Психологические факторы проблемного использования Интернета у девушек подросткового и юношеского возраста

Представлены результаты исследования взаимосвязи проблемного использования Интернета с психологическим благополучием, психопатологической симптоматикой и личностными чертами. В исследовании приняли участие 432 девушки в возрасте от 14 до 23 лет (Mвозр. = 17,2; SDвозр. = 2). Использовались следующие шкалы: «Общая шкала проблемного использования интернета» (GPIUS3), «Краткий опросник Большой пятерки», «Трехфакторная краткая версия опросника перфекционизма» Н.Г Гаранян и А.Б. Холмогоровой, «Шкала гиперсензитивного нарциссизма» (HSNS), «Шкала удовлетворенности жизнью» (SWLS), «Индекс общего хорошего самочувствия ВОЗ-5» (WHO-5) и «Опросник выраженности психопатологической симптоматики» (SCL-90-R). Результаты показали, что проблемное использование интернета связано с различными психопатологическими симптомами и снижением психологического благополучия. Посредством множественного регрессионного анализа был выявлен вклад различных психологических факторов в проблемное использование Интернета. Выявлено, что гиперсензитивный нарциссизм, перфекционизм и фобическая тревога являются значимыми предикторами проблемного использования интернета. В качестве факторов- протекторов выступают черта Большой пятерки добросовестность и уровень социально-психологического благополучия. Сформулированы выводы о факторах риска и факторах протекторах, которые необходимо учитывать при профилактике проблемного использования Интернета у девушек подросткового и юношеского возраста.

Согласно трехлетнему лонгитюдному исследованию, 80% российских детей, начиная с возраста 4—6 лет активно используют Интернет, хотя и достаточно хаотично [8].

Уже на первых этапах развития Интернета, в середине 90-х гг. прошлого века были предприняты первые попытки выделения специфических характеристик патологического использования Интернета, приводящего к деза­даптации пользователя, с введением соответствующей терминологии [34].

Как отмечает А.Е. Войскунский: «Можно констатировать, что в выборе терминологии наличествует авторский произвол; наряду с этим предпринимаются значительные шаги по разведению психологических характеристик зависимости и характеристик, связанных с количественным (избыточным, чрезмерным и т. п.) “злоупотреблением” работой в Интернете» [2].

Отсутствие унификации понятий порождает и многообразие диагностических средств. В 2014 г. насчитывалось 45 различных диагностических методик проблемного использования Интернета на английском языке [25].

В настоящем исследовании используется валидизированная и апробированная на российской подростковой и молодежной выборке методика «Общая шкала проблемного использования Интернета-3» (GPIUS3), основанная на когнитивно-бихевиоральной модели проблемного использования Интернета Р. Дэвиса, в которой автор разделяет специфическое патологическое использование Интернета (specific PIU) и общее патологическое использование Интернета (generalized PIU) [6; 15; 17].

Выделение проблемного использования Интернета из рутинных практик современного пользователя сопровождается оценкой его непосредственного влияния на психологическое благополучие и психическое здоровье. В первых исследованиях такого рода, внезапно получившие доступ к Интернету люди, демонстрировали ухудшение качества семейных отношений, сужение социальных связей, повышение уровня депрессии и чувства одиночества [24]. Современные исследователи приходят к выводу о незначительном влиянии Интернета на психологическое благополучие [22] и даже о пользе умеренного использования различных гаджетов для социализации и психического благополучия подростков [26]. Вместе с тем имеются данные о важном значении баланса в использовании виртуального и непосредственного каналов коммуникации для психического здоровья подростков и молодежи. Предпочтение виртуального канала коммуникации связано с повышенным уровнем социального дистресса и склонностью к социальному избеганию, что прямо связано с риском социальной дезадаптации [12].

Данные мета-анализа свидетельствуют о высокой коморбидности интернет-зависимости со злоупотреблением алкоголем, синдромом дефицита внимания и гиперактивности, депрессией, тревогой, нарциссиз­мом, с чертами пограничного, избегающего и зависимого личностных расстройств [21; 33].

