культур постиндустриальной и цифровой цивилизаций могут быть проанализированы как бифуркационные кривые (рис. 2). Точка ветвления решения — точка бифуркации — некоторая социальная реальность, в которой происходит расщепление. Состояние социокультурной системы можно описать двумя векторами возможного движения из точки бифуркации: ниспадающая фазовая траектория стареющей постмодернистской культуры и восходящая ветвь культуры цифровой цивилизации (рис. 2). Всякая культура рано или поздно исчерпывает свои созидательные возможности, и тогда наступает период ее спада [там же]. С другой стороны, именно слабо сформированные ценностно-нормативные регуляторы «цифровой» деятельности главным образом определяют проблему безопасности личности в текущих трансформациях социокультурной действительности. Отметим, что данная позиция соответствует идее Д.А. Леонтьева о том, что кризис цивилизации — это есть нарушение вектора становления саморегуляции в людях. В соответствии с обозначенным положением, проблемы безопасности личности в данном контексте рассматриваются как обусловленные смещением баланса взаимодействия личности и социума в рамках процессов «индивидуализации—интеграции», выражающимся либо в поглощении личности цифровой реальностью, либо в дезинтеграции с нею.

Таким образом, точку бифуркации мы рассматриваем как критическую точку смены норм безопасности, в которой вектор социокультурного развития может пойти по траектории сохранения доцифровых норм безопасности личности или по траектории, культивирующей еще неразработанные стандарты применения цифровых орудий [Саломатова, 2023; Смирнов, 2023; Floridi, 2021; Krisnana, 2022]. «Это взрыв или вспышка еще не развернувшегося смыслового пространства культуры, которая содержит в себе потенциальные возможности будущих путей развития, но в момент бифуркационного взрыва определяется случайностью» [Музыка, 2014, с. 307]. Но каковы вероятности выбора того или иного пути? Ответ на данный вопрос лежит в области изучения бифуркационных свойств социокультурной системы (табл.). Параметры порядка — управляющие или контрольные независимые переменные динамической системы. Они характеризуются критическими уровнями — величинами, при которых состояние динамической системы перестраивается от устойчивого к неустойчивому.

Таблица. Характеристика трехкатегориальной схемы социокультурной системы

Направление перестройки определяется аттрактрами и репеллерами. Аттрактор — предельное состояние равновесия системы, к которому она стремится как к цели. В неконсервативных системах аттракторами являются точки равновесия, к которым стремится переменная при изменении во времени. Если переменная попадает в поле аттрактора, она эволюционирует по плану, заложенному в аттракторе. Особая точка векторного поля — точка покоя динамической системы — это начало прямой, параллельной оси времени и интегрально соответствующей фазовой траектории. На рис. 2 точка покоя «0» обозначает равновесное состояние параметров порядка: безопасности, субъектности и нормирования. Ссылаясь на рис. 1, в котором мы акцентировали эпистемологическую основу схемы социокультурной системы, отметим в качестве постмодернисткого аттрактора знаниевую парадигму, ориентированную на традиции переемственности и культурной диверсификации. Аттрактором цифровой культуры, с нашей позиции, выступает компетентностная парадигма. Она сопряжена с глобализацией, уравниванием, увеличением связности мира, формализацией культурных норм в стандарты деятельности с частичной нейтрализацией смысловых нагрузок. Понятию «аттрактор» противостоит понятие «репеллер» — набор параметров, которые «отталкивают» систему от положения равновесия, выражая ограничения и запреты для движения в данном направлении. Для цифровой ветки культурного развития  репеллером можно предположить общественное сознание, формирующее неоднозначный отклик на цифровую коммуникацию, алгоритмизацию жизненного пространства и консервативно настроенное на доцифровые ценностно-смысловые параметры системы. В качестве репейлера для постиндустриальной ветки в текущей социокультурной ситуации  выступают тектонические изменения и формирование новой платформы технологий [George, 2021].

