Особенности личностного развития юношей и девушек, воспитывавшихся в семье и вне семьи

Статья посвящена проблеме личностного развития в период выхода в самостоятельную жизнь юношей и девушек, находящихся в различных условиях социализации. Приводятся результаты исследования основных траекторий личностного развития у сирот и не сирот юношеского возраста. Участниками исследования выступили 90 человек, из которых 44 — из семей (18 юношей, 26 девушек) и 46 — из учреждений интернатного типа (24 юноши, 22 девушки), средний возраст — 19 лет. В результате проведенного исследования были выявлены как сходные характеристики двух выборок (автономный, импульсивный и отчужденный пути личностного развития), так и различные (конформный, импульсивный, симбиотический пути личностного развития, осмысленность жизни и удовлетворенность жизнью). Проведенное исследование имеет значение при психологическом сопровождении как сирот, так и не сирот в развитии и становлении их личности в юношеском возрасте.

Постановка проблемы
и теоретические основания подхода

Сложные условия, в которых происходит взросление современной молодежи, нестабильность института семьи, размытость моральных ценностей, которые уже не являются твердой опорой для выстраивания собственной личности, диктуют необходимость использования специальных мер для развития и усиления собственного «Я» молодого человека, формирования жизнеспособной личности, обладающей достаточными внутренними ресурсами для успешного взаимодействия в социуме. Особенно остры и тяжелы эти проблемы для юношей и девушек, лишенных попечения родителей, в связи с тем, что они готовятся выйти или уже вышли из стен социальных учреждений (детских домов, интернатов) в самостоятельную жизнь и часто плохо приспособлены к ней. Данная ситуация обостряется и тем, что эти юноши и девушки совсем недавно пережили подростковый кризис, сопряженный с качественными изменениями и порой «тектоническими» сдвигами в личности, и многие из них вошли в новый кризис — кризис идентичности.

В связи с тем, что в данной статье мы делаем акцент на юношеском возрасте, нам необходимо указать критерии разграничения подросткового и юношеского возраста. Известно, что в психологии не существует единой принятой системы возрастной периодизации, одни объединяют подростковый и юношеский возраст в одно целое, другие их разделяют. Так, например, по Э. Эриксону, возраст 12—20 лет относится к юности [Эриксон, 2000]. Д.Б. Эльконин, опираясь на культурно­историческую психологию Л.С. Выготского, считает критериями выделения возрастных этапов смену ведущей деятельности и новообразование. Период с 11 до 15 лет он относит к подростковому возрасту, в котором интимно-личностное общение является ведущим видом деятельности, а период от 15 до 17 лет — к ранней юности, когда ведущей является уже учебно­профессиональная деятельность [Эльконин, 1989].

Л.С. Выготский возраст от 13 до 17 лет относит к пубертатному, а возраст от 18 до 25 лет, вплоть до наступления окончательной зрелости, «начальным звеном в цепи зрелых возрастов, заключительным звеном в цепи периодов детского развития» [3, с. 243—268]. Как указывает Е.Е. Сапогова, юность не так давно выделилась в самостоятельный период жизни человека, исторически относясь к переходному этапу возмужания, взросления, критерием которого становится не просто физическое возмужание, но и овладение культурой, системой знаний, подготовленность к осуществлению разных видов труда [Сапогова, 2005, с. 277]. Она пишет, что «в схеме возрастной периодизации онтогенеза границы юношеского возраста обозначены между 17— 21 годом для юношей и 16—20 годами — для девушек» [Сапогова, 2005, с. 277]. М.В. Ермолаева указывает границы подросткового возраста — 10—11 — 15—16 лет, а юношеского — 17—18 — 23 года [Ермолаева, 2003, с. 206, 254]. На основании вышеизложенного, в рамках нашего исследования мы будем считать, что возраст 14—16 лет — это подростковый, а 17 лет—21 год — юношеский возраст, тем более что исследуемые нами юноши и девушки окончили школу и на момент проведения исследования уже обучались в вузе или в учреждении среднего профессионального образования.

По сути, именно в подростковый период решался вопрос, по какому пути в становлении и развитии личности пойдут молодые люди, насколько будут развиты психологические механизмы самодетерми- нации, которые являются наиболее ярким проявлением личностной зрелости. Механизмы самодетер- минации не формируются автоматически по мере созревания, а зависят от определенных предпосылок, в зависимости от которых могут складываться, как зрелые структуры личностной автономии и самоде- терминации, так и неполноценные замещающие структуры, решающие тактические задачи приспособления, но не позволяющие преодолеть зависимость личности от внешних условий.

Самодетерминируемая личность способна действовать в относительной свободе от заданных условий — как внешних, так и внутренних, на основе личностной автономии, свободы и ответственности, развитых механизмов смысловой регуляции жизнедеятельности [7, с. 50—55]. Все это остается актуальным и в юношеском возрасте в связи с основными задачами развития: становление устойчивого самосознания и стабильного образа «Я», появление жизненного плана, установки на сознательное построение собственной жизни, постепенное врастание в различные сферы жизни, сложный процесс самоопределения по отношению к социальным нормам, ценностям и социальным ролям. Поэтому научный интерес представляет исследование траекторий личностного развития, особенностей становления механизмов самодетерминации именно у юношей и девушек, находящихся в различных условиях социализации. В качестве гипотезы мы выдвинули предположение о том, что юноши- и девушки-сироты отличаются от не сирот по траекториям личностного развития, менее развитыми механизмами личностной регуляции (автономия, внутренний локус контроля, осмысленность жизни) и низким уровнем удовлетворенности жизнью.

Ранее Д.А. Леонтьев и Е.Р. Калитеевская эмпирически выявили и описали вариативные пути (паттер­ны) личностного развития в подростковом возрасте 14—16 лет [Калитеевская, 2006; Калитеевская, 2007; Леонтьев, 2011б; Осин, 2009]. Эти пути непосредственно связаны со становлением механизмов самодетерминации и соответствуют четырем возможным вариантам соотношения свободы и ответственности, оцениваемым по бинарной шкале (развито/неразвито), им сопутствуют характерные профили самоотношения и отраженного родительского отношения, которые хорошо согласуются с имеющимися представлениями о механизмах личностного развития.