В качестве предикторов проблемного использования Интернета рассматриваются различные личностные факторы. В многочисленных исследованиях черт Большой пятерки констатируется отрицательная взаимосвязь с добросовестностью, экстраверсией и открытостью опыту и положительная — с нейротизмом [19; 23; 27; 28; 30].

В исследованиях последних лет в качестве весомого личностного фактора проблемного использования Интернета определяют гипер­сензитивный нарциссизм [16; 20], который отличается от грандиозного нарциссизма страхом негативной оценки и критики со стороны других людей и более тесно связан с психопатологической симптоматикой [3]. Взаимосвязь проблемного использования Интернета и гиперсензитив­ного нарциссизма соотносится с когнитивной моделью проблемного использования Интернета С. Каплана, в которой предпочтение онлайн-общения связывается с неуверенностью в собственных социальных навыках и субъективной безопасностью общения в сети Интернет [14].

К числу других личностных черт, привлекающих внимание исследователей в качестве одного из предикторов проблемного использования Интернета, относится перфекционизм [32]. Уровень перфекционизма оказывается значимо выше у пользователей с проблемным использованием Интернета, чем в группах с обычным использованием [29]. Предполагается, что проблемное использование Интернета возникает в процессе его активного использования для создания более совершенного образа Я, который диктуется наиболее деструктивным аспектом перфекционизма — так называемым социально-предписанным перфекционизмом или стремлением соответствовать ожиданиям других людей, которые представляются очень высокими [5]. Современные исследователи развивают модель социальной отсоединенности (social disconnection model) — ухода от близких контактов с людьми в результате страха показать свое несовершенство — как одного из основных психологических механизмов деструктивности перфекционизма [31; 32]. Также отмечается тесная связь перфекционизма, нарциссизма и эмоционального неблагополучия [13].

На российской выборке до сих пор не проводилось комплексных исследований психологических факторов проблемного использования Интернета с целью выявления его наиболее значимых предикторов и протекторов.

Цель данного исследования — оценка взаимосвязи проблемного использования Интернета с различными личностными чертами, психологическим благополучием и психопатологической симптоматикой.

Гипотезы исследования.

1.Проблемное использование Интернета отрицательно взаимосвязано с психологическим благополучием и положительно с выраженностью психопатологической симптоматики у девушек подросткового и юношеского возраста.

2.Дезадаптивные личностные черты — гиперсензитивный нарцис­сизм, перфекционизм — являются предикторами проблемного использования Интернета у девушек подросткового и юношеского возраста, а адаптивные личностные черты Большой пятерки — протекторами.

Метод

Выборка. В исследовании приняли участие 432 девушки в возрасте от 14 до 23 лет (М_возр= 17,2; SD_B03p= 2). Сбор данных происходил анонимно, дистанционно посредством специально разработанного приложения на базе Android OS. Из конечной выборки, удовлетворявшей заданному возрастному диапазону и заполнившей весь комплект методик, были исключены, как недостаточно репрезентативная группа, 33 юноши. Низкая представленность юношей в собранной выборке может быть объяснена спецификой самого приложения — психологические тесты с небольшой обратной связью по факту прохождения. Вероятно, данный тип развлекательного контента не является для юношей достаточно привлекательным.

Методики.

Шкала проблемного использования Интернета — Generalized Problematic Internet Use Scale 2 (GPIUS2), разработана Caplan S.E., перевод и модификация А.А. Герасимовой и А.Б. Холмогоровой — включает 15 утверждений, каждое из которых относится к одному из пяти факторов проблемного использования интернета: 1) предпочтение онлайн-общения; 2) регуляция настроения; 3) когнитивная поглощенность; 4) ком­пульсивное использование; 5) негативные последствия [6].

Краткий опросник Большой пятерки — Ten Item Personality Measure (TIPI), разработан Gosling S.D., адаптирован Т.В. Корниловой и М.А. Чу­маковой. Методика представляет собой список из 10 пар прилагательных (по две пары на каждый фактор); испытуемый должен оценить степень своего согласия с каждым из утверждений в контексте их описательности («Я считаю себя...») по семибалльной шкале [9].

