Факторная структура и психометрические показатели опросника перфекционизма: разработка трехфакторной версии

В настоящее время отмечается важная тенденция в диагностике личностных расстройств: привычный для практиков типологический подход к их классификации и диагностике дополняется параметрическим (дименсиональным) — оценкой отдельных личностных черт, вносящих наиболее весомый вклад в развитие и хронификацию психических заболеваний [12]. Перфекционизм (чрезмерное стремление к совершенству) как дисфункциональная личностная черта активно изучается психологами и психиатрами в течение последних 30 лет. Исследования демонстрируют его тесные связи с расстройствами аффективного спектра, суицидальным и парасуицидальным поведением, стойкими супружескими проблемами, выраженным стрессом на рабочем месте [21]. Лонгитюд­ные исследования на больших популяционных выборках позволяют отнести перфекционизм к надежным предикторам ранней смертности, действующим вне зависимости от конкретных биологических причин ее наступления [20]. Интервенционные исследования неуклонно свидетельствуют о негативном влиянии черты на лечебный процесс: начиная с раннего этапа диагностической оценки, выраженный перфекционизм пациента выступает барьером для терапии и развития прочного терапевтического альянса со специалистом [19; 27]. В то же время психотерапия, нацеленная на снижение перфекционизма, снижает выраженность сопутствующих расстройств, даже если они не становятся мишенями специальных вмешательств [15].

Обобщением этих многолетних исследований становится вывод о важной роли перфекционизма в течении эпидемиологически значимых психических расстройств и психологических проблем, что делает задачу по своевременной и точной диагностике этой черты в клинической практике высоко актуальной. Цитированные результаты послужили стимулом к включению так называемого «ригидного перфекционизма» в инновационный раздел DSM-5, описывающий многомерную модель личностного функционирования и личностных черт (DSM-5, Section III, Multidimensinal Functioning and Trait Model) в качестве основы для диагностических суждений психиатров о личностной патологии [12, с. 780]. Недавние наблюдения лиц с заостренно выраженным перфекционизмом, совершивших антисоциальные поступки и убийства, а также эмпирические данные о связи этой черты с наиболее деструктивными личностными проявлениями — маки- авелизмом, злокачественным нарциссизмом и садизмом — делают этот конструкт важной мишенью судебно-психологической диагностики [18].

Разработка отечественной методики для диагностики перфекцио­низма началась группой исследователей из лаборатории клинической психологии и психотерапии Московского НИИ психиатрии в начале 90-х гг. [9; 10]. Следует подчеркнуть, что данная область исследований в мире находилась тогда в состоянии, которое с нынешних позиций можно назвать зачаточным; сложность российской ситуации усугублялась отсутствием систематического доступа к сети Интернет и плохим обеспечением научных библиотек, характерным для тех лет. Исходя из психотерапевтических наблюдений за пациентами, движимые скорее интуитивным пониманием и творческим импульсом, чем опытом создания психометрических шкал, мы приступили к созданию оригинального опросника на основе ряда теоретических допущений.

1.    Личностный конструкт «перфекционизм» имеет сложную психологическую структуру, не сводимую к изнурительно высоким стандартам деятельности и притязаниям. Основанием для предположения о многомерности перфекционизма служила теория черт, согласно которой вы­сокоуровневая черта личности (domain) включает множество отдельных компонентов (facets) [1]. Позднее мы обнаружили, что авторитетные зарубежные эксперты в данной области также отошли от классических представлений об одномерности перфекционизма и последовательно отстаивают идею его многомерности, что окончательно укрепило нас в допустимости гипотезы [21; 22]. В настоящее время разработано не менее 10 многомерных моделей перфекционизма, на основе каждой создано несколько методик, диагностирующих различные параметры и формы перфекционизма [16]. Однако необходимо отметить появление современных одномерных моделей, примером которых служит теория клинического перфекционизма оксфордских ученых Роз Шафран, За- фры Купер и Кристофера Файрберна [25]. Таким образом, дискуссия о феноменологических критериях и структуре перфекционизма все еще актуальна. Тем не менее, чаще других в зарубежных научных проектах по-прежнему используются две методики, созданные одновременно в начале 90-х гг. — многомерная шкала перфекционизма Фроста (Frost Multidimensional Perfectionism Scale, FMPS) [26] и многомерная шкала пер­фекционизма Хьюитта-Флитта (Hewitt-Flett Multidimensional perfectionism Scale, HFMPS) [22], каждая из которых существует в основной и укороченной версиях. Первая тестирует такие параметры перфекционизма, как озабоченность ошибками, личные стандарты, сомнения в действиях, организация, родительские ожидания, родительская критика; вторая — Я-адресованный, социально-предписываемый и адресованный другим аспекты перфекционизма.