«Автономный» паттерн, ему свойственны признаки успешного разрешения подросткового кризиса, смещение движущих сил развития личности вовнутрь и формирование полноценных механизмов самодетерминации. Для него характерны стабильное позитивное самоотношение, внутренняя опора, основанная на личностных ценностях и собственных критериях оценки ситуации, а также переживание персональной ответственности за результаты своих действий.

«Симбиотический» паттерн содержит некоторые предпосылки невротического пути развития личности. У таких подростков формируется нестабильное и, в целом, негативное самоотношение, зависимое от внешней, преимущественно родительской, оценки. Они чувствуют себя несвободными, но ответственными за реализацию ценностей заданных извне, а не своих собственных. Подросток отказывается от своей автономии для сохранения внешней поддержки, «покупаемой» ценою собственного «Я».

«Импульсивный» паттерн характеризуется диффузным нестабильным самоотношением и внешним локусом контроля, т.е. дефицитом ответственности, расплывчатым и противоречивым представлением о себе при внутренней опоре в принятии решений.

«Конформный» паттерн характеризуется критериями выбора, заданными извне, а также ссылкой на внешние обстоятельства при оценке результатов деятельности. Самоотношение таких подростков нестабильно, условно позитивно, однако диффузно и зависит от внешних оценок. В другом исследовании, с несколько измененной методической базой [8, с. 68—79] эти четыре паттерна развития были успешно воспроизведены. Результаты также показали, что симбиотический и конформный пути сопряжены с меньшим субъективным благополучием, адаптацией и осмысленностью жизни, нежели импульсивный и автономный, иными словами, свобода выступает лучшим их предиктором, чем ответственность.

Если данные обоих названных исследований были получены в конце 1980-начале 1990-х гг., то повторение исследования полтора десятилетия спустя [21, с. 266—271] дало иную картину. Свобода и ответственность отчасти сохранили типообразующую роль в выделении типов личностного развития в период перехода от детства к взрослости, но более существенным эмпирическим основанием выделения паттернов выступили параметры благополучие/неблагополучие и адаптация/дезадаптация. Были выявлены типы, схожие с описанными ранее автономным и симбиотическим (последний был назван «адаптивным»), а конформный паттерн распался на два равно неблагополучных варианта, в одном из которых доминировала амотивация и отчужденность («отчужденные»), а в другом — внешняя мотивация и неудовлетворенность жизнью («дезадаптивный»). Импульсивный паттерн не выделился, что связано с изменившимся характером давления социальной среды, ставшей в нашей стране гораздо более неблагоприятной [15, с. 613—618].

По результатам проведенных исследований, указанных выше, мы видим, что у подростков автономный путь был единственным устойчиво воспроизводящимся во всех исследованиях и на всех выборках и самым благополучным по сравнению с другими.

В данной статье мы приводим результаты исследования путей, или траекторий личностного развития, на выборке юношей и девушек. При изучении прямой меры личностной зрелости, которая хорошо согласуется с вышеописанным подходом, мы опирались на детально разработанную теорию личностного развития Дж. Левинджер [12, с. 59—75] и применили созданную на ее основе методику неоконченных предложений Вашингтонского университета [16, с. 6—35]. Интересно, что в теории Дж. Левинд­жер описаны симбиотическая, импульсивная, конформная и автономная стадии как четыре из шести основных диахронических стадий развития человека. При этом стадии непрямо связаны с возрастом: возможно застревание человека на сравнительно ранней стадии, которая в этом случае становится индивидуальным типом, складом личности. Возможно и опережающее движение к высокому уровню личностного развития, несмотря на довольно ранний возраст, что зависит, в первую очередь, от становления механизмов личностной саморегуляции.

Специфика личностного
развития юношей-сирот

Проблема развития и становления личностной автономии, самодетерминации стоит остро для юношей- и девушек-сирот в связи с тем, что они выходят из стен детских домов и интернатов в самостоятельную жизнь практически неприспособленными. В определенных условиях социализации у них сформировались «типичные черты личности выпускника интерната» [Зарецкий, 2002, с. 137].

Уточним, что в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации сиротами признаются дети, у которых один или оба родителя умерли, а детьми, оставшимися без попечения родителей — дети у которых родители лишены родительских прав, ограничены в родительских правах, признаны недееспособными, находятся в местах лишения свободы или уклоняются от воспитания своих детей [Мирошниченко, 2010]. Эти дети воспитываются в государственных образовательных учреждениях интернатного типа и детских домах — образовательных учреждениях с круглосуточным пребыванием, обеспечивающих их содержание, воспитание, обучение и развитие, а также социальную и реабилитационную поддержку. В данном исследовании в целях удобства изложения и краткости мы будем оперировать понятием «юноши- и девушки-сироты».

Данная выборка представителей юношеского возраста интересна для изучения вышеуказанной проблематики в связи с особенностями их социализации: они вышли в самостоятельную жизнь из стен социальных учреждений и остались наедине сами с собой, без поддержки, которую обычно оказывают молодым людям родители. И это поднимает вопрос о специфике развития, «закрепления» личностных регуляторов в данных условиях и в данном возрасте. С одной стороны, условия социализации вне семьи в определенной степени способствуют формированию автономной, самостоятельной личности, так как этим молодым людям не у кого искать поддержки и не на кого опереться, кроме себя. С другой стороны, ярлык сироты, может говорить сам за себя, прививая комплекс «выученной беспомощности», жертвы обстоятельств, который никаким образом не способствует формированию автономной личности.