Трехфакторная краткая версия опросника перфекционизма Н.Г. Га­ранян и А.Б. Холмогоровой. Состоит из 18 утверждений, каждое из которых относится к одной из трех подшкал: 1) озабоченность оценками со стороны других; 2) высокие стандарты деятельности; 3) негативное селектирование и жизнь в режиме сравнения. Первая шкала тестирует социально-предписанный перфекционизм или стремление соответствовать ожиданиям других людей, которые представляются непомерно высокими; вторая — Я-адресованный перфекционизм или стремление соответствовать собственным высоким стандратам, третья — перфекцио­нистский когнитивный стиль или постоянную фиксацию мыслей и переживаний на ошибках и собственном несовершенстве, неблагоприятных сравнениях с достижениями других людей. Я-адресованный перфекцио­низм относится к наименее деструктивным аспектам перфекционизма, в отличие от двух других (социально предписанного и перфекционистского когнитивного стиля), тесно связанных с показателями эмоционального неблагополучия. Также подсчитывается суммарный балл [4].

Шкала гиперсензитивного нарциссизма (HSNS), разработана H.M. Hendin, J.M. Cheek (1997), находится в процессе адаптации в русскоязычной популяции.

Шкала удовлетворенности жизнью — Satisfaction with Life Scale (SWLS), создана E. Diener с соавторами, адаптирован Я.А. Ледовой с соавторами. Шкала состоит из пяти утверждений, оцениваемых по семи­бальной шкале Ликерта. Более высокий балл свидетельствует о большей субъективной удовлетворенности жизнью. Утверждения касаются, в основном, социально-психологических аспектов удовлетворенности текущей жизненной ситуацией [10].

Индекс общего хорошего самочувствия ВОЗ-5 — WHO-5, создан Bech P., русская версия разработана Всемирной организацией здравоохранения для оценки субъективного психологического благополучия индивида. Опросник состоит из пяти утверждений, касающихся эмоционально-психологического состояния и самочувствия за последние 2 недели. Методика находится в свободном доступе [1].

Опросник выраженности психопатологической симптоматики — Simptom check list-90-Revised (SCL-90-R), разработан Derogatis L. с соавторами; адаптация Н.В. Тарабриной. Состоит из 90 вопросов, каждый из которых относится к одной из девяти шкал: соматизация (SOM), обсес­сивно-компульсивное расстройство (OC), интерперсональная чувствительность (INT), депрессия (DEP), тревога (ANX), враждебность (HOS), фобическая тревога (PHOB), параноидное мышление (PAR), психотизм (PSY). При обработке подсчитываются дополнительно три интегративных показателя: общий индекс тяжести (GSI), общее число утвердительных ответов (PST), индекс симптоматического дистресса (PSDI) [11].

Обработка данных происходила в среде разработки RStudoi (версия R 3.6.0) и включала корреляционный анализ, множественный регрессионный анализ с применением соответствующих пакетов.

Результаты

Корреляционный анализ показателей психологического благополучия, психопатологической симптоматики и проблемного использования Интернета представлен в табл. 1.

Как видно из таблицы, имеют место связи умеренной и слабой силы. Эмоционально-физическое и социально-психологическое благополучие демонстрируют отрицательные взаимосвязи с проблемным использованием Интернета. Наибольшей силы взаимосвязи отмечаются у суб­шкалы «Предпочтение онлайн-общения» и общего балла проблемного использования Интернета.

Таблица 1

Корреляционные связи показателей проблемного использования Интернета, психологического благополучия и психопатологической симптоматики по критерию Спирмена

Примечание: «*» — корреляция значима на уровне р <0,05, «**» — корреляция значима на уровне р <0,01.

Среди показателей психопатологической симптоматики наибольшей силы взаимосвязи с общим показателем проблемного использования Интернета оказались у шкал — обсессивно-ком­пульсивные расстройства, интерперсональная чувствительность и депрессия.

Корреляционный анализ личностных факторов и показателей проблемного использования Интернета также обнаруживает слабые и умеренные связи (табл. 2).

Таблица 2

Корреляционные связи показателей проблемного использования Интернета и личностных черт по критерию Спирмена

Примечание: «*» — корреляция значима на уровне р <0,05, «**» — корреляция значима на уровне р <0,01.