Базовые утверждения социокультурной системы с позиции теории бифуркации

Культурная норма — семиотическая характеристика социокультурной системы, показывающая связь духовного и материального посредством трансляции способов деятельности и кристаллизации ценностей этой деятельности с целью обеспечения условий для становления субъектности в пределах конкретной цивилизации.

Субъектность — интегральная характеристика деятельностной активности личности, отражающая баланс внешнего и внутреннего фокусов Я. Субъектность является двумерной характеристикой социокультурной системы, выражающей как эффективность деятельности в плоскости материального бытия, так и степень актуализации сверхценностей в контексте духовного бытия. Таким образом, у измерения «Субъектность» «точка покоя Я» характеризует баланс процессов индивидуализации и интеграции.

Безопасность личности — характеристика социокультурной системы обеспечивающая условия для восходящего движения субъекта по линии культурного развития через разворачивание в динамическом балансе процессов индивидуализации и интеграции.

Цивилизация — материализованная проекция конкретной культуры на оси времени (рис. 2).

Чем выше уровень развития цивилизации, тем более вероятны преломление и деформация культурных процессов, сформированных как отклик на предыдущий цивилизационный вызов.

Обсуждение

Эволюционный подход для анализа социальных изменений является традиционным благодаря трудам Г. Спенсера, который определял эволюцию как «…всеобщий процесс, характеризующийся интеграцией, дифференциацией и упорядочиванием» [Spencer, 2021]. Для нас представляет важность его позиция о взаимозависимости социальной эволюции и эволюции физических и интеллектуальных способностей людей, что отражается в единстве духовного, культурного и материального бытия построенного нами трехплоскостного пространства социокультурной системы. Библер пишет, что культура изобретена человеком так, что позволяет отражать (преломлять), преобразовывать все мощные детерминации извне. Поэтому изменение траектории социального развития осуществляется сообразно изменению культурной нормы [Черняк, 2009]; культура выступает в качестве своеобразного фильтра, который, с одной стороны, «…не дает закрепиться случайным и деструктивным изменениям», а с другой стороны, «…обеспечивает лигитимность изменениям в образе жизни, которые выражают самую суть новых экзистенций» [Пископпель, 2001, c. 25]. Соответственно, культура выступает фактором стабилизации общества [Ordonez‐Ponce, 2023], который восстанавливает связь времен, «…позволяя найти точки опоры в изменяющейся действительности» [Марцинковская, 2014, c. 396]. Обращаясь к культурной норме как к ключевой характеристике социокультурной системы, связывающей ценностно-смысловую направленность личности и целевую составляющую его деятельности, мы акцентируем ее роль в становлении субъектности [Петровский, 2023]. Отметим, что представление о субъектном опосредовании связи цивилизационного развития и культуры соотносится с позицией Д.Б. Зибельмана о существовании культуры только в индивидах: «Индивид, осуществляющий культурные функции и благодаря этому удовлетворяющий свои потребности, потенциально может оказаться в центре пучка, содержащего любое сочетание таких функций из тех, какие представлены в культуре» [Зильберман, 2015, с. 43]. Выделение в рамках субъектности двух полюсов — индивидуализации и интеграции — представляет для нас особую важность. С точки зрения саентистов сама социальная эволюция — двусторонний процесс дифференциации и интеграции. Подобное рассмотрение субъектности соотносится с пониманием внешней и внутренней субъектности Г.С. Прыгиным [Михеева, 2023]. Д. Рисмен свою типологию традиционных и современных обществ тоже основывает на различении «личности, ориентированной изнутри» и «личности, ориентированной извне» [Зильберман, 2015, c. 275]. Определяя точку бифуркации как кризисное состояние трехплоскостной социокультурной системы, отметим, что у Сорокина интегральным выражением кризиса ценностей и кризиса социальных отношений выступает кризис личности [Сорокин, 1992]. В данном аспекте акцентно обращение к теме безопасности личности как проблеме обеспечения условий для ее созидательного включения в новое культурное пространство. Анализируя проблему оестествления мира цивилизации, В.П. Зинченко пишет о необходимости сделать цивилизацию «человеко-размерной», «не подавляющей человека» [Зинченко, 2004]. Здесь важно отметить роль социокультурного проектирования, целевого комплексного программирования, нормирования как ключевых инструментов общества по управлению рисками трансформации культурных норм [Brady, 2024; Burrell, 2021]. Определяя же конкретные инструменты, можно обозначить потенциал схемы «шага развития» Г.П. Щедровицкого [Зинченко, 2004]. Схема фиксирует необходимость искусственно-технических преобразований для соорганизации обозначеннных процессов и реализации целей развития заданной социокультурной системы.