Таким образом, мы можем сказать, что юноши- и девушки-сироты оказываются в «затрудненных условиях развития личности», под которыми понимается «неоптимальное состояние биологических и/или социальных предпосылок личностного развития, требующее существенно повышенных усилий для решения задач развития и предъявляющее, в силу, этого повышенные требования к личности» [Александрова, 2011; Леонтьев, 2011а; Леонтьев, 2013]. Молодые люди — уже совершеннолетние и могут жить, как считают нужным, но эти условия осложняются тем, что, выйдя в свободное плавание под названием «самостоятельная жизнь», они не имеют навигатора, кроме собственных внутренних ориентиров, что сформировались частично в семье (когда она у них была) и в основном — в социальных учреждениях.

Эти условия отличаются от условий, предоставленных в семье, где есть папа и мама, или хотя бы один родитель как проводник в самостоятельную жизнь. И даже если эти «проводники» не вполне сами «знают дорогу», у юношей и девушек есть возможность сравнить, выбрать, следовать ли в русле этого «незнания» или что-то поменять и научиться жить по-другому. У молодых людей из семей есть важный ресурс — семья, условия социализации, а у сирот этого нет. Но у тех и у других есть возможность использовать собственные внутренние психологические ресурсы, опираться на механизмы само­детерминации, становление которых возможно было запущено в подростковом возрасте, опираться на личностные регуляторы — остов, стержень, способствующий не просто возможности выжить в этих условиях, но и самоопределиться, стать самостоятельными, избрать свой истинный путь.

Выборки, методики
и организация исследования

В данном исследовании были использованы для сопоставления две выборки. В одну из них вошли 44 испытуемых из семей в возрасте от 18 лет до 21 года: 18 респондентов мужского и 26 — женского пола. Другую выборку составили молодые люди, оставшиеся без попечения родителей (далее юноши- и девушки- сироты), а именно — 46 человек того же возраста: 22 представителя женского и 24 — мужского пола. Обе выборки представлены студентами и обучающимися вузов, сузов и профессиональных лицеев г. Твери.

Перед проведением исследования состоялась беседа о пользе проводимого исследования и его предполагаемых результатов, после которой юноши и девушки отнеслись с толерантностью и интересом к нему, проявили желание в нем участвовать.

В качестве диагностического инструментария использовались следующие методики:

1.   Методика незаконченных предложений Вашингтонского университета (НПВУ) Дж. Левинд- жер для диагностики уровня личностного развития в адаптации Д.А. Леонтьева и Н.А. Михайловой [16, с. 6—35].

2.            Тест смысложизненных ориентаций (СЖО) [Леонтьев, 1992].

3.   Опросник уровня субъективного контроля (УСК) [Бажин, 1993].

4.   Русскоязычная версия опросника каузальных ориентаций Э. Деси и Р. Райана (РОКО) в адаптации О.Е. Дергачевой и Д.А. Леонтьева [5, с. 91 — 106].

5.   Шкала удовлетворенности жизнью (ШУДЖ) Э. Динера и др. в адаптации Е.Н. Осина и Д.А. Леон­тьева [Осин, 2008].

Дополнительно мы использовали Тест жизнестойкости [Леонтьев, 2006].

Сбор данных осуществлялся в 2011—2012 гг.. Обработка данных проводилась в системе StatSoft STA- TISTICA 8 и SPSS 17.

Результаты

В выборке юношей и девушек, воспитывавшихся в семьях, распределение по большинству исследуемых параметров не отличается от нормального (критерий Шапиро-Уилкса; р > 0,2). Результаты описательной статистики и сравнительного анализа исследуемых переменных представлены в табл. 1.

В целом, по уровню личностного развития представители женской и мужской подвыборок значимо не отличаются, но у последней данные находятся в более широком диапазоне разброса. Отсутствие значимых различий в уровне личностного развития подтверждают половозрастные особенности взросления в юношеском возрасте. Респонденты мужского пола чаще, чем респонденты женского пола (р < 0,05), находятся на импульсивной стадии личностного развития, возможно это «отголоски» подросткового кризиса. У девушек показатели автономного локуса каузальности ниже (р < 0,05), а безличного ЛК — несколько выше (р < 0,1) и находятся в меньшем диапазоне. У мужской подвыборки наблюдается интернальный локус контроля общий, а также в сферах достижений и неудач (р < 0,05). По интегральному показателю и субшкалам теста СЖО в целом по выборке показатели сдвинуты в сторону высоких значений, которые свойственны больше мужской подвыборке (р < 0,05).

Удовлетворенность жизнью одинакова у представителей обоих полов, но девушки имеют более широкий разброс данных. Жизнестойкость в целом и ее составляющие (кроме принятия риска) значимо выше у мужской подвыборки (р < 0,05). У девушек по этому параметру наблюдается широкий диапазон данных.

Для более подробного анализа полученных данных мы провели кластерный анализ (рис. 1 и рис. 2), в который включили переменные, соответствующие шкалам всех методик, кроме субшкал УСК и СЖО,

Таблица 1

Описательная статистика и сравнительный анализ по исследуемым переменным
у юношей и девушек из семей

Примечание: т — р < 0,1; * — р < 0,05; ** — р < 0,01.

 

исключенных с целью избежать двойного вклада пунктов этих опросников в дисперсию оценок, а также кроме всех показателей теста жизнестойкости.

При проведении кластерного анализа группа юно^ шей и девушек, воспитывающихся в семьях, разде^ лилась на 4 кластера.

Испытуемые распределились по 4 кластерам следующим образом (табл. 2).

С целью выявления шкал, которые послужили основанием для классификации, мы сравнили полученные кластеры с помощью непараметрического критерия Краскела-Уоллиса. Полученные результаты представлены в табл. 3 (средние и стандартные отклонения даны на основе первичной матрицы данных; жирным шрифтом выделены переменные, на основе которых производилась кластеризация).

Таблица 2

Распределение испытуемых по кластерам в зависимости от пола и возраста

Таблица 3

Описательная статистика и сравнительный анализ кластеров

Примечание: т — р < 0,1, * — р < 0,05, ** — р < 0,01.