2.    Наряду с завышенными по сравнению с индивидуальными возможностями стандартами деятельности и притязаниями, перфекционизм включает когнитивные параметры — дихотомическую оценку результата деятельности и ее планирование по принципу «все или ничего», селектиро- вание информации о собственных неудачах и ошибках при игнорировании реальных удач и достижений. Теории когнитивных стилей позволяли с полным правом отнести стойко активированные когнитивные характеристики перфекционистов к стабильным личностным чертам [11]. Важность когнитивного аспекта перфекционизма акцентировалась уже на ранних этапах учения: «Понимание перфекционизма не только как нереалистичных стандартов, но и как ригидных и абсолютистских пат­тернов мышления будет содействовать прогрессу в изучении различных расстройств» [13]. В настоящее время эта идея трансформировалась в самостоятельную концепцию «перфекционистского когнитивного стиля», развиваемую в контексте учения о персеверативных мыслительных процессах — беспокойстве и руминациях [17].

3.    Перфекционизм также содержит интерперсональные параметры — постоянное сравнение себя с окружающими при ориентации на самых успешных индивидов, восприятие других людей как делегирующих чрезмерно высокие ожидания, чрезмерные требования к другим. В настоящее время многие эксперты сходятся в мысли о том, что перфекционизм включает интерперсональные аспекты; основные психодиагностические методики содержат соответствующие субшкалы. В публикациях последних трех лет Пол Хьюитт и Гордон Флитт последовательно развивают концепцию интерперсонального перфекционизма, характеризуя его как «глубоко укорененную в психике перфекциониста и наиболее дисфункциональ­ную в силу ее связи с элементами “темной” триады черту» [18].

4.    Перфекционизм является дисфункциональной личностной чертой, связанной с широким спектром неблагоприятных последствий — аффективных (прежде всего, симптомами депрессивных и тревожных расстройств) и поведенческих (прокрастинацией, неадаптивными копинг-стратегиями). Основанием для этого предположения стали многочисленные наблюдения, систематизированные в различных клинических и психологических концепциях. Пилотажные исследования в рамках первых многомерных моделей подтверждали эту гипотезу, укрепляя взгляд на перфекционизм как на психопатологическое явление [3].

Однако с накоплением данных открылась более сложная и неоднозначная картина. Процедуры факторного анализа определили в большом массиве данных, полученных в рамках одномерных и многомерных моделей, два ортогональных фактора, получивших название перфекционистских стандартов или устремлений (perfectionistic standarts or strivings) и перфекционистской озабоченности оцениванием (perfectionistic evaluative concerns). К первому фактору относились параметры: Я-адресованный перфекционизм, личные стандарты, адресованный другим перфекционизм; были установлены его связи с адаптивными качествами — конструктивным стремлением к достижениям, позитивным аффектом, позитивной самооценкой, само-эффектив- ностью, само-актуализацией, эффективными стратегиями обучения, хорошей академической успеваемостью, положительными интерпер­сональными качествами, уверенностью в себе, альтруистическими социальными установками, адаптивными копинг-стратегиями. По второму фактору большие нагрузки имели следующие параметры: социально предписываемый перфекционизм, озабоченность ошибками, родительская критика, родительские ожидания и сомнения в действиях. Этот фактор был связан с целым рядом дезадаптивных характеристик: склонностью к самокритике и самообвинению, прокрастина­цией, низкой эффективностью в профессиональной карьере, низкой учебной мотивацией, сниженной способностью к поиску помощи, наличием интерперсональных проблем, эмоциональной дезадаптацией (включая симптомы депрессии и тревоги, суицидальное поведение, экзаменационную тревожность, обсессивно-компульсивные характеристики, поведение типа А, соматизацию), неадаптивными копинг- стратегиями. Эти результаты изменили начальные клинические представления и позволили выдвинуть тезис о существовании двух типов перфекционизма — адаптивного и неадаптивного [4; 6; 23; 24].

Существование здоровых форм перфекционизма остается предметом наиболее ожесточенной дискуссии в данной области научного знания. Оппоненты этих идей отрицают какую-либо адаптивность перфекцио­низма и приводят результаты исследований с безупречным дизайном, свидетельствующие о связи Я-адресованного перфекционизма с таким грозным явлением, как суицидальность [21].