В контексте представленной теории бифуркации отметим 2 аспекта, которые  постулирует схема «шага развития» 1) развитие имеет место при соединении естественной и искусственно-технической компонент и 2) управление возможно только по отношению к будущему.

Выводы

1. Социокультурная система в рамках теории бифуркации может быть сконструирована как пространство с тремя топологически эквивалентными плоскостями: материальным бытием (деятельности, опосредованные типом цивилизации), культурным бытием (культурные нормы и эталоны) и духовным бытием (личностные смыслы, сверхценности). Выделены динамические и системные характеристики социокультурной системы. Динамические характеристики системы анализируются с позиции изменения культурной нормы, артикулированной с помощью категориальных пар «искусственное—естественное» и «артификация—оестествление».
2. Согласно многомерному анализу временных циклов, в настоящий момент социокультурная система переживает состояние качественной трансформации, связанной с изменением критических показателей управляющих параметров социокультурной системы — безопасности, нормирования и субъектности.
3. Переход от одного качества системы к другому связан с необходимостью выбора траектории развития культурной нормы в условиях разрыва циклов трансляции и интенсивным ростом количества новых элементов, обусловленным появлением интеллектуализированных цифровых пространств. Точка бифуркации в рамках сконструированного теоретического конструкта — это критическая точка смены норм безопасности.

Заключение

Таким образом, социокультурная система рассмотрена нами с позиции теории бифуркации. Данная теория позволила соотнести три аспекта существования человека — духовный, культурный и материальный в рамках единой динамичной системы, выделив критические для системы позиции и обозначив возможные векторы социокультурных изменений. Показано, что в настоящее время социокультурная система находится в состоянии качественной трансформации управляющих параметров системы — безопасности, субъектности и нормирования. В зависимости от совокупности факторов, включая случайные флуктуационные колебания системы, силу и положение аттракторов и репейлеров, определяются вероятные сценарии преобразования социокультурной системы. В фокусе внимания статьи — изменение культурных норм, связанных с безопасностью личности. Очевидно, что пределы, заданные относительно безопасности личности, определяются культурными нормами с позиции физических, психологических и социальных условий существования человека и с необходимостью должны соотноситься с человекосоразмерностью и человекосообразностью происходящих институциональных и идеологических процессов.