 

В первый кластер (N = 12) вошли респонденты с достаточно высокими показателями уровня личностного развития, но с самыми низкими показателями по всем шкалам РОКО, особенно по внешней каузальной ориентации. Им свойственно негативное отношение к матери. У данных юношей и девушек из семей наблюдаются немногим ниже средних значения интернальности, осмысленности, удовлетворенности жизнью и жизнестойкости. В плане психологического благополучия этот кластер находится между симбиотическим (4 кластер) и импульсивным (3 кластер) кластерами, но, в отличие от них, этим юношам не свойственно оперировать внешней мотивационной субсистемой и свои мотивы определять внешними обстоятельствами, их поведение не управляется внешними импульсами, но и внутренними тоже. Данный кластер равномерно представлен в процентном соотношении по половому признаку. Можно сказать, что его представители в некотором смысле мизантропы, которые проявляют общую неприязнь к системе, в которой находятся, многое видят, но не вмешиваются, они находятся в социальной системе, но переживают некоторое отчуждение от нее. Назовем этот кластер отчужденным .

Второй кластер (N = 12) — автономный. В нем наблюдаются самые высокие значения в уровне личностного развития, автономности, общей интерналь­ности, а также интернальности в сфере достижений и неудач. Смысложизненные ориентации также имеют высокие значения, удовлетворенность жизнью немногим ниже, чем у юношей и девушек, находящихся в «симбиозе» (4 кластер). В данном кластере наблюдается позитивное отношение респондентов к родителям и к самим себе. Данный кластер составляют в большинстве представители мужского пола — 66%, остальные 34% — представители женского пола.

Юношам и девушкам из третьего кластера (N = 8) свойственны средний уровень личностного развития, самые высокие показатели безличной и особенно внешней каузальности, при этом достаточно высок уровень автономной каузальной ориентации (выше наблюдается только в «автономном» кластере). В то же время, в данном кластере самые низкие значения удовлетворенности жизнью и осмысленности жизни, негативно окрашенное отношение к матери, низкая жизнестойкость, ярко выраженный экстернальный локус контроля во всех сферах, кроме семейных отношений, в этой сфере наблюдаются достаточно высокие значения (скорее всего, это связано с неблагоприятной семейной обстановкой). Выделенный кластер схож с импульсивным, обнаруженным ранее в исследованиях Д.А. Леонтьева и Е.Р. Калитеевской, но он более неблагополучный [Калитеевская, 2006]. Исходя из описанных выше особенностей данного кластера, отнесем его к импульсивному. Интересным является то, что в данный кластер входят в основном девушки (88%).

Четвертый кластер (N = 12) также представлен в основном девушками (75%) и значимо отличается от других самыми низкими значениями уровня личностного развития, в частности, ярко выраженными индикаторами довольно низкого самозащитного и конформного уровня, высокими показателями внешней и безличной каузальных ориентаций и средними показателями — по шкалам интернальнос­ти. Респонденты, входящие в этот кластер, имеют низкие показатели автономной каузальной ориентации, им свойственны самый высокий уровень удовлетворенности жизнью, общей жизнестойкости и ее составляющей — вовлеченности, также показателей целей в жизни и убежденности в том, что жизнь подвластна их собственному контролю. Данный кластер очень близок к описанному ранее в исследованиях Д.А. Леонтьева и Е.Р. Калитеевской [Калитеевская, 2006] симбиотическому, но юноши и девушки, принадлежащие к нему, более инфантильны, чем традиционные «симбиотики», они оказались в комфортной нише, от которой полностью зависят. Данный паттерн мы назовем симбиотическим.

Сравнительный анализ юношей и девушек,
воспитывавшихся в семье и вне семьи

Дескриптивный анализ данных в выборке юношей- и девушек-сирот показал, что распределение по большинству исследуемых параметров не отличается от нормального (критерий Шапиро-Уилкса; р > 0,2), кроме показателя импульсивной стадии личностного развития в индивидуальных протоколах методики НВПУ Дж. Левинджер.

По субшкалам «Цели в жизни» и «Результативность жизни» распределение отличается от нормального, значения сдвинуты в первом случае в сторону низких значений, а во втором — в сторону высоких, что может говорить о низкой нацеленности сирот на будущее и застревании в прошлых событиях. По жизнестойкости показатели незначительно выше у представителей мужского пола и диапазон данных у них меньше, чем у представителей женского пола. Удовлетворенность жизнью не различается по половому признаку, но у девушек наблюдается более широкий диапазон данных.

В целом мужская и женская подвыборки не отличаются практически по всем исследуемым параметрам, кроме общей интернальности и интернальности в области достижений, здесь значения выше у мужской подвыборки (р < 0,05), как и в выборке юношей и девушек из семей. Отсутствие значимых различий по большинству параметров говорит о нивелировании половых различий у сирот в связи со спецификой их социализации.

Проведенный дескриптивный и сравнительный анализ с помощью критерия Манна-Уитни (табл. 4) показал, что юноши- и девушки-сироты значимо не отличаются от юношей и девушек, воспитывавшихся в семьях, по всем шкалам РОКО и по уровню личностного развития в целом, но у сирот по этому параметру больший диапазон данных и они чаще находятся на самозащитной стадии личностного развития (р < 0,05), а юноши и девушки из семей имеют тенденцию к нахождению на конформистской стадии (р < 0,07). По сравнению с юношами и девушками из семей, сироты негативно относятся к матери, к отцу и к самим себе (р < 0,01), по этим показателям у них также наблюдается широкий диапазон данных. При этом интернальность в области семейных отношений у сирот значимо выше (р < 0,05) и разброс данных меньше, что скорее всего говорит о чувстве вины за прошлые события в их семьях. Удовлетворенность жизнью значимо ниже у сирот (р < 0,05).