Шкала добросовестности демонстрирует отрицательную умеренной силы взаимосвязь с суммарным баллом проблемного использования Интернета. Гиперсензитивный нарциссизм, а также шкалы соответствующие наиболее деструктивным аспектам перфекционизма — социально предписанному перфекционизму (важность оценки со стороны других) и перфекционисткому когнитивному стилю (негативное селектирование и неблагоприятные сравнения себя с другими) — обнаружили отрицательные средней и слабой силы взаимосвязи с проблемным использованием Интернета.

Регрессионный анализ для суммарного балла шкалы проблемного использования Интернета GPIUS3 выделил ряд предикторов, позволяющих описать 28% дисперсии (R2=0,278; p<0,01; 95% доверительный интервал — [0,20; 0,34]) зависимой переменной «проблемное использование Интернета» (табл. 3).

Таблица 3

Предикторы проблемного использования Интернета GPIUS3: регрессионная модель

Примечание: b — нестандартизованный коэфициент регрессии; beta — стандартизованный коэффициент регрессии; LL и UL — верхний и нижний уровни доверительного интервала; «*» — корреляция значима на уровне р <0,05; «**» — корреляция значима на уровне р <0,01.

 

В модель вошли переменные с отрицательным знаком: добросовестность из черт Большой пятерки и социально-психологическое благополучие. Т. е. чем выше значения по данным показателям, тем ниже суммарный балл шкалы проблемного использования интернета.

Оставшиеся переменные модели имеют положительный знак, и при возрастании значений фобической тревожности, перфекционисткого когнитивного стиля (негативного селектирования и частоты неблагоприятных сравнений) и гиперсензитивного нарциссизма увеличивается суммарный балл проблемного использования Интернета.

Обсуждение

Полученные результаты позволяют говорить о подтверждении первой гипотезы исследования об отрицательной взаимосвязи проблемного использования Интернета с психическим благополучием и положительной — с различными психопатологическими симптомами среди девушек подросткового и юношеского возраста. Данные согласуются как с нашим предыдущим исследованием на сбалансированной выборке юношей и девушек того же возраста, так и с исследованиями других авторов, связывающих проблемное использования Интернета со снижением психического благополучия и ростом выраженности психопатологических симптомов [6; 21; 33].

Наиболее сильная отрицательная взаимосвязь показателей психологического благополучия с субшкалой «Предпочтение онлайн-общения» позволяет интерпретировать механизм неблагоприятного влияния чрезмерной вовлеченности в интернет-общение как трудности непосредственного контакта и его избегание, что соотносится с полученными ранее данными о связи предпочтения виртуальной коммуникации с повышенной социальной тревожностью [12]. Это проливает свет на данные о пользе Интернета для социализации подростков, противоречащие основному числу исследований [26].

Положительное влияние действительно может иметь место при соблюдении баланса каналов коммуникации и отсутствии тревожного избегания непосредственного контакта.

Данная интерпретация может быть подтверждена наличием в числе предикторов проблемного использования Интернета фобической тревоги, симптомы которой характерны и для социальной фобии. При построении регрессионной модели для каждой отдельной субшкалы опросника проблемного использования Интернета фобическая тревога оказалась значимым предиктором только для субшкалы предпочтения онлайн-общения. Недостаточная социальная компетентность и следующее за ней избегание согласуются с когнитивно-бихевиоральной моделью С. Каплана для пользователей с проблемным использованием Интернета, а также с упомянутыми выше данными о связи предпочтения виртуального общения подростками и молодежью с повышенной социальной тревожностью [14].

Регрессионный анализ позволил подтвердить вторую гипотезу исследования о значимом вкладе гиперсензитивного нарциссизма и пер­фекционизма в проблемное использование Интернета. Эти данные хорошо согласуются с другими исследованиями [16; 32] и свидетельствуют о том, что Сеть предоставляет возможности удовлетворения нарциссической потребности поиска одобрения в относительно безопасных для пользователя условиях виртуальной среды. Известно, что высокий уровень социального избегания и дистресса, страха негативной оценки характерен и для гиперсензитивного нарциссизма, и для перфекционизма, что соотносится с моделью проблемного использования Интернета С. Каплана [14].