Тогда, в середине 90-х гг., для проверки гипотезы о психологической структуре перфекционизма мы использовали статистический подход, который предполагает создание измеряющего инструмента и изучение его психометрических свойств. Наиболее информативными в свете поставленной задачи становятся результаты факторного анализа и корреляционного анализа шкал и пунктов инструмента [2]. Апробация в группе из 462 больных и здоровых испытуемых с процедурой эксплораторного факторного анализа показала, что опросник имеет шестифакторную структуру: 1-й фактор — восприятие других людей как делегирующих высокие ожидания (при постоянном сравнении себя с другими); 2-й — завышенные притязания и требования к себе; 3-й — высокие стандарты деятельности при ориентации на полюс «самых успешных»; 4-й — селектирование информации о собственных неудачах и ошибках; 5-й — поляризованное мышление — «все или ничего»; 6-й — контроль над чувствами. Некоторые из полученных результатов не соответствовали гипотезам: 1) вопреки предсказаниям, анализ выделил фактор «Контроль над чувствами», тестирующий потребность в безупречном владении собой; 2) фактор «Чрезмерные требования к другим людям» не выделился в качестве самостоятельного; 3) гипотетически выделенные параметры «Постоянное сравнение себя с окружающими при ориентации на самых успешных индивидов» и «Восприятие других людей как делегирующих чрезмерно высокие ожидания» объединились в общий фактор.

В ходе последующего анализа шкала «Контроль над чувствами» не была выделена в качестве самостоятельной шкалы опросника по следующим причинам: она обладала низкой внутренней консистентностью (коэффициент а-Кронбаха 0,375) и содержала всего два пункта. Эта шкала тестировала частную форму перфекционизма в сфере «владения чувствами», в то время как мы исследовали перфекционизм в качестве генерализованной личностной установки. Вопросы этого фактора (№ 14 и № 18) имели значительные факторные нагрузки, поэтому были оставлены и учитывались при подсчете общего показателя перфекционизма.

Вопреки нашим ожиданиям, интерперсональный параметр перфек­ционизма «Чрезмерные требования к другим людям» не выделился в отдельный фактор, а вошел в фактор «Поляризованное мышление». Представлялись вероятными два объяснения этого результата. Во-первых, изначально текст опросника содержал очень мало вопросов для измерения этого гипотетически выделяемого параметра. Второе объяснение предполагало, что чрезмерные требования к окружающим не являются самостоятельным аспектом перфекционизма, а лишь отражают дихотомическое мышление в области межличностных отношений.

Объединение двух параметров («Постоянное сравнение себя с окружающими при ориентации на самых успешных индивидов» и «Восприятие других людей как делегирующих чрезмерно высокие ожидания») представлялось логичным факторным решением. И те и другие вопросы тестировали так называемые социальные когниции — представления индивида о качествах или ожиданиях окружающих. На основе этого решения можно было реконструировать картину воспринимаемого перфекциони­стом межличностного окружения: оно представлено преуспевающими людьми, которые выступают как мишень для сравнений. Одновременно перфекционист ощущает необходимость соответствовать высоким ожиданиям этих людей и выглядеть в их глазах безупречно. Таким образом, данный фактор отражал социокогнитивный аспект перфекционизма.

Была установлена высокая внутренняя консистентность опросника: его отдельные субшкалы и пункты на уровне статистической значимости коррелировали между собой и общим показателем инструмента, что служило свидетельством приемлемой надежности. При этом показатели внутренней консистентности его субшкал (значения коэффициента a-Кронбаха) превышали значения коэффициента Спирмена, фиксирующего связи между этими субшкалами. Это означало, что каждая шкала тестировала отдельный параметр перфекционизма; при этом все параметры были связаны друг с другом. Полученный результат подтверждал многомерность и целостность конструкта «перфекционизм», описанного оригинальной моделью.

Пациенты с депрессивными и тревожными расстройствами в сравнении с испытуемыми контрольной группы характеризовались достоверно более высокими показателями всех параметров перфекционизма; при этом между параметрами перфекционизма, его общим показателем и показателями депрессии/тревоги, измеряемыми шкалами самоотчета, фиксировались значимые положительные корреляционные связи [5].

В таком виде опросник использовался в течении ряда лет. В ходе продолжающегося сбора данных число испытуемых к 2017 г. увеличилось до 625, что открыло возможности для более тщательной валидизации методики с помощью конфирматорного факторного анализа.

Цель настоящей публикации состоит в представлении результатов оценки перфекционизма в группах пациентов с расстройствами аффективного спектра и здоровых испытуемых с помощью новой версии опросника.

Метод

Выборка. В исследовании участвовали 2 группы: 201 пациент с депрессивными расстройствами, 194 пациента с тревожными расстройствами, 230 здоровых испытуемых, чьи показатели симптоматических шкал находились в диапазоне нормативных значений. Клиническая оценка проводилась врачами-психиатрами — доктором медицинских наук Т.В. Довженко и кандидатом медицинских наук Д.М. Царенко в соответствии с критериями МКБ-10.