По интегральному показателю осмысленности жизни и всем субшкалам теста СЖО (кроме «Локус контроля “Жизнь”») сироты имеют низкие показатели (р < 0,01). В общей жизнестойкости не обнаружено отличий между исследуемыми выборками, но в ее составляющей — «контроле» — юноши и девушки из семей превалируют над сиротами (р < 0,01). По всей видимости, у сирот не сформировалось убеждение в том, что «борьба позволяет повлиять на результат происходящего, пусть даже это влияние не абсолютно и успех не гарантирован» [Леонтьев, 2006] им больше свойственно ощущение собственной беспомощности.

Таблица 4

Описательная статистика и сравнительный анализ сирот и не сирот

 

Примечание: т — р < 0,1, * — р < 0,05, ** — р < 0,01.

 

Дополнительно для выявления гендерной специфики, ее влияния на общие различия по исследуемым параметрам, в зависимости от условий социализации, мы сравнили с помощью критерия Манна-Уитни юношей и девушек по половому признаку. Данные представлены в табл. 5 в виде средних рангов по Манну-Уитни.

Таблица 5
Сравнительный анализ юношей и девушек по половому признаку в зависимости
от условий социализации (сироты/из семей)

Методика	Переменные	Средний ранг по Манну-Уитни / уровень значимости (р)	Девушки		Юноши
			из семей (N = 26)	сироты (N = 22)	из семей (N = 18)	сироты (N = 24)
Методика (НПВУ) Дж. Ле- винджер	Уровень личностного развития	Средний ранг P	Различия не значимы		Различия не значимы
	Импульсивная стадия	Средний ранг	21,35	28,23
		P	0,088т
	Самозащитная стадия	Средний ранг			17,19	24,.73
		р			0,048*
	Отношение к матери	Средний ранг			28,28	16,42
		р			0,000**
	Отношение к отцу	Средний ранг	31,08	16,73	29,53	15,.48
		р	0,000**		0,000**
	Отношение к себе	Средний ранг	28,67	19,57	25,72	18,33
		р	0,023*		0,050*
РОКО		Средний ранг р			Различия не значимы
УСК		Средний ранг р			Различия не значимы
СЖО	Цели в жизни	Средний ранг	28,44	19,84	29,83	15,25
		р	0,033*		0,000**
	Процесс жизни	Средний ранг			30,28	14,92
		р			0,000**
	Результативность жизни	Средний ранг	29,40	18,70	30,72	14,58
		р	0,007**		0,000**

Примечание: т — р < 0,1, * — р < 0,05, ** — р < 0,01.

Данным сравнительным анализом подтверждены различия, полученные на общей выборке сирот и не сирот, но обнаружена специфика, некий гендерный вклад в различия между ними подтверждены скорее мужской подвыборкой, нежели женской. Именно сироты мужского пола чаще всего находятся на самоза- щитной стадии личностного развития (р < 0,05) и более негативно относятся к матери (р < 0,01). Это имеет большое значение в связи с тем, что этот негативный образ матери, искаженный, можно сказать, «не­исполненный» образ «хранительницы очага» во внутреннем мире сироты может впоследствии привести к «переносу» его на реальную девушку, будущую мать его детей и иметь соответствующие последствия. Обнаруженное негативное отношение к отцу и к самому себе, как и неудовлетворенность жизнью, — скорее всего специфика принадлежности к группе сирот: это свойственно как женской, так и мужской подвыборкам сирот в отличие от воспитывавшихся в семьях.

Различия в смысложизненных ориентациях обнаруживаются в большей степени в мужской подвы­борке (р < 0,05), что объяснимо возрастной и гендер­ной спецификой, в женской подвыборке этих различий меньше, они касаются только целей и результативности жизни. Между респондентами мужского пола обнаружены различия по всем субшкалам СЖО: у испытуемых из семей самые высокие показатели, они в норме, более активно, познают жизнь, стремятся что-либо реализовать в ней, ставят цели и достигают определенных результатов, стараются управлять своей жизнью, а у сирот наблюдаются самые низкие значения по этим параметрам.

То же самое мы наблюдаем и в отношении жизнестойкости и всех ее составляющих, кроме контроля: между девушками нет различий, а между респондентами мужского пола — есть (р < 0,01), хотя между выборками сирот и не сирот этих различий не было выявлено. Это еще раз говорит о гендерной специфике именно сирот: они более всего являются группой риска, «слабым звеном», на которое следует обратить пристальное внимание при психологической и психотерапевтической работе.

При анализе данных, полученных у юношей- и девушек-сирот, сначала мы использовали модель из четырех кластеров, полученную методом Уорда (Ward”s Method) на основе Евклидовых метрик (рис. 3 и рис. 4).

Испытуемые распределились по четырем кластерам следующим образом (табл. 6).

В процессе дальнейшего анализа мы в первом кластере выделили два субкластера и с целью выявления шкал, которые послужили основанием для классификации, значимость различий между кластерами и суб­кластерами проверили с помощью непараметрического критерия Краскала-Уоллиса. Полученные результаты представлены в табл. 7 (средние и стандартные отклонения даны на основе первичной матрицы данных; жирным шрифтом выделены переменные, на основе которых производилась кластеризация).

Таблица 6

Распределение испытуемых по кластерам в зависимости от пола и возраста

№ кластера	Количество человек в кластере (N)	Пол				Возраст Т (лет)
		Юноши		Девушки		18—19		20—21
		N	%	N	%	N	%	N	%
1	16	8	50,0	8	50,0	11	68,8	5	31,2
2	9	4	44,4	5	55,6	6	66,6	3	33,4
3	10	4	40,0	6	60,0	8	80,0	2	20,0
4	11	8	72,7	3	27,3	5	45,5	6	54,5

Таблица 7

Описательная статистика и сравнительный анализ кластеров

Примечание: т — р < 0,1, * — р < 0,05, ** — р < 0,01.