Вошедший в регрессионную модель проблемного использования Интернета компонент перфекционизма — негативное селектирование и жизнь в режиме сравнения оказывается также значимым пре­диктором и в моделях для субшкал — предпочтение online общения и регуляция настроения. То есть люди, склонные к негативному селектированию информации о себе, фиксации на собственном несовершенстве, неблагоприятных сравнениях с себя с другими людьми, могут чувствовать себя в Интернете безопаснее, избегая неприятные переживания, вызванные страхом ошибок и негативных оценок в непосредственных социальных контактах. В то же время здесь может работать и механизм порочного круга, так как перфекционистские самопрезентации, характерные для многих пользователей современных социальных сетей, могут повышать частоту неблагоприятных социальных сравнений, увеличивать фиксацию на собственном несовершенстве и страх близких контактов в процессе виртуальных коммуникаций, усиливая, в итоге, общее психологическое неблагополучие [5; 31].

Вопреки выдвинутой гипотезе и данным других исследований о протективной роли адаптивных черт Большой пятерки, по данным нашего исследования, только одна из них — добросовестность — может рассматриваться как фактор-протектор проблемного использования Интернета. Можно предположить, что пользователь Интернета с достаточно выраженной добросовестностью способен удерживаться от неадаптив­ного увлечения сетевыми коммуникациями и сохранять баланс рабочих и развлекательных приоритетов. Это подтверждается и другими исследованиями [19; 23].

Таким образом, данное исследование преимущественно согласуется с международным опытом изучения психологических факторов проблемного использовании Интернета. Однако, как отмечают многие авторы, при оценке взаимоотношений пользователя и Интернета, их последствий, необходимо учитывать закладываемый в использование Интернета личностный смысл и систему мотивов [7; 18]. Если важным мотивом предпочтения виртуального контакта является избегание непосредственного контакта, страх перед ним и негативной оценкой окружающих, выраженная зависимость от их одобрения, то высок риск проблемного использования Интернета и возникновения проблем с психическим здоровьем.

Выводы

Проблемное использование Интернета отрицательно взаимосвязано с психологическим благополучием у девушек подросткового и юношеского возраста. Социально-психологическое благополучие является фактором-протектором проблемного использование Интернета. Такая личностная черта, как добросовестность, также предохраняет от риска возникновения проблемного использования Интернета.

Проблемное использование Интернета связано с целым рядом психопатологических симптомов, наиболее значимые связи отмечаются с симптомами депрессии, обсессивно-компульсивного расстройства и фобической тревоги. При этом фобическая симптоматика, включающая также симптомы, характерные для социальной фобии, является наиболее важным фактором риска возникновения проблемного использования Интернета у девушек подросткового и юношеского возраста.

Такие дезадаптивные черты, как гиперсензитивный нарциссизм и перфекционизм, являются предикторами проблемного использования Интернета у девушек подросткового и юношеского возраста. Среди разных параметров перфекционизма наиболее деструктивным оказался перфекционистский когнитивный стиль в форме негативного селектирования, фиксации на собственном несовершенстве и неблагоприятных сравнениях себя с другими людьми.

Выявленные факторы риска и факторы-протекторы задают мишени профилактики проблемного использования Интернета у подростков и молодежи: развитие социальных навыков и помощь в успешной интеграции в социальную среду; развенчание культа совершенства и успеха, поддержка самостоятельной, субъектной позиция, что дает относительную независимость от оценок окружающих; создание условий для формирования самоэффективности и чувства собственной ценности в конструктивной предметной деятельности и сотрудничестве с другими, а не преимущественно через поиск одобрения и признания в виртуальной среде.