1. Выготский Л.С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. Проблемы развития психики. М.: Педагогика, 1983. 368 с.
2. Громыко Ю.В. Культурно-историческая психология и альтернативы цифровизации // Культурно-историческая психология. 2023. № 2. C. 27—40. DOI:10.17759/chp.2023190204.
3. Гуревич П.С. Духовное противоборство цивилизаций // Современные глобальные вызовы и национальные интересы: XVI Международные Лихачевские научные чтения, 19—21 мая 2016 г. СПб.: СПбГУП, 2016. С. 68—70.
4. Гуров О.Н. В.С. Стёпин: взгляды на техногенную цивилизацию // Пивоваровские чтения: Религия. Человек. Цифровизация: процессы дифференциации и синтеза знания: сборник статей второй научно-практической конференции с международным участием (Екатеринбург, 29-30 октября 2021 г.). Екатеринбург: Деловая книга, 2022. С. 53—58.
5. Дубровский В.Я. Очерки по общей теории деятельности. М: ННФ «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого», 2011. 576 с.
6. Зильберман Д.Б. К пониманию культурной традиции. М.: ННФ «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого»; Политическая энциклопедия, 2015. 623 с.
7. Зинченко В.П. Комментарий психолога к трудам и дням Г.П. Щедровицкого // Познающее мышление и социальное действие / Редактор-составитель Н.И. Кузнецова. М.: Ф.А.С.-медиа, 2004. 544 с.
8. Кантор В.К. Русский европеец — Юрий Лотман // Юрий Михайлович Лотман / Под ред. В.К. Кантора. М.: Российская политическая энциклопедия, 2009. 399 с.
9. Кудрявцев В.Т. Культура как самоотношение // Культурно-историческая психология. 2016. Том 12. № 3. С. 113—128.
10. Левяш И.Я. К. Маркс и П. Сорокин: поиск интегративной парадигмы // Питирим Александрович Сорокин / Под ред. В.В. Сапова. М.: Российская политическая энциклопедия, 2013. 606 с.
11. Леонтьев Д.А. Качество жизни и благополучие: объективные, субъективные и субъектные аспекты // Психологический журнал. 2020. Том 41. № 6. С. 86—95.
12. Макашева Н.А. Кондратьев и новая методологическая повестка дня в экономике // Российский экономический журнал. 2021. № 7(1). С. 50—66. DOI:10.32609/j.ruje.7.56826
13. Марцинковская Т.Д. Г.Г. Шпет — парафраз на современную тему // Густав Густавович Шпет / Под ред. Т.Г. Щедриной. М.: Политическая энциклопедия, 2014. 606 с.
14. Михеева Е.В., Прыгин Г.С. Инструмент теоретического моделирования исследования субъектности в ситуациях неопределенности // Ярославский педагогический вестник. 2023. № 4. С. 116—128. DOI:10.20323/1813-145X_2023_4_133_116
15. Музыка О.А. Бифуркация и конфликт: многообразие взглядов и современные подходы // Вестник Таганрогского института имени А.П. Чехова. 2014. № 2. С. 305—309.
16. Никитин В.А. Социокультурные изменения, определяющие новые задачи исследования образования // Чтения памяти Г.П. Щедровицкого 2008—2009 годов / Под ред. В.Г. Марача. М: Некоммерческий научный фонд «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого», 2010. 480 с.
17. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. М.: Аст, 2021. 736 с.
18. Петровский В.А. О статусе «Я» в культурно-деятельностном дискурсе // Культурно-историческая психология. 2023. Том 19. № 1. С. 35—40. DOI:10.17759/chp.2023190105
19. Пископпель А.А. «Культура» и ее понятийное окружение // Этнометодология: проблемы, подходы, концепции. Вып. 8: Сборник статей. М., 2001. 160 с.
20. Рац М.В. «Искусственное» и «естественное» // Георгий Петрович Щедровицкий / Под ред. П.Г. Щедровицкого, В.Л. Даниловой. М.: Российская политическая энциклопедия, 2010. 600 с.
21. Розин В.М. Научные исследования и схемы в Московском методологическом кружке. М.: ННФ «Институт развития им. Г.П. Щедровицкого, 2011. 496 с.
22. Саломатова О.В. Концепция цифровой игры С. Эдвардс в контексте культурно-исторической парадигмы // Культурно-историческая психология. 2023. № 3. C. 30—38. DOI:10.17759/ chp.2023190304
23. Сизикова Т.Э. К итогам Международного конгресса «Л.С. Выготский и А.Р. Лурия: культурно-историческая психология и вопросы цифровизации в социальных практиках» // Культурно-историческая психология. 2023. № 2. С. 76—79. DOI:10.17759/chp.2023190210