Первый кластер (N=16) сирот представлен равномерно по половому признаку, он самый многочисленный и характеризуется низким уровнем личностного развития, высокими значениями по самозащит- ной и конформной его стадиям. Представителям данного кластера свойственны высокие показатели внешнего и особенно безличного локуса каузальности в сочетании со средним уровнем интернальности. Здесь наблюдается достаточно высокий уровень удовлетворенности жизнью, что говорит о вполне хорошей адаптированности, приспособленности, но входящие в этот кластер сироты все же имеют очень низкие показатели осмысленности жизни и жизнестойкости. Это внешне-ориентированный кластер. В связи с тем, что данный кластер имеет неоднозначную картину, мы выделили в нем дополнительно два субкластера (рис. 5).

Сиротам субкластера 1а (N = 10) свойственны средний уровень личностного развития, каузальных ориентаций, безличная каузальная ориентация имеет высокие показатели, высокий уровень интер­нальности, удовлетворенности жизнью и низкие показатели ее осмысленности. Это конформный кластер.

У сирот из субкластера 1в (N = 6) наблюдаются очень низкий уровень личностного развития, автономии, осмысленности и удовлетворенности жизнью, ярко выражены экстернальность и безличный локус каузальности. Видимо, в силу особенностей социализации, эти юноши и девушки приобрели

комплекс «выученной беспомощности» и привыкли к тому, что среда на их действия никак не реагирует, и они абсолютно не могут управлять своей жизнью. Они пассивны, лишены собственных смысловых ориентаций, у них нарушены, а возможно, и не сформированы механизмы саморегуляции, личностной автономии и самодетерминации, такие люди нуждаются в зависимости и внешнем управлении. Это дез- адаптивный кластер.

По всей видимости, сироты, входящие в эти суб­кластеры, на данный момент жизни уверены, что не смогут достичь многого из того, что получается у других, им не повезло в жизни и с этим они ничего поделать не могут; в своих действиях они руководствуются импульсами, чаще агрессивными, что помогает им утвердить собственную идентичность. Застревание на данной стадии может привести в последующие годы к закреплению ригидности и инфантильности, что никаким образом не будет способствовать личностной зрелости.

Второму кластеру (N = 9) свойственны низкий уровень личностного развития, преобладание высоких значений индикаторов самозащитной и особенно импульсивной стадий личностного развития. По шкалам РОКО у сирот, вошедших в этот кластер, наблюдаются самые высокие показатели автономного и внешнего локусов каузальности. По удовлетворенности жизнью и всем шкалам У СК (кроме интер- нальности в семейной сфере, где высокие показатели) обнаруживаются самые низкие значения. По сравнению с другими кластерами, в этом кластере наблюдается ярко выраженное непринятие и негативно окрашенное эмоциональное отношение к матери. Имеется сходство данного кластера с ранее описанным импульсивным [7, с. 50—55; 8, с. 68—79]. Активность и ее регуляция у этих юношей и девушек разбалансированы, они стремятся к действиям вне зависимости от того, мотивируют ли их к этому собственные желания, социальные ожидания или сиюминутная ситуация. Данный кластер по половому признаку представлен практически равномерно: 45% юношей и 55% девушек.

Третий кластер (N = 10) — автономный, по половому признаку он представлен равномерно. В нем наблюдаются высокие значения уровня личностного развития, автономной каузальной ориентации, общей интернальности, а также интернальности в сферах достижения и неудач, смысложизненных ориентаций и удовлетворенности жизнью. Этим сиротам свойственны высокие значения по принятию и позитивному отношению к матери, по общей жизнестойкости и всем ее составляющим.

В четвертом кластере (N = 11) наблюдаются высокие показатели личностного развития (даже несколько выше, чем у автономных) в сочетании с очень низкими значениями по всем шкалам РОКО. Юноши и девушки, входящие в этот кластер, имеют низкий уровень интернальности, удовлетворенности и не высокий уровень осмысленности жизни. Данные сироты демотивированны, отчуждены, не видят смысла участвовать в происходящем вокруг них, можно сказать, дезадаптированы, но их дез- адаптированность выбрана ими, она не является вынужденной. Этот кластер состоит из 73% юношей и 23% девушек. Данный кластер мы назовем отчужденным.

Качественное сравнение выборки юношей- и девушек-сирот с выборкой юношей и девушек из семей позволяет увидеть как сходство, так и различие между этими двумя группами. Сходство проявляется, прежде всего, в выделившихся в обеих выборках автономном, отчужденном и импульсивном типах развития, наиболее и наименее успешных. Юноши и девушки, относящиеся к автономному типу, характеризуются сложившимися структурами автономной саморегуляции, выражающимися, прежде всего, в автономной каузальной ориентации и внутреннем локусе контроля. Им также свойственны достаточно высокие показатели уровня личностного развития, удовлетворенности жизнью, жизнестойкости и особенно осмысленности жизни. Доля таких юношей и девушек не различалась в обеих выборках.

Юноши- и девушки-сироты и юноши и девушки из семей, относящиеся к отчужденному типу, характеризуются низкими значениями по всем каузальным ориентациям и локусу контроля, низким уровнем удовлетворенности жизнью и ее осмысленности, но довольно высокими показателями уровня личностного развития, особенно у сирот. У последних также наблюдается более низкая осмысленность жизни.

Юноши и девушки, относящиеся к импульсивному типу, отличаются довольно высокими показателями автономной и особенно внешней каузальных ориентаций, и очень низкими значениями удовлетворенности жизнью и ее осмысленности, а также экстернальным локусом контроля. В целом этот паттерн у сирот немного более благополучен, нежели у испытуемых из семей: показатели автономии и внешнего локуса каузальности выше у сирот, а значения безличного локуса — у юношей и девушек из семей. По всей видимости, они привыкли, что среда не реагирует на их действия, ощутили беспомощность что-либо изменить в своей жизни, и в связи с этим действуют импульсивно, просто реагируя, иногда создавая иллюзию автономности, независимости от среды и других людей, демонстрируя квазисвободу. У сирот наблюдается более высокая осмысленность жизни и некоторый когнитивный ресурс (даже если это на данный момент иллюзия) в виде убежденности в том, что жизнь все-таки им подвластна, и они могут повлиять на результат происходящего. Складывается впечатление, что эта траектория личностного развития в обеих выборках юношей и девушек отличается внутренней противоречивостью, конфликтностью, скорее всего эти молодые люди находятся в кризисе. Интересным представляется то, что два паттерна личностного развития — отчужденный и импульсивный (импульсивный тип даже более неблагополучен) — одинаковы по психологическому неблагополучию, а отличаются только по каузальным ориентациям.