В группе пациентов с депрессивными расстройствами на первом месте по численности (86 пациентов — 42,8%) находились пациенты с рекуррентным депрессивным расстройством (F33). У трети пациентов (74 человека — 36,8%) был диагностирован депрессивный эпизод различной степени тяжести (F32); дистимия была диагностирована у 33 пациентов (16,4%); циклотимия — у 8 человек (4% случаев). Средняя продолжительность болезни в этой группе — 4 года (SD=4,3). Расстройства зрелой личности диагностировались у 19 пациентов этой группы (9,5%).

В группе пациентов с тревожными расстройствами большую часть составили больные паническим расстройством (28,6% — 55 человек; F41.0) и агорафобией с паническим расстройством (15,9% — 31 человек; F40.01). Социальная фобия была диагностирована у 20 человек (10,2%; F40.1). Генерализованное тревожное расстройство — у 33 человек (16,9%; F41.1), обсессивно-компульсивное — у 24 человек (12,5%; F42). 31 пациент (15,9%) был объединен в диагностическую категорию F41.2 (смешанное тревожное и депрессивное расстройство). 35 пациентов этой группы (17,9%) имели коморбидное аффективное расстройство, вторичное по отношению к тревожному; 20 пациентов (10,3%) — расстройства зрелой личности. Средняя продолжительность болезни составила 4,6 года (SD=4,8).

Большую часть обследованных составили женщины (72%), в возрасте от 18 до 55 лет (средний возраст больных депрессивными расстройствами — 30 лет (SD=8,5), больных тревожными расстройствами — 30 лет (SD=8,7), здоровых — 32 года (SD=6,8), с высшим образованием (более 50%).

Методики. Для оценки симптомов психических расстройств и эмоционального состояния испытуемых использовались следующие методики.

Клиническая шкала самоотчета SCL—90—R (L. Derogatis, 1977), русскоязычная версия стандартизирована в лаборатории психологии посттравматического стресса и психотерапии Института психологии РАН. Шкала включает 90 пунктов, образующих 9 подшкал: соматизация (SOM), обсессивно-компульсивные нарушения (ОС), интерперсональ­ная (межличностная) чувствительность (INT), депрессия (DEP), тревога (ANX), враждебность/агрессивность (HOS), фобическая тревога (PHOB), параноидное мышление (PAR), психотизм (PSY). Также подсчитывается показатель по дополнительной шкале неблагополучия (ADD) и общий индекс тяжести состояния (GSI). Процедура ее адаптации и психометрические показатели представлены в известных публикациях [8].

Личностная шкала проявления тревоги Тейлор (J. Taylor, 1953) в адаптации Т.А. Немчина, предназначена для измерения уровня тревожности и состоит из 50 утверждений, каждое из которых предполагает утвердительный или отрицательный ответ. Использовался вариант шкалы, приведенный в сборнике «Лучшие психологические тесты» [7].

Методика дифференциальной диагностики депрессивных состояний В. Зунге (W. Zunge, 1965), адаптирована Т.И. Балашовой в НИИ психоневрологии имени В.М. Бехтерева. Включает 20 утверждений, предназначенных для дифференциальной диагностики депрессивных состояний и состояний, близких к депрессии. Использовался вариант шкалы, приведенный в сборнике «Лучшие психологические тесты» [7].

Результаты

Факторная структура

Факторная структура опросника, включающего изначально 29 пунктов, проверялась с помощью конфирматорного факторного анализа в программе EQS 6.2 для Windows с использованием устойчивых статистик (в частности, х2 Саторры—Бентлера). Дисперсия латентных переменных фиксировалась к 1, что позволяло свободно вычислять все факторные нагрузки. Пункты опросника указывались как категориальные переменные, что, согласно рекомендациям Барбары Бирн, допустимо для порядковых шкал с менее чем пятью категориями ответов. Модели, построенные по оригинальному ключу (с включением шестого фактора — «Контроль чувств», который не учитывается в методике, и без него), показали недостаточно высокие показатели соответствия данным. Ряд пунктов опросника имел низкие факторные нагрузки. Также было обнаружено, что корреляция между факторами, выделенными в двух первых версиях опросника — «Высокие стандарты деятельности при ориентации на полюс самых успешных» и «Селектирование информации о собственных неудачах и ошибках», превышает 1. Шкала «Поляризованное мышление» имела пункты с низкими факторными нагрузками и была исключена из модели. Также были исключены пункты 25 и 27. Пункт 26, имевший низкую факторную нагрузку на латентную переменную «Высокие стандарты деятельности», перенесен в шкалу «Завышенные притязания и требования к себе». Критерием для исключения пунктов была нагрузка <0,32.