24. Смирнов С.А. Л.С. Выготский и цифра: Вызов для культурно-исторической психологии // Культурно-историческая психология. 2023. № 2. C. 41—51. DOI:10.17759/chp.2023190205
25. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. 543 с.
26. Черняк Л.С. Вненаходимость в диалоге: самодетерминация мысли и детерминации внемысленные // Владимир Соломонович Библер / Под ред. А.В. Ахутина, И.Е. Берлянд. М.: Российская политическая энциклопедия, 2009. 375 с.
27. Щедровицкий Г.П. К понятию «культура»: извлечения из текстов // Этнометодология: проблемы, подходы, концепции. Вып. 16: Сборник статей. М., 2011. 168 с.
28. Barros E. Understanding the Influence of Digital Technology on Human Cognitive Processes: A Review, 2024. DOI:10.20944/preprints202404.1844.v1
29. Brady W.J., Crockett M.J. Norm Psychology in the Digital Age: How Social Media Shapes the Cultural Evolution of Normativity // Perspectives on Psychological Science. 2024. № 19. P. 62—64. DOI:10.1177/17456916231187395
30. Burrell J., Fourcade M. The society of algorithms // Annual Review of Sociology. 2021. Vol. 47. P. 213—237.
31. Caceres-Carrasco F.R., Santos F.J., Guzman C. Social capital, personal values and economic development: effect on innovation. An international analysis // Innovation: The European Journal of Social Science Research. 2020. Vol. 33. P. 70—95.
32. Floridi L., Cowls J., King T.C., Taddeo M. How to design AI for social good: Seven essential factors // Ethics, Governance, and Policies in Artificial Intelligence. 2021. Vol. 144. P. 125—151.
33. George A.H., Fernando M., George A.S., Baskar T., Pandey D. Metaverse: The next stage of human culture and the internet // International Journal of Advanced Research Trends in Engineering and Technology (IJARTET). 2021. Vol. 12. P. 1—10.
34. Korte M. The impact of the digital revolution 
on human brain and behavior: where 
do we stand? // Dialogues Clin Neurosci. 2020. Vol. 22. P. 101—111. DOI:10.31887/DCNS.2020.22.2/mkorte
35. Korteling J.H., van de Boer-Visschedijk G.C., Blankendaal R.A., Boonekamp R.C., Eikelboom A.R. Human-versus artificial intelligence // Frontiers in artificial intelligence. 2021. № 4. DOI: 10.3389/frai.2021.622364
36. Krisnana I., Hariani V., Kurnia I.D., Arief Y.S. The use of gadgets and their relationship to poor sleep quality and social interaction on mid-adolescents: a cross-sectional study // International journal of adolescent medicine and health. 2022. Vol. 34. DOI:10.1515/ijamh-2019-0101
37. Luongo A., Ferretti M., Di Nino S. Stability and bifurcation of structures: statical and dynamical systems. Dordrecht: Springer Nature, 2023. DOI:10.1007/978-3-031-27572-2
38. Ordonez‐Ponce E. The role of local cultural factors in the achievement of the sustainable development goals // Sustainable Development. 2023. Vol. 31. № 2. P. 1122-1134
39. Shanmugasundaram M., Tamilarasu А. The impact of digital technology, social media, and artificial intelligence on cognitive functions: a review // Frontiers in Cognition. 2023. № 2. DOI:10.3389/fcogn.2023.1203077
40. Siemens G., Marmolejo-Ramos F., Gabriel F., Medeiros K., Marrone R., Joksimovic S., Maarten de Laat Human and artificial cognition // Computers and Education: Artificial Intelligence. 2022. Vol. 3. P. 100—107. DOI:10.1016/j.caeai.2022.100107
41. Sotiropoulou A., Papadimitriou D., Maroudas L. Personal values and typologies of social entrepreneurs. The case of Greece // Journal of Social Entrepreneurship. 2021. Vol. 12. P. 1—27.
42. Spencer H. The Data of Ethics Justice [Электронный ресурс]. Routledge, 2021. URL: http://files.libertyfund.org/files/331/Spencer_0622.pdf (дата обращения: 01.03.2024).
43. Winfield A.F., Blackmore S. Experiments in artificial culture: from noisy imitation to storytelling robots // Phil. Trans. R. Soc. 2022. Vol. 377. № 1843. DOI:10.1098/rstb.2020.0323