Различия между выборками проявляются в наличии в выборке юношей и девушек из семей симбиотического типа развития, а в выборке юношей- и девушек-сирот — конформного и дезадаптивного типов. Симбиотический и конформный паттерны вполне благополучны. Общее в них — относительно высокий уровень удовлетворенности жизнью, показатели внешнего и безличного локусов каузальности, но различны автономность (у сирот выше), уровень осмысленности и жизнестойкость (у сирот ниже). Мы наблюдаем в целом у этих типов неплохие характеристики психологической адаптированности при не вполне полноценной саморегуляции. У инфантильных, находящихся в симбиозе, юношей и девушек из семей и конформных юношей- и девушек-сирот приемлемая адаптация достигается, скорее всего, за счет успешного подлаживания под внешние требования и ожидания других. Юноши и девушки из семей, скорее всего, ориентируются на заимствованные цели жизни, принимая их за свои.

Дезадаптивный паттерн выделился только у сирот. Он самый малочисленный (6 человек) и «скрывался» под личиной конформного, пока мы не выделили субкластеры. Это внешне ориентированные, но абсолютно беспомощные юноши и девушки: у них наблюдается ярко выраженный пик безличного локуса каузальности, экстернальный локус контроля, самые низкие значения по всем смысложизненным ориентациям, показателям жизнестойкости. Это самый неблагополучный путь личностного развития из всех и сироты, входящие в него относятся к группе риска.

Заключение

В целом наше исследование вновь подтверждает полученные данные и сделанные выводы по более ранним исследованиям на выборках подростков: системообразующим фактором дифференциации выборок на типы, различающиеся траекториями личностного развития, являются характеристики общего психологического благополучия/неблагополучия и развития свободы и ответственности (активности и саморегуляции). И у юношей и девушек из семей, и у юношей- и девушек-сирот обнаруживаются как благополучные, так и неблагополучные пути личностного развития.

Выдвинутая нами общая гипотеза о том, что юноши- и девушки-сироты отличаются от не сирот по траекториям личностного развития, менее развитыми механизмами личностной регуляции (автономия, внутренний локус контроля, осмысленность жизни) и низким уровнем удовлетворенности жизнью подтвердилась частично. У юношей и девушек, находящихся в различных условиях социализации, выявлены как общие, так и специфические тенденции в траекториях, или путях, личностного развития.

Наиболее психологически зрелым и здоровым, как и в исследованиях Д.А. Леонтьева и Е.Р. Калите- евской, является автономный путь личностного развития, он четко выделился в обеих выборках нашего исследования. Конформный путь личностного развития в чистом виде воспроизводится у сирот, у юношей и девушек из семей выделился симбиотический путь: это достаточно благополучные траектории личностного развития, но конформный у сирот менее благополучен. Эти траектории обнаруживают молодые люди, которые в своей жизни следуют преимущественно предписаниям извне, шаблонам, руководствуясь ожиданиями со стороны мик­ро- и макросоциума. Отчужденный путь личностного развития наблюдается в обеих выборках. В целом это психологически неблагополучные, пассивные юноши, с достаточно высоким уровнем личностного развития, но которые не вмешиваются в происходящее вокруг них. Импульсивный путь наблюдается также в обеих выборках и имеет неблагополучную картину. Здесь при неразвитых механизмах самодетерминации наблюдается серьезное психологическое неблагополучие, эти юноши и девушки испытают большие трудности в адаптации и скорее всего переживают кризис. У сирот также был выделен дезадаптивный паттерн, отличающийся ярко выраженной беспомощностью и очень серьезным неблагополучием. Также, по сравнению с юношами и девушками из семей, сироты чаще находятся на самозащитной стадии личностного развития и имеют эмоционально негативное отношение к отцу, к матери и к самим себе.

В автономии и локусе контроля различий между выборками не выявлено, кроме интернального локуса контроля в семейной сфере у сирот, что, скорее всего, говорит о чувстве вины, сопровождающем их с момента травматичных событий в жизни. По сравнению с юношами и девушками из семей, у сирот более низкий уровень осмысленности жизни, смысложиз­ненные ориентации в целом менее сформированы и определенны, они не склонны считать себя авторами собственной жизни. Также сироты имеют низкий уровень удовлетворенности жизнью, что говорит об их психологическом неблагополучии.

Важным в нашем исследовании является обнаружение нивелирования половых различий в выборке сирот и то, что представители мужского пола в ней наиболее неблагополучны из всех. Несмотря на то, что юноши-сироты не обнаруживают различий в целом в уровне личностного развития ни с девушками- сиротами, ни с представителями выборки из семей, они все же отстают от сверстников мужского пола в развитости ресурсов устойчивости, таких как смыс­ложизненные ориентации и жизнестойкость.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что юноши- и девушки-сироты, вышедшие из стен социальных учреждений в самостоятельную жизнь, имеют тенденцию следовать в своем личностном развитии такими основными путями как: автономный, конформный, импульсивный, отчужденный и дезадап­тивный. Импульсивный, отчужденный и дезадаптив­ный пути характеризуют к молодых людей группы риска, с ними необходима психологическая работа, в которой особенно важно способствовать раскрытию и развитию личностного потенциала сирот.

Проведенное исследование имеет значение при сопровождении обучения и воспитания сирот в стенах вузов и лицеев. Специалистам, осуществляющим такое сопровождение, необходимо способствовать формированию и развитию их личности не по заданным образцам, а оказывать помощь в самореализации, в раскрытии и развитии личностного потенциала, в принятии и освоении собственной свободы и ответственности за жизненные выборы, мобилизации собственных личностных ресурсов самоде­терминации.