1. ВОЗ. Индекс общего (хорошего) самочувствия/ВОЗ (вариант 1999 г.) [Электронный ресурс]. URL: https://www.psykiatri-regionh.dk/who-5/ Documents/WHO5_Russian.pdf (дата обращения: 12.06.2019).
2. Войскунский А.Е. Концепции зависимости и присутствия применительно к поведению в Интернете [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России. 2015. № 4 (33). С. 6. URL: http://www.mprj.ru/archiv_global/2015_4_33/ nomer07.php (дата обращения: 12.06.2019).
3. Гаранян Н.Г. Апробация методики диагностики нарциссических черт личности на выборке студентов российских вузов // Консультативная психология и психотерапия. 2016. Т. 24. № 4. С. 8—32. doi:10.17759/cpp.2016240402
4. Гаранян Н.Г., Холмогорова А.Б., Юдеева Т.Ю. Факторная структура и психометрические показатели опросника перфекционизма: разработка трехфакторной версии // Консультативная психология и психотерапия. 2018. Т. 26. № 3. С. 8—32. doi:10.17759/cpp.2018260302
5. Гаранян Н.Г., Щукин Д.А. Частые социальные сравнения как фактор эмоциональной дезадаптации студентов // Консультативная психология и психотерапия. 2014. Т. 22. № 4. С. 182—206.
6. Герасимова А.А., Холмогорова А.Б. Общая шкала проблемного использования Интернета: апробация и валидизация в российской выборке третьей версии опросника // Консультативная психология и психотерапия. 2018. Т. 26. № 3. С. 56—79. doi:10.17759/cpp.2018260304
7. Емелин В.А., Рассказова Е.И., Тхостов А.Ш. Психологические последствия развития информационных технологий // Национальный психологический журнал. 2012. Т. 7. №. 1. С. 81—87.
8. Ермолова Т.В., Литвинов А.В., Флорова Н.Б. Компьютерная зависимость и компьютерная грамотность: две стороны единого процесса [Электронный ресурс] // Современная зарубежная психология. 2017. Т. 6. № 4. С. 46—55. doi:10.17759/jmfp.2017060405
9. Корнилова Т.В., Чумакова М.А. Апробация краткого опросника Большой пятерки (TIPI, КОБТ) [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2016. Т. 9. № 44. С. 5. URL: http://www.psystudy.ru/index.php/ num/2016v9n46/1259-kornilova46.html (дата обращения: 12.06.2019).
10. Ледовая Я.А., Боголюбова О.Н., Тихонов Р.В. Стресс, благополучие и Темная триада [Электронный ресурс] // Психологические исследования. 2015. Т. 8. № 43. С. 5. URL: http://psystudy.ru/index.php/num/2015v8n43/1185-ledovaya43. html (дата обращения: 12.06.2019).
11. Тарабрина Н.В. Практикум по психологии посттравматического стресса. СПб.: Питер, 2001. 272 с.
12. Холмогорова А.Б, Авакян Т.В, Клименкова Е.Н, и др. Общение в Интернете и социальная тревожность у подростков из разных социальных групп // Консультативная психология и психотератия. 2015. Т. 24. № 4. С. 102—129. doi:10.17759/cpp.2015230407
13. Холмогорова А.Б., Гаранян Н.Г. Нарциссизм, перфекционизм и депрессия // Консультативная психология и психотерапия. 2004. № 1. С. 18—35.
14. Caplan S.E. A Social Skill Account of Problematic Internet Use // Journal of Communication. 2005. Vol. 55 (4). P. 721—736. doi:10.1111/j.1460-2466.2005. tb03019.x
15. Caplan S.E. Theory and measurement of generalized problematic Internet use: A two-step approach // Computers in Human Behavior. 2010. Vol. 26 (5). P. 1089— 1097. doi:10.1016/j.chb.2010.03.012
16. Casale S., Fioravanti G., Rugai L. Grandiose and Vulnerable Narcissists: Who Is at Higher Risk for Social Networking Addiction? // Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking. 2016. Vol. 19 (8). P. 510—515. doi:10.1089/cyber.2016.0189
17. Davis R.A. A cognitive-behavioral model of pathological Internet use // Computers in Human Behavior. 2001. Vol. 17 (2). P. 187—195. doi:10.1016/S0747- 5632(00)00041-8