 

1. Александрова Л.А., Лебедева А.А., Леонтьев Д.А., Рас­сказова Е.И. Личностные ресурсы преодоления затруднен­ных условий развития // Личностный потенциал: структу­ра и диагностика / Под ред. Д.А. Леонтьева. М.: Смысл. 2011. С. 579—610.
2. Бажин Е.Ф., Голынкина Е.А., Эткинд А.М. Опросник уровня субъективного контроля (УСК). М.: Смысл. 1993. 16 с.
3. Выготский Л.С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 4. Дет­ская психология // Проблема возраста / Под ред. Д.Б. Эльконина. М.: Педагогика, 1984. С. 243—268.
4. Ермолаева М.В. Психология развития. М.: МПСИ. 2003. 376 с.
5. Дергачева О.Е., Дорфман Л.Я., Леонтьев Д.А. Русско­язычная адаптация опросника каузальных ориентаций // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 2008. № 3. С. 91— 106.
6. Зарецкий В.К., Дубровская М.О., Ослон В.Н., Холмого­рова А.Б. Пути решения проблемы сиротства в России. М.: Вопросы психологии. 2002. 208 с. (Библиотека журнала «Вопросы психологии).
7. Калитеевская Е.Р., Леонтьев Д.А. Пути становления самодетерминации личности в подростковом возрасте // Вопросы психологии. 2006. №3. С. 49—55.
8. Калитеевская Е.Р., Леонтьев Д.А., Осин Е.Н., Бород­кина И.В. Смысл, адаптация и самодетерминация у подро­стков // Вопросы психологии. 2007. №2. С. 68—79.
9. Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). М.: Смысл, 1992. 18 с.
10. Леонтьев Д.А. Психология свободы: к постановке проблемы самодетерминации личности // Психологичес­кий журнал. 2000. Т. 21. № 1. С. 15—25.
11. Леонтьев Д.А. Психологические ресурсы преодоле­ния стрессовых ситуаций: к уточнению базовых конструк­тов // Материалы II Международной научно-практичес­кой конференции «Психология стресса и совладающего поведения в современном российском обществе» (г. Кост­рома, 23—25 сентября 2010 г.). Кострома: КГУ им. Н.А. Не­красова. 2010. Т.2. С. 40—42.
12. Леонтьев Д.А. Подход через развитие эго: уровневая теория Дж. Левинджер // Личностный потенциал: струк­тура и диагностика / Под ред. Д.А. Леонтьева. М.: Смысл. 2011. С. 59—75.
13. Леонтьев Д.А. Факторы и психологические меха­низмы развития личности в затрудненных условиях // Материалы международной научно-практической конфе­ренции «Инклюзивное образование: методология, практи­ка, технология» (20—22 июня 2011 г.). Москва: МГППУ. 2011. С. 69—70.
14. Леонтьев Д.А. Личностное измерение человеческо­го развития // Вопросы психологии. 2013. № 3. С. 67—80.
15. Леонтьев Д.А., Калитеевская Е.Р., Осин Е.Н. Лично­стный потенциал при переходе от детства к взрослости и становление самодетерминации // Личностный потенци­ал: структура и диагностика / Под ред. Д.А. Леонтьева. М.: Смысл. 2011. С. 611—641.
16. Леонтьев Д.А., Михайлова Н.А., Рассказова Е.И. Ап­робация методики незаконченных предложений Вашинг­тонского университета // Психологическая диагностика. 2010. № 2. С. 6—35.
17. Леонтьев Д.А., Осин Е.Н. Методологические и мето­дические вопросы эмпирического изучения и диагностики личностного потенциала // Личностный потенциал: структура и диагностика / Под ред. Д.А. Леонтьева. М.: Смысл. 2011. С. 404—423.
18. Леонтьев Д.А., Рассказова Е.И. Тест жизнестойкос­ти. М.: Смысл, 2006. 63 с.
19. Мирошниченко О.А. Психологические аспекты дея­тельности персонала учреждений для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Автореф. дис. … канд. психол. наук. М., 2010. 22 с.
20. Осин Е.Н., Леонтьев Д.А. Апробация русскоязычных версий двух шкал экспресс-оценки субъективного благо­получия [Электронный ресурс]// Материалы III Всерос­сийского социологического конгресса (21—22 октября 2008 г.), 2008. URL: http://publications.hse.ru/chap­ters/78753840 (дата обращения: 18.09.2013).
21. Осин Е.Н., Леонтьев Д.А., Буровихина И.А. Паттерны саморегуляции и психологическое благополучие в подрост­ковом возрасте // Материалы II Международной научно­практической конференции «Личностный ресурс субъекта труда в изменяющейся России» (г. Кисловодск, 11—14 нояб­ря 2009 г.). Кисловодск: ТЭСЭРА, 2009. С. 266—271.
22. Сапогова Е.Е. Психология развития человека. М.: Аспект Пресс. 2005. 460 с.
23. Собкин В.С., Мкртычян А.А. Роль социокультурных факторов в формировании отношения к экстремизму сре­ди школьников Москвы и Риги // Национальный психо­логический журнал, 2013. № 2. С. 32—40.
24. Эльконин Д.Б. Избранные психологические труды. М.: Педагогика, 1989. 560 с.
25. Эриксон Э. Детство и общество. СПб.: Летний сад. 2000. 460 с.
26. Avakyan T.V., Volikova S.V. Social anxiety in chil­dren. Psychology in Russia: State of the Art, 2014. 7(1).P. 73—82.
27. Sobkin V.S., Mkrtychyan, A.A. (2013) The role of sociocultural factors of developing attitudes toward extrem­ism in school students of the cities of Moscow (Russia) and Riga (Latvia). National sychological journal, 2013. № 2. Р. 32—40.