18. Demetrovics Z., Király O. Commentary on Baggio et al. (2016): Internet/gaming addiction is more than heavy use over time // Addiction. 2016. Vol. 111 (3). P. 523— 524. doi:10.1111/add.13244
19. Durak M., Senol-Durak E. Which personality traits are associated with cognitions related to problematic Internet use? // Asian Journal of Social Psychology. 2014. Vol. 17 (3). P. 206—218. doi:10.1111/ajsp.12056
20. Gnambs T., Appel M. Narcissism and Social Networking Behavior: A Meta- Analysis // Journal of Personality. 2018. Vol. 86 (2). P. 200—212. doi:10.1111/ jopy.12305
21. Ho R.S., Zhang M.W.B, Tsang T.Y., et al. The association between internet addiction and psychiatric co-morbidity: a meta-analysis // BMC Psychiatry. 2014. Vol. 14. P. 183. doi:10.1186/1471-244X-14-183
22. Huang C. Internet use and psychological well-being: a meta-analysis // Cyberpsychology, Behavior and Social Networking. 2010. Vol. 13 (3). P. 241—249. doi:10.1089/cyber.2009.0217.
23. Kayiş A.R., Satici S.A., Yilmaz M.F., et al. Big five-personality trait and internet addiction: A meta-analytic review // Computers in Human Behavior. 2016. Vol. 63. P. 35—40. doi:10.1016/j.chb.2016.05.012
24. Kraut R., Patterson M., Lundmark V., et al. Internet paradox. A social technology that reduces social involvement and psychological well-being? // American Psychologist. 1998. Vol. 53 (9). P. 1017—1031. doi:10.1037/0003-066X.53.9.1017
25. Laconi S., Rodgers R.F., Chabrol H. The measurement of Internet addiction: A critical review of existing scales and their psychometric properties // Computers in Human Behavior. 2014. Vol. 41. P. 190—202. doi:10.1016/j.chb.2014.09.026
26. Przybylski A.K., Weinstein N. A large-scale test of the Goldilocks hypothesis: Quantifying the relations between digital-screen use and the mental well-being of adolescents // Psychological Science. 2017. Vol. 28 (2). P. 204—215. doi:10.1177/0956797616678438
27. Puerta-Cortés D.X., Carbonell X. The model of the big five personality factors and problematic Internet use in Colombian youth // Adicciones. 2014. Vol. 26 (1). P. 54—61.
28. Roberts J.A., Pullig C., Manolis C. I need my smartphone: A hierarchical model of personality and cell-phone addiction // Personality and Individual Differences. 2015. Vol. 79. P. 13—19. doi:10.1016/j.paid.2015.01.049
29. Şenormancı Ö., Saraçlı Ö., Atasoy N., et al. Relationship of Internet addiction with cognitive style, personality, and depression in university students // Comprehensive Psychiatry. 2014. Vol. 55 (6). P. 1385—1390. doi:10.1016/j.comppsych.2014.04.025
30. Servidio R. Exploring the effects of demographic factors, Internet usage and personality traits on Internet addiction in a sample of Italian university students // Computers in Human Behavior. 2014. Vol. 35. P. 85—92. doi:10.1016/j. chb.2014.02.024
31. Smith M.M., Sherry S.B., McLarnon M.E., et al. Why does socially prescribed perfectionism place people at risk for depression? A five-month, two-wave longitudinal study of the Perfectionism Social Disconnection Model // Personality and Individual Differences. 2018. Vol. 134. P. 49—54. doi:10.1016/j.paid.2018.05.040
32. Taymur I., Budak E., Demirci H., et al. A study of the relationship between Internet addiction, psychopathology and dysfunctional beliefs // Computers in Human Behavior. 2016. Vol. 61. P. 532—536. doi:10.1016/j.chb.2016.03.043
33. Wu J.Y.W., Ko H.C., Lane H.Y. Personality disorders in female and male college students with Internet addiction // The Journal of Nervous and Mental Disease. 2016. Vol. 204 (3). P. 221—225. doi:10.1097/NMD.0000000000000452
34. Young K.S. Internet addiction: The emergence of a new clinical disorder // CyberPsychology & Behavior. 1998. Vol. 1 (3). P. 237—244. doi:10.1089/ cpb.1998.1.25

PlumX

Метрики